Александра Плен
Портрет
Казалось, Моро нравилось выпячивать мое происхождение. Он все делал для того, чтобы я обрела корни, историю, родословную. Нравилось само осознание моей «древности». Он даже однажды подарил мне настоящее средневековое платье, купленное (или украденное) в каком-то музее. И попросил надеть на ужин. Помогали мне Лукас и кухарка, единственная женщина в доме. Без их помощи это чудовищное облачение я бы никогда не смогла натянуть. Моро десять минут полюбовался мной и отправил переодеваться. Чудак.
– У меня к тебе небольшая просьба, – я замерла перед дверью, не успев ее открыть.
Корсет тисками сжимал грудную клетку. Все, что я съела ранее, просилось наружу. Жемчуга, которыми был расшит наряд, превратились в чугунные гири, тянувшие к полу. Я едва дышала, но послушно обернулась и приготовилась слушать.
– Я не хотел бы, чтобы ты виделась с Олдриджем, – Моро смотрел пристально, читая мои мысли, как открытую книгу, – я знаю, что ты испытываешь чувства к нему… Иначе, ты бы не ожила.
Он скривился, словно съев что-то кислое. Я замерла, уставившись в холодные узкие глаза. На самом деле, я пока не думала об этом. Я знала, что писатель жив, здоров. Пока достаточно. Может быть, когда-нибудь… В будущем… Сходить на презентацию новой книги или… Но Моро опередил меня.
– Пока ты со мной, – продолжал он, – ты – моя собственность. И если я узнаю, что ты ищешь с ним встреч или он с тобой… Ты же не хочешь, чтобы месье Олдридж опять погостил в этом доме?
Я отрицательно мотнула головой.
– Вот и славно, – усмехнулся старик, – ты умная девочка. Я верю тебе. А теперь ступай, переоденься. Надень то, белое, с глубоким декольте.
Очень хотелось склониться в язвительном поклоне и ответить: «Да, мой господин». Как это делали слуги в средние века. Но я сдержалась. Пусть приказывает и бранится, пусть пялится на мою грудь и гладит по рукам… Я это выдержу. Главное то, что я не ложусь с ним в постель. И Джордж в безопасности. А не видеться с ним? Я уже привыкла.
***
Олдридж еще раз посмотрел в зеркало. Повернулся правой стороной, левой. Поднял подбородок. Все отлично, ничего не пропустил. Брызнул на ладони лосьон после бриться и хлопнул по щекам. Сегодня ему нужно выглядеть на все сто. Вечером он идет на закрытый показ. И там будет Лаура. Ему непременно нужно поговорить с ней, иначе он сойдет с ума. Он разговаривал с ней утром, когда просыпался; вечером, за ужином, смотря в зеркало, в ванне, чистя зубы. Разговаривал даже во сне. Придумывал сто тем для разговора, отметал их. Чертыхался и строил фразы по-новому.
Впервые в жизни он чувствовал себя неуверенно. Словно ему предстоит сдать сложнейший выпускной экзамен, а он не знает ни одного билета.
Конечно, Джордж догадывался, что привлекателен для женщин и беззастенчиво этим пользовался в молодости. Но вряд ли сегодня ему поможет его шарм и красота. Тут нужно другое.
Он надел строгий серый костюм, бледно-голубую рубашку, темный галстук. Нацепил Ролекс, чтобы хоть как-то соответствовать стилю Картье. Взял такси и назвал адрес ювелирного дома на проспект Галлини. Ему нужно будет купить что-нибудь сегодня вечером. Булавку или запонки. Чтобы не выглядеть идиотом.
Народу собралось много. Модели еще не вышли, и посетители слонялись по залам, попивая напитки и заглядывая в витрины. Джордж впервые был на подобном показе. Раньше его не интересовали ни выставки, ни презентации. Если ему что-то было нужно, он приходил в магазин и сразу покупал. Он взял с подноса стакан с соком и встал у колонны, наблюдая за снующими туда-сюда официантами. В соседнем зале шла видеопрезентация новой коллекции, до Джорджа доносился нарочито бодрый и громкий голос менеджера.
Вдруг все, кто был в зале, повернули головы вправо. В комнату начали входить модели. Их было пятеро. Высокие стройные красавицы в черных длинных платьях, с обнаженными руками и убранными вверх волосами. Девушки веером расходились по залу, ступая медленно и плавно, демонстрируя украшения.
Последней шла Лаура. Джордж замер с бокалом в руках. Каждый раз, когда он ее видел, для него словно всходило солнце. Лаура была заметно ниже остальных моделей, лицо ее было отсутствующим и бледным. Она смотрела прямо перед собой, словно единственное, что ее занимало – не споткнуться на высоких шпильках.
Джордж ни на мгновенье не отрывал от нее взгляда и, конечно, поймал тот момент, когда она его заметила. Лаура на секунду остановилась, словно натолкнулась на стену. Глаза ее расширились. «Она узнала меня! – сердце радостно забилось. – Она помнит обо мне!»
Конечно, помнит, Лаура полгода провисела в его кабинете, как же ей не помнить. Только вот хорошее или плохое? Какие чувства он вызывает в ней? Что она думает о нем? Несостоявшийся наследник, неудачливый писатель, плохой муж? Или она вообще о нем не думает?
Девушка давно уже перестала на него смотреть, растворившись в толпе, а Джордж стоял не в состоянии двинуться с места. Потом очнулся и направился за ней. Сейчас никакая сила в мире не смогла бы его остановить.
– Привет.
Он застыл за ее правым плечом, слепо уставившись на тонкую беззащитную шею, обвитую ниткой розового жемчуга. Огромная копна золотых волос была убрана наверх и закреплена такими же жемчужными заколками. Девушка остановилась, плечи немного напряглись. Потом медленно обернулась и посмотрела ему в лицо.
– Добрый вечер, мистер Олдридж, – спокойно произнесла она.
Значит, Лаура решила не лукавить. Не делать вид, что не знает его. Уже легче. Но почему так официально? Мистер Олдридж?..
Джордж несколько дней сочинял их первый разговор. Представлял, что он ей скажет, о чем спросит. А сейчас его словно перемкнуло, он не мог из себя выдавить ни слова. Просто стоял и смотрел ей в глаза.
Вблизи Лаура была еще прекраснее, чем на фотографиях. Хотя прекраснее уже быть не могло. Никакой косметики. Чистая белая кожа, глубокий теплый взгляд серых глаз, идеальные губы. «Вот так бы стоять и смотреть на нее вечно», – подумал он.
Взгляд девушки изменился. Стал немного насмешливым и… тоскливым, что ли.
– Вы что-то хотели? – совершенные губы дрогнули и словно издалека до Джорджа донесся ее вопрос. Как она может говорить так спокойно?! Как вообще она может говорить? Тогда как он превратился в истукана, не в силах связно мыслить. Он сглотнул комок в горле и постарался взять себя в руки. Вдруг он заметил, что девушка дрожит, на лбу, у кромки волос, блестят маленькие капельки пота.
– Тебе плохо? Ты заболела? – выдавил он хрипло.
– Я не могу удаляться от картины больше, чем на сто миль. А сейчас до нее ровно сто десять, – флегматично ответила Лаура и губы изогнулись в кривой усмешке.
Значит, вот как… Джордж прозрел. Ясно, зачем ей была нужна картина, почему она хотела ее купить. Идиот. Если бы он знал, он бы сам принес холст, еще и доплатил бы. Одна ее фраза, и он понял все. Сердце заныло от боли. Старик, в конце концов, получил картину и, если Лаура не может от нее удаляться, значит, она пленница в его доме. Телохранители, джип, кража. Все обрело смысл.
– Прости, – пробормотал он, подавив порыв стереть с ее лба испарину и прижать к себе, укрыв от невзгод.
Девушка не ответила, только слегка пожала плечами.
– Есть что-то еще, о чем вы хотели поговорить? – спокойно поинтересовалась она.
Джордж смутился. Поговорить? На самом деле он не смог связать воедино ни одной нормальной фразы. Он тряхнул головой и прокашлялся. Что Лаура о нем подумает? Стоит, как дурак, и только пялится на нее.
– Я… Нет…
– Тогда я пойду работать, – девушка развернулась и медленно пошла дальше по периметру огромного зала.
Джордж сначала было направился за ней, потом заставил себя остановиться и наблюдать за моделью издалека.
Он был разочарован. В себе, в ней. Это все? Это весь их разговор, к которому он готовился несколько дней? Три скупые фразы и холодный взгляд? После всего, что между ними было? Джордж с силой сжал кулаки. А что было-то? Одна единственная встреча? Когда Лаура пришла купить картину, а он грубо отказал ей? Он до сих пор не знает, что она помнит из своей жизни, что чувствует к нему…
Он взял бокал с шампанским, оперся на колонну и огляделся, ревниво замечая, что все взгляды мужчин в зале следуют за «его» Лаурой. Он не один в своем восхищении? Сердце кольнула болезненная мысль. А что, если Лаура к нему ничего не чувствует? А что, если он для нее лишь очередной хозяин в бесконечной череде владельцев картины? Тем более, что она у него провисела всего полгода.
И все-таки у него есть преимущество перед многочисленной толпой ее теперешних поклонников – она знает его. Она (если так можно выразиться) жила в его доме, была частью его семьи.
Боже, о чем он думает? Действительно, поглупел за эти полчаса, с тех пока как впервые ее увидел, входящую в зал.
Нет, он должен выяснить все. Он должен переписать сценарий их разговора заново. Сейчас же!
Джордж решительно двинулся в сторону, куда ушла Лаура. Вдруг он увидел, как к девушке подошел мужчина. Высокий, холеный, с волевым породистым лицом, в сшитом за заказ костюме. Уж в этом Джордж разбирался. Сам ранее такие носил… Где-то он уже его видел… Случайно не на обложке «Форбс» в прошлом месяце? Точно! Франциск Лоран, единственный наследник знаменитого парфюмерного дома и нескольких домов моды. С одной стороны, этакий обаятельный легкомысленный плейбой, с другой… Джордж задумался. В бизнес кругах за ним закрепилась слава жесткого и решительного бизнесмена. Один из самых влиятельных людей во Франции, да и в Европе, пожалуй. Не женат.
И она улыбается ему! Улыбается! А когда разговаривали они, только сжимала губы и хмурилась. Джордж почувствовал, как внутри поднимается волна гнева. О чем они шепчутся? Он должен слышать. Олдридж пробрался ближе, стараясь не привлекать внимание. Встал за колонной и замер, превратившись в слух.
– И что? Вам уже исполнилось шестнадцать? – донесся до него насмешливый голос Лорана. Она сказала, что ей нет шестнадцати? Умница. – Вы не выглядите на шестнадцатилетнюю. Глаза выдают.
– Что делать… в паспорте стоит именно такая дата рождения, – ответила Лаура легкомысленно.
– Я чувствую, что вы меня обманываете, но ничего не могу сделать. Но не суть. Шестнадцать, так шестнадцать. Меня это не пугает.
А он настойчивый, гад. Джордж стиснул зубы. Картина, разворачивающаяся перед его глазами, не радовала. Успешный плейбой-богач завладел вниманием его Лауры. И уже не в первый раз. По разговору было ясно, что они встречались ранее.
– Я даже не знаю, как реагировать на ваши слова, месье Лоран, – произнесла тихо девушка. В ее голове чувствовалось замешательство. – Если я прямо скажу, что вы не интересуете меня, вы оставите меня в покое?
– Конечно нет, – отрезал собеседник, – это же вызов. А вызовы я люблю.
– А если я скажу, что у меня очень богатый и серьезный покровитель…
Джордж напрягся. Это еще что? Какой еще покровитель? Старик-мафиози, что ли?
– Никого богаче и серьезнее меня в этой части Европы нет. А если и есть, мне все равно. Со всеми можно договориться. Я хочу тебя – я тебя получу, – фыркнул Лоран.
Джордж опустил голову и уставился на носки туфель. Да он одержим, этот мужчина из «Форбс». Или никогда не получал отказ? Да, Лаура божественно красива. Но добиваться женщины против ее воли? Этого Джордж понять не мог. Обычный флирт и заигрывания на его глазах превращались в нешуточную угрозу.
– Я не сильна в красноречии, – голос Лауры немного дрожал, – поэтому, говорю прямо: ничего между нами быть не может. Извините, мне нужно работать.
Девушка развернулась и попыталась уйти. Но не вышло.
– Куда?!
Джордж услышал звонкий шлепок ладони. Мужчина схватил девушку чуть выше локтя. Жесткие пальцы впились в нежную кожу. Но Лаура даже не поморщилась. Он молча смотрела прямо на Лорана внимательным немигающим взглядом. На странную парочку начали оборачиваться гости.
Джордж, не раздумывая, направился к ним. Пора заканчивать это представление.
– Отпустите девушку.
Ресницы Лауры чуть дрогнули, больше она никак не отреагировала на его присутствие рядом. Зато лицо плейбоя перекосило от ярости. Руку Лауры он все-же отпустил. Перед ним появился новый объект для злости.
– А это еще кто?
– Старый знакомый, – Джордж спокойно смотрел в сверкающие бешенством глаза Лорана.
– Насколько старый?
– Я знаю мадмуазель Симпсон дольше всех, находящихся в зале. Дольше всех, живущих в этом мире, – Джордж сразу же понял, что не стоило этого говорить, но ему до смерти хотелось сказать подобное, хотелось заявить о своих правах на эту девушку.
– Неужели вы ее отец? – насмешливо произнес Лоран. – Нет, слишком молоды. Значит, старший брат?
– Думайте, как хотите.
Джордж бросил короткий взгляд на Лауру. Та молча стояла и смотрела прямо перед собой, никого не выделяя и никак не реагируя на их с Лораном стычку. Словно отрешилась от этого мира. В голову Джорджа пришла пугающая мысль: «А ведь он ничего не знает о ней. Как она жила все это время, что видела, что пережила, что помнит из более чем пятисот лет существования. Она совершенно другая, непохожа ни на кого из всех, кого он знает. Даже немного жутко».
– Я не люблю, когда меня обманывают, – жестко произнес Лоран, отвернулся от Джорджа и пристально уставился на девушку. – Несколько месяцев назад я отступил, но сейчас никто не заставит меня так просто сдаться. Если я не смогу получить тебя обычным способом…
Мужчина издевательски ухмыльнулся и вдруг победоносно заявил, словно поставил большую жирную точку в разговоре:
– Выходи за меня замуж.
– Что? – округлила глаза Лаура.
Джордж слепо уставился на Лорана. О чем он? Не так давно Лоран сам в интервью заявил, что никогда не женится, слишком дорога ему свобода, а женщин и внебрачных детей у него и так хватает.
– Я предлагаю руку и сердце. Все, чем я владею в этом мире, я отдам тебе. Только будь моей, – Лоран, наконец, перешел на серьезный тон, и Джордж впервые понял, что мужчина не шутит.
– Почему вы мне это говорите? – девушка была ошарашена не меньше Джорджа.
– Я люблю тебя.
Повисло тягостное молчание. Лоран напряженно смотрел на Лауру, та на него, а Олдридж глупо переводил взгляд с одного лица на другое, боясь пропустить что-то важное.
Как такое могло случиться? Почему он оказался на обочине? Почему он не первый, кто предложил ей замуж. Почему он не первый, кто признался ей в любви? Почему он не тот, кто живет с ней, общается, обедает и ужинает? Не тот, кто увидел ее рождение. Это не справедливо! Неужели, он не тот? Джордж испугался. А вдруг она дрогнет и согласится? Как же больно…
– Это не любовь, – наконец произнесла девушка. – Это уязвленное самолюбие. Гордость… называйте как хотите.
– Что ты знаешь о любви! – фыркнул миллионер. – Ты, наверное, никого не любила еще в своей жизни. Слишком молода. Может быть, моя любовь не такая, какую ты видела в мелодрамах. Может быть, она эгоистичная и корыстна. Но она такая, какая есть. Другой я не знаю…
«Странное признание, – подумал Джордж, – единственное, что радует, это то, что Лаура не выглядит счастливой, а скорее растерянной и подавленной». Он огляделся. Возле них уже начали скопляться люди, прислушиваясь к разговору.
– Скажи, наконец, что-нибудь, – Лоран напирал.
– Я уже вам говорила…
– Меня не устраивает такой ответ, – прервал ее мужчина. – Подумай еще раз.
Ситуация зашла в тупик. Лаура безучастно молчала, Джордж немного приблизился к ней, стараясь оградить ее возможных грубых прикосновений Лорана. Вдруг откуда ни возьмись перед ними возникла женщина. Темноволосая, ухоженная, с клатчем под мышкой. Где-то Джордж ее уже видел. Но где?
– Что здесь происходит? – заявила она громче, чем нужно. – Лаура, тебе пора работать. Менеджер Гарс уже несколько раз спрашивал, почему ты не появляешься во втором зале.
– Извините, – Лаура словно очнулась ото сна, – я пойду.
Девушка исчезла. Мужчина из «Форбс», не сказав ни слова, демонстративно отвернулся и направился к витрине с украшениями. Джордж с женщиной остались наедине.
– Вы та самая сеньорита Мартин, что организовала мне встречу с поклонниками несколько месяцев назад? – он никогда не жаловался на память и в этот раз она его не подвела.
Женщина сощурила глаза и притворно грустно вздохнула.
– Вы вспомнили, мистер Олдридж?
– Конечно. Как я мог забыть такое событие? Я тогда очень удивился, да и девушки модельной внешности, не знающие ни одной моей книги, позабавили.
Оба одновременно фыркнули, вспомнив нелепую встречу с почитателями. Тягостная атмосфера разрядилась.
– Что вас привело на показ? – выдавила из себя женщина.
По бегающим глазам и постукивающим каблучкам было заметно, что больше всего на свете она хочет сбежать. Но если ему не удалось поговорить с Лаурой, может быть, удастся что-нибудь разузнать о ней от Мартин?
– Да так… – замялся Джордж, – проезжал мимо… а вы здесь работаете?
– Я агент мадмуазель Симпсон.
Брови Джорджа взлетели вверх. Вот оно как!
– И зачем модельному агенту устраивать литературные встречи? Да еще и для малоизвестного писателя?
Джордж чувствовал, что женщина что-то скрывает, но не мог даже придумать что именно.
– Я ваша поклонница, – улыбнулась женщина, – а прием устроила для моих подопечных.
Джордж удивленно хмыкнул.
– Мы иногда устраиваем нашим девочкам познавательные экскурсии… Так сказать, для общего развития. Водим в музеи, проводим лекции, встречи с интересными людьми, – если Мартин и врала, то врала мастерски.
– А почему тогда мадмуазель Симпсон не пришла?
– Лаура в тот день приболела, – не моргнув глазом ответила агент, – она очень сожалела, что пропустила ее.
– Значит, вы моя поклонница… – задумчиво повторил Джордж, – а вы знаете, я собираюсь писать продолжение «Последнего дня»?
Женщина дружелюбно улыбнулась краешками губ. В глазах застыла наигранная заинтересованность.
– Главный герой так и не нашел свою мать. Вы же знаете, чем все кончилось? Что вы думаете об этом? – закинул удочку Джордж.
Нужно было кое-что проверить.
– Я верю, что новая книга будет великолепна, как всегда, – в глазах Мартин мелькнуло замешательство, – он отыщет мать и все будут счастливы. – Женщина быстро глянула на часы и пролепетала, – извините, но мне пора. Хорошего вечера.
И бодренько направилась в соседний зал. Подозрения Джорджа подтвердились. Как он и предполагал, она не читала «Последний день в раю». А книга считалась лучшей из его работ. И, конечно же, не знала, что герой нашел свою мать еще в середине романа. Но зачем ей врать? Это как-то связано с Лаурой?
Олдридж обернулся и окинул взглядом застывшую фигуру назойливого поклонника «его» Лауры. Мужчина из «Форбс» неподвижно стоял у окна и смотрел на мелькающие огоньки машин, мчащиеся по улице. На лице, отраженном в стекле, застыла хмурая отстраненная гримаса. Что он задумал? Что вертится в его голове? Джорджу уже приходилось видеть подобное выражение глаз. Оно бывает у психов, маньяков или… И тут он вспомнил. Так смотрел тот жуткий старикан на монитор ноута, когда показывал Джорджу фотографию Лауры. Нужно дома заглянуть в зеркало. Джордж всегда считал себя нормальным, но вдруг и у него такое же выражение в глазах?
***
Это был сущий ад. Как я выдержала тот вечер – уму непостижимо. Как только увидела его – все остальное отошло назад, в тень. Словно во сне ходила по залам, улыбалась, разговаривала… И тут еще Лоран привязался. Черт бы его побрал! Вот. Я уже начала ругаться, хотя раньше никогда этого себе не позволяла.
Весь вечер я ощущала его присутствие, его внимательный все понимающий взгляд. Он знает о картине? Моро рассказал? Не важно. Мы теперь неразрывно связаны. Одной общей тайной. Он должен был испугаться, но нет. Пришел на показ, чтобы увидеться со мной. Полюбоваться, как на диковинную зверушку? Как любуется каждый вечер Моро, разглядывая за столом, выспрашивая о моей жизни? Или все же ему интересна я сама?
Иногда мне в голову приходили странные мысли – а что, если кроме лица, у меня ничего нет? Ни бессмертной души, ни добродетели, ни мудрости? Пустая красивая оболочка и все?
Сейчас, когда мне не дают проходу, когда мой рабочий день расписан по минутам, когда у Эксрибы куча заявок от продюсеров и агентов – снимать меня в фильме или рекламировать новый бренд…
Я думаю, не опрометчиво ли я поступила, отправив портфолио в агентство? А были ли у меня другие варианты? Как я могла заработать денег, встать на ноги? Я пошла по единственному пути, который был мне доступен – зарабатывать деньги этим самым лицом. Может быть, зная языки, древние диалекты, я смогла бы работать переводчиком, историком или еще кем-то. Но мои знания не систематизированы. У меня нет даже диплома об окончании начальной школы… А об университете даже речь не идет.
Я тщеславная? Вряд ли. Меня не хвалили в детстве, не превозносили в школе и колледже. Я не получила внешность от смешения генов родителей. Моей красоте всего полгода. Я не успела привыкнуть к ней.
Мне крупно повезло. Создатель дал привлекательную внешность, вложив любовь и страсть в изображение возлюбленной. Гордилась ли я? Чем? Я воспринимала ее как случайный подарок от Создателя. Он рисовал Лауру. Мне повезло, что она была красавицей. А если бы нет? Смогла бы я найти работу? Смогла бы вообще ожить, если бы никто не влюблялся в меня?
После неизменного совместного ужина Моро пригласил меня в кабинет. Я боялась, что речь пойдет о Джордже. Моро, скорее всего, уже донесли, что он был на презентации и виделся со мной. Но то ли Моро посчитал это событие ничего не значащим, то ли не представляющим угрозы для него.
– Хочешь на нее посмотреть? – глаза Моро загадочно блестели, голос был таинственным и вкрадчивым.
– На что… – начала было я говорить, но тут же поняла. Речь шла о картине, более ничего не смогло бы привести его в такое возбуждение.
– Вы нарисовали портрет Жоржа? – догадалась я.
– Да, – он чуть не подпрыгивал от счастья, – пойдем со мной.
Мы спустились в подвал. Два телохранителя стояли по обе стороны от бронированной двери, запертой на электронный замок. Моро подошел к нему и приложил палец. Дверь отъехала в сторону. Я вошла в большую, хорошо освещенную комнату и, едва переступив порог, сразу ощутила запах крови. Картина висела в центре стены. Ух ты! Он даже вставил ее в позолоченную раму. Я подошла ближе. На картине был нарисован мальчик лет четырех-пяти, в полный рост. Худенький, темноволосый, с ангельским треугольным личиком. Да, сходство с Моро было очевидным.
– Куда делся художник, что нарисовал Жоржа? – с нехорошим предчувствием спросила я.
– А как сама думаешь?
Значит, он уже начал убивать.
– Я, когда жила в картине, все видела и чувствовала, – смогу ли я достучаться до него? Или разум Моро полностью поглотило безумие? – и боль, и страх, и холод. Маленький Жорж, я уверена, тоже это чувствует.
Моро насмешливо фыркнул.
– Нет, я не прошу вас отказаться от своей мечты, – торопливо заговорила я, – но, может быть, вы придумаете другой способ его оживить?
– Я уже говорил тебе, – старик начал злиться. Это было заметно по дрожащим побелевшим губам, – у меня нет пятисот лет. Моя болезнь прогрессирует. Я хочу увидеть своего брата до своей смерти.
Что-то подобное я и предполагала. У Моро был вид явно нездорового человека. Я пока не разбиралась в человеческих недугах, но думаю, если бы дело было в деньгах, то Моро бы не готовился к похоронам. Значит, болезнь неизлечима.
Я молча рассматривала картину. Мир лишился еще одного талантливого человека. Жорж выглядел, как живой. Неизвестный художник мастерски изобразил одинокого испуганного ребенка, сжимающего в руке, вероятно, его единственную игрушку – грязно-белого, безногого медвежонка. Он даже оставил ему его потрепанную рваную одежду, стараясь сделать образ полным.
– Ты видишь нас? – ласково произнесла я, подходя ближе к картине, касаясь рамы. – Не бойся. Тебя зовут Жорж и тебе пять лет. Ты красивый смышленый мальчик. Мы любим тебя. Мы всегда будем заботится о тебе, приходить в гости, чтобы ты не чувствовал себя одиноким.
Я говорила и говорила. Именно те слова, которые я хотела бы услышать, будучи сама запертой внутри. Смогу ли я достучаться до маленькой новорожденной души, запертой в рамке? Позади тяжело сопел Моро, но не прерывал меня.
– Можно вам дать несколько советов? – я обернулась к старику.
– Ну-ну. Послушаю, – на мгновенье мне стало его жаль. Он сам никогда не знал любви и не умел выражать свои чувства.
– Когда я была картиной, я лучше себя чувствовала в красивых помещениях. Мне нравилось, когда было можно смотреть в окошко, видеть мир, людей. Если вы будете кормить его только одними отрицательными эмоциями – болью, смертью, страданиями – он не оживет. А если и оживет… – Я запнулась. – Страшно подумать, кем он станет… – тихо, почти шепотом добавила я.
– Ожить мне помогли именно положительные эмоции. Я становилась сильнее, когда в меня влюблялись, восхищались мной, желали меня.
– Давай ты не будешь меня учить, – рявкнул раздраженно старик. – Ты точно не знаешь, что оживило тебя. Смерть или любовь. И того, и другого было немало. Я буду действовать по-своему. Но если хочешь…
Моро резко замолчал и уставился на картину. О чем он думал, что происходило в его голове? Иногда мне казалось, что я понимаю его, а иногда… Он так далеко ушел по своей дороге безумия, что вряд ли станет когда-нибудь нормальным.
– Если хочешь, – опять повторил он, – можешь приходить сюда и использовать свои методы.
Казалось, он был смущен. Что стоило этому жестокому и грозному старику попросить моей помощи? Наверное, он действительно в отчаянии. Действительно хочет оживить брата больше всего на свете.
– Вы скажете охранникам, что я могу посещать эту комнату? – я не верила, что так легко получила разрешение.
– Да, скажу. А сейчас закодирую замок, чтобы ты смогла открыть его отпечатком пальца.
Я развернулась к выходу.
– И еще одно…
Сердце пропустило удар. Рука так и осталась протянутой к ручке двери.
– Ты вчера общалась с Олдриджем…
Я, наверное, сильно глупа, если подумала, что он может забыть такое незначительное событие. Моро ничего не забывает. Какая бы болезнь не донимала мужчину, его память она не поразила.
– Я не виновата. Он заговорил первым, – что еще я могла сказать?
– Знаю… – ответил Моро, подходя ближе, – а еще знаю, что каждый день он караулит тебя на выходе из Эскрибы и ищет встреч.
Я наигранно фыркнула и пожала плечами.
– Ну и что?
– Я тебя предупреждал, что пока ты живешь со мной, ты моя женщина. Пусть мы не спим вместе, мой статус не должен пострадать. Ты не знаешь, но в наших кругах, – он особенно выделил слово «наших», и я перевела его, как бандитских, – это очень важно. Если кто-нибудь заподозрит…
Я сглотнула. В горле вдруг пересохло.
– Тобой многие интересовались. Я получил достаточно неплохие предложения на твой счет. Мне отдавали несколько провинций. Был бы я моложе, согласился бы, не раздумывая. Что такое женщина, пусть даже безумно красивая, против огромных денег?
Он замолчал, словно давая понять, от чего отказался ради меня. Я почему-то не прониклась.
– Так же они спрашивали, почему я позволяю тебе работать. Я ответил, чтобы все видели твою красоту и завидовали…
Моро немного помолчал. Я что, предмет для торга? Может быть, стоит рассказать ему о том, что картина держит меня? Надавить на жалость? Поможет ли?
– Так вот… – старик провел пальцем по моей руке, обхватил ладонью плечо. Мне показалось, что его рука весит никак не меньше тонны. – Мне плевать, будешь ты работать или нет. Плевать, станешь жить как пленница в моем доме или красоваться перед телекамерами и обедать с друзьями. Но не плевать, если пойдут слухи и том, что ты встречаешься с другим мужчиной.
– Я не встречаюсь… – начала я, но тут в голову пришла дельная мыль, – а то, что Лоран донимает меня, вас не тревожит? Он тоже был на показе, и я с ним так же разговаривала.
– С ним я разберусь, – отмахнулся Моро. – Он не страшен. Ведь у тебя нет к нему никаких чувств. А вот к писаке…
Я понуро опустила голову. Глупо было бы доказывать обратное. Он меня видит насквозь.
– Я обещаю, что больше никогда не стану общаться с Олдриджем. Только разрешите мне работать.
Если он лишит меня этого, я опять превращусь в пленницу, запертую в рамке. Я не вынесу этого.
– Договорились, – Моро выглядел довольным, – а теперь давай свой указательный пальчик.
Вечером я составила план. Конечно, переместить картину наверх, в комнату с окном, Моро вряд ли разрешит. Значит, для получения положительных радостных впечатлений нужно будет использовать телевизор. Я прошлась по гостиной и остановилась напротив своего. Легкий, вполне смогу дотащить сама. Мне нравились мелодрамы и детективы, но ребенку, скорее всего они будут непонятны. Значит, начнем с мультиков и сказок. Да. Музыка, игрушки, цветы. Я превращу холодный и мрачный подвал в прелестную светлую игровую комнату.
Мы с Моро распределили время. Весь день его, мой – вечер и утро перед уходом на работу. Однажды я пришла раньше и увидела, как он стоит на коленях перед картиной и плачет, умоляя Жоржа ожить. Мне стало не по себе, и я тихонько вышла. Я словно приоткрыла наглухо запертую дверь в жуткую темную обитель, в которой живет страшное чудовище с разбитым сердцем. Стало и больно, и грустно за одинокого больного старика.
Количество народу, охраняющих особняк, заметно возросло. Раньше я проезжала один пост охраны на въезде на территорию и автоматические ворота в непосредственной близости от дома. Сейчас нам приходилось пробираться через несколько дополнительных постов и заграждений.
Людей привозили ночами в фургонах или просто в багажниках джипов. Выгружали, как какой-то скот, и вели на убой. Кто они были? Конкуренты, преступники или бомжи, которых он приказывал подбирать на улицах Парижа? Это было жутко. Для Моро жизнь не представляла никакой ценности. Особенно жизнь незнакомцев. Я старалась не думать об этом. Что могла изменить, чем помочь бедолагам? Только еще более стараться влить в картину больше энергии, чтобы быстрее оживить Жоржа.
Я читала ему сказки на ночь, показывала мультики. Мы играли в угадайки и рисовали цветными карандашами. Я словно впала в детство, которого у меня не было, и изо всех сил наслаждалась этим. Мне казалось, он реагирует. Или мне так хотелось? Или игра света и тени на его лице вводила меня в заблуждение? С одной стороны, я точно знала, что картина живая. Сама же смотрела когда-то с холста на этот мир. С другой… В голову иногда приходили недостойные мыслишки. А вдруг он не оживет? Вдруг он другой? И все, что я делаю, бесполезно?
Я оставила в детском мире целое состояние. Мягкие игрушки, заводные роботы, железная дорога, пазлы, конструкторы. У Жоржа было все. Свет никогда не выключался в его комнате. И не умолкал телевизор, показывая бесконечные истории. Но этого было мало. Я понимала, что впечатления это одно, а настоящие чувства – другое. Я изо всех старалась полюбить этого малыша. И сама не заметила, как он стал для меня моим собственным ребенком.
