Александра Вэджи
Ангелы не возвращаются
Часть I.
Если ты споткнулся и упал,
это еще не значит, что ты идешь не туда…
(Слова Ванталы).
Пробуждение.
– Эй, э-эй…. Очнись, слышишь?
Голос вытекал из темноты, резкими нотами разбивая вязкую тишину.
Он то приближался, то отдалялся, затягиваясь мутными образами.
– Ты жива?
В груди что-то слабо всколыхнулось. Вдох, ещё один…
– Эй…, – продолжал возникать настойчивый голос. – Что с тобой случилось?
Голос ненадолго затих, и густая темнота вновь начала заволакивать мелькающие светлые пятна. Сознание медленно проваливалось в мягкое пространство, заполненное тишиной и безмятежностью.
– Да проснись же! – высокий тон голоса вызвал очередной всплеск и легкое раздражение. – Может, «скорую» вызвать?
Прикосновение – и реальность ответила дробным импульсом, подняв тяжелую ртутную волну. С молниеносной скоростью она разрослась до размеров цунами, мощным толчком взорвав темноту. Шквал отрывистых резких звуков осыпал со всех сторон. Яркий свет ослепил глаза. Она тут же инстинктивно зажмурилась, вновь погружаясь в темноту. Волна ощущений пронзила все тело вместе с резкой болью. Из груди вырвался стон. Болела каждая частичка тела, все мышцы сводило судорожными, неприятными ощущениями. Ощущения… Они были незнакомыми…. Или давно забытыми? Кожа чувствовала каждую каплю дождя, сыпавшегося с холодного неба. Было тяжело дышать…. Она с силой вдыхала в себя воздух. Легкие расширялись и сжимались. Чувствовался резкий запах бензина, отсыревшей пыли и едва уловимый цветочный аромат. Кровь растекалась по венам, постепенно разгоняясь, пульсом отдавая в висок, порождая в темноте темно-серые пятна, а в области груди мерно тяжелыми ударами билось горячее человеческое сердце…. Живая….
Сознание привыкало к телу, ощущая теперь способность двигать всеми суставами: руки, кисти, пальцы, колени… Но любое малейшее движение давалось с трудом, будто тяжелые цепи проходили сквозь асфальт, сковывая тело.
Она снова открыла глаза, и сквозь серые блики начали проступать очертания предметов, извилистые линии, формы, цвета. Взгляд выхватывал детали: камень на асфальте, смятая пачка сигарет, красный цветок на подоконнике верхнего этажа, извилистые узоры на стене….
Постепенно зрение привыкло. Тот яркий свет, что поначалу ослепил глаза, падал от стоящего неподалеку фонаря, и теперь оказалось, что он едва освещал улицу. Совсем рядом проглядывался силуэт человека…Человек?! От неожиданности девушка попыталась быстро вскочить на ноги, но не смогла. Вместо этого она лишь неуклюже повалилась набок и осела на землю. Все, что удалось сделать с первой попытки, так это попытаться отползти подальше и замереть в ожидании, точно загнанный в ловушку дикий зверь.
– Пьяная что ли? – сделала вывод стоящая рядом женщина. В тусклом уличном свете она была похожа на гору.
…. Водопад стекал от самой вершины. Он начинался с едва приметной узкой речушки, но такой стремительной и быстрой, что камень около нее оттачивался и полировался под ее течением, и со временем стал идеально гладким. Тонкой струйкой вода спускалась на одну ступеньку вниз, в большую каменную чашу, украшенную по бокам гибкими лианами, в кипящее бело-голубое озеро. Там вода разделялась на несколько тонких водопадов, которые после нескольких порогов, как хрустальные колонны, опускались в прозрачную гладь большого озера…
Мимо проехал автомобиль, на мгновение, осветив фарами лицо незнакомки: немолодая, полная, с короткой стрижкой, одетая в длинное черное пальто, которое освежал только светлый платок, небрежно накинутый на округлые плечи. В руках она держала пёстрый зонтик и сумку, похожую на пухлый кошелек.
Тем временем женщина успела рассмотреть девушку: хрупкое полуобнаженное тело выглядело мертвенно бледным на черном фоне, темные мокрые волосы падали на худые плечи. На ней была только промокшая белая рубашка. Женщина невольно вскрикнула:
– О, да на тебе и нет ничего! Можешь встать? – она помогла ей встать.
– Иди домой, сумасшедшая, простудишься! Тебя что ограбили? Избили?
Девушка молчала. Язык не хотел слушаться. ″Так она меня видит? ″
– Иди домой, – настойчиво повторила женщина и, видимо решив, что ее дело закончено, пошла дальше. Отойдя на несколько шагов, она оглянулась и заметила, что девушка так и осталась стоять на месте в нерешительности. Тяжко вздохнув, женщина вернулась обратно.
– Ты хоть знаешь, куда идти-то? – спросила она.
– Нет, – наконец выдавила из себя девушка и удивилась тому, что не узнает свой голос, будто кто-то произнёс эти слова за нее. Но еще больше ее пугала кромешная тьма в собственной памяти…. Она никак не могла понять, кто она и как оказалась здесь.
– Ох, и свалилась же ты на мою голову. Что ж с тобой делать? Та-ак, – женщина отошла в сторону и вытащила мобильный телефон, набирая номер. Она с кем-то заговорила, попросила о чем-то, назвала адрес и, видимо, удовлетворённая ответом, опустила телефон обратно в сумку.
– «Ну вот, сейчас за тобой приедут», – сказала незнакомка. Больше она не заговаривала с девушкой, а только стояла в стороне, ожидая.
Девушка переступила с ноги на ногу и еще раз робко огляделась по сторонам. Мысли путались. Сознание никак не хотело принимать происходящее. Вокруг возвышались серые громады многоэтажек, в некоторых окнах еще горел свет. Редкие фонари тоскливо освещали мокрую улицу. Лужи на асфальте продолжали вздрагивать под каплями дождя…. Это был город. Но все вокруг было ей незнакомо, казалось, каждая деталь смотрела на нее чужим недружелюбным взглядом. От холодной воды ноги с непривычки начало сводить судорогой, и девушка присела на корточки, пытаясь согреться. Дождь стал сильнее. Незнакомая женщина, стоявшая в стороне, раскрыла свой зонтик и медленно подошла к девушке, укрывая и ее тоже. Почувствовался цветочный аромат.
–Да что ж так долго? – раздраженно произнесла незнакомка. Было видно, что все происходящее ей в тягость и хотелось поскорее уйти, вернуться домой, в свою спокойную семейную жизнь. На лице женщины смешалось выражение сочувствия и брезгливости, желания помочь и усталости.
Вскоре в конце улицы показались бело-синие огни машины.
– Наконец-то, – с облегчением вздохнула женщина, отступая на два шага в сторону. Она еще раз взглянула на странную девушку.
– Ну, все, я пошла. Береги себя.
Мелкими быстрыми шагами она пошла вглубь улицы и вскоре исчезла за поворотом.
Огни приближались. В душе девушки зашевелилось беспокойство. Она встала. Спасительного зонта над ней теперь не было, и капли дождя обжигали холодом. Снова охватила мелкая дрожь. Патрульная машина приблизилась и остановилась недалеко от девушки. Сидящие в машине полицейские обменялись короткими фразами. Дверь открылась, и оттуда медленно вышел мужчина в темно-синей куртке. Оказавшись под дождем, он слегка ссутулился, пряча лицо от сырости. У него были коротко подстриженные волосы и черные, как маленькие угольки глаза. Слегка отросшая щетина на скулах придавала худому лицу еще больше жесткости. Широкие погоны на плечах делали его долговязую фигуру немного неуклюжей. Подойдя поближе, полицейский вытащил из кармана удостоверение и представился.
– Лейтенант Минаев. Нам сообщили о случае грабежа. Вы жертва?
– Что? Нет, – с усилием ответила девушка. Она напряглась, внимательно следя за каждым движением мужчины.
– То есть у вас все в порядке?
– Да, то есть, нет, – она неопределённо мотнула головой, не зная, что ответить.
– Позвольте взглянуть на ваши документы?
В лице незнакомки отразилось непонимание.
– То есть, документов у вас нет и помощь вам не нужна?
Девушка отрицательно качнула головой.
– Понятно, – сделал вывод Минаев. – Проедемте с нами в отделение.
И сделал шаг вперёд к девушке. Та резко отпрянула.
– Да вы спокойнее, спокойнее… Подробно расскажете, что с вами произошло. Может быть, мы сможем вам помочь.
И тут девушка, в попытке убежать, сделала какие-то нелепые движения: она разбежалась и через пару неуклюжих шагов высоко подпрыгнула. Вновь оказавшись на земле, она недоуменно замерла. Полицейский, собравшийся за ней побежать, остановился в нерешительности, видимо, пытаясь найти логичное объяснение действиям незнакомки. Девушка быстро сориентировалась и рванула в сторону. Но тут всё ещё непослушные ноги подогнулись в коленях, и она снова рухнула на асфальт, больно ободрав плечо.
– Максим! – коротко скомандовал Минаев напарнику. Тот неохотно вывалился из теплого нутра машины под моросящий дождь. Второй полицейский оказался полной противоположностью первого. Внешне он напоминал аккуратно сформированный пончик. Форма на нем казалась чуть меньше по размеру, но, в то же время, делала его более подтянутым. Пухлые слегка румяные щеки придавали совсем еще молодому лицу здоровый и бодрый вид.
Через считанные секунды руки девушки оказались крепко зажатыми за спиной. Она вскрикнула от боли.
– Что вы… делаете? Отпустите! Я…я не сделала ничего плохого! – с трудом выдохнула она.
– Ничего, в отделении разберемся, – ответили ей, запихивая в машину.
– Такая молодая, и употребляешь всякую дрянь.
Ее повели по длинному коридору. Отделение полиции в этот час практически пустовало, изредка на нее с удивлением смотрели попадавшиеся на пути сотрудники.
– О, откуда такое чудо, Минаев? – не удержался один из них.
– Третья за сегодня.
– Грозит тебе премия в конце квартала! – засмеялся сотрудник.
Минаев только ухмыльнулся в ответ, достал на ходу ключи и открыл дверь. Девушку завели в огороженную железными прутьями камеру, тоскливо заскрежетал дверной замок. Сам лейтенант с тяжестью уселся за стол, а его напарник тем временем остановился в дверях.
– Слушай, Макс, – обратился старший. – Ты подсуетись на счет одежды, – он кивнул в сторону девушки. – Может, найдешь чего? А то…
Макс коротко кивнул и скрылся за дверью. Минаев взглянул на часы, устало вздохнул и вытащил лист бумаги.
– Ну что, поговорим? – многозначительно спросил он, не поднимая глаз.
– Выпустите меня, – с дрожью в голосе попросила незнакомка. – Ведь я ничего не сделала.
– Что, уже отпустило? Дело не в том, сделали вы что-то или не сделали. Дело в том, что нам надо выяснить, кто вы и что делали на улице в такой час в таком виде, – отчеканил полицейский фразу, которую произносил явно не один раз. – А то ведь к нам жалобы поступают от других граждан. Просят проблему решить, вдруг человек нуждается в помощи.
– Но…
– Имя? – последовал первый вопрос.
Девушка притихла, внезапно сбитая с толку простым вопросом. Имя…. У каждого человека есть имя, значит, и у нее оно тоже должно быть …. Но какое? В голове смешались сотни имен, но ни одно из них не было знакомо. "Я не знаю, я не помню своего имени!..».
– Что, будем молчать?
– Дана, – вдруг выпалила она. ″ Дана? Почему именно это? Ну ладно, Дана, так Дана″.
Лейтенант поднял брови и неторопливо заполнил первую строчку. Немного подождав, он вопросительно взглянул на Дану.
– Фамилия? – раздраженно протянул он.
Девушка побледнела.
– Фамилия?
– Ну да, фамилия, отчество?!
«С Луны она упала что ли? Вот кадр!» – подумал Минаев, раздражаясь всё больше.
– Дана…. Дана Анатольевна… Ильинская, – проговорила девушка первое, что выпало из глубины памяти.
– Хм, Анатольевна?
– Анатольевна.
– Ильинская?
– Ну да, Ильинская, – робко согласилась Дана, опустив глаза.
Лейтенант пробуравил ее взглядом и, ничего не дождавшись, снова наклонился к своему листку.
А ей вдруг ужасно захотелось исчезнуть из этого места, прекратить события, происходящие с ней, убежать куда-нибудь подальше отсюда … Но сейчас она не могла ничего сделать. И самым скверным было то, что она ничего о себе не помнила. Она понимала только одно: всё, что она видела вокруг, было ей отчасти смутно знакомо.
– Возраст? – последовал очередной вопрос.
– Что?
– Дата рождения? – спокойно повторил Минаев, не отрывая глаз от бумаги. Повисла пауза.
Девушка вместо ответа стала внимательно разглядывать комнату, будто только сейчас поняла, где находится. Ее взгляд медленно изучал плакаты на стенах, электрическую лампочку, прутья решетки, бетонный пол. Она словно ждала, что окружающая обстановка подскажет ей нужную информацию, но это всё никак не удавалось.
Минаев вздохнул и, отложив ручку, устало потер глаза. Раздался легкий стук, и девушка, оторвавшись от изучения обстановки, взглянула на дверь.
– Разрешите? – вплыл розовощекий напарник Минаева. – Вот все, что удалось найти.
Он протянул девушке простое синее покрывало.
– Спасибо, – Дана закуталась в плотную ткань. Стало немного теплее и как будто уютнее.
– Может, еще чаю горячего? – неуверенно предложил молодой сержант, взглянув на лейтенанта.
Тот тяжело посмотрел на него, как наставник смотрит на своего подопечного, когда видит всю бесполезность потраченного на обучение времени.
– Не стоит, если не хочешь, чтобы она ошпарила тебя кипятком, пытаясь сбежать.
Услышав это, Дана возмущено нахмурилась, а сержант смутился.
– Слушай, Макс – смягчился лейтенант. – Ты лучше сделай нам кофе. Да покрепче.
– Сейчас организуем, – взбодрился сержант и суетливо вышел.
Снова тишина. Минаев вопросительно смотрел на Дану.
– Я жду.
Девушка неуверенно взглянула на свои руки, провела ладонью по лицу, будто пытаясь определить возраст своего тела. Минаев недоуменно наблюдал за её движениями.
– Семнадцать, – наконец ответила Дана.
″Наверное, семнадцать…″.
– Та-ак, несовершеннолетняя…. Ну и что же мы делаем в такой час на улице, да ещё в таком виде?
– Я не знаю, как там оказалась. Я ничего не помню, поверьте мне.
Он пристально посмотрел на нее.
– Почему раньше об этом не сказала?
– Не знаю. Наверное, просто испугалась.
– Ну-ну, – не поверил лейтенант. – Что-нибудь употребляла? Наркотики? Алкоголь?
Девушка отрицательно покачала головой.
– Адрес-то хоть помнишь? Где живешь?
…Сидя на краю лилового мыса, можно было разглядеть почти весь остров. Здесь берег круто обрывался и уходил вниз, прямо в голубые воды. Лучше всего было нырять с такой высоты в кристально прозрачное море и доплывать до острова на белый мягкий песочный берег, где среди больших папоротников порхали синекрылые бабочки….
И тут сработало чувство самосохранения. Дане почему-то представилась не очень приятная картина ее ближайшего будущего. Что с ней будет, если она не назовет адрес? Ее отпустят? В итоге, сам язык против ее воли произнес адрес, который появился в сознании неизвестно откуда.
– Улица Калининская, дом 21, квартира 17.
– Ну, вот и хорошо. Туда-то мы тебя и отвезем. – Лейтенант решительно встал и вышел.
В коридоре к нему подошел его полный напарник.
– Ну что? – он протянул ему кружку с кофе.
– Да ничего, – Минаев устало почесал затылок.
– Как ничего? Ну, ты выяснил кто она такая?
– Вроде того. Надо подождать, пока из нее выветриться то, что она употребляла.
– Наркотики?
Лейтенант пожал плечами.
– Утверждает, что ничего не принимала, а по поведению и не скажешь. Акт заполнил, но мне кажется, там одно вранье. Говорит, ничего не помнит, но по ней видно, что она что-то скрывает.
Полицейские вышли на свежий воздух и закурили. Дождь закончился, было сыро и холодно. От этого дым от сигарет зависал в воздухе вязким и тягучим облаком.
– Слушай, а может и не врет, – предположил Максим. – Может, она из психушки сбежала?
– Ты знаешь, у меня тоже была такая мысль. И одета странно…
– И что теперь с ней делать?
– Отвезем по адресу, – Минаев поднял воротник куртки, закрываясь от холодного ветра. – Вот ночка-то выпала, а? Думал, хоть сегодня высплюсь. А ты давай-ка пробей на всякий случай ее имя – Ильинская Дана Анатольевна. Может, что и выясним.
Максим кивнул и направился выполнять задание. Минаев проводил его взглядом и, вздохнув, пошел обратно в свой кабинет.
Задержанная сидела на полу, тоскливо обняв металлические прутья решетки.
– Так вы меня не отпустите? – спросила она, как только лейтенант вошел.
– Пока нет. Выясняем обстоятельства, – он снова уселся за стол, поставив перед собой недопитый кофе. К его сожалению, ожидаемая бодрость не пришла, наоборот он почувствовал себя вдруг еще более уставшим. Наверное, потому, что наступало самое тяжелое время суточной смены, когда бороться со сном было тяжелее всего.
– Но вы ведь знаете, что я ничего не сделала, – девушка почему-то начала говорить очень медленно, четко, но мягко проговаривая каждый слог.
Минаев поднял глаза и уткнулся в ее взгляд. Он готов был поклясться, что глаза у девушки изначально были темными, а не голубыми, как сейчас. Ему вдруг показалось, что он провалился вглубь синей бесконечности.
… Он сразу вспомнил голубое бездонное небо. Такое бывает только летом, когда несколько дней стоит жара. В детстве он любил такое небо, и чтобы на нем непременно не было ни одного облачка. Тогда, если встать где-нибудь в поле и глядеть вверх, запрокинув голову, непременно покажется, что небо поглощает своей синевой. И ты понимаешь, что это не просто темно-голубое полотно, а бесконечное воздушное пространство, которое не объять руками. И от этой мысли дух захватывает еще больше…
Минаев встряхнулся, приходя в себя. И вдруг то, что он увидел, мгновенно развеяло подступавшую дремоту…
Максим активно работал за компьютером с базой данных, пытаясь найти наиболее подходящие варианты совпадений, когда дверь отворилась, и в ней показалось бледное, с круглыми глазами лицо Минаева.
Он присел напротив него и молча посмотрел напарнику в лицо.
– Ты чего? – спросил Макс.
– Ее там нет.
– Как это нет? Должна быть. Конечно, по нашему округу я полных совпадений не нашел. Думаю, имя все-таки ложное. Ильинская Дана Анатольевна действительно существует, но вот к нашей неизвестной она никак не относится. В розыске никогда не числилась, а живет тихо-мирно в своем Питере вот уже 72 года. Ну, если только она не питается молодильными яблоками и не умеет летать… на метле, – усмехнулся сержант, на его круглом лице расплылась улыбка.
Минаев тоже вслед за ним ухмыльнулся.
– Слушай, а может она и правда того… ведьма?
– С чего ты взял? – в выражении лица Максима появилось некое снисходительное сочувствие к уставшему напарнику.
– Да нет ее там.
– Где – там?
– В кабинете! – взорвался Минаев.
– Минаев, да ты чего? Куда же она могла подеваться?
–Это ты меня спрашиваешь? – он вскочил со стула. – Пойдем, увидишь…
В комнате для допросов действительно было пусто. Макс суетливо прошелся в одну сторону и в другую, пытаясь разглядеть забившуюся в темный угол хрупкую незнакомку. Но клетка была пуста. Внутри на полу лежало брошенное покрывало, а на стене появилось непонятного происхождения большое обуглившееся пятно….
2. Случайная закономерность.
Чувство тревоги не оставляло Дану с того момента, как она оказалась в окружении людей. Инстинкт настойчивым пульсом повторял, что нужно бежать, бежать от них подальше. Поэтому, когда полицейский вышел, она решила действовать. Для начала надо было быстро изучить обстановку: за дверью – люди, которые попытаются её остановить, окон нет. Пленница окинула взглядом всё помещение от обшарпанного пола и серых стен до мутного потолка в поисках слабого места. Получалось, что выбраться из данного помещения разумными методами было просто нереально. Да и прежде чем выбраться из комнаты, надо было открыть решетку.
Девушка с силой дернула замок, дверь с холодом звякнула, не оставив надежды. Попытки разогнуть толстые железные прутья тоже не увенчались успехом. Она еще раз пробежалась по клетке, но все, как назло, было сделано с упором на прочность и надежность. Дана вернулась к замку и начала с усилием раскачивать его, пытаясь разломать механизм, но тут же безнадежно повисла на нем, поняв всю бессмысленность своих действий. Внезапно вспыхнувшая решительность рассеялась так же быстро, как и возникла. А когда вошел лейтенант, Дана, едва представив продолжение мучительного допроса, испытала вдруг такую волну усталости, что с трудом могла говорить. Эта волна была настолько сильной, что накрыла сонным покрывалом весь кабинет. Даже Минаев опустил голову на стол. Дана отняла руки от решетки и села, прижавшись спиной к стене. Она прикрыла глаза и почти сразу ощутила неимоверную слабость, такую, которая не позволяет даже шевельнуться, захотелось вдруг уснуть безмятежным сном. Ей казалось, что она проваливается в мягкую бездну. Но подобные ощущения длились лишь несколько мгновений, потом послышался легкий шум, и раздался хлопок или, вернее, сильный порыв ветра, какой бывает от взмаха крыльев, или от резко захлопнутой двери.
Холодный поток воздуха хлынул в лицо. Еще несколько мгновений, Дана, потерявшись в пространстве, инстинктивно попыталась ухватиться за что-нибудь, но ее пальцы ощущали только пустоту. Резкий толчок – и все замерло. Густая, еще не скошенная трава на газоне смягчила падение, оставив лишь небольшие ссадины на коленях и ладонях. Оглядевшись, девушка поняла, что каким-то образом оказалась снаружи. Однако стена, из которой она только что выпала, была целой, не считая подпаленных кирпичей. В глазах девушки отразилось удивление, потом вопрос, на который она не смогла найти ответ. Но видимо то, что она теперь оказалась на свободе, оправдывало результат, и ее губы в благодарность прошептали кому-то «спасибо». Девушка осторожно поднялась на ноги, но не смогла сделать ни шагу. Внезапная боль начала пульсировать в верхней части ее спины. Дана отползла к ближайшим кустам и повалилась наземь, чтобы переждать приступ боли. Скоро она услышала голоса полицейских и замерла, стараясь не выдать свое ненадежное укрытие.
Полицейские вышли из-за угла здания неторопливым шагом, явно не надеясь уже кого-то найти. Они осветили фонарями место возле стены и само обуглившееся пятно.
– Что за чертовщина? – пробормотал Максим.
– Такое ощущение, что здесь поработали огнеметом, – Минаев потрогал стену, на его пальцах остался слой копоти. – Холодная.
– Может, подорвали?
– Шутишь? И ни дыма, ни взрыва, ни сквозной дыры, ни трупа?
Напарник замялся с ответом.
– Черт, – продолжал злиться лейтенант. – И что теперь в отчете писать? Задержанная по-тихому сама себя подорвала, а мы не заметили у нее бомбы? – Он брезгливо вытер испачканные в саже руки об траву. – Смотри, здесь вроде следы.
Отпечатки босых ног терялись в траве лужайки.
– Бред какой-то, неужели еще и жива? Но как? – сержант с удивлением рассматривал следы.
– Далеко она уйти не могла. – Минаев осветил фонариком ближайшую клумбу. – Давай в машину. Проедем по окрестностям.
Захлопнулись одна за другой дверцы УАЗика, машина медленно тронулась по дороге.
Когда машина скрылась за поворотом, девушка приподнялась, чувствуя, что боль почти утихла, сконцентрировавшись в области лопаток, время от времени отдавая в предплечья. «Что же со мной происходит? Почему? Ведь такого не должно быть? Или… нет, лучше об этом не думать». Дана еще раз огляделась, чтобы убедиться в том, что теперь она в безопасности. На улице было прохладно, хотя дождь и прекратился, в воздухе все равно была сырость, от которой становилось еще холоднее. Надо было что-то делать. В первую очередь – найти одежду и укрытие.
Отделение полиции стояло недалеко от входа в метро, ближайшее здание, которое Дана определила, как жилое, находилось через дорогу. Трасса ярко освещалась фонарями с двух сторон, утешало то, что автомобилей почти не было. Изредка проезжали на большой скорости лихачи, ощутившие свободу ночного движения. Дана огляделась, прислушиваясь к неспящему городу. На первый взгляд казалось, что вокруг нет ни одной живой души. Но стоило приглядеться или прислушаться, сразу ощущалось чье-то присутствие: совсем недалеко под землей – люди, работающие в ночную смену в метро, где-то в переходе лениво лает уличный пес, в окне одного из зданий мелькнул силуэт – кому-то не спится, а на одном из деревьев шевельнулась дремлющая птица.
Дана набралась смелости и побежала. Оказавшись на другой стороне дороги, в тени многоэтажного здания, она огляделась вокруг, решая, куда пойти дальше. И тут взгляд упал на серую табличку с надписью, висевшую на стене – «ул. Калининская». «Что-то знакомое… Ах да! Совпадение?». Ну да, она же совсем недавно продиктовала на допросе якобы свой адрес: Калининская, 21, квартира 17. «Но как такое может быть?! – подумала она. – Ладно, в любом случае идти больше некуда. Надо проверить эту версию, может быть, я действительно там живу. Не случайно же всплыл этот адрес?». Конечно, с одной стороны был риск того, что по этому адресу могут появиться те люди в погонах, но что-то подсказывало, что пока там будет безопасно. Пока… Увлекаемая смутными предчувствиями, Дана направилась к первому же подъезду…
Дом № 21 выглядел в ночи так же, как и предыдущие дома-близнецы. Только этот, казалось, выглядел старее всех остальных. На углах местами осыпалась штукатурка, а битый фундамент хранил в себе отпечатки нескольких десятилетий.
Дана с нетерпением дернула ручку двери и оказалась в подъезде. Здесь было значительно теплее, чем на улице. Лампочка тускло освещала забетонированные стены, выкрашенные в темно-зеленый цвет, и серый, с многочисленными сколами, пол. Справа висели почтовые ящики. Некоторые из них были раскрыты, на полу небрежно разбросаны мелкие рекламные листовки. Дальше, в нише, проглядывалась лестница на первый этаж и дверь в кабину лифта. Лифт почему-то доверия не внушал. Лестница тянулась вверх, в полумрак.
«Может, не стоит идти туда? Вот влипла же в неприятности!» – Девушка потерла руками виски, пытаясь оживить память. Но тщетно. Надо идти.
Второй этаж. Ноги стали невыносимо тяжелыми, во всем теле чувствовалась невероятная слабость.
«А с другой стороны, не оставаться же мне здесь. Должна быть закономерность… следствие…причина», – мысли путались. Третий этаж, четвертый…. Оставалось пройти один пролет, но сил почти не осталось, ноги уже с неохотой поднимались по ступеням. Дана облокотилась на перила и посмотрела вниз – неожиданно закружилась голова, и она, пошатнувшись, прислонилась к стене. «Да что же со мной происходит? Остался всего один этаж, один». Ей стало немного легче, и она снова двинулась дальше.
Дана не заметила, как оказалась перед нужной дверью. Некоторое время она в упор смотрела на глазок, сомневаясь в последнем действии, которое ей надо было сделать. Одной рукой она упиралась о стену, чтобы не упасть. «17– хорошее число»– это единственное, что пришло ей в голову, и палец упорно нажал на кнопку звонка. Через некоторое время за дверью послышался легкий шум и недовольное бормотание. Дана невольно сделала два шага назад. Тишина. Щелчок замка, дверь медленно отворилась…. Голова закружилась, и серая пелена перед глазами медленно затянула во тьму…
