Местных и с Улан-Удэ.
Василис, Алис, Кармен,
Ольг, Марий, Софий, Ирэн,
Анн, Агат и Маргарит —
С близких улиц, дальних стрит.
Вы прекрасны, спору нет —
Ярче тысячи планет;
Вы весной – сама весна;
Вы как сладкий отблеск сна;
Вы нежнее сотен лун —
Каждый взгляд и свеж и юн;
Каждый вздох – загадка дня,
Страсти и игры огня.
Мир со всей красой его
Создан был для одного:
Чтобы каждый день и час
Мы боготворили вас.
* * *
Будто центр Вселенной нашей,
Где размякли мы, —
Плед, что нитями украшен
Тонкой бахромы;
Кресло мягкое, качалка;
Тёплый, нежный свет…
Где-то подвизалась жалко
Суета сует —
Только нам в уюте пледа
Кажется пустой
Даже мысль, что в мире где-то
Тщатся суетой.
Рэп маленьких гиппопотамов
Очень удивителен в урчании тамтама
Резвый танец ма-а-аленьких гиппопотамов.
Это вам не пляска минилебедей,
Это Гёте круче, Щелкунчика бодрей.
Милые движения – на каждых три прихлопа
Сейсмической волною доходят два притопа.
Движутся с усердием всё резче и быстрей.
Это Гёте круче, Щелкунчика бодрей.
Чувствуем, что скоро нам спастись не будет шанса,
Земля с гиппопотамами сольётся в резонансе,
Но мы не убегаем, здесь явно веселей,
Это Гёте круче, Щелкунчика бодрей.
Танец бегемотиков шагает по планете
И в него вливаются и взрослые, и дети.
Так что резонанс грозит уже грозит вселенной всей.
Это Гёте круче, Щелкунчика бодрей.
* * *
Месяц укрылся за старой сосной
Так, что его я не сразу увидел:
Вышел на улицу, глянул – ой!
Чёрт Диканьский похитил?
Снова, как в гоголевских «Вечерах…»,
Слямзила месяц нечистая сила?
Нет же, да вот он, в тёмных ветвях
Нависшей сосновой Годзиллы.
Чёрная девочка и уходящий корабль
Нам не дано утихомирить
Вселенские эксперименты.
Набросив на синицу пе́тлю,
Мы видим, как летит журавль.
Но даже в чёрном-чёрном мире
Бывают яркие моменты,
Бывает грусть простой и светлой,
Как уходящий вдаль корабль.
* * *
Я не встречу тебя нежданно
В той сверхпустоте Эридана,
Где всегда одиноко и грустно,
Потому как нелепо сверхпусто.
Не столкнутся наши кометы
И в Туманности Андромеды —
Далека та галактика очень,
И для встречи не хватит ночи.
Не мечтать и о встрече бренной
На далёком краю Вселенной.
Да и нам это всё не надо,
Так как ты пребываешь рядом…
* * *
Тепло сегодня, только всё же
Предощущение зимы
И раздражает, и тревожит
Лес и окрестные холмы.
Октябрьским солнцем не согреешь
Дубовой рощи кружева,
Вот и становится бурее
Недоопавшая листва.
Ночей холодная промозглость
И серость лунной полутьмы
Вгоняют глубже лес в тревожность
Предощущения зимы.
* * *
Не каждому Дантесу удаётся
В истории остаться Геростратом,
Став душегубцем, оставаясь гадом,
Задув поэзии российской солнце.
Соавтор пасквилей, что никого не красит,
Заезжий неуч, прихвостень бесовский.
К тому же утверждают, что и вовсе
Дантес в момент дуэли был в кирасе.
Разверзлись ли пред ним ворота ада,
Пред этим воплощеньем Герострата?
Для нас не важно знание об этом,
Но он виновен в гибели поэта.
* * *
Цветок нарцисса был чертовски
Вынослив, стоек и силён.
Почти как Николай Островский,
Был трудностями закалён.
За те недолгих две недели,
Что нас он радовал собой,
Узнал он солнце и метели
И слаженно, и вразнобой.
Пусть мартовское солнце слабо —
В плюс восемнадцать – жгло его,
Но минус семь – мороз на славу,
И для цветов – не баловство.
А он всё выдержал и дальше
Пока что радует меня.
Но я волнуюсь за страдальца:
Мороз продержится три дня.
* * *
Трассеры несущихся машин
Очередью рассекают темень
В этой самой тихой из тишин,
Где застыло дремлющее время.
Организмом включен звукофильтр,
Некий отсекатель автошума:
Я не слышу дребезжащий «т-р-р» —
Слышу звёзд мерцающие думы;
Слышу месяца шуршание в ветвях
Заслонивших небо вязких сосен;
Слышу лета дребезжащий страх,
Ведь его теснит прохладой осень.
* * *
Морозные бледные звёзды
Поблескивают едва.
Рождает мартовский воздух
Немартовские слова.
Давно прилетевшие птицы
Насвистывают весну.
Им нужно перекрутиться
Еще только ночь одну.
А утром с восходом солнца,
Когда возвратится тепло,
Не грех со страстью гасконца
Опять засвистать светло.
Опять заливаться звонко,
Морозу напоминать,
Что стоит ему, чертёнку,
От нас уже убегать.
Канун полнолуния
И снова старую ведунью
Одолевает липкий страх:
Стремится месяц к полнолунью,
Полнеет прямо на глазах.
Ведунья знает: в это время
Нечистых порождений племя
Должно под действием луны
Врываться вихрем в явь и сны.
А не врывается. Ведунья
Беду не уставала ждать,
Как будто некое безумье
Ей не давало застывать.
Всегда, хотя перестрадала
Уже немало полных лун,
Её душевное начало
Жёг полнолуния канун.
Родится месяц – проступают
В её душе покой и блажь,
Когда ж он щёки округляет —
Ведунья разом входит в раж.
Не помогали ни гаданья,
Ни предсказания судьбы:
Насколь нелепы ожиданья,
Настоль их следствия глупы.
Ничто не вечно под луною,
И лишь ведуньи старой страх
Стал вечною величиною
В её сознанье и глазах.
И тут уже не ясно даже
Что больше портит бытиё,
Нашествие нечистой блажи
Или отсутствие её.
Подчас надуманные вещи
Страшнее истинного зла.
Не многим виден мир зловещий,
Луна же рядом – вон взошла.
* * *
Бьёт молотком по темени
Мыслей пустых мигрень.
Я потерялся во времени:
Спутались ночь и день.
Вроде бы только жарило
Солнце моё лицо,
А уж заката зарево
Тлеет полукольцом.
Суетностью наполнится
Нового дня релиз.
Только мигрень напомнит мне,
Что утекает жизнь.
* * *
Уже окрепший месяц
За частоколом сосен
Пытается порадовать наш взор.
Все, кто о счастье грезит,
Его быстрее просят
Прорваться на зияющий простор.
* * *
Луна за моим окном
Слегка потеряла в весе,
Хоть, выглядя не кружком,
Ещё не ужалась в месяц.
Лучисто пронзая ночь,
Собой затмевая звёзды,
Все сны разгоняет прочь,
А снам испарятся – просто.
Так, глядя на нас с высоты,
Горя, как царский червонец,
Луна в дни своей полноты —
Властительница бессонниц.
* * *
Обычное дело – гулять по воде,
Как раньше ходил Иисус.
Тянуть свои руки к далёкой звезде
И чувствовать счастья искус.
Ногами круги по воде разгонять
И чувствовать, как за спиной
Вода, всколыхнувшись, застынет опять
Под звёздами и под луной.
Идти и идти, не заботясь о том,
Что мир не увидит твоих
Умений ходить по воде босиком —
В отсутствии понятых.
Не вечны круги на воде и следы,
Не вечны и мы под луной.
Но вечен – почти – свет далёкой звезды,
Что тянется за тобой.
* * *
Я на качелях. Небо, сосны
То вниз летят, то вверх взлетают.
Стишок какой-то несерьёзный
Мой мозг из строчек собирает.
Рифмуются прохлада ночи,
Молчанье звёзд, сомненья ветра…
Как будто был уполномочен
Я Кем-то, Кто всесилен очень,
Метафорами сыпать щедро
И собирать искринки мыслей
В опалоцветные созвездья,
Неся их, словно в коромысле,
С блаженной, но благою вестью.
Но, постепенно замирая,
Утихомирились качели,
И вся восторженность благая,
Некрепкая, полусырая,
Исчезла, как снега в апреле.
И рифмы напрочь улетели.
* * *
Будем медленно и плавно,
Не спеша, излишне ленно,
Позабыв напев о главном,
Петь лишь о второстепенном:
Вид описывать из окон;
Сонных вечеров озвездье;
Серой жизни серый кокон;
Будни серые предместья;
Серый мир строкою серой,
Сероватые словами…
Коей мы отмерим мерой,
Таковой получим сами.
* * *
Месяц свежерождённый
Как-то уж слишком быстро
Сгинул за лесом сонным
Вялой невнятной искрой.
Ночь еще не вступила
В право своё, но кто-то
Месяц принудил силой
Скрыться с небесного свода.
Звёзды потом изумлённо
Спрашивали со вздохом:
«Где же он, свежерождённый?
Нам без него плохо…»
* * *
Заранее вычислив участь звезды,
Что с неба падёт послезавтра,
Я из дому вышел проверить цветы,
Нектар заготовить на завтрак.
С утра, завертевшись в пустой суете,
Я жёг свое тело прохладой,
И думал о той несчастливой звезде,
Жалея, шептал ей: «Не падай…»
* * *
…И в нашем радостном Эдеме,
Дарящем светлые мечты,
Исчезнет всё – развеет время
Здесь все, какие есть, следы.
Поползновения людские,
Как в пыль истлевшее тряпьё,
Рассеются… Эх, энтропия —
Она такая, мать её…
* * *
Не зря, наверно, тот, кто создал
Галактик яркие спирали
Нас отдалил от них и звёзды
Сместил в немыслимые дали.
Всё для того, чтоб наши цели
Познать вселенские соцветья
Мы с вами сохранить сумели
На многие тысячелетья.
* * *
Совсем уж лёгкий ветерок
Вершины сосен теребит.
Был виден месяца рожок —
Сейчас он тучами закрыт.
Палитра вечера скудна,
Мир безотраден, сер, черён:
Он досера́ и дочерна
Холодным летом изнурён.
* * *
Честный игрок этот мир ненавидимый,
Шулер ли?
Многие звёзды, которые видим мы,
Умерли.
Переоценим все ценности мира,
С факелом
Выйдем искать человеков-кумиров-
Сталкеров.
* * *
Здесь не виден за мелким чванством
Серебристой кометы хвост;
Здесь не будет порталов в пространство
Недоступных, далёких звёзд;
Здесь навряд ли здоровое семя
Будет найдено в гнили жнивья;
Здесь сгустилось донельзя время
Ограниченностью бытия.
* * *
Падая, звёзды не добираются до земли —
Вязнут в мармеладе манящего лунного неба.