Алексей Будищев
Лгунья
Господин доктор, я постиг все. Нина любит жильца с Верхотурской, но он женат и беден, и она решила устроить себя так. Нас было трое, и у каждого она брала то, что в совокупности составляет счастье женщины. У дяди она брала деньги, у меня – имя, у жильца с Верхотурской – любовь. Такая невероятная ложь показалась мне сверхъестественной. Разве молодая девушка может решиться на нечто подобное? Очевидно, нет! Стало быть, нужно, было подыскать более удовлетворительное объяснение. И я его нашел. Нина – сама ложь. Ложь приняла её форму, чтобы удобнее служить своим задачам. Нина – ложь, мать всех пороков и царица земли, той самой земли, в недрах которой люди, как слепые кроты, роют гениальные тоннели. В первый раз она сошла на землю, когда Каин убил Авеля. Она свила себе первое гнездо в сердце братоубийцы, и когда Бог спросил его: «Где брат твой Авель?» он нагло отвечал: «Не знаю. Разве я сторож брата моего?»
О хо-хо-хо! Я опять едва не расхохотался.
И тут я понял мое истинное призвание. Я мечтал сделаться скромным художником, а Бог предназначал меня для великой миссии. Я должен был уничтожить на земле ложь. Для этого мне стоило только убить Нину! – Я убью ее, и на земле воцарится правда и благоденствие, а мое имя запишется на страницах всемирной истории куда до сих пор попадали только имена таких шарлатанов, как Наполеон.
Я помолился Богу, поблагодарил Его и вынул из стола ножик. Это был простой финский ножик, с тяжелой рукояткой, небольшой, но хорошо отточенный. Я вышел и тихо прошел коридором к комнате Ниночки. Дверь по-прежнему была заперта. Ложь еще не возвращалась от жильца с Верхотурской улицы, и я спрятался в висевшие неподалеку от двери шубы. Мои ноги были босы, и я озяб; мои зубы стучали, но я решился перетерпеть все и исполнить возложенную на меня миссию. От наружной двери тянуло холодом; у меня стали дрожать колени, и тут я услышал тихие шаги. Я притаился. Ниночка подошла к двери, всунула ключ в скважину и оглянулась на шубу, в которую прятался я. Она не могла меня видеть, но, должно быть, она инстинктивно чувствовала на себе мой взор, потому что её обнаженные плечи вздрагивали. Она еще раз испуганно оглянулась на шубу и скользнула в свою комнату. Я слушал, будет ли она запирать за собою дверь; мне нельзя было допускать этого, но она не заперлась, очевидно, успокоив себя. Может быть, она решилась вступить со мной в единоборство. Её постель скрипнула; она улеглась спать.
И тут я вошел к ней в комнату. Она точно ожидала меня, сразу увидела, вскочила и села в самый дальний угол постели. Её волосы были разметаны, а обнаженные плечи дрожали. Я сел к ней на постель; она сидела бледная, дрожа всем телом, и испуганными глазами спрашивала меня о причине моего странного поведения. Я шепнул ей:
– Приезжай 10 часов. Верхотурская улица.
И затем я прочитал ей на память первые строки грамоты от сатаны на пропуск в ад. Мы поняли друг друга. На минуту в её глазах мелькнула такая ненависть ко мне, что я испугался, но тотчас же овладел собою. Я чувствовал себя сильнее; она ненавидит меня за то, что я сорвал с неё маску. Я прошептал:
– Молись!
Она взглянула на висевший в углу образ, но не имела сил перекреститься. Затем она прошептала, стуча зубами:
– Хорошо, я помолюсь, ты что? Зачем? – Она хотела было улыбнуться, но её стучавшие зубы выдали с головой её ощущения.
– Охо-ххо-хо! – я боюсь подавиться от хохота!
Она встала с постели, мельком взглянула на меня, но я догадался об её намерении. Ей хотелось скользнуть за дверь и запереть меня на ключ. Тогда я взял ее за руки и посадил рядом с собою; в её груди что-то захлюпало, как у рыдающего ребенка; она опустилась на пол, обняла мои колени и стала говорить и плакать.
Она не помнит своих родителей, ее воспитала улица. Она была доброй, хорошей и непорочной, но видела грязь, грязь и грязь.
Я не дослушал её и снова посадил рядом с собою. Ее слова больше не трогали меня. В моем сердце злобно завывал дикий зверь, но ангел не решался войти к нему и произнести магическое слово. Нина положила свою руку на мое плечо, и я видел, как приплясывала кисть её руки. Я замахнулся ножом и ударил Нину в левый бок. Она всплеснула руками и забила коленями. А я продолжал бить, бить и бить. Мое сердце расширялось и пыталось выйти из груди. Я утомился и без чувств упал лицом во что-то горячее и влажное.
На другой день меня связали и увезли.
