Александра Плен
Выбор
Лес был прекрасен. Он очаровывал, шелестел листвой, шептал: «Прогуляйся, отдохни от городской суеты, насладись тишиной, щебетанием птиц, первозданной прохладой». Я, наверное, смогла бы в полной мере прочувствовать его красоту, если бы оказалась в другое время и в другом месте.
– А еще лучше смотрела по телевизору, любуясь им с дивана, – буркнула себе под нос.
Раскидистые невысокие деревья с пышной кроной (непонятный, правда, вид, но, возможно, я биологию неважно в школе учила). Густой сочный ковер из травы покрывал землю. На изредка встречающихся полянках цвели яркие душистые цветы.
Не было видно ни упавших стволов, ни ломанных веток, ни мусора, обычного, в Подмосковье, недалеко от трассы… Деревья не мешали друг другу, словно лес садили, как парк – ровненько, под линеечку. Древесина была теплая, приятная на ощупь (в этом я смогла уже убедиться не раз, так как прислонялась к стволам регулярно). Да, лес был прекрасен, но сейчас, сию минуту я его ненавидела.
«Дура! Идиотка! Глупая курица!» – я костерила себя последними словами и не могла остановиться.
Так вляпаться! Заблудиться в лесочке, в пятидесяти километрах от Москвы!
«Ты бы еще в сквере, возле своего дома заблудилась!» – злобно подумала и сильно шлепнула ладонью по стволу дерева. Оно, конечно, было не виновато в моей тупости, но свое дело сделало. Стало больно…
Я села на живописный пенек возле… то ли ясеня, то ли липы и разминала сведенные от усталости ступни. После четырех часов блуждания по лесу ни сил, ни энергии уже не оставалось. А сначала даже мысленно пошутила – будет, что друзьям рассказать.
Я ни на секунду не допускала, что смогу потеряться. Через полчаса заволновалась, через час встревожилась, а сейчас потихоньку стала впадать в отчаянье. Вечерело, а нашего кемпинга до сих пор не нашла… Я попыталась хоть что-то вспомнить из школы. Пришел в голову мох (если память не изменяет, то он рос на северной стороне), присмотрелась – никакого мха не было и в помине. Подняла глаза и попыталась свериться по заходящему солнцу, где запад, где восток. Выбрала направление, тяжело вздохнув, встала и поплелась на запад.
А все из-за чего? На выходных друзья собрались в лес по грибы (точнее попить пива и поесть шашлыков) и пригласили меня, известную домоседку, с собой. Развеяться…
– Уля, поехали, – уговаривала меня Женька по телефону, – природа, солнышко, птички… Красота!
Я попыталась отмахнуться.
– Мне нужно резюме составить, Жень, – ответила я, – пора начинать искать работу. Написать свои сильные и слабые стороны, и все такое прочее…
– Да знаешь ты свои сильные стороны, Уля, – хихикнула Женька, – они у тебя на лбу написаны. Да мы и ненадолго. В три-четыре привезем тебя обратно.
Все подруги считали своей святой обязанностью меня развлечь и куда-нибудь вытащить, особенно в последнее время. Взяли на поруки. А все потому, что недавно, а если точно, то четырнадцать с половиной дней назад, я рассталась с Пашкой. И это перед самой нашей свадьбой.
Сказать, что моя жизнь обрушилась в одну секунду, – ничего не сказать. Распланировано было все. Куплены платье и украшения. Разосланы приглашения родным и друзьям. Заказан ресторан и согласовано меню. Сколько денег было потрачено – не описать словами. Родители до сих пор со мной не разговаривают (даже после того, как я рассказала им причину). Глубокая жгучая обида навеки поселилась в сердце, еще раз напоминая, что я никто и ничто в семье.
Мне всю жизнь казалось, что мама и папа родили меня для того, чтобы потренироваться перед настоящим грандиозным событием – рождением Валерии, моей младшей сестры. Она получилась просто идеальной, не то, что я. Валерия была самой красивой, умной и обаятельной на свете. Она умела петь и танцевать (то есть закончила музыкальную и художественную школы). Не то, что я – ни слуха, ни голоса. У нее был безукоризненный вкус, врожденная элегантность и бездна талантов. Я же не могла выбрать себе даже приличную блузку, а первую помаду купила только в двадцать лет. Свободное время Лера проводила, посещая выставки и музеи, литературные вечера и читальни. Я лучшим времяпровождением считала – залезть с ногами на диван, обложиться орешками и чипсами и уткнуться в книгу часиков этак на пять. У сестры были прекрасные белокурые волосы, у меня – неопрятная копна грязно-русого цвета. То ли рыжие, то ли каштановые – не разберешь.
Нет, не думайте, ко мне прекрасно относились. У меня было все, что нужно – книги, игрушки, техника. Я не голодала, закончила престижную школу, поступила в институт. У меня были ноут и айфон, отдельная комната и карманные деньги. И последнее – я была достаточно привлекательной, чтобы на меня обращали внимание парни и приглашали на свидания. У меня были правильные черты лица, стройная фигурка и густые длинные волосы. Но… Стоило моей сестре оказаться вблизи меня, все мужские взгляды тут же концентрировались только на ней.
Что бы я не делала, сколько бы пятерок не получала в школе, какие олимпиады не выигрывала – Валерия делала это лучше, быстрее и изящнее.
«Что за пальто ты купила! У тебя совершенно нет вкуса, Ульяна. В следующий раз иди в торговый центр с Лерочкой, она поможет тебе».
«Почему ты до сих пор сидишь за компьютером? Лера пригласила нас на литературный вечер на Таганской». Я вздыхала и шла одеваться.
«Сегодня вечером придет Русланчик, оторвись ты от книжки и переоденься, наконец».
Приходили Русланчики, Сашеньки, Олеженьки… Мама готовила фирменный торт и салаты. Папа вытаскивал альбомы и Лерочкины грамоты, чтобы все в очередной раз восхитились ее уникальными способностями и умом. Но боюсь, Русланчикам до ума сестры дела было никакого – ее красота затмевала все. Юноши толпами бегали за ней, дарили цветы, билеты в Большой и Ленком. С каждым у нее была любовь до гроба и возвышенные отношения.
Профессию моя дорогая сестренка выбрала такую же красивую, как и сама – дизайнер. Звучит благородно и элегантно. Родители на всеобщем совете долго выбирали, куда отдать дорогое дитятко. А я… После окончания школы никто у меня даже не поинтересовался, куда я хочу поступать. Помыкавшись, я залезла в интернет и выбрала самую обычную ординарную специальность – бухгалтерский учет и аудит.
Я жила, как соседка по квартире. Приходила вечером, уходила утром. Иногда подрабатывала – заполняла отчеты небольшим фирмочкам, сдавала налоговые декларации. Я хотела стать самостоятельной и не зависеть от родителей в материальном плане. Но тут случилась ЛЮБОВЬ.
Павел был продвинутым айтишником, учился на последнем курсе в нашем институте и уже зарабатывал неплохие деньги, продавая ПО и разработки ERP-комплексов. Не знаю, почему он выбрал меня. Серую мышку, которая так и не научилась толком краситься и элегантно одеваться. Туго стянутый хвост на затылке, коричневый рюкзак, джинсы, высокие ботинки – мой ежедневный прикид. Как и чем я смогла заинтересовать лучшего перспективного студента института – сама удивляюсь. Но это случилось. Мы стали неразлучны. Родители впервые на моей памяти вытащили мои грамоты и медали, когда Павел пришел к ним знакомиться.
– Мы поженимся, как только ты получишь диплом, – решительно заявил он, оставалось только согласиться.
Я впервые влюбилась. Сильно, страстно, до умопомрачения. Пашка стал для меня всем. Моим миром, моей вселенной, музой и первым мужчиной. Я, не задумываясь, переселилась в его однушку, родители не сказали ни слова против. Мне вдруг понравилось обустраивать быт, готовить и гладить рубашки. Я впервые почувствовала себя важной и нужной. Любимой, единственной. Без постоянного сравнения с идеальным образом сестры, без шпилек и колкостей. Это было прекрасно. Мы оба были технарями, оба могли часами сидеть за компом, не обращая внимания ни на что. Правда, мне приходилось периодически готовить и убирать, но это была небольшая плата за возможность целовать и обнимать любимого ночью.
Я получила диплом, на следующий день Пашка потащил меня в ЗАГС подавать заявление. Я летала, как на крыльях. Родители приняли живейшее участие в организации торжества, даже Лера подключилась, фыркнув, что без ее дизайнерского мастерства на свадьбе будет уныло и грустно.
Впервые я была на первом месте в семье. Впервые никто не игнорировал мои просьбы. Иногда меня посещала мысль, что родители так обрадовались моей свадьбе потому, что им представилась возможность потренироваться на мне опять. Чтобы потом, на Лерочкином торжестве исправить все ошибки и недочеты. Но, возможно, я была неправа и слишком закопалась в самоедстве и зависти.
За месяц до свадьбы я переселилась в наш загородный дом в Подольске. Его нужно было привести в порядок для дальних родственников, которые должны вскоре приехать.
До свадьбы оставалось пару недель, когда я застала Пашку и Леру страстно целующимися в гараже. Сначала просто не поверила глазам, стояла и часто моргала, пытаясь обрести четкость в полумраке полуподвального помещения. Но когда его губы таким знакомым движением переместились на шею и ниже, поняла, что мне это не кажется. Я развернулась и тихонько вышла вон. Наверное, струсила. Наверное, нужно было вцепиться им в волосы, закатить истерику, грязно выругаться или еще что-то. Но тогда я просто была не уверена в способностях держать себя в руках.
После этого события некоторое время я пребывала в шоке. День просидела в своей комнате перед компьютером, тупо пялясь в экран. В голове не укладывалось произошедшее.
– Ульяна, идем ужинать, – вечером в комнату заглянула мама.
– Не хочу, – ответила, не оборачиваясь, – ешьте без меня.
– Ты не простудилась? Что-то мне твой голос не нравится, хриплый какой-то.
– Все в порядке, – бросила я, принявшись усиленно стучать по клавишам, делая вид, что сильно занята.
– Обычный предсвадебный мандраж, – раздался в коридоре голос сестренки, – ничего страшного.
Оказывается, она пряталась за спиной у мамы. Я ничего не ответила, боялась, что сейчас расплачусь.
Дверь закрылась, и меня оставили в покое.
Я откинулась на спинку кресла и закрыла воспаленные глаза. Жизнь была кончена. Самое обидное, что Лере Пашка был и даром не нужен. Она не любила технарей, а о моем женихе всегда отзывалась с презрением и насмешкой.
«Зачем?» – мысленно вопрошала я и не находила ответа.
Следующие дни я ходила по дому, как сомнамбула, ни с кем не разговаривая, ни о чем не думая. Мозги превратились в кисель. Потом я все-таки немного пришла в себя и нашла в себе силы съездить в ЗАГС и отменить свадьбу. Родителям рассказала правду, но они не поверили. «Лерочка не могла такого сделать, – категорично заявила мама, – тебе показалось».
Я не стала спорить. Бессмысленно и бесполезно.
Лера уехала в Москву, сказала, что на конкурс дизайнеров. Но я-то знала, что она просто сбежала, как делала всегда, когда чувствовала себя виноватой.
Пашка же жутко разозлился.
Он меня потом долго убеждал, что это было помутнение. Причем, у меня в голове. Что они знакомились. Он целовал Валерию, как сестру, «а что тебе привиделось – твои проблемы». Что только я – любовь всей его жизни… И много еще всего разного. Переходил с темы страдальца на агрессора и наоборот. Я только молча сидела и слушала его крики. Лучшая защита – нападение. И этой защитой мой бывший жених пользовался изо всех сил.
Я ничего не понимала. Не хотела анализировать и размышлять – зачем это было сделано? Мозг по-прежнему пребывал в сильнейшем эмоциональном шоке, фильтруя слова, не давая вдумываться в их смысл. В итоге, он махнул на меня рукой и уехал к себе, напоследок сказав, что я дура, из-за такой ерунды отменять свадьбу. Что я еще пожалею и все в таком роде. Родители уехали тоже, обвинив меня в зря потраченных деньгах и своих расстроенных нервах.
Я в очередной раз осталась одна.
Что за мысли бродили тогда в моей голове? Не помню. Что-то делала, о чем-то думала, что-то ела, куда-то ходила. Иногда приходила в себя, стоя на остановке возле Симферопольского шоссе, иногда глубокой ночью за включенным компом, иногда с трубкой в руке, почти набрав домашний номер Пашки.
Потом начались звонки. Все подруги и знакомые решили свести меня с ума. Только Женьке я рассказала правду. Мы дружили еще со школы. Именно она (а не мама) научила меня подкрашивать ресницы и губы. Именно ей иногда удавалось вытаскивать меня из раковины на свет божий – то в кино, то в клуб.
Именно с ней, спустя две недели затворничества, в день своей несостоявшейся свадьбы, я и согласилась выехать на шашлыки. Отметить, так сказать.
Я редко баловала своих друзей вниманием, предпочитая отсиживаться дома за компьютером. «Вот бы и отсиживалась дальше! – пронеслось в голове. – Нет же, захотелось «природы»…
* * *
А сначала все было чудесно. Кое-как склеив разбитое сердце, я нацепила на лицо доброжелательную улыбку и решила не портить друзьям настроение. Субботнее сентябрьское утро, птички, свежий воздух, солнышко. Нас было пятеро. Две парочки и я – одинокий хвостик. Заехали подальше в область, выбрали лесок. Разбили кемпинг – беседка, столик, стулья. Мальчишки поставили мангал, завозились с шашлыками, мы с девчонками открыли бутылку вина, сели в сторонке и начали перемывать косточки. Слово за слово, разговор перешел на Пашку. Чем больше они меня жалели, тем хуже мне становилось. Слезы стремительно и неумолимо подступали к глазам. Я хотела крикнуть «Хватит! Хватит твердить, какой он мерзавец и подлец! Он не такой, он хороший», но горло перехватило, горячий пульсирующий комок не давал выдавить ни звука. Я расстроенно махнула рукой в чащу, сделав вид, что хочу в туалет и пошла прочь. На самом деле жутко, просто непреодолимо, хотела выплакаться…
Мне крикнули: «Только ненадолго, шашлыки скоро будут готовы»… Я не оборачиваясь, кивнула.
Отошла подальше в лес (думала не на много, может, метров двести-триста), прислонилась к дереву и разрыдалась. Как ни прискорбно осознавать, но я его любила. Сильно, со всем пылом первого чувства. И до сих пор люблю… Увы. Невозможно разлюбить за две недели, даже несмотря на то, что разочаровалась в любимом человеке. Любовь тяжело покидала мое сердце, цеплялась, как репей, и не хотела отпускать… «Что может сравниться с предательством?» – грустно думала я и не находила ответа.
Паша мне кричал: «Ты видишь только белое и черное, ты не прощаешь ошибок, ты упряма и слишком горда»… Он кричал, что нужно уметь прощать, нужно быть мягче, женственней, добрее. Возможно, он прав. Я так и не научилась в своей короткой жизни компромиссам.
Я горько плакала, сетовала на несправедливость. «Как жесток этот мир», – шептала я. «Почему в нем происходят измены?» «Как хорошо было бы жить в мире, где любовь вечна и любимые не предают». Жизнь, казалось, кончена. Голова раскалывалась на мелкие острые кусочки, пульсировала болью, в ушах стоял гул, я ничего не видела и не слышала вокруг.
Когда плакать сил больше не осталось, в голову пришла мысль: «Девчонки будут меня искать, нужно идти назад». И поплелась в обратном направлении. Слезы по-прежнему застилали глаза, видела я плоховато, может, поэтому оступилась и свалилась то ли в овраг, то ли в яму. Проехалась по спине, больно ударилась пятой точкой и оцарапала руку. На миг я, наверное, потеряла сознание, так как в голове помутилось, а глаза заволокло чернотой. Когда через мгновенье пришла в себя, то обнаружила, что сижу на теплой рыхлой земле, на дне ямы, жутко болит подвернутая нога, шорты порвались, светлая футболка превратилась в грязную пыльную тряпку, в волосы набилась земля, листья и мелкие ветки. «Ну вот, допрыгалась, – мелькнула мысль, – осталось только ногу сломать, и эта поездка надолго останется в памяти».
Поплакала еще немного… Теперь уже по другому поводу. Позвала на помощь. Но то ли я была далеко от кемпинга, то ли тихо кричала – ни через десять минут, ни через пятнадцать никто не явился на помощь. Пришлось выбираться самой. Яма была неглубокая, метра два глубиной. Я цеплялась за выступающие корни растений, впиваясь ногтями в рыхлую мягкую землю, и все-таки выбралась наверх. Стемнело. «Уже так поздно?» – я посмотрела на часы. Час дня. То есть отсутствовала я не больше двух часов. Странно… И никто меня не ищет. Я даже немного обиделась на друзей. Грязная, оцарапанная, с большим синяком на бедре и распухшим от слез лицом, я, наверное, представляла пугающее зрелище.
«Славная поездочка», – вздохнула и пошла по направлению к кемпингу…
И вот иду уже четвертый час, а друзей не видать… А что самое странное – телефон отказывается ловить сеть, так что я даже не могу позвонить.
Окончательно стемнело. Я давно начала замечать, что деревья, да и по правде, все растения в лесу какие-то странные. И только в темноте ясно определила эту странность. Стволы, листья и даже трава – светились. Мягким, рассеянным светом, и что самое непонятное – они излучали тепло. Когда я в очередной раз прислонилась в изнеможении к дереву, то тут же отпрянула в страхе – кора была горячей. Не обжигающей, но ощутимо теплой. Сначала я подумала, что у меня жар: поднялась температура, и я брежу. Это было правдоподобным объяснением всего того, что я видела вокруг… Так как по другому не могла ничего понять и придумать… Лес был удивительным, необычным, не похожим ни на что ранее виденное мной. Ни в России, ни за рубежом, ни по телевизору, ни по интернету.
«Все, Ульяна, – сказала я себе, – приплыли. Ты получила заражение крови от царапины в яме. У тебя бред. Ты умрешь, бесконечно блуждая по лесу, и никогда не увидишь маму и папу». Впервые стало по-настоящему страшно… До жути, до паники… Слезы опять потекли из глаз… Я начала припоминать разные ужасы, прочитанные в интернете… Только за последний год в России пропало без вести несколько десятков тысяч человек, а во всем мире? Неужели вот так закончится моя недолгая жизнь?…
Я чувствовала себя разбитой, уставшей, отчаявшейся и голодной. Но ночью куда-то идти было чистым безумием. Прислонилась спиной к горячему толстому стволу дерева, откинула голову и затихла, впитывая кожей приятное тепло. Посмотрела вверх. Небо было угольно черным, незнакомые созвездия насмешливо подмигивали мне с высоты. Я попала в нереальную сказку. Меня окружали светящиеся ветки деревьев, причудливые замысловатые узоры, словно вышитые тонкой блестящей нитью, украшали листья, яркие искорки вспыхивали в траве… «Какой интересный бред», – устало подумала я и закрыла глаза…
* * *
Проснулась на рассвете от щебета птиц. Мой «бред» никуда не делся. Я по-прежнему находилась в заколдованном лесу. Только ствол уже почти остыл, листья не светились… Я заметила в кроне деревьев разбудившую меня птаху. Она сидела прямо передо мной и радостно щебетала, приветствуя утро… Непонимающе уставилась на оперение… Даже я, далекая от ботаники и биологии, жительница мегаполиса, не могла не вспомнить, что длиннохвостые какаду (а эта птица была почти копией яркого попугая) не обитают в нашем континентальном климате… Тут меня кольнула тревога уже по другому поводу. Потрогала лоб – температура была нормальной. Царапина затянулась и почти не болела (зря я впала в панику вчера). Значит, я в твердом сознании и бреда у меня нет. Еще раз внимательно присмотрелась к растениям.
«Мамочки!» – всхлипнула я протяжно. Куда я попала??? Это не Московская область. И боюсь, даже не Россия… «Не буду об этом думать сейчас», – решила я, быстро затолкав предыдущую мысль в дальний уголок головы.
Голод и жажда все больше и больше давали о себе знать. Я поднялась на измученные ноги и побрела, куда глаза глядят, выбрав направление на север. Вскоре пошел небольшой теплый дождь. Я ртом ловила капли, потом додумалась сорвать большой лист и пить с него. «В кого я превратилась?» – горестно подумала, опустив глаза вниз. Выглядела я ужасно. Шорты давно превратились в тряпку, изорванная, грязная футболка потеряла свой первоначальный розовый цвет и сейчас, наверное, ее бы не одел и бомж на свалке. Кроссовки еще держались, но промокли насквозь. «Если выберусь, – мысленно поклялась я себе, – из Москвы ни ногой. От природы меня отвернуло навеки». О Паше я уже не вспоминала… Правду говорили философы – высокие чувства отступают на второй план, когда вперед выходит выживание и примитивный голод.
Я совершенно отупела от усталости, голода и отчаяния. И когда заметила двух странноватого вида мужчин среди деревьев, пару секунд только стояла и непонимающе хлопала глазами.
– Ола? – один из них развел руки, словно собирался обнять.
Другой стоял и ухмылялся… В странной кривоватой улыбке мне почудился извечный мужской интерес к женщине. Я вздрогнула. Для полного счастья мне не хватало только быть изнасилованной какими-то иностранцами с жуткими рожами… Я резко развернулась и рванула в противоположную сторону. Откуда только силы взялись. Я слышала неразборчивые крики сзади, похоже, мужчины бежали за мной. Я, не глядя, неслась по лесу, огибая кусты и уворачиваясь от веток. Мужчины не отставали… «Долго я так бежать не смогу», – билась в голове паническая мысль. Ноги дрожали и подкашивались… Пару раз споткнулась и ободрала локти, зацепившись за колючие ветки.
– Ола! Кнова фи, – что-то орали они мне…
Я не слушала. Паника еще толкала вперед, заставляя ноги передвигаться, но я уже чувствовала, что силы на исходе. Вдруг я вылетела из густого леса на большую поляну. В центре возвышался красивый ухоженный дом. Немного странный на вид, но я обрадовала ему как родному. Подлетела к крыльцу и забарабанила в дверь.
– Откройте! Пожалуйста, впустите меня! – рыдала я.
Воздух хрипами вырывался из тяжело вздымающей груди. Оглянулась – мужчины так же выскочили на поляну. Я еще сильнее забарабанила в дверь. Слава Богу, она отворилась.
На пороге показалась миленькая совершенно седая старушка в широких разноцветных брюках и яркой хипповой жилетке… Я даже сразу не обратила внимания на необычную внешность женщины, раскосые глаза, удлиненный череп, немного непропорциональное тело, только умоляюще сложила руки и вскрикнула: «Помогите мне, бабушка… Они за мной гонятся». Старушка непонимающе уставилась на меня, пожевала губами, потом перевела взгляд на мужчин. Те уже подошли к дому.
– Киа ри? – произнесла она строго.
Я усиленно пыталась разобрать язык. Ни на один изучаемый мной в школе не похож…
– Ди, ола, – немного смущенно пролепетал один из мужчин, – винара ка, ола… Мит элана.
Я только стояла, тяжело дыша, прижав руку к выскакивающему сердцу. Мужчины после небольшого разговора бросили на меня странный сожалеющий взгляд, развернулись и потопали обратно в лес. Старушка кивнула внутрь дома: «Ари»… Я зашла, едва передвигая дрожащие конечности. После недавнего спринта по лесу ноги подкашивались, и я ухватилась за стену, чтобы не упасть. Женщина поддержала меня на удивление сильной и твердой рукой, подвела к чему-то похожему на кушетку. Я упала на нее и закрыла веки.
– Спасибо, – прошептала я, – спасибо… Слезы опять заструились из глаз. Наконец, я добралась до цивилизации… Наконец, я у людей… Неимоверное облегчение и благодарность охватили меня.
