Алексей Будищев
Доброе дело
«Вот разве библиотеку открыть?» – приходит на мысль Миловидову через минуту, но, однако, он сейчас же спохватывается.
«Эка, я куда хватил! Библиотеку! Школа не нужна, а библиотека нужна? Это ведь ересь, ерунда с квасом, кавардак! Нет, библиотека нам не модель! С библиотекой только мне работа прибавится: за библиотекарем наблюдай, да чего он дает народу, посматривай. Нет, библиотека не резон, надо другое что-нибудь. Вот разве больницу воздвигнуть? Больница вещь великолепная. Ребят у нас видимо-невидимо мрет, народ больной, чахлый, а здоровье прежде всего. Да, больница в самый фасон выйдет!»
Миловидов присаживается на стул, сосредоточенно глядит в пространство и думает:
«Только вот пойдет ли кто в больницу-то? Мужика-то ведь туда, пожалуй, на вожжах не втащить, боится мужик доктора, в знахаря верит! Знахарь ему серпом в глаз залезет, и он ни-ни, ни в одном глазе, не боится, а хирургический нож с комариный нос увидит – трясется. Нет, больница тоже не мотив! Еще под сердитую руку доктора ухлопают. Хлопот не оберешься. Нет, больницу к черту!»
Миловидов тихо поднимается с места и снова сосредоточенно ходит из угла в угол.
«Ночлежный дом для рабочих соорудить разве? – думает он: – рабочих у нас осенью тьмы идут; из-за Волги идут, с Кубани, с Дона; другой раз голодные, холодные, ободранные, без гроша в кармане, еле ползут, и на ночь притулиться негде!»
Эта мысль серьезно останавливает на себе внимание Миловидова, но, увы, и с нею он скоро расстается, так же, как и с предыдущими.
– Опасно это, – шепчет он себе под нос: – с места слетишь. «Либерал», скажут, «народник, злоумышленник!» Себе на шею ночлежный-то дом выйдет! Нельзя. Опасно. Бог с ним!
Пять часов ходит Миловидов из угла в угол, усиленно думает, ерошит волосы и дергает себя за усы. Но все напрасно. Доброго дела он не находит. Он строит тысячу планов, тысячу предложений, но тотчас же разбивает их наголову. Он проектирует при своей квартире великолепную каменную «холодную» для высидки, снабженную электрическими звонками, телефоном и даже ванною. Но он сейчас же бросает и эту мысль, не без основания предполагая, что его «холодная» выйдет теплою, а этого тоже, вероятно, нельзя. Затем он освещает электрическим солнцем волостное правление, роет артезианский колодец, ищет на воздушном шаре пропавшего без вести Андре, устраивает восстание в Герцеговине и, наконец, выписывает на все десять тысяч тараканьего мору, чтобы истребить всех тараканов в уезде.
