Александра Шервинская
Ты наш. Навсегда
«Кто сражается с чудовищами,
тому следует остерегаться,
чтобы самому при этом не стать чудовищем.
И если ты долго смотришь в бездну,
то бездна тоже смотрит в тебя…»
© «По ту сторону добра и зла»
Фридрих Ницше
Я давно заметил, что все важные решения в своей жизни принимаю спонтанно, не мучаясь долгими размышлениями, не терзаясь сомнениями. Совершенно точно знаю: если начну рефлексировать или метаться, ничего толкового не получится. Первый импульс всегда оказывается самым верным и, чаще всего, единственно правильным. Во всяком случае, для меня. Так уж я устроен, что поделать…
Знаю, что многие, если не большинство, прежде чем принять судьбоносное решение, непременно советуются с близкими, друзьями, просто знакомыми, теми, кто «лучше знает». Я – другой, мне не нужны советы, чужое мнение мне не интересно. Это моя жизнь, мои удачи и, разумеется, мои ошибки. Но зато мне некого винить, если что-то не получается: сам решил – сам расплачиваюсь.
Три года назад я точно так же, ни секунды не сомневаясь, положил на стол в отделе кадров заявление об уходе. Закрыл дверь, ни с кем не прощаясь, сменил номер телефона, купил ноутбук взамен старого, хоть и вполне приличного, компьютера и начал новую жизнь.
Обычного менеджера по продажам Юрия Летягина не стало, зато на смену ему пришёл писатель Юрий Ардилла. Забавно, но я даже не удивился, когда мой первый рассказ, который я выложил в сеть, неожиданно пришёлся по вкусу любителям хоррора и страшных историй. Разве могло быть иначе? Если бы я начал сомневаться, взвешивать шансы на успех, мониторить самиздатовский рынок… всё могло бы сложиться по-другому. Но я знал: будет именно так, потому что я вовремя прислушался к внутреннему голосу, нашептавшему мне эту идею. Не стал раздумывать, а пошёл и сделал.
Иногда мне кажется, что за моим правым плечом действительно незримо присутствует ангел-хранитель, который в нужный момент шёпотом подсказывает, как следует поступить. А потом, когда я, не задумываясь, выполняю то, что он сказал, вознаграждает меня за безоговорочную веру и, как бы спорно ни звучало это слово, послушание.
Вот и сейчас… Я ехал в старый дом моего деда, потому что твёрдо был уверен: для того, чтобы написать новую историю, которая просто взорвёт рынок, мне нужно посетить это место. И, как всегда, я не стал спорить и анализировать, откуда вдруг в моей голове возникла столь странная идея, а просто закрыл квартиру, сел в машину и через полчаса уже выбрался на платную трассу Санкт-Петербург – Москва.
В багажнике лежала большая спортивная сумка с вещами, необходимыми для более или менее комфортного существования в течение пары недель, продукты на первое время, хотя мне помнилось, что в дедовой деревне был магазин, и портфель с ноутбуком.
Я не опасался, что в доме может кто-то оказаться, так как родителям он и до того, как они окончательно перебрались в Испанию, был не сильно нужен. Других же родственников у нас практически не осталось, да и не поддерживали мы с ними связь. Возможно, это было неправильно: человек силён корнями и поддержкой родичей, но мы всегда были абсолютно самодостаточны. Поэтому ехал я совершенно спокойно, не опасаясь увидеть во дворе развешенное бельё или припаркованный под деревянным навесом чужой автомобиль.
Бросив взгляд на навигатор, который советовал мне съехать с платной трассы, я пожал плечами и дисциплинированно покинул комфортную М-11. Вообще дорогу я помнил, но так как в последний раз был в деревне с поэтичным названием Сирень лет десять назад, то решил на всякий случай воспользоваться современными цифровыми технологиями.
Как выяснилось очень скоро, это было правильное решение, потому что без подсказок я заплутал бы непременно. Всё вокруг выглядело вообще не так, как мне помнилось. Да, населённый пункт с типичным для этих мест названием Подберезье, возле которого я свернул с шоссе на грунтовку, я помнил, но мне казалось, что тогда он выглядел несколько иначе. Хотя десять лет прошло – чему я удивляюсь-то?
Дорога чем дальше, тем становилась хуже, что опять же совершенно не удивительно: какой смысл тратить бюджетные деньги на оснащение дорог, по которым ездят в основном либо на «уазиках», либо на убитых «жигулях», либо вообще на тракторах. Автолавка проедет – и хорошо…
В итоге через полтора часа я наконец-то миновал слегка покосившийся указатель с надписью «Сирень» и притормозил у нужного мне дома. Странно: у меня в памяти чётко отложилось, что дедовский дом был ярко-голубым. Я ещё в детстве, когда приезжал сюда с родителями, думал, что он специально выкрасил его в такой жизнерадостный цвет, чтобы выделиться на фоне остальных, серых, коричневых или вообще некрашеных.
Сейчас же из-за потемневшего и уже слегка заваливающегося забора на меня равнодушно смотрел старый дом, облупленные стены которого когда-то были насыщенного зелёного цвета. При этом не было ни малейших сомнений, что дом-то именно тот, который мне нужен: я отродясь провалами в памяти не страдал. Получается, что дом – тот, но в то же время – другой.
Ощущение неправильности происходящего неожиданно обрушилось на меня, стоило выйти из машины и сделать несколько шагов в сторону калитки. Не было страха, не было даже удивления: всё вокруг было именно неправильным. Самым раздражающим, свербящим, не дающим нормально мыслить было то, что откуда-то возникший передо мной дом был мне знаком.
И тут в памяти всплыли слова: «Дом, когда-то радовавший взгляд тёмно-зелёными стенами и белоснежными наличниками, постепенно приходил в упадок, старел и потому совершенно не удивительно, что со временем именно его облюбовали в качестве приюта враждебные человеку сущности. Они устроили себе лежбища в уютном сыром погребе, где когда-то стояли банки с вареньем и кадушки с квашеной капустой, и на чердаке посреди пустых картонных коробок, валяющихся здесь с незапамятных времён…»
Я медленно перевёл взгляд на дом и почувствовал, как сердце замерло, а потом провалилось куда-то вниз. Это же строки из того самого рассказа, с которого я начался как автор. Он принёс мне первую известность и первые деньги. Я до сих пор прекрасно помню, как слова словно сами ложились на экран новенького ноутбука, как будто кто-то опытный, умеющий сплетать отдельные фразы в изящную паутину текста, нашёптывал их мне.
Обмирая от предвкушения, в которое вплетались пряные нотки тщательно скрываемого страха, я снял старую, давно проржавевшую проволочную петлю, накинутую на ближайший заборный столбик и на калитку. Расшатанная деревянная дверца с каким-то киношным зловещим скрипом качнулась в сторону и чуть не отвалилась, когда я попытался хоть как-то её закрепить.
К крыльцу пришлось идти прямо по высокой траве, так как за участком уже давно никто не ухаживал. Я попытался вспомнить, было ли в моём рассказе какое-нибудь описание двора или сада, но мысли разбегались, как перепуганные тараканы при внезапно вспыхнувшем свете. Добравшись до крыльца, я поднялся по расшатанным ступенькам и ногой сдвинул полуистлевший, а когда-то яркий и весёлый лоскутный коврик. Под ним, как я и предполагал, обнаружился ключ от входной двери: дед, когда уходил в огород, в лес или на пасеку, всегда оставлял его именно здесь. Видимо, перед тем, как уехать в больницу, он по привычке положил его сюда. Откуда деду было знать, что обратно он уже не вернётся…
То, что ключ нашёлся именно там, где я и думал, рассеяло мистический флёр. Скорее всего, я просто забыл или даже не знал, что дом перекрасили, и совпадение с моим рассказом – это всего лишь забавная случайность.
– Не надо искать проблемы там, где их нет, – зачем-то вслух проговорил я, вставляя ключ в замок и с трудом поворачивая его.
В маленьком тёмном коридорчике пахло пустотой, затхлостью и кошками. Протянув руку, я нашарил выключатель, который был на своём привычном месте, и нажал кнопку. Естественно, свет и не подумал включиться: за десять лет, которые прошли после смерти деда, электричество давным-давно отключили или за неуплату, или просто из-за того, что в доме никто не жил.
И с чего я вообще решил, что смогу спокойно существовать в этом заброшенном деревенском домишке? Я, человек до мозга костей городской!? Откуда такая странная самоуверенность?
Хорошо, конечно, что сейчас на улице лето, но без электричества я тут долго не протяну, не говоря уже о невозможности работать. А ведь ехал-то я в первую очередь за вдохновением, за новой сногсшибательной идеей. Надолго батареи ноута не хватит, это понятно, значит, надо попробовать выяснить, как можно максимально быстро восстановить подачу электричества. Наверняка кто-то из соседей в курсе, как и где это можно сделать. Не край земли всё-таки, цивилизация неподалёку.
Успокоенный этой мыслью, я сложил вещи на жалобно скрипнувший диван и вышел на улицу. Нужно отыскать сведущего в вопросах электричества аборигена и договориться насчёт подключения. Ну или хотя бы получить информацию, куда и к кому обращаться.
До конца светового дня было ещё достаточно далеко, следовательно, при определённом везении вопрос можно было бы попытаться решить прямо сегодня. Деньги у меня были, и на карте, и наличкой, так что по этому поводу я не переживал совершенно.
Деревенская улица была пустынна, но это меня не сильно удивило: как правило, в таких местах остались только старики или те, кого принято называть асоциальным элементом, ну а по-простому – алкаши и бомжи, которым просто некуда больше податься. Бабки в это время, скорее всего, смотрят очередное ток-шоу, сопереживая неискренне страдающим героям, а до вечернего полива – интересно, из каких глубин памяти выплыли эти слова? – было ещё часа три.
Я неторопливо прошёлся по улице, чувствуя, как в сердце зарождается беспокойство при виде пустых домов, смотрящих на меня покосившимися и давно лишёнными стёкол окнами. Чем дальше я отходил от дедовского дома, тем тревожнее становилось у меня на сердце. Создавалось впечатление, что деревня полностью вымерла, и из живых людей здесь только я и есть. Это было бы очень некстати, так как где находится ближайший населённый пункт, я не имел ни малейшего представления. В детстве меня это не интересовало, а потом и подавно. Понятно, что можно посмотреть по карте в ноуте или на телефоне, но всё же хотелось бы найти кого-нибудь из местных.
Пустую улицу пересекла другая точно такая же, и на ней тоже не было заметно ни малейшего признака того, что деревня обитаема. Разве что дома вокруг перекрёстка были чуть менее заброшенными. Некоторые даже могли похвастаться целыми стёклами и не оторванными ставнями. Более жилыми от этого они, правда, не выглядели, но я старательно всматривался в темноту окон в надежде заметить хоть какие-то признаки жизни.
Только когда в нескольких метрах передо мной выросла стена леса, я сообразил, что прошёл деревню насквозь, так и заметив ни одного обитателя. И тут же в памяти всплыло: «Вокруг деревни мрачной стеной возвышался вековой лес…» Я помнил, как бился над этой фразой, стараясь избежать банальности звучания, как перебирал эпитеты, сравнения, но в итоге остановился на этом традиционном варианте. И тут же ледяной змейкой скользнула мысль: а был ли вокруг дедовой деревни лес? Какой-то точно был, потому как местные туда за грибами и брусникой ходили, это я отчётливо помню, но почему-то мне казалось, что он не стоял вплотную к последнему дому. Я ещё ворчал, что никому не нужны грибы, если за ними надо тащиться за несколько километров.
Тогда, как говорится, «внимание: вопрос». Откуда здесь взялся этот густой ельник? Не мог же он вырасти за десять лет? Или мог? Да ну, нет, конечно, за такое время максимум – это невысокие сосны и берёзки, а елям, на которые я сейчас смотрел, было лет по сто, наверное.
Так, спокойно, без паники… Это точно был дом деда, данный факт не вызывал ни малейших сомнений: всё было так, ключ на месте, мебель вся привычная и на своих местах. Но почему всё остальное такое чужое и знакомое одновременно?
Развернувшись спиной к лесу и чувствуя затылком чей-то взгляд, я сделал несколько шагов и резко обернулся. Естественно, никого не было, ветки елей не качались, лишь на одной особенно мощной лапе сидела какая-то пёстрая птица и внимательно смотрела на меня круглым глазом.
Я решительно зашагал по дороге в сторону дедовского дома, старательно не обращая внимания на растущее с каждым шагом ощущение сверлящих спину взглядов. Понятное дело, что это у меня от нервов и неожиданного одиночества. Сейчас посмотрю, где ближайшая деревня, и отправлюсь туда, уж там-то наверняка кто-нибудь живой найдётся.
К счастью, дом с когда-то белыми наличниками никуда не исчез, и я, поднявшись по знакомым ступенькам, вошёл в душный коридор. Вещи тоже преспокойно лежали на диване, там, где я их оставил, усиливая ощущение остановившегося времени.
Батарея в ноутбуке была практически полной, поэтому я привычно открыл телефон, чтобы включить раздачу интернета. Но тут меня ждал очередной сюрприз: сети не было. Никакой. Вообще. Вот то есть абсолютно.
Я попробовал набрать первый попавшийся номер из списка контактов – если что, извинюсь и скажу, что случайно нажал – но ответом мне была тишина, нарушаемая едва слышным треском и непонятным шуршанием. Точно так же телефон отреагировал на мои попытки набрать номер 112, который, по идее, должен отзываться всегда. Но, видимо, не в этом случае.
– Прекрасно, – саркастически заявил я, обращаясь к самому себе, – нет ни сети, ни связи, ни электричества.
Память услужливо напомнила, что точно в такой же ситуации оказался Гриша, герой моего первого рассказа, но я решительно отогнал подобные мысли, так как при всей гибкости мышления не допускал возможности переноса в выдуманный текст. Да, дом подозрительно похож на тот, что я описывал тогда. Да, вокруг деревни непонятно откуда взялся пресловутый «вековой лес». Да, я чувствовал недобрые взгляды, буравящие спину. Но это – всего лишь совпадения и игры развитого воображения творческого человека.
