Алексей Анатольев
Не судьба
5. Падение в любовный омут
Получилось так, что Следующим летом Юра снова поехал в тот же санаторий, но лишь после отдыха в институтском лагере в Крыму, где он познакомился с симпатичной мгимошницей Татьяной и впервые поразмышлял о перспективе женитьбы. В Ессентуках Лены явно не было. Немного покрутившись у ворот другого санатория, Юра вошёл в здание и разыскал там кабинет главного врача. Тот сразу узнал Юру и рассказал, что племянница пытается поступить в мединститут не то в Киеве, не то в Москве, если сможет.
Пребывание в санатории было для Юры скучноватым. Молодёжи не было. Правда, спустя дней десять после его приезда там появилась некая Наталья, со внешностью, как говорят, серой мышки и к тому же очень измученная обострившейся язвой, вся какая-то неряшливая, нечёсаная, в мятой, хотя дорогой одежде, да ещё и потайная курильщица (курила в основном в женском туалете, где её уличали и так ругали, что все об этом знали). Одним словом, неаппетитная. Но и она уж очень явно жаждала мужского общества, поэтому стала пытаться поближе познакомиться с Юрой. Ему она была физически неприятна, и её сексапильность он оценил в ноль баллов. Однако узнав, что она живёт в соседнем цековском доме на том же Кутузовском проспекте, и что её отец – какая-то шишка в международном отделе ЦК, Юра стал с Наташей вежлив, но не более. Она же восприняла его вежливость как первый шаг к установлению если не интимных отношений, то хотя бы дружбы и постаралась взять инициативу в свои руки.
В ближайшую субботу Наташа была в очередной раз застукана в женском туалете с сигаретой. Главный врач вызвала её к себе и жёстко отругала, пригрозив позвонить её отцу. Юра застал Наташу в коридоре, жутко ревевшую и распустившую сопли под носом: она ревела не столько глазами, сколько носом.
– Фу, нельзя же так распускаться. Пойти умойся и тщательно высморкайся.
– Извини. Подожди минутку, у меня деловое предложение.
Она убежала в туалет и минут через пятнадцать вышла умытая и аккуратная.
– Нельзя же меня так доводить! Меня даже расслабило от переживаний. Эта мегера знакома с моим отцом и постоянно меня шантажирует! Юрочка, завтра воскресенье, нет процедур. Составишь мне компанию в Кисловодск? Я знаю там милый ресторан, посидим в приятной обстановке, а то мне жутко хочется поддать, но не напиваться же в одиночестве. Заодно и обсудим одну деликатную проблему. Согласен?
На другой день они съездили в Кисловодск, это примерно полчаса на электричке. В ресторанчике, давно знакомом Наташе и сразу понравившемся Юре, Наташа сразу демонстративно закурила и стала жаловаться Юре на санаторные запреты, строгих родителей и отсутствие личной жизни. Быстро выпив почти целую бутылку красного вина (вино разливала она сама, и поэтому Юре досталось меньше бокала, но он не был этим огорчён), она заметно оживилась, осмелела, даже слегка похорошела «Это у неё первая стадия, как у Лены», – подумал Юра. С наслаждением попивая вино и выпуская дым к потолку, Наташа перешла к главному, ради чего была затеяна поездка.
– Юра, мои предки буквально каждый день изводят меня тем, что я одинока и нет вокруг меня никого, кто мог бы рассматриваться в качестве потенциального жениха. Я стала мучиться от одиночества и рада бы найти себе кого-нибудь, но на меня не клюют. Так и спиться можно, а я склонна к этому. Ну не удалась я мордой, но надо поскорее кого-то окольцевать. Извини за откровенность. Многие мгимошники, не сомневаюсь, клюнут если не на меня, то на папу, старшего референта по испаноязычным странам международного отдела ЦК. На твоём курсе такой не один найдётся. Кстати, я учу испанский и делаю немалые успехи. Давай сделаем так: у меня в инъязе на курсе полно и б…й, и приличных девочек, так почему бы нам к обоюдной выгоде не поискать тебе невесту, а мне жениха? Тебе ведь тоже пора, иначе за границу не пошлют, а жить постоянно в эсэсэсэрии тоскливо. Ни шмоток, ни косметики, ни нормальных танцулек с обалденной выпивкой! Прямо как в тюрьме! Да и идеологические запреты замучили. А мои родители прямо сказали, чтобы без знакомства из санатория не смела возвращаться. Им, видишь ли, стыдно. Ты поможешь мне, я помогу тебе. Усёк?
– Усёк. Согласен помочь. Вообще я тут в прошлом году встретил одну странную красавицу, которая меня очень заинтриговала. Она приезжала к дяде, главврачу соседнего санатория ***, а живёт она в Киеве. Ходит всегда босая. В наш санаторий она приходила потренироваться на рояле. Уж очень она хороша, к тому же умница, просто прелесть. Мне она иногда по ночам снится.
– А она нормальная? Ходить босиком – признак помешательства, мне кажется.
– Нет, с головой у неё в полном порядке. Она, я бы сказал, ироничная и язвительная. Я почти был уверен, что увижу её здесь, но что-то она не приехала. Зовут её Лена. Она чуть выше меня, волосы примерно моего цвета, глазищи карие и выразительные.
– Ладно, буду иметь в виду. Ты уедешь раньше меня. Созвонимся и увидимся в Москве, ведь совсем рядом живём. Пойдём прогуляемся по парку и потом вернёмся. Советую попить нарзан, он вкусный, а мне вся эта минералка осточертела.
В электричке Наташа пожаловалась на сильное недомогание. Когда вышли в Ессентуках, на вокзале она быстро отошла к урне, и её стошнило. Юра деликатно отвернулся. На другой день Наташу мучила язва, она была вся какая-то серо-буро-малиновая. А тут ещё врачиха вычислила или кто-тот донёс, что они вдвоём ездили в Кисловодск. Городки маленькие, всё на виду. Юре досталось, после чего ему даже совестно стало: зачем спаивал несчастную? Перед отъездом Юры в Москву они оба обменялись домашними телефонами и подтвердили взаимную договорённость.
…Буквально в первую неделю занятий Юра завёл разговор с Николаем из испанской группы. Тот был намного старше Юры, даже чуть старше Вадима, успел отслужить в армии, был высокий, широкоплечий, родом он оказался из далёкой сибирской глубинки. Учился он неплохо, испанский язык ему давался легко, был он, разумеется, партийным, но вот с девушками знакомиться не умел и из-за этого переживал. К тому же был небогат и шиковать не имел возможности. Николай, как выяснилось, очень опасался, что не сможет получить выгодное распределение из-за отсутствия московской прописки, он даже жалел, что согласился поступить в МГИМО по рекомендации обкома партии, и к тому же его деревенские родители не одобряли стремление сына к городской жизни, чего Юра уразуметь никак не мог и решил, что родители Николая – темнота несусветная. Намекнув Николаю, что готов помочь ему найти невесту, Юра сразу же почувствовал расположение Николая к себе. Узнав, что Юру подвергает критике комсомольская организация курса за отлынивание от поездки в совхоз на осеннюю уборку картошки, Николай переговорил с кем-то, и Юре сказали, что его прощают «на первый раз». Николай сказал:
– Если поможешь как обещаешь, буду век тебе благодарен.
Юра созвонился с Натальей и сразу же обнадёжил её:
– Я провёл подготовительную работу, есть один подходящий субъект с испанским языком. Отличный парень, отслужил в армии, член партии, правда, провинциал.
– Юрочка, это замечательно, ты настоящий друг! Что провинциал – это преимущество, никоим образом не недостаток. Столичный мгимошник на меня не клюнет. Что в армии отслужил – это вообще замечательно! Порадую папу. У меня в октябре день рождения, я ещё напомню. Жду вас обоих. Я тоже подберу кое-кого для тебя. Возможен сюрприз, но пока ничего гарантировать не могу.
Слова о сюрпризе Юру тогда не заинтересовали. Он рассказал Николаю о наметившемся дне рождения. Николай сказал, что более-менее приличный костюм намерен купить с Юриной помощью, а вот галстук завязывать вообще не умеет. Юра пошёл с ним в магазин, где они купили приличный и более-менее недорогой костюм, сшитый в ГДР, а к костюму две рубашки и два галстука. Потом Юра долго показывал Николаю перед зеркалом, как красиво повязать галстук:
– Коля, тебе как будущему дипломату без этого никак нельзя.
Николай тяжело вздыхал, пыхтел, но в целом науку обращения с галстуками освоил.
За неделю до своего дня рождения Наташа позвонила:
– Юрочка, у меня всё на мази. Будет одна для тебя подходящая. И ещё: я нашла ту босоножку! Она тоже будет! Так что выбирай, с тебя причитается. Будем гулять на свадьбах твоей и моей.
Сердце Юры буквально затрепетало. Ленка нашлась! Интересно, явится ли она босая или обуется? Скорее бы увидеть её! В ближайшую ночь ему приснилось, как он занимается с ней сексом почему-то в плацкартном вагоне в присутствии проводницы, желающей к ним присоединиться. Но теперь вырисовывается шанс потрахаться наяву. Юра понял, что безумно хочет увидеть Ленку и вообще хочет интима. После Наташи из грязелечебницы у него пока не было сексуальных партнёрш. Мешали родители.
В назначенный день Юра рано встал. Он был один в квартире, родители уехали в Кисловодск. Съев большой кусок докторской колбасы и два яйца всмятку и запив это чашкой жутко дефицитного растворимого кофе единственной продававшейся в СССР марки, которое доставалось отцу в спецбуфете для руководства министерства, Юра не спеша собрался. Примерно в три часа дня принаряженные Юра и Николай, оба в новых костюмах и с подарками для именинницы, встретились у метро и пошли на день рождения. Идти им было недалеко от метро: угловой дом Юры, за ним школьное здание и далее знаменитый дом, на котором теперь установлены мемориальные доски в память о живших в доме генсеках Брежневе и Андропове, а также писателе Карпове. Вошли во двор со стороны школы, повернули налево, затем поднялись в лифте на пятый этаж. Юра нажал кнопку звонка. Дверь открыл рослый пожилой мужчина в огромных очках фирмы Rodenstock, нарядной иностранной рубашке с шикарным галстуком, без пиджака и в нарочито выставленных на показ ярких импортных подтяжках на зажимах. Кстати, тоже жуткий дефицит в то время. «Наташкин папашка пижон и стопроцентно бабник!», – подумал Юра.
– Рад вас приветствовать, молодые дипломаты! – сказал мужчина сочным баритоном. – Вы – Николай, а вы – Юра, если не ошибаюсь? Меня зовут Григорий Васильевич. Заходите. Наташа, поприветствуй гостей!
Из-за спины отца высунулась радостная и принаряженная Наташа, вся в дорогущем и дефицитнейшем макияже, в шикарном, явно импортном платье, отчего она показалась Юре даже симпатичной. Как говорится, «наряди пень – проглядишь весь день».
Юра вручил Наташе подарок, чмокнул её в размалёванную щёку и пошёл к другим гостям, а Григорий Васильевич сразу взял Николая под локоток и увёл на кухню. Оба оказались примерно одного роста. Из кухни были слышны звучный и уверенный баритон хозяина и застенчивый бас Николая. Хозяин говорил:
– Вижу, что голодный, не отпирайся. И будь смелее. Да сними ты пиджак, я его на плечиках повешу. Садись к этому столу, вот тебе тарелка, и лопай без стеснения. Если мало, ещё положу, ты только не стесняйся. Познакомься с женой моей, сейчас Ксения Кузьминична тебе картошечки с огурчиком положит. Чёрную и красную икру смелее придвигай к себе. Ешь и наслаждайся. Ну, давай по первой! За знакомство!
В самой большой комнате было немало молодёжи. Наташа тихо указала Юре на стройную девицу в ещё не вошедшем в общепринятый обиход брючном костюме:
– Это Ира. Её папаша служит в МИДе, сейчас её родители в Норвегии, она одна в квартире, повезло же девке. Мне бы такое! Весь подъезд бы содрогнулся!
Шатенка Ира была весьма привлекательна. Ей явно было уже что-то сказано о Юре, она ему приветливо улыбнулась. Но тут зазвонил дверной звонок. Наташа сказала Юре:
– Сейчас тебе надо открыть.
– Но я же гость, а открывать должны хозяева! – возразил Юра. – Неудобно как-то.
– Неудобно с голыми гениталиями на улицу выходить, – ответила Наташа. – Сказано, открой. Мне виднее, кому из нас двоих сейчас открывать.
Юра послушался. Открыл дверь, которая оказалась незапертой. На пороге стояла Лена! Опять, как год назад, Юру словно током ударило, он почувствовал, что потеет. Потом у него задрожали колени. Она тоже заметно покраснела. Лена была во всём красном, отлично гармонирующим с её природными данными, и выглядела не только изумительно красивой, но и как-то не по-советски элегантной: под расстёгнутым красным импортным плащом виднелось красное платье с коралловым ожерельем, густые темно-русые волосы были эффектно распущены по плечам, губки подкрашены, чудесные глазки подведены, загорелые ножки в колготках обуты в роскошные красные туфельки на высоких каблучках, в руках явно дорогая красная сумочка из кожи. Теперь Лена была вся такая чистенькая и ухоженная, к тому же не шмыгала носом, что Юра обомлел.
Первой пришла в себя Лена. Она слегка оттолкнула Юру.
– Так можно мне в конце концов войти? Или будем таращиться на пороге друг на друга? Пусти же! Я ведь тоже приглашена!
– Ой, извини. Я помогу тебе снять плащ. Какая ты вся не только ослепительно красивая, но ещё и элегантная. Переоделась из босой девчонки в светскую даму и сразу стала принцессой из сказки! Тебе очень идёт и такой новый для меня облик. Ты прелесть!
– Спасибо, для тебя же старалась. Впервые в жизни надела туфли на высоком каблуке. Это даже страшновато с непривычки. Тебе не понять. Честно говоря, уже жалею, надо было надеть старые, без каблуков. В них огрубевшим ногам легче, а эти чёрт те что. Выдержу ли весь вечер? Предупреждаю, если станет больно, разуюсь.
Встретить запоздалую Лену вышли Наташа с родителями и многие гости. Наташа подскочила и еле дотянулась губами до щеки гостьи. Тут Юра понял, что не в силах сдерживать эмоции и тоже поцеловал Лену, причём прямо в губы. Та заметно покраснела и тихо сказала:
– Ну, ты и нахал! Прямо при всех! Но я не обижаюсь, я этого ждала, если честно. Будь со мной нахальнее, а то уж больно ты чопорный. Пойдём, скорее выпить хочется.
– Рад стараться! – парировал уже чуть пришедший в себя Юра.
Все изумлённо разглядывали Лену. Причём некоторые разодетые получше неё подружки Наташи не сумели скрыть свою зависть, уж очень новая гостья выделялась в лучшую сторону, причём не нарядами, а чисто природными данными. Особенно злобно уставилась на неё неприятная парочка, разодетая во всё импортное и до неприличия пьяная. Наташа шепнула Юре, что это Боря и Галя, живущие в этом же подъезде и не пропускающие ни одной возможности выпить, а поделать с ними ничего нельзя, папашка Гали выше её отца по положению, и поэтому приходится терпеть эту мерзкую парочку, они лакают всё подряд, пока не свалятся. Григорий Васильевич взял Юру за локоток и тихо шепнул:
– А ты парень не промах! Какую красавицу нашёл!
– У тебя моя помада на губах, – шепнула Лена. – Я безумно рада, что Наташа сумела найти меня и свести нас. Я теперь тебя никогда в жизни не потеряю, запомни мои слова. Ты мой навеки. Давай сотру помаду. Ой, ты уже слизал её! Неужели вкусно? Ладно, не отравишься. Пошли, жутко жрать хочу, и поддать тоже не мешает. Ой, столько вкусного!
У Юры от этих слов закружилась голова. А тут и Николай шепнул:
– Молодчина, вижу, что и себя не забыл. Чую по некоторым приметам, что она тоже провинциалка. С юга небось. Девочка просто сокровище. Не теряйся!
Все пошли к столу и буквально набросились на еду и напитки. Хозяева приготовили всё на манер фуршета: со стола брали тарелки, вилки, ножи и накладывали кто что хотел. Брали рюмки и бокалы. Юра набросился на еду, не забыв о коньяке Camus и финском сервелате. Лена сразу же выпила маленькую рюмку коньяка, закусила бутербродиком с красной икрой, после чего быстро покраснела и оживилась, потом довольно много съела, не отказалась от американской сигаретки и другую ловко вставила Юре между губ, не смущаясь, что сигарету ей предложил симпатичный парень, явно не заметивший, что она и Юра уже составили парочку. Лена достала красивую недешёвую зажигалку и чиркнула ей, оба прикурили. Юра между тем поел горячего мяса, потом крабов, чёрную и красную икру, чокнулся с Леной и Наташей, после чего вся троица выпила по бокалу красного грузинского вина. Юра чмокнул Лену в щёчку, потом она его тоже в щёку. Разомлевшая от выпитого Наташа позвала к большому столу отца и Николая и стала усиленно угощать перспективного жениха всем подряд, а тот послушно открывал рот. Стало заметно, что Григорий Васильевич игнорировал всех и занимался только Николаем. Опять послышался его звучный голос:
– Ну и что, если из сибирской деревни? Это достоинство, а не недостаток! Будто я коренной москвич! В Сибири народ крепкий, надёжный. А словарей у меня полно, могу поделиться. Я ведь испанский и португальский неплохо знаю, устно могу переводить, письменно тоже насобачился. Наташка, не жмись, накладывай ему на тарелку. Мужчина должен хорошо питаться. Бери пример с Юрия, у него аппетит отличный.
Наташа, как в сказке, расцвела, смотрела на Николая и всё говорила, говорила не умолкая. Николай смотрел на неё вполне благосклонно. Юра спросил Лену:
– А ты в Москве проездом или как?
– Или как. Я готовлюсь к поступлению в медицинский. Не уверена, сумею ли поступить. Но очень хочу. У папы знакомые в приёмной комиссии, поэтому надежда есть.
– Молодец! Тоже будешь кишки сзади засовывать в бедных пациентов? Между прочим, по-украински «или как» будет «чi шо».
– Правильно. Я почти не говорю по-украински и считаю этот язык наречием русского, испорченного влиянием польского. Знаю массу анекдотов про украинцев, только они все матерные. Вообще я русская националистка и хохлов не люблю. Если поступлю в медицинский, на первом курсе ещё нет специализации, и я хочу потом выбрать желудочно-кишечное направление. Смотри, потом попадёшься мне в санатории – обработаю по полной программе покруче Наташки из грязелечебницы.
«Она всё знает! А чего волноваться? Такие истории украшают мужчину».
В комнате стояло пианино. Лена открыла крышку клавиатуры, села на круглый вращающийся стул и заиграла. Что она играла? Юра не понял. Но слушать её игру ему было чрезвычайно приятно. Все притихли и слушали. Потом Лена встала, Наташа первой зааплодировала, за ней остальные. Юра поцеловал Лену в красивую приятно пахнущую шею. И тут же он подумал, что будет замечательно, если он сделает Лене предложение, она его примет, и тогда можно будет устроить одновременно две свадьбы.
…Так прошло часа три. Было много съедено и немало выпито. Потом Лена взяла Юру за руку, он почувствовал, какие у неё сильные пальцы, и шепнула ему:
– Пора уходить. Проводишь меня? Я еле сумела остановиться, но напиться успела.
Попрощались с хозяевами. Юра поймал печальный взгляд Иры. Чувствовалось, что Лена и в самом деле выпила сверх её меры, её покачивало, и она даже икать стала. Когда вышли из подъезда, она сказала:
– Ну, вот и напилась! Так приятно стало! Но есть и неприятность. Я жутко натёрла ноги. И вообще обувь на высоких каблуках не для меня. Выпендрилась на свою голову, балда бестолковая! И вообще я отвыкла от обуви. Теперь разуюсь. Возражения не принимаются! Я никого и ничего не стесняюсь!
Она икнула и качнулась, потом оперлась на Юрино плечо, скинула туфли, положила их в какую-то явно припасенную для этой цели холщёвую сумку, запихнула всё это в оказавшуюся весьма вместительной красную сумочку, сняла колготки. Моросил мелкий дождик. Юра растерянно наблюдал.
– Ты, небось, шокирован? Я пойду в таком виде! Плевать на московскую чопорность! Смотри не обкакайся от неожиданности!
– Нисколько не шокирован! Меня невозможно шокировать. Лишь бы твоим ножкам не было холодно. Я живу тут рядом, родители уехали в Кисловодск, санаторий «Красные камни». Зайдём?
– Даже не знаю, зайти ли. А санаторий тот знаю. Чинно, благородно, тоска зелёная. Но удобно ли с точки зрения студента политического вуза водить подвыпивших босых девок в респектабельную квартиру почтенных родителей?
– А чего тут неудобного или неподобающего? Я не женат.
Они вошли в огромный двор Юриного дома. Вдруг Лена остановилась, вскрикнула и схватила Юру за рукав.
– Что, босую ножку поранила?
– Нет, разве не видишь? Навстречу идёт страшная собака!
– Это старая овчарка на поводке, она очень воспитанная и никого не кусает.
– А она знает, что воспитанная? Ой, она хочет броситься на меня! Лучше пойдём назад и выберем другой маршрут. Я ни за что не пойду вперёд! Боюсь!
– Как скажешь, только твои опасения напрасны.
– Я ужасно боюсь собак, знай это. Я обхожу их, у меня с детства на попке шрам от собачьих зубов. Я только кошек не боюсь, хотя и их не люблю. Вообще избегаю животных.
Они пошли кружным путём, то есть повернули направо, обошли полдома по наружному периметру, пройдя мимо двухзального кинотеатра «Киев», а там уже и до другой арки совсем недалеко. Как только они вошли во двор с арки на западной стороне, Лена довольно громко сказала:
– Извиняюсь за нахальство, но я сейчас обоссусь. Выпитое просится на выход. До туалета в твоей квартире не выдержу. Подержи мою сумку. Можешь отвернуться, но я не настаиваю, я не застенчивая. Постой на шухере.
К ужасу Юры, Лена неожиданно присела в проходе под аркой и сделала лужу. Юра повертел головой по сторонам: никто их не видел. Наконец зашли в нужный подъезд, поднялись в лифте на нужный этаж и вскоре оказались в квартире Юры и его родителей.
Заметно пьяная Лена тем не менее тщательно вытерла босые мокрые ножки о половичок. Юра помог ей снять плащ. Она сразу помчалась в туалет, где звучно облегчила кишечник, оттуда – в ванную комнату. Юра заметил, что она тщательно высморкалась и вытерла лицо его полотенцем. Ничего, подумал он, полотенце будет пахнуть её ароматом. Затем оба занялись поисками еды, как будто давно ничего не ели. Выяснилось, что в квартире нечего не только выпить, но и поесть. В холодильнике были плавленые сырки, два яйца, бутылка кефира и банка шпрот.
– А ты лентяй и разгильдяй! – сказала Лена. – Пригласил гостью, а угостить нечем. Ладно, я чуть посижу, чтобы ноги отдохнули, я ведь их обувью натёрла, но, кажется, не до крови. Вот что значит огрубевшая кожа. А потом возьмём такси и поедем ко мне.
– К тебе – это куда?
– Не пожалеешь, гарантирую.
Они всё же открыли банку шпрот, попили чаю с сушками – нехитрая еда одинокого мужчины. Потом Юра крепко схватил Лену и стал исступлённо целовать её.
– Не заводись! Мы займёмся этим в более удобной обстановке. Давай собирайся. Можешь переодеться попроще, я тебя и без галстука приму. Ну вот, у тебя теперь вся шея в помаде! Хотя кому какое дело? Я приму тебя и с пятнами от помады на шее.
– Я сейчас мигом!
Юра переоделся, снял новый костюм и надел сравнительно новые брюки, советскую имитацию джинсов, клетчатую рубашку и куртку, отмывать шею не стал и собрал сумку, положив в неё запасные трусы и бритвенные принадлежности, а также сигары, которые незадолго до этого успел освоить. Они вышли. Поймали такси. Угрюмый таксист покосился на босые ноги красивой пассажирки, но комментировать этот факт не стал.
Лена попросила взять курс на Ленинградский проспект, потом уточнила: к станции метро «Аэропорт». Там покрутились, чтобы правильно повернуть, и заехали во двор. Юра расплатился, взял две сумки, Лена достала из своей сумочки связку ключей.
Поднялись в лифте на третий этаж старого дома. Такие, как и Юрин, называют сталинскими. Роскошная квартира, целых четыре больших комнаты. Дорогая мебель. Прекрасный дубовый паркет, по которому почти неслышно ходят босые ножки Лены. Он тоже разулся. На Юру, как он ещё в студенческом лагере заметил, девичьи босые ноги, причём даже грязные, действуют как красная тряпка на быка, начинается радостное головокружение. И тут это головокружение, сопровождаемое недавно приобретенным напряжением в паху как предвкушением интима, обуяло его, да ещё как сильно! Юра почувствовал, что потеет. Он обнял Лену, но она тут же отстранила его:
– Немного потерпи. Дай мне оправиться. Я переела, и вот теперь сзади всё активизировалось. Извиняюсь. Советую закурить.
Юра вошёл в комнату и стал осматриваться по сторонам. Он слышал шуршание босых ступней, звук льющейся из душа воды, а потом появилась Лена в роскошном халате. Юра заметил, что она успела как следует вымыть ступни, умыть лицо и подкраситься, и вид её прелестных ножек заставил Юру снова ощутить жар. Он встал и обнял её, но она слегка отстранилась:
– Посиди тут и посмотри книжки, а я приготовлю поесть. Я снова голодна. Видишь, какая я обжора, и при этом совсем не толстею. Такое телосложение.
Она оставила Юру одного. Он осмотрелся, увидел книжный шкаф и подошёл к нему. В шкафу было немало полных собраний сочинений. Юра бывал в квартирах, где книг было полно, но их никто никогда не читал и даже не открывал, такая была нелепая советская мода. После выкупа очередного тома его просто ставили в книжный шкаф на нужное место, «чтобы всё было как в приличных домах». А тут как: читают ли книги или нет? Если не читают, значит, живёт хамьё. Почти все книги оказались потрёпанными, следовательно, их читали. Книг на английском и на французском Юра не увидел, зато были книги на каком-то языке с непонятными буквами. Следовательно, Лена имеет прямое отношение к какой-то другой национальности. Какой именно? На обложке одной из книг Юра заметил букву, которую где-то видел. Он быстро вспомнил: это ϴ – фита, в 1918 году исключённая из русского алфавита. Но она в данном случае на обложке книги на другом языке. Каком именно? Обязательно надо выяснить. Ещё он заметил попадавшуюся ему ранее странную букву, и задумался: в каком языке обе они используются? И тут его позвала Лена:
– Иди быстро сюда, а то сама всё сожру!
Перешли в кухню, где на массивном столе с двумя креслами были разные вкусные вещи, бутылки коньяка и красного вина. Оба набросились на еду. Лена много ела и много пила, шумно сопя и вытирая бумажной салфеткой рот и нос. Юра не отставал, поскольку в гостях на сей раз поел, по его представлениям, не так уж много. Потом он вернулся в прихожую и достал из своей сумки толстую сигару. Увидев одну сигару, Лена сказала:
– А почему такая дискриминация? Я тоже хочу! Сигара кубинская?
Юра принёс вторую сигару, вынул её из алюминиевого футляра и помог Лене разжечь сигару, поскольку она опасалась сделать это сама. Она с наслаждением затянулась и сказала, что первое впечатление приятное. Оба задымили всю кухню. Лена сильно затянулась и поперхнулась, захлюпав носом, из которого капнуло на её роскошный халат. Она смущённо хихикнула, вытерла нос тыльной стороной кисти руки и осмотрела руку, потом халат, после чего с недовольным видом встала.
– Сигарами не затягиваются, это не сигареты, – сказал Юра.
– Извини, у меня из-за этой сигары небольшая проблема, – ответила Лена и убежала.
Она долго и шумно сморкалась, потом пришла. Теперь она курила сигару очень осторожно. Молча курили сигары и маленькими глотками пили коньяк, закусывая сервелатом, бородинским хлебом с красной икрой и каким-то заграничным сыром.
– А теперь в душ и потом в койку! – скомандовала Лена. Вместе они недолго постояли под душем, пообнимались и не раз поцеловались, причём Юра потрогал её интимное место, покрытое курчавыми волосами, чему она не противилась, вместе вытерлись одним огромным махровым полотенцем и потом нырнули в роскошную постель. Тут Юра понял, что дальше терпеть не в силах, да и Лена была в очень возбуждённом состоянии. Оба сразу приступили к интиму, занявшись этим в плавной и нежной манере. Лена громко посапывала и вытирала нос пододеяльником. Процесс пошёл, и это было поистине восхитительно. Оба радостно улыбались друг другу и непрерывно целовались.
…Как они заснули, Юра не заметил. Ночью он проснулся, потому что Лена повернулась на другой бок и дышала ему в лицо. В её дыхании чувствовались курение и выпивка, оно было ровным и очень тихим. Он встал и посмотрел в окно. Двор большого дома был безлюден. С Ленинградского проспекта доносился шум никогда не засыпающего города. Юра вспомнил, как в разговоре с отцом недавно сказал, что хорошо бы иметь в Москве ночные магазины и ночные автобусы, а отец рассвирепел и ответил, что у сына «буржуазные замашки». И тут Ленка проснулась, сбегала в туалет и позвала Юру «продолжить сексуальную тренировку». Он охотно согласился. Лена выпила рюмку коньяка не закусывая, зажгла сигарный окурок и затянулась им с наслаждением, после чего ей пришлось снова приводить нос в порядок. Но Юру это нисколько не смущало, он начал привыкать к ней. И после этого примерно часа полтора они барахтались в постели…
…Примерно часов в девять Юра проснулся первым и некоторое время с восторгом разглядывал свалившееся на него счастье. Девка была без преувеличения неописуемо роскошна. Юра заметил, что нестерильные ступни её ног уже успели стать загрубевшими, но при этом гладкими, даже блестящими, без трещин. Потом он осторожно откинул одеяло и стал рассматривать её интимное место. Всё тело было такое, что Юре захотелось целовать его с головы до ног. Он накрыл Лену одеялом, и тут она проснулась, открыла глаза и мгновенно сориентировалась, улыбнулась и спросила:
– Ты чего?
– Я всё того же. Ты изумительно красива, – ответил Юра.
Он не стал уточнять, что её яркая красота не ангельская, а скорее дьявольская. Они оба сбегали в туалет и продолжили любовные утехи в том же неторопливом ритме.
– Ты такой нежный! Просто прелесть! А теперь антракт, – сказала Лена. – Марш в душ.
Юра принял душ, потом стал бриться. Он слышал, как Лена гремит чем-то на кухне. Потом она голенькая и босая пришла в ванную комнату и в присутствии Юры залезла в ванну, скрывшись за шторкой под душем. Юра вышел из ванной комнаты, оделся и снова стал рассматривать корешки книг в застеклённом книжном шкафу. Его мучил тот же вопрос: на каком языке те книги со странными буквами? Можно, конечно, спросить Лену, но не лучше ли докопаться самому?
И тут взгляд Юры упал на серое издание полного собрания сочинений Достоевского. На каждом томе была воспроизведена подпись автора. Как звали знаменитого писателя? Фёдор Михайлович. А что за овал он выводил каждый раз перед своей фамилией? Да ведь Фёдор Достоевский, как и покойный Юрин дедушка Федот Павлович, писал своё имя с уже не входящей в современный русский алфавит буквы «фита»! И тут вдруг Юра вспомнил, что «фита» пришла в русский алфавит из греческого, где она наверняка осталась до наших дней. Значит, эти книги – на греческом, а Лена по национальности гречанка. Но это ещё надо проверить. Из кухни донёсся призыв Лены «перекусить чем бог послал». Юра поставил томик Достоевского на полку в шкафу.
Лена встретила его снова без обуви и в том же роскошном розовом халате, таких в СССР тогда не было. Халат был заманчиво распахнут и не скрывал интимных прелестей хозяйки. Поймав направление взгляда Юры, Лена с вызовом сказала, что теперь она его нисколько не стыдится. Оказалось, что на утро бог послал прелестной хозяйке не так уж мало. Юре сразу бросились в глаза роскошно выставленные разные вкусности на столе. Но перед тем, как сесть за стол, Лена спросила гостя, не поможет ли он заплести ей одну косу.
