Александра Вэджи
Шестая
Задумавшись, он уставился в точку перед собой, и через мгновение его воспаленные веки сомкнулись. Он снова встряхнул головой, прогоняя сон. Закуренная сигарета превратилась в пепел, оставив только тлеющий фильтр. Он брезгливо швырнул ее в пепельницу, не загасив.
После того, как ему удалось несколько дней побыть наедине с собой, ему пришла в голову идея, как найти выход из этой ситуации. Изначально эта мысль ему не понравилась, но теперь, вспомнив о ней, он решительно встал.
Холодный воздух из холодильника взбодрил его. Он вытащил очередную банку энергетика, одним привычным щелчком открыл ее и за раз опустошил полбанки. Приятная прохлада наполнила его, но не смогла разогнать усталость. Бросив опустошенный энергетик в мусорку, он отправился в ванную.
Увидев свое отражение в зеркале, он почти не узнал себя. Ему казалось, что в отражении на него смотрит угрюмый старик, хотя ему было всего сорок лет. Под глазами от долгого запоя и недосыпа – синие круги, на висках пробивающаяся седина, как первый иней на жухлой траве. Впалые щеки сделали его скулы угловатыми, резко очерченными. Подчеркивала невеселый портрет отросшая щетина, медленно переходящая в бороду.
Облив себя холодной водой из душа, он тщательно помылся и насухо вытерся полотенцем. Затем, предварительно подрезав ножницами бороду, гладко побрил лицо и освежил его мятным лосьоном. Еще две минуты ушло на маникюр. Чтобы устранить запах перегара он дважды почистил зубы. Отросшие волосы он аккуратно уложил с гелем. Открыв шкафчик, достал сосудосуживающие капли и закапал глаза, чтобы снять воспаление от недосыпа. Только после этого отражение показалось ему более достойным.
В его шкафу висело несколько костюмов, но он взял самый лучший, из элитной бельгийской ткани. Белая, тщательно отутюженная рубашка из химчистки, галстук. Немного подумав, он снял галстук и расстегнул две верхние пуговицы. Ботинки несомненно из натуральной коричневой кожи. Когда он перешел к аксессуарам и достал швейцарские часы, время будто замедлилось. Тикающие стрелки напомнили ему о времени, которое неумолимо утекает сквозь пальцы. Ему вдруг захотелось остановиться и не делать ничего, но другого выхода он не видел и все же надел часы. Перед тем как выйти, он еще раз с грустью осмотрел свой дом, молчаливо прощаясь.
