Александра Лисина
Когда темные боги шутят
– Пока я ни в чем не уверен, – задумчиво отозвался я, а сам лихорадочно перетряс полученные факты.
Итак, что у нас получается.
Есть три жертвы, связанные между собой общим происхождением. Определенно Лотэйн, но, к сожалению, пока без уточнения. Есть три смерти, произошедшие естественным путем, но посредством некоей печати. Истово верующий жрец… маленькая девочка (оговорка – в Лотэйне родилась не она, но имеющуюся связь все равно можно считать прямой) … и нелюдимая экономка. Из того, что я знал, после прибытия в Алторию эти люди нигде больше не пересекались. Хотя надо будет уточнить у дворецкого: может, через него об Элизабет кто-то все-таки узнал? Лори точно по возрасту не могла пересекаться с двумя остальными жертвами. И их обеих, как я понимаю, в окружении жреца тоже никто не видел.
Так, что еще? Две смерти из трех случились в один и тот же день и примерно в одно и то же время. Третья – на сутки позже, что несколько не укладывается в общую картину и пока не слишком понятно. Тем не менее печати на всех жертвах одинаковые… ну, может, у девочки немного поярче. Но абсолютно неизвестно, что же за шлейф такой тянется за этими людьми из Лотэйна.
Зато ясно другое: примерно полвека назад (плюс-минус пару лет) с каждым из этих людей (поправка: в ситуации с девочкой – с родственниками) произошло некое событие, которое привело их в Алторию. В одном случае – чужие долги, в другом – затонувший корабль, в третьем… м-м-м… еще один пробел – надо у Дроуди уточнить, почему Элизабет бросила родную страну…
После прибытия в Алторию все лотэйнийцы жили тихо-мирно и никому не мешали. У кого-то родились дети и внуки, кто-то дал обет безбрачия, кто-то вовсе не имел детей. Вполне вероятно, что о существовании друг друга эти люди даже не подозревали. При этом отец-настоятель и экономка дожили до преклонных лет, а старшее поколение в семье девочки умерло от старости раньше, чем она повзрослела.
А потом произошло нечто… какое-то событие, тесно связанное с их общим прошлым (не верю, что связи нет, потому что в противном случае вся цепочка рассуждений теряет смысл), и убило эту троицу в течение полутора суток, подняв на ноги сразу два Управления. При этом родных убитых случившееся никак не затронуло… возможно, просто пока… а имеющиеся улики до сих пор не позволяли связать эти смерти воедино.
Собственно, вот и все, что у меня есть на сегодняшний день.
– Я вам еще нужен? – вежливо осведомился жрец, когда я углубился в размышления и напрочь про него позабыл.
– Нет… хотя да, – спохватился я. – В последнее время никто не интересовался прошлым отца Нила? Его никто не искал? Не расспрашивал?
– Отец Нил всегда был на виду, – качнул головой святой отец. – И никогда не отказывал в помощи страждущим. Но я не замечал, чтобы к нему приходил кто-то незнакомый.
– А ваши братья по вере?
– Не готов вам сказать. Но если нужно, могу уточнить.
– Благодарю, я сам. А имя Элизабет Дейбс вам, случаем, ни о чем не говорит?
– Впервые его слышу, – снова качнул головой жрец. – Ваши коллеги уже расспрашивали о ней и даже показали портрет. Но ее никто здесь не видел.
– Жаль, – огорчился я и со вздохом поднялся, а вместе со мной с лавки поднялся и священнослужитель. – Тогда на сегодня мои вопросы иссякли… кроме одного, пожалуй.
– Да? – с некоторым удивлением обернулся уже шагнувший к выходу жрец.
– Какому богу вы служите?
Он понимающе усмехнулся и без лишних слов закатал просторный рукав, продемонстрировав выжженное на коже клеймо в виде расположенного острием вниз стилета.
– Теперь все? – спросил служитель Фола и вопросительно приподнял брови, когда я с неудовольствием отвернулся.
– Да. Благодарю.
– Тогда я вас покину. Кстати, меня зовут отец Лотий, – бросил напоследок жрец, отдергивая шторку и выходя из кельи. – Можете обращаться, если понадобится.
А затем вдруг замер, словно его поразила молния. Медленно-медленно обернулся, воткнув в меня резко потяжелевший взгляд внезапно затянувшихся Тьмой глаз. Растянул губы в резиновой усмешке и совершенно чужим, каким-то металлическим голосом добавил:
– Фол знает о тебе, Артур Рэйш… постарайся не забывать об этом.
Глава 6
Из храма я вышел задумчивым и даже слегка рассеянным. Оставшихся жрецов опросил, ничего нового от них не узнал, зато получил на свою голову кучу совершенно лишней информации и, по сути, проделал во второй раз одну и ту же работу. Так что явился в Управление в несколько растрепанных чувствах.
– В чем дело, Арт? – столкнулся со мной в дверях спешащий на работу Готж. – Ты сегодня какой-то потерянный.
Я фыркнул.
– Тебе показалось. Скажи-ка лучше: нужно ли простому смертному всерьез относиться к угрозе, слетевшей с губ служителя темного бога?
– Ты уже кого-то из богов успел достать?! – совершенно искренне изумился заместитель Йена. – Ну ты молодец!
Я ухмыльнулся.
– Я вообще способный.
– Да, я заметил! – чуть не подавился смешком Готж и, толкнув скрипучую дверь, зашел в Управление.
Отведенное под наши нужды здание было довольно скромным как в высоту, так и по ширине, серым, невзрачным и довольно-таки тесным. Его единственное достоинство заключалось в расположении – каким-то чудом одному из предшественников Йена удалось захапать дом в самом центре Верля, рядом с городской ратушей, казармами, Управлением городской стражи и храмом. Ютиться приходилось в клоповьих норах, «холодильник» для мертвых тел (к счастью, их много не бывало) вынужденно разместился в подвале, рядом со складом для улик, три существующих кабинета (Йена, самого Готжа и комнаты для сыскарей) были оборудованы на втором этаже, совместно с архивом. А всех остальных пришлось выселить на первый этаж, где и вовсе развернуться было негде. Просто потому, что большую его часть превратили в приемную, где, согласно инструкции, круглосуточно ждал посетителей одинокий дежурный.
Конечно, народу у нас было немного – собственно Йен, его заместитель, два обученных сыскаря, пара крепких парней, Гуго и Вит, на плечи которых ложилась вся черновая работа, я, мальчишка-писарь, который чаще всего работал посыльным… да вот, собственно, и все.
Гордон Хог официально числился за городской стражей, но ввиду отсутствия у нас штатного мага работал на два фронта, чем, естественно, был крайне недоволен. Тогда как в городской страже, помимо ее начальника – господина Барро и его заместителя Лардо Вейса, бесполезно толклось человек пятьдесят. Что, на мой взгляд, было чересчур для такого скромного городка как Верль.
Тем не менее поскольку начальник стражи очень давно и тесно общался с бургомистром, на нерациональное использование городской казны закрывали глаза. Тогда как бедняге Йену, не сумевшему найти правильный подход к градоначальнику, приходилось за каждую статью расходов оправдываться до последнего гроша.
Впрочем, это не мои трудности.
– Что-то ты рано сегодня, Арт, – нагнав нас в приемной, широко улыбнулся Родерик и бесцеремонно хлопнул меня по плечу. Сообразительный парень, трудолюбивый, надежный. Знает много, учится быстро, схватывая буквально на лету… шалопай, конечно, но толк из него будет.
Я сокрушенно развел руками.
– Так получилось. Кинешь мне потом отчет почитать? Хочу убедиться, что ничего не упустил.
– Конечно, какие проблемы! – без колебаний кивнул Гун. – После обеда и забирай! Йен еще их не требовал, так что могу уступить на свечу-другую.
– Я подожду, – предпочел отказаться я от сделанной впопыхах писанины.
– Как знаешь… привет, господин Готж! На доклад, как обычно? Понял. Щас сброшу все в стол и зайду.
Обменявшись крепким рукопожатием с Готжем, он перехватил поудобнее папки, которые принес с собой, и, привычным жестом примяв непослушные кудри, больше напоминающие шерсть нестриженого барашка, умчался наверх.
У таких, как он, всегда все делается быстро. Такое впечатление, что у них в руках все горит. А когда это качество сочетается с аккуратностью и обязательностью, как у Гуна, лучшего и пожелать нельзя. Думаю, через пару-тройку лет Готжу будет, кому сдать свой пост. Если, конечно, старый пройдоха когда-нибудь захочет его покинуть.
Не успел стихнуть грохот чужих сапог на лестнице, как из-за соседней двери вывернулся наш второй сыскарь. Как обычно, в штатском – постоянно носить форму в отличие от городской стражи, от нас не требовалось.
– С добрым, – кивнул он Готжу, давно усвоив, что со мной здороваться бесполезно. – Я подготовил отчеты по первому делу. Посмотрите?
– Через полсвечи.
– Спасибо. Рэйш, ты чего явился в такую рань?
– Дела, – равнодушно откликнулся я, сделав скучающее лицо, чтоб не цеплялись. – Ты Йена не видел?
– Только что куда-то уехал. Сказал, раньше полудня не вернется.
– Вот те на, – неприятно удивился я. – А мне его спросить надо…
– Спроси у меня, – предложил Готж, лихо подкручивая усы. Почти такие же роскошные, как у Лардо. Они, по-моему, даже негласное соревнование затеяли – у кого за год больше вырастут. Но Вейс, по нашему общему мнению, пока выигрывал. – Как его заместитель, обещаю ответить честно и непредвзято. Только наверх пошли, нечего в приемной торчать. Ты уже успел позавтракать?
Я мотнул головой.
– Тогда терпи до обеда, – заявил мой второй непосредственный начальник и поднялся следом за Родериком, с непередаваемым величием неся перед собой довольно объемистый живот. – Ну, что там у тебя за вопрос такой важный, что ты соизволил прийти в Управление без напоминаний?
Я пропустил насмешку мимо ушей и, закрыв за собой дверь кабинета… который был, надо сказать, поскромнее, чем у Йена… плюхнулся на первый попавшийся стул. После чего вкратце изложил свои недавние умозаключения и вопросительно посмотрел на самого опытного в нашем Управлении сыскаря.
– Что скажешь?
Опыта у мужика было хоть отбавляй, так что к советам Старого Моржа имело смысл прислушиваться.
– Может, ты и прав, – после некоторого раздумья заключил Готж. – Это может быть зацепкой. Но все слишком скользко, одни предположения… кстати, насчет дворецкого ты ошибался: проку с него никакого. Он почти ничего не знает, ничего не видел, а в день смерти Элизабет Дейбс находился у родных в городе. Они подтвердили. Об отношениях господина Дроуди и Элизабет он, разумеется, был в курсе, но как преданный слуга хранил эту маленькую тайну пуще собственного здоровья. Однако одну интересующую тебя вещь мы все-таки выяснили – оказывается, госпожа Дейбс до переезда в Верль некоторое время жила в Триголе, как и родственники Лори, а еще раньше – в Илейне. Это городок на северо-востоке Лотэйна. Как сейчас помню урок картографии, где про них говорили: Рейн, Илейн и Ройн… три города на берегах Хурсы, которых не минет ни один корабль, выходящий в море. У нас где-то тут карта была… потом пороюсь, найду… по ней посмотрим точно. Но пока твоя версия выглядит самой логичной.
– А как насчет бабки Лори? Вы узнали, из каких она мест?
– Так глубоко мы не копали, – признался заместитель Йена. – Просто повода не было. Но я пошлю Родерика, когда он освободится. Пусть опросит родителей заново.
Я задумчиво качнулся на стуле.
– Как считаешь, с чем могли быть связаны эти смерти? И что у них могло быть общего?
– Да что угодно: дальние родственные связи, одна и та же ярмарка, на которую их прапрапрабабки ездили когда-то молоко продавать… сейчас разве узнаешь?
– А если дело не в Лотэйне, а в самом переезде? – предположил я. – В том, как они сюда добирались? Сколько было лет отцу Нилу на момент смерти?
– Семьдесят четыре, – сверился с бумагами Готж.
– Алек Дроуди подарил Элизабет сорок девять подарков, – припомнил я. – Если считать, что время приезда наших жертв примерно одинаковое, то получается, что в то время отцу Нилу было около двадцати пяти… что совпадает с показаниями отца Лотия. Бабка Лори умерла два года назад в возрасте… м-м-м… об этом я тоже не спросил, но если считать, что тогда ей было около двадцати, то сейчас было бы даже побольше, чем отцу Нилу. Так что, если я прав, она вполне могла умереть к этому времени от старости. Итого, что у нас получается?
– Сорок девять лет… – с сомнением протянул Готж и, заложив руки за спину, принялся расхаживать по кабинету. – Даже если все так и было, мы все равно не сможем установить, как были связаны эти люди в Лотэйне – слишком много времени прошло. И это тем более не объясняет смерть девочки. Ведь если бы дело было в бабке, то пострадать должна была в первую очередь ее дочь, а не внучка.
Я кивнул:
– Об этом я тоже думал. Но пока не понял, почему именно Лори. Меня интересует другое: ты не помнишь, не случалось ли каких-то шумих на побережье Алтории сорок девять лет назад? Чего-то странного, необычного… возможно даже, какого-нибудь громкого дела, связанного с… кораблями? Судя по тому, что все жертвы появлялись в Триголе, они должны были прибыть сюда морем.
– С ума сошел? – непритворно отшатнулся Готж. – Мне тогда пять лет было! Что я мог с того времени запом… стой!
На его немолодом лице промелькнула растерянность, мгновенно сменившаяся напряженным раздумьем.
– А ведь было! Точно! Погоди, погоди… сейчас… что-то же такое припоминается… и именно с кораблем… да! – Появившаяся хмурая морщинка на высоком лбу заместителя Йена разгладилась, и он буквально рухнул на свой стул, нервно барабаня пальцами по столу. – Не знаю, правда, как это относится к делу, но где-то в то время у нашего побережья… на северо-западе… именно в окрестностях Триголя… к берегу прибило лотэйнийское судно в совершенно не пригодном для ремонта состоянии. Триголь от нас сравнительно недалеко, слухи доходят быстро, а страшные слухи – еще быстрее… однако мой отец… он тогда в городской страже служил… уезжал расследовать это дело. Само дело было громким, народу в порт согнали уйму, в том числе и отсюда. А когда он вернулся, такие страсти рассказывал… в общем, судно было самым обычным, торговым, везло на продажу в Алторию шелка, пряности и всякие мелочи. Пассажиры, естественно, там тоже были, и немало, потому что мы тогда относились к Лотэйну не в пример лучше, чем сейчас. Вскоре после выхода в море на судно обрушился сильный шторм, и корабль на целых двое суток затерялся, сбившись с курса. А когда его все-таки нашли, то в живых на борту осталось около десятка человек, большая часть которых находилась на грани безумия. Оно в общем-то и понятно – буря тогда разразилась страшная, на берегу все деревни посносило, а мелкие суденышки разбило в щепы. Вой тогда стоял по всему побережью… но дело в другом – выжившие с «Путешественницы» вели себя странно: их буквально трясло от ужаса. Даже после того, как все закончилось и людей переправили на берег. Более того, они наотрез отказались возвращаться к докам. Ни багажа, ни других вещей, кроме тех, за которые держались, с собой не унесли. Все твердили о каком-то проклятии. И говорили, что не только шторм стал причиной гибели корабля. Якобы еще до него люди на судне стали вести себя необъяснимым образом: то без всяких причин становились агрессивными, то, наоборот, замыкались в себе, то вдруг в трюме издохла вся живность, которую везли на продажу. Но, что самое важное, в это же время начали умирать и люди. Сперва матросы и капитан, которые с чего-то вдруг решили выброситься в море, потом – обитатели верхних кают из числа тех, кто побогаче. Затем все остальные… за сутки судно лишилось почти всей команды. К концу вторых суток там почти не осталось пассажиров. Те, кто выжил, едва не сошли с ума. И знаешь, отец как-то обмолвился: они верили в то, что говорили. А еще он утверждал, что это были очень странные смерти…
Я резко выпрямился.
– Чем-то напоминающие то, что мы видели здесь? С виду естественные, но какие-то… нелепые?
– Фол тебя побери! – вздрогнул всем телом Готж. – Рэйш! Честное слово, у меня появилось дикое желание воспользоваться твоими услугами, чтобы призвать дух отца и задать ему пару вопросов! Я точно помню, он говорил о повесившихся, зарезавшихся и даже утопших! Утверждал, что вскрывали себе вены и истекали кровью в собственных постелях! А уж сколько народу просто поскользнулось на палубе, расшибив себе головы… если бы не шторм, на судно было бы не зайти! Хорошо, что волнами всех смыло. Зато в трюме тела были навалены одно на другое, а в каютах… про это он вообще не рассказывал. Но всякий раз, когда вспоминал об этом, его неизменно тянуло к бутылке.
– Кто еще из наших мог там быть? – отрывисто спросил я, всерьез задумавшись над предложением собеседника. – Кто мог там присутствовать из числа городской стражи? Или из Управления? Кто может хоть что-то вспомнить?
– Разве что мастер Нииро… если он еще жив, конечно…
Я нахмурился.
– Тот мастер Смерти, что работал тут до меня?
– Да. Из стариков уже никого не найти. Кто-то уехал. Большинство вообще отправилось к своим богам. Но Нииро долго у нас проработал, пока совсем не состарился. И уволился года за четыре до твоего появления. Помнить те события должен гораздо лучше, чем я, – он тогда был в расцвете сил. Может даже, сам выезжал в Триголь – там, говорят, для мастеров Смерти было много работы. Так что, если ты прав…
Я поднялся, с грохотом отодвинув стул.
– Я должен его найти.
– Я дам тебе адрес, – тихо сказал Готж и, рванув душивший его воротник, полез в ящик стола.
* * *
Мастер Нииро выбрал сомнительное место для проживания – его дом стоял почти на границе припортового района, имеющего весьма дурную славу. В ночное время приличные горожане старались туда не соваться, а в дневное… в доках и возле них всегда была такая суета, что пожилому магу вряд ли могло понравиться такое соседство.
И тем не менее он все-таки здесь жил. В ветхом, покосившемся от времени строении, которое и домом-то назвать было нельзя. И это, надо сказать, довольно странно – после увольнения бургомистр назначил старику немаленькое содержание, как и всем, кто отслужил на благо города более десяти лет. Однако маг своей привилегией, судя по всему, воспользоваться не захотел. И предпочел доживать старость в грязной развалюхе на окраине города, нежели перебраться поближе к центру.
Когда я вышел из кэба, то сразу заметил стоящую неподалеку штатную бричку. Сперва удивился: что тут понадобилось Йену?! Потом чуть было не решил, что начальник сошел с ума, раз бросил лошадь в таком районе без присмотра. Однако вовремя подметил охранительный амулет на флегматично обмахивающейся хвостом животине и успокоился.
Расплатившись с кэбменом, я без колебаний направился к тому самому дому, возле которого стояла бричка. О моих подозрениях Йен знать не мог, так что скорее всего отправился к старику за советом. Ну и выяснить заодно, не проходил ли когда пожилой мастер Смерти посвящения кому-то из темных богов. От подобных расспросов, я думаю, мастер Нииро будет не в восторге, но мысль тем не менее здравая – кроме меня, это был единственный человек в городе, на кого можно было бы плохо подумать.
Впрочем, разговор у них, похоже, не заладился: как только я подошел к давно не крашенной двери, она с оглушительным треском распахнулась, и оттуда буквально вылетел обозленный до предела Норриди. Его щеки горели неестественным румянцем, в глазах сверкали молнии, короткие волосы стояли дыбом, а на лице застыло такое неописуемое выражение, что я предпочел отступить в сторону и воздержаться от расспросов.
– ТЫ что здесь делаешь?! – рявкнул он, едва на меня не налетев.
Я пожал плечами.
– Поговорить хотел. Но похоже, старик сегодня не принимает?
– Да пошел он… к Фолу! – в сердцах сплюнул Йен, однако быстро взял себя в руки и уже спокойнее заметил: – Он отказался со мной говорить. И заявил, что, кроме коллег-магов, никого не желает видеть. Так что иди ты. Может, хоть чего-то от него добьешься?
Ну вот. Я говорил, что Йен отходчивый. Уже и разговаривать нормально начал…
– Я в Управление, – неохотно бросил он, посторонившись и пропуская меня внутрь. – Маг наверху. Вторая дверь налево. И да… не спрашивай его о посвящении – он почему-то неадекватно реагирует на стандартные вопросы.
Я кивнул, мельком взглянул на захламленный и пыльный до невозможности коридор и, поднявшись по хрупкой лестнице на второй этаж, без стука вошел в указанную Йеном дверь.
– Мастер Нииро?
– Садись, – скрипучим голосом велел сидящий в кресле древний старик. – Я о тебе слышал. И, честно говоря, ждал в гости уже давно.
Я вопросительно приподнял брови, оглядев полупустую комнату, в которой, кроме кровати со сбившимися простынями, разваливающегося кресла, опасно покосившегося стола и трухлявого комода с прислоненным к нему относительно новым стулом, ничего не было. Здесь было пусто, пыльно и как-то… тревожно.
На мгновение призвав в себя Тьму… из всех мастеров Смерти полностью я доверял только себе… и убедившись, что неприятных сюрпризов нет, я занял предложенное место и с любопытством взглянул на старика.
Признаться, я видел много некрасивых и даже безобразных людей. И до сегодняшнего дня первое место в моем списке самых уродливых типов занимали неразговорчивые помощники мастера Этора, которых он регулярно поднимал из болота, чтобы мне было нескучно учиться. Но внимательно изучающий меня Уоран Нииро, пожалуй, переплюнул даже их. Потому что, глядя на него, я мог бы с уверенностью сказать, почему этот человек согласился стать мастером Смерти.
Когда-то, наверное, ему не повезло обжечь себе лицо – вся правая его половина была изуродована до неузнаваемости. Пустая глазница, которую маг даже не подумал прикрыть повязкой, зияла бездонной чернотой. Второй глаз с белесоватой радужкой был частично затянут мутной пленкой и, кажется, плохо видел. Давно не стриженные седые космы спускались по плечам клочьями белой паутины, а на искривленных губах гуляла такая саркастическая усмешка, что, увидь я ее где-нибудь в подворотне, предпочел бы тихо удавить ее обладателя, чтобы не получить нож в спину.
– Ты – Рэйш, – уверенно сказал старик, вдоволь на меня налюбовавшись. – Этор Рэйш был твоим отцом?
– Учителем, – спокойно ответил я, изучая его лежащие поверх длинного пледа, укрывающего мага с пояса, морщинистые руки с безобразными ногтями.
– Но ты носишь его имя, – сдвинулась единственная бровь Нииро.
– Да. Он оказал мне эту честь.
– И отдал тебе свой перстень?
– Он посчитал, что мое обучение завершено.
– Да, – задумчиво откликнулся маг, покосившись на мои перчатки. – Я чувствую твою силу – Тьма тебя любит, раз пускает так глубоко… говорят, ты не только заклинатель[18], но еще и ищейка? Редкое сочетание. Но я все равно не думал, что Рэйш когда-нибудь снова возьмет ученика.
– Он считал меня способным, – бесстрастно сообщил я, решив пока не торопить события.
Старые мастера капризны и своенравны – это я знал лучше кого бы то ни было. Их речь медлительна, мысли вязки, тело слабо, а характер невероятно сложен. Йена маг уже выгнал, просто наплевав на его значок. За непочтение, излишнюю спешку или же просто потому, что не понравился. А мне была нужна информация. Поэтому если он хочет поговорить о Рэйше, я потрачу на это некоторое время.
Тем более я и не подозревал, что этому человеку известно имя моего учителя – мастер Этор жил в такой глуши, что найти его было практически невозможно. Вернее, он не хотел никого видеть настолько сильно, что забрался в самый центр Алторийской трясины[19] и беззастенчиво избавлялся от всех, кто рисковал его потревожить.
Я, правда, в свое время этого не знал и просто прошел по его следу через Тьму, едва при этом не сдохнув. Но именно этим доказал, что достоин стать его учеником, и нашел-таки человека, способного научить меня управлять собственной силой.
– Когда он умер? – снова спросил маг, буравя меня единственным глазом.
– Три с половиной года назад.
– Ты присутствовал при этом?
– Можно и так сказать, – хмыкнул я, поневоле вспомнив о том, как после очередного выхода из Тьмы обнаружил рядом бездыханного наставника.
Старик давно готовился к уходу, раз успел заполнить все необходимые документы. Онточно знал день. Заранее приобрел нужные бланки. Но ни словом мне не обмолвился и, до последнего обзывая меня бездарным болваном, в своей обычной манере провел последний урок. Свой срок он хорошо знал – об этом свидетельствовали загодя снятый перстень[20] и нашедшаяся в хижине стопка бумаг на имя Артура Рэйша, подтверждающих мое право называться мастером Смерти.
– Чему он тебя научил? – снова спросил маг, когда я улыбнулся собственным мыслям.
– Всему помаленьку.
– А именно?
– Думаю, это не ваше дело, – спокойно отозвался я.
– Согласен, – ответил непонятной усмешкой на мою грубость мастер Нииро. – Вот теперь вижу, что ты и впрямь ученик Этора Рэйша.
И тут же поменял тему разговора:
– Так о чем ты хотел меня спросить?
– Что вы помните о гибели судна под названием «Путешественница», которое налетело на риф в окрестностях Триголя сорок девять лет назад? – внутренне подобрался я. – Вы вели это дело? Бывали в то время городе? Может, видели тела или что-то слышали о том, что там произошло?
На лице старого мага появилось странное выражение. Он замер, уставившись на меня так, словно увидел призрак собственной смерти. Его ссохшиеся руки дрогнули, поспешив убраться под плед, а изуродованная щека болезненно искривилась, как будто опаливший ее огонь снова заплясал на скукожившейся от жара коже.
– Почему ты об этом спрашиваешь? – прошептал он, затрясшись, как в лихорадке. – Оно вернулось?! Рэйш, скажи мне: ОНО действительно вернулось?! Оно в Верле?! Сейчас?!
– Что вернулось? – напрягся я.
Старик обессиленно откинулся на кресле и на мгновение крепко зажмурился.
– Ты, наверное, не поверишь… как не поверили в Ордене. Но у темных богов иногда бывают жутковатые шутки, которые очень быстро превращаются в настоящее проклятие.
– Кого прокляли?! – чуть не подпрыгнул я. – Где? Когда?!
– Да теперь разве узнаешь? – Маг поднял дрожащую от слабости руку и устало провел по изуродованному лицу. – Я помню это дело. Даже, наверное, слишком хорошо. Я был тогда в Триголе по своим делам… от Верля дотуда всего-то три дня пути, если, конечно, конь попадется резвый… но я был там в тот день, когда в порту появились слухи о «Путешественнице». Я одним из первых поднялся на борт севшего на прибрежные рифы судна. Осматривал тела, говорил с теми людьми, Рэйш… я видел их глаза! И никогда не забуду зрелища гаснущей печати Смерти, лишь на миг не успевшей призвать за обреченными верную подругу Фола.
Я нахмурился.
– Простите, мастер, я не понимаю.
– Они все были обречены, – прошептал он. – Все до одного. Потому что на всех телах стояла одна и та же метка… и на живых, и на мертвых… Фол – жестокий бог и не пощадит никого, если люди рискнут вызвать его гнев. А тот корабль был проклят, Рэйш. Проклят от кормы до самого трюма. Поэтому те, кто выжил, рано или поздно тоже должны были умереть. И это, судя по всему, случилось, раз ты сидишь здесь и спрашиваешь меня об этом. Это просто рок, юноша. Их всего лишь настигла заслуженная кара.
Я тряхнул головой.
– Подождите. С чего вы вообще решили, что тут замешаны боги?
– А ты знаешь, как работает печать Смерти?
– Конечно. Для этого нужно провести несложный ритуал и посвятить жизнь человека одному из темных богов. Сделать это можно в любом месте, хотя, конечно, в храме предпочтительнее. Понадобится кровь или волос того, кого ты хочешь убить, молитва и жертвенник, на котором нужно оставить несколько капель собственной крови.
– Я спросил не об этом, – раздраженно прервал меня маг. – Я спросил, КАК она работает, а не о том, как ее наложить!
– Э-э… да очень просто, – недоуменно посмотрел на него я. – Когда на человека ставится печать, она становится путеводной звездой для рыскающей повсюду Смерти. Приманкой для нее – яркой и манящей. Причем чем больше сил в нее вложено, тем быстрее ее заметят. Этим, кстати, иногда пользуются, если хотят скрыть свое участие – ставят слабую метку, давая обреченному немного времени, и спокойно уходят, будучи точно уверенными, что месть обязательно свершится. Могут пройти недели или даже месяцы, если печать накладывал мастер. А при желании она много лет может оставаться почти невидимой…
– Вот именно!
Я вздрогнул.
– Хотите сказать, что печати на наших жертвах все это время БЫЛИ, но до сих пор оставались неактивными?
– Я видел их собственными глазами. И на каждом из тех людей, можешь мне поверить, стояла именно такая метка. Причем поначалу они были настолько яркими, что я решил – бедолаги помрут прямо там, у меня на руках. Но метки в какой-то момент вдруг погасли, словно Фол, наигравшись с их жизнями, решил дать уцелевшим отсрочку. Никто из моих коллег, явившихся в Триголь днем позже, печатей не увидел. Никто не поверил в то, что они действительно были. Столичные следователи не усмотрели в характере повреждений на судне злого умысла. Ни следов борьбы, ни признаков бунта или обычной драки. Защитные амулеты оказались исправными. Мачты были сломаны, паруса порвались во время шторма, трюм оказался наполовину заполнен водой, а в его дне зияла дыра… но трупы людей в каютах нельзя было объяснить разыгравшейся бурей. Скорее это походило на всеобщее умопомрачение. Да и сама буря налетела до того внезапно, что даже неверующие усомнились в том, что она была обычной. Что же касается уцелевших, то что-то придержало проклятие над их головами. Остановило в самый последний момент. И я не знаю другой силы, способной так быстро погасить печати, чем сила темного бога, в любимицах которого ходит сама Смерть.
– Но ведь должна быть причина, – снова нахмурился я. – Корабль шел из Лотэйна в Алторию скорее всего обычным маршрутом, и вез совершенно обычный груз… что могло заинтересовать Фола в простой человеческой лоханке?
– Значит, на его борту был кто-то… или что-то… что привлекло его внимание, – зябко передернул плечами маг.
– Почему тогда он не уничтожил всех сразу? Почему, пометив весь экипаж и пассажиров, какую-то горстку людей он сперва все-таки пощадил, а потом внезапно снова о них вспомнил?
– Потому что некоторых грехов боги не прощают, – проскрипел мастер Нииро. – А темные боги в этом плане особенно мстительны.
– Но почему именно Лотэйн?!
– А чем, на твой взгляд, лотэйнийцы отличаются от остальных наших соседей?
– Они не верят в Фола… – У меня что-то екнуло в груди. – Они вообще отказались поклоняться темным богам!
Мастер Нииро скривился.
– Верно. Поэтому несколько столетий назад разрушили все храмы, где стояли их каменные воплощения. Теперь там правят Род и его супруга Ферза, а также Лейбс и еще какие-то новые боги, которых лотэйнийцы придумали себе взамен старых. Для Фола и его последователей там просто не осталось места. Но говорят, не все его жрецы покинули эту землю. Некоторые до сих пор втайне пытаются возродить его культ… и вывезти из страны расколотые части статуй, в которых еще теплится частичка божественной силы.
