Александра Лисицина
Чёртов мост
– Да, Седрег, я помню, – хозяйка внимательно слушала, по-птичьи склонив голову набок.
– А мы, загнанные ненастьем, позабыли спросить, во сколько же нам обойдётся ночлег в твоём доме?
– Ах, право же, не столь важно, – Беата заметно расслабилась, услышав вопрос. – Оставите столько монет, сколько сочтёте нужным. Но главным остаётся моё условие. Помнишь, Халла сказал, – как в сказке.
– Ну, хорошо, – Седрегунн как будто бы остался удовлетворён ответом.
– Беата, – нарушил тишину Свен. – Скажи, а что стало с теми постояльцами, которые не выполнили условие?
Хозяйка остановилась посреди зала и ласково посмотрела на островитянина:
– Они умерли, Свен.
Шайлен выпорхнула из своей комнаты, сразу же после ошеломляющей фразы Беаты. Румяная цветущая девушка не имела ничего общего с тем бледным безвольным телом, которое они привезли сюда чуть меньше суток назад. Она спустилась со второго этажа, как по воздуху, изящная и стройная. Брат бросился ей навстречу, подхватил на руки и закружил.
– Поставь меня скорее, и так голова кружится! Мальчики, вы же дадите мне поесть? Я просто умираю с голоду!
Пока все суетились вокруг исцелившейся девушки, хозяйка, про которую временно забыли, скрылась за дверью в кухню. В последний момент Свен сообразил, что она снова улизнула от ответов, кивнул Седрегунну, который всё понял без слов, и устремился к низкой неприметной двери.
Дверь открылась в узкий коридор, справа упирающийся в пустую заброшенную кухню, а прямо напротив выхода в зал находилась ещё одна. Свен толкнул её и оказался на веранде. Стены закрывали её лишь с двух сторон – внешний угол дома сплошь состоял из мелких стёклышек, удерживаемых металлической решёткой.
Беата была здесь: она стояла в рассеянном свете и ажурных тенях и не выглядела созданием из плоти и крови.
– Ты снова пришёл мучить меня вопросами? – она подняла печальные тёмные глаза.
Свен подошёл ближе.
– Я видел сон. И в нём были кости. Тонкие, нечеловеческие кости…
Беата слушала, как заворожённая.
– Они лежали у стен, и на истлевшей кровати, и на величественном троне, – продолжал островитянин, делая к ней ещё шаг. Женщина вздрогнула, не отрывая глаз от рассказчика. – На останках той, что была на троне, я видел это.
Свен оказался рядом с Беатой, положил ей руку на ямочку между ключиц, скользнул вниз, подцепив завязки сорочки: падая, ткань обнажила подвеску из потемневшего серебра. Точно такую же, как та, что лежала сейчас в его кармане.
– Кто ты, Беата?
Но она вновь не отвечала: дёрнув плечом, скинула вниз лёгкую ткань сорочки; словно крыльями, взмахнула руками, освободив их из рукавов; привстав на полупальцы, дотянулась раскрытыми губами до тонких губ островитянина.
А он оказался не в силах сопротивляться: все мрачные подозрения улетучились вмиг. Под мягкими руками Беаты он опустился на циновки, заблудился в водопаде волос, что обрушился на него из-под нагромождения платка. Свена укачало на волнах её движений, он жадно ловил ртом воздух в краткий миг, когда Беата отрывалась от него.
Он словно плыл по поверхности океана, тёплого и ласкового, то поднимаясь на гребень волны, то падая в бездну. Волны били всё чаще, вдохов хватало всё меньше и меньше, злой прибой швырял его тело всё сильнее. Последняя волна подняла его высоко над землёй и с размаху швырнула на песок, выбив весь воздух и разорвав сознание яркой вспышкой. А после была темнота.
«Что это было? Я же шёл к ней за ответами…» Свен медленно выплывал из окружающей его темноты. «Чёрт знает что творится со мной. Теперь, когда Шайлен на ногах, надо немедленно собираться и ехать отсюда подальше».
Будто бы насмехаясь над его мыслями, в окно ударили первые градины. Через несколько секунд они уже грозили разбить прозрачную стену, разнести в пыль мелкие стёклышки. Свен потянулся было вернуть на место снятые вещи и замер: он лежал полностью одетый, рубашка аккуратно заправлена, шнурки штанов завязаны по обыкновению криво, на правую сторону и обмотаны вокруг ремешка. Сквозь грохот падающих льдинок и ворчание далёкого грома пришло понимание нереальности происходящего. «Она – лишь видение. Тень призрака. В моём кармане настоящая подвеска. Того, что находится у неё на шее, не существует, как и самой шеи».
Свен вылетел в общий зал. Приторный запах ударил в нос. Островитянин уже знал, чем всё должно закончиться, поэтому не удивился ни густой и дымной духоте, ни спящим вповалку Баасу с Халлой, ни Шайлен, которая кружилась в объятиях загадочного бессловесного юноши. Пересекая зал насквозь, он скользнул взглядом по Седрегунну, который с блаженным лицом обнимал сидящую на нём Беату. Та скосила на островитянина глаза и захохотала.
Свен выскочил на улицу. Град бил нещадно. Кое-как прикрывая лицо и голову руками, он бросился за забор, через дорогу, в заросли крапивы. Побежал сквозь неё, приблизительно выдерживая направление – высоченная трава закрывала обзор. Очень скоро земля пошла под уклон, и из зелёного жгучего моря показалась исполинская опора Чёртова моста.
Он и издалека выглядел чересчур огромным, избыточным, невозможным, а вблизи напрочь подавлял своими размерами и глухой чернотой камней.
Свен спешил. Был ещё небольшой шанс остановить то, что вот-вот произойдёт под крышей постоялого двора. Он нащупал пальцами границу между блоками, попробовал подтянуться и соскользнул. Щель была слишком мала, град больно бил по пальцам. Чуть поднявшись по склону, ближе к разрушенной части моста он увидел ровно то, что нужно: выбитый чудовищной силой каменный блок валялся на земле, чуть пониже своего прежнего места, образуя исполинские ступени. Свен их преодолел играючи. А затем снова метался в поисках подъёма. Он всё-таки нашёл его, вскарабкался, обдирая ладони и сбивая мыски сапог. На дрожащих руках подтянулся в последний раз и выбрался, наконец, на мощёную поверхность.
Ветер тут же взвился в попытках сбросить его с головокружительной высоты, но потерпел неудачу. На родном Асхе он всегда был неизменным спутником. Здесь островитянин мог бы пожать руку старому другу.
Свен, не задерживаясь, бросился к своей цели – она ждала посередине моста, в самой высокой точке.
Что за род призраков сам порождает видения?
То, что стояло над большой аркой Чёртового моста, Свен принял бы за реальность из истлевшей плоти на почерневших костях, если бы в кармане не лежала снятая со скелета подвеска. Именно он, сидящий в подвале, и был реален. А все те, кто встретил путников на постоялом дворе, равно как и то, что ждало впереди – лишь призраки.
Но злой разум, питающий здешний морок, стоял сейчас перед ним. Та же Беата, почти. Она сидела верхом на полуистлевшем и иссохшем коне, сама состоящая из рваной плоти и торчащих костей. Ветер гулял и свистел меж её рёбер. Порывы зарождающегося урагана дёргали наполовину седые волосы и грозили утащить их вместе с остатками кожи с потемневшего черепа.
– Беата! – прогремел он, перекрывая свист и вой ветра.
Видение обернулось. В провалах глазниц блёкли тёмно-зелёные искры, обрамлённые облаком ресниц. Нагие мышцы щёк дёрнулись, растягивая в улыбке безгубые челюсти.
– Ты всё-таки догадался! Мне так приятно, что ты навестил меня здесь… – остатки плоти на черепе подёргивались в такт произносимым звукам, но Свен больше не обманывался – это лишь морок, и он не может говорить. – Хочешь взглянуть, чем всё завершится?
– Нет. Я пришёл, чтобы остановить тебя. Просить, умолять, – подавив отвращение, он взял её костлявую ладонь в свою.
Жуткая всадница неотрывно смотрела на какую-то точку на горизонте. И снова из её лишённого возможности говорить горла полился звук:
– А я не хочу больше мучиться. Я хочу жить. Как раньше – быть прекрасной и смеяться. Любить и дышать… Как тысячу лет назад! – мутные провалы цвета тины вонзили взгляд в почти белые глаза островитянина. – О, как была прекрасна эта земля! Как удивителен был наш народ…
– Это вы построили мост?
– Да. Он – всё, что осталось от моего города, что стоял здесь до большой битвы, в которой боги схлестнулись друг с другом. Страшные волны грома, ветра и воды били в наши стены, и они смели дома и сады, погребли под толщей грязи всех, кто не успел спрятаться. А те, кто спустился в глубокие подвалы в поисках убежища, уже больше никогда не покинули их. Каждую ночь я вновь переживаю эти муки и пытаюсь вернуть к жизни моих любимых.
– Для этого ты берёшь жизни людей?
– Конечно. А сегодня я возьму к себе твоих спутников и тебя.
– Но я могу избавить тебя от этого. От этой не-жизни и не-смерти. Я разобью своды подвала, и подниму на свет ваши останки, и предам их земле. Или, если захочешь, устрою вам огромный погребальный костёр. И ты обретёшь покой. И люди останутся живы! Не множь смерти и свои страдания.
Беата будто бы пропустила его слова мимо ушей.
– Если бы ты остался сейчас с ними, ты бы видел, что ваша девушка слишком много танцевала и кружилась в душном зале. Сейчас она без сил упадёт на колени моему младшему брату и уронит из носа на ладонь несколько капель крови. А он будет душить её в объятьях до тех пор, пока не обретёт вновь голос и силы. Мальчик, наконец, заберёт цистру из мёртвых рук музыканта…
Свен не собирался слушать это до конца. Оставался последний аргумент.
– Хватит! Посмотри на меня!
Призрак повернул к нему голову.
– У меня есть то, что принадлежало тебе, – островитянин раскрыл ладонь, в которой поблёскивала серебряная подвеска. – Я отдам её тебе.
