Александра Хартманн
Замок. Веретено. И Бесконечная ночь
– Вот оно – проклятое отродье, – тут же заговорил человек в балахоне, и его голос зазвенел от ненависти и напряжения и разлетелся эхом по торжественной зале.
– Молчи, волхв, – резко поднял руку бургомистр, грозно хмурясь. – Не называй проклятой ту, которая спасла мою дочь от смерти.
Волхв почтенно замолк, но стиснул пальцами набалдашник посоха так сильно, что костяшки пальцев побелели.
Верон поднялся и приблизился. Удлиненный бархатный камзол был перехвачен широким поясом, усеянным самоцветами и речным жемчугом, с боку виднелись красивые ножны с кинжалом внутри. Длинные светлые кудри с проседью падали на могучие плечи бургомистра, он смотрел прямо и открыто без тени лукавства или вражды.
– Как твое имя? – спросил он, вновь задерживаясь взглядом на золотой птице.
– Элая, – двигаются машинально губы, а зрение улавливает знакомую фигуру в тени одной из колон. Керан. Медлю, а потом добавляю. – Фиантен. Элая Фиантен.
Слуга и стражи испуганно отступают прочь, как от чумной, рисуя в воздухе защитный знак, а волхв стремительно приближается, так что полы его балахона и длинных рукавов развеваются подобно парусам.
– Господин! – возвысил он голос, прожигая меня взглядом насквозь. – Ты велик и мудр, и ты знаешь, что говорят наши законы, чего желают наши боги! Огненная птица должна быть уничтожена.
Бургомистр замер, его плечи и спина напряглись, но он не ответил волхву.
– Каким образом тебе удалось вылечить Мирей? – продолжил он расспрос. – Не существует такой магии ни под небом, ни под землей, способной остановить вампирский яд.
Я молчу, переплетя пальцы.
– Почему не отвечаешь? – голос бургомистра приобретает опасный оттенок. – Или не ведаешь, что тебя – врага наших богов, приказано уничтожать?
– Даже если я сейчас расскажу, – наконец говорю, – отвратит ли это мою гибель?
Тяжелое молчание повисло в воздухе.
– Вести за мной! – прогремел Верон, и я вздрогнула.
Стражники накинулись на меня и повели снова по залам. Керан бесшумной тенью ступал позади всех, и я не имела возможности даже повернуть голову, чтобы увидеть его лицо.
Высокие коридоры привели нас в просторную залу, здесь почти не было стен, кругом высокие от пола до потолка цветные витражи, посередине кругом возвышались белые статуи.
В воздухе клубился легкий дым благовоний и курений, в углах зажжены свечи, по зале расхаживали люди в таких же белых балахонам, что и у волхва, но попроще.
– Здесь! – рявкнул бургомистр, указывая рукою на статуи. – Здесь в святилище наших богов тебе предстоит испустить дух, ведьма, если не расскажешь, как излечила Мирей.
Меня подвели к подножию истуканов и бросили на каменный пол. Подняв глаза, я смотрю на этих богов, которым поклоняются тут люди. Странные лица, холодные и пустые, как заледеневшие склепы.
– Наши великие боги! Те, которых называют пятью столпами мира, приговаривают тебя к казни! – прогремел голос волхва, подступившего ко мне.
Озноб пронзает меня насквозь, я смотрю на богов, в их немигающие глазницы… Пять столпов мира…
И перед глазами всплывает запись, найденная мною в замке:
«ВСЕ ПЯТЬ ДОЛЖНЫ БЫТЬ УНИЧТОЖЕНЫ».
Спазм сдавливает горло. Пальцы холодеют.
Да, бургомистр и волхв правы. Я и в самом деле враг богов этого мира.
Глава двенадцатая
Стою будто оглушенная. Пять! Их пять!
– Верес, Ведогас, Гирос, Хромус и прекраснейшая из всех богиня Алигея, – голос волхва дрожит от благоговейного трепета пока он шагает вдоль белых истуканов, – пять столпов, на которых лежит этот мир. Наши великие создатели!
– Почему они лишили людей солнца? – невольно срывается с языка, и тут же жалею об этом, так как острые, словно лезвия, глаза волхва врезаются в мое лицо.
– Из-за тебя, – и он тычет пальцем куда-то в середину моей груди. – Фиантен, принесшая проклятие и разрушение, приведшая за собой тьму.
Внутри все так и взрывается протестом.
– Неправда! – вырывается из меня. – Фиантен не может нести разрушение!
Стражники тут же напряглись, поднимая дубинки, отчего кожа на запястьях начинает гореть, но мне уже все равно, наверное, совсем скоро я стану совсем нечувствительной к боли.
– Неправда? – бургомистр шагает ко мне. – Именно с Фиантен начался приход тьмы в наш мир, именно они желали уничтожить богов и править самим. Полог тьмы лег на небо из-за Фиантен.
Сердце пронзает укол, я нежно накрываю ладонями золотую птицу на груди, желая скрыть ее сияние от посторонних глаз, защитить. Пусть они говорят, что хотят, но я знаю правду. Огненная птица несет избавление от страданий.
– Ведь именно она исцелила вашу дочь, – говорю, следуя ходу мыслей.
Лицо Верона каменеет.
– Да, – киваю, встречаясь с ним глазами, – я смогла вылечить Мирей благодаря тому, что Фиантен указала мне на нить, тянущуюся из сердца вашей дочери. Именно этот огонь изгнал яд вампира из тела девочки.
– Нити из сердца? – шепчет потрясенно бургомистр, хмурясь. – Но это ведь…
– Не слушайте ее, господин! – тут же подскакивает к нему волхв. – Никто из смертных не может видеть нити сердца, только боги!
Слова так и застревают в горле, я не знаю, почему могу видеть эти нити, почему могу входить в тот замок посреди леса. В сущности, я знаю ничтожно мало о себе, об Элае Фиантен, об этом мире, Нордессе, чьей столицей когда-то был Вест-Лей, а теперь Цитрин.
– Она лгунья, мой господин! – заключил волхв, словно вбив последний гвоздь. – Чем скорее мы избавимся от мерзкой ведьмы, тем скорее вернем милосердие богов и ускорим приход солнца.
И он делает уверенный шаг в мою сторону, поднимая посох, словно желая ударить им меня, но рука бургомистра вновь поднимается.
– Молчи, Диодус, ты позволяешь себе слишком много. Это мне решать, что делать с ней, казнить или оставить в живых, – взгляд Верона устремляется куда-то мне за плечо. – Пусть скажет свое слово вестник богов, вам дарована особая благодать и сила. Скажи, то, что говорит… – он снова запнулся, – Элая, может быть правдой? Ведь в священных книгах говорится, что одно из свойств богов – это видеть сердечные нити людей.
Бургомистр замирает, а я затылком ощущаю приближение Керана.
– Мой господин, – говорит он с поклоном, – лжет ли сия девушка или говорит правду, то мне не ведомо. Но что я вижу точно, так это то, что юная госпожа Мирей полностью здорова и лишена признаков тьмы. Каким бы образом не был изгнан яд из тела, он действует и помогает. Тьма не может изгнать тьму, а потому она, – Керан замолк, не договорив и бросив на меня быстрый взгляд, – она не нечисть. Но это не означает, что она не опасна. Думаю, мы могли бы использовать ее способности в врачевании в своих целях.
Я презрительно фыркнула. Вот она типичная мужская логика – использовать женщин для своих нужд. Волхв же издал странный звук, будто захлебнулся собственным воздухом, ему явно не по нраву речь Керана, ведь вольно или невольно вестник богов только что доказал, что я нужна и избавляться от меня не самая разумная идея.
– Через шесть дней приезжает король со свитой, – Верон потер задумчиво подбородок, – мало того, что нечисть уничтожает город за городом на Севере, с юга наступают войска варваров с Железной пустоши. Его величество будет обсуждать усиление крепостей и возведение новых оборонительных сооружений. Мы готовимся к затяжной войне и знать, что у нас наконец-то есть лекарство от вампирского яда – бесценный дар.
Бургомистр сложил за спиной руки и устремил задумчивый взгляд в сторону цветных витражей, за которыми уже стремительно темнело.
– Дыхание Цитрина умолкает, но совсем скоро в Клерстаре наступит лето, – Верон произнес задумчиво, – хоть на краткий период времени наши земли наполнятся радостью и светом. Дети перестанут болеть. И Дракайна, что посмела приблизится к городу, уйдет вместе со своими тварями обратно во тьму севера.
– Странно, что Темная Королева так далеко ушла на юг, – проговорил волхв, переставший наконец-то буравить меня взглядом и сконцентрировав все внимание на своем господине.
– Она сильна как никогда, – произнес Керан, – и пополняет свое войско недавно обращенными вампирами. Вчера их сила поразила меня. Боюсь, они готовятся к страшному…
Керан замер, его лицо почти весь разговор оставалось абсолютно безэмоциональным и спокойным. И лишь сейчас в зеленых глазах мелькнуло что-то похожее на волнение. Бургомистр стремительно приблизился к нему и положил свою руку ему на плечо.
– Клерстар не станет вторым Ознором, Керан, – произносит Верон строго, – наши обереги сильны, наши воины храбры, кроме того, у нас теперь есть ты – сам вестник богов. С тобой мы стали непобедимы, мой отважный друг.
– Дракайна не решится напасть на город, когда к нему движется священный Цитрин, – вставил свое слово волхв, – свет камня прогонит Королеву.
– Нужно как можно скорее обучить воинов, Керан, – снова обратился бургомистр к своему телохранителю, – как правильно наносить удар, чтобы увернуться от зубов и вырвать сердце. Если твари придут…
– Я тоже хочу помочь вам, – подступаю к мужчинам, которые уставили на меня удивленные взгляды, в зеленых же глазах Керана вспыхнул злой огонек. Похоже вестник богов терпеть меня не может. Ну да и плевать.
– Как ты поможешь нам, дитя проклятой птицы? – голос волхва задрожал, но, поймав на себе резкий взгляд бургомистра, умолк.
– Ты хочешь помочь нам? – Верон сделал упор на слове «ты» и золотистые густые брови так и поползли вверх.
В моих ушах стучало, а ладони кололо. Возможно, именно за этим я и пришла в этот мир – избавить его от тех тварей.
– Да, у меня есть кинжал со священными рунами, и я готова встать рядом с клерстарцами плечом к плечу, чтобы защищать город.
– Я не думаю, что мы можем ей доверять, мой господин, – бросил Керан под одобрительный кивок волхва. А я тут же прожигаю его взглядом. Вот же гад!
– Это почему же? – сразу иду в атаку. – Разве ты сам только что не подтвердил, что я излечила Мирей, а это означает, что я тоже против тварей.
Но в зеленых глазах белобрысого лишь холодное презрение.
– Какой бы силой ты не излечила юную госпожу, твой дух пребывает за гранью, а значит ты нечисть.
– Нечисть, носящая на себе печать проклятых, – добавил волхв, тыча пальцем в фиантен на моей груди.
В отчаянии сцепляю руки на груди. Все бессмысленно, они всегда будут видеть во мне своего врага. Опускаю голову и разглядываю рисунок на белом камне под ногами. В этом мире мне суждено быть изгоем, той, которую будут бояться и гнать.
– Керан, отведи ее в темницу, что под южной башней, – хмурится Верон, – и пристально охраняй. Ей предстоит предстать перед его величеством и ответить на все вопросы, которые наш повелитель пожелает задать.
Здоровяки с зачарованными дубинками вновь надвинулись, покорно опускаю руки. Что я могу? Как их переубедить?
– Отец! – вдруг раздается звонкий голосок.
И в святилище врывается Мирей. Она одета в красивое бархатное платьице, косы украшены мелким жемчугом. Ее горящие глазки сразу нашли меня, и, едва здоровяки-охранники успели среагировать, бросилась ко мне.
– Элая!
Падаю на колени и сжимаю девочку в объятиях, но ровно секунду, а дальше обжигающая боль от костяных браслетов заставляет сникнуть на пол и тихо застонать.
– Батюшка, – девочка тут же кидается к бургомистру и хватает за рукав, – не делай этой фее больно! Прошу!
Но лицо правителя Клерстара сурово.
– Почему ты пришла сюда, Мирей? – он остановил на ней строгий взгляд, но в глубине уже разгоралась нежность и, присев рядом с девочкой, он ласково погладил ее по щеке. – Мы не можем доверять ей, пойми. Я делаю это и для твоей безопасности.
– Нет-нет-нет! – Мирей так отчаянно замотала головой, что несколько непослушных завитков выбились из косичек. – Батюшка, я не хочу, чтобы Элае делали больно или чтобы ее бросали в сырую темницу! Прошу!
Все трое мужчин в нерешительности замерли над моей доблестной маленькой защитницей. Бургомистр колебался, волхв неодобрительно скрипнул челюстями, а лицо Керана приобрело знакомое ледяное выражение, по которому было совершенно невозможно понять, о чем он думает и что чувствует.
Послышались торопливые шаги, и в дверях показалась группа девушек, впереди всех шла Агнесс. Я сразу узнала старшую дочь бургомистра. В свете дня ее красота оказалась еще более ошеломительной. Переливчатое сияние золота волос, украшенное драгоценным обручем, великолепное платье, сплошь расшитое мерцающими кристаллами. Агнесс была высокой и царственной, так что вольно-невольно хотелось склониться перед ней.
– Отец, – начала она, – прошу прощения. Это моя вина, что Мирей помешала вам.
– Агнесс, – загремел Верон, сверкая глазами, – разве ты, моя родная кровь, первая госпожа Клерстара, не ведаешь, как подобает появляться женам и дочерям в этой половине дома?
Агнесс молча склонила голову, словно признавая свою ошибку, вертикальная черта пролегла между бровей.
– Почему не досмотрела за сестрой? – продолжал отчитывать старшую дочь бургомистр. – Почему я не могу быть ни в ком уверен. Как ты будешь готовить дворец к приезду его величества, если даже не можешь контролировать маленькую девочку?
– Ваше сиятельство! – неожиданно выступила вперед девушка, стоящая сразу за Агнесс. – Наша госпожа ни в чем не виновата!
Ее светлые глаза горели болью и страхом за свою юную госпожу.
– Ясмена, не надо, – в полголоса проговорила Агнесс и покачала головой, – тем более, что батюшка прав. Это полностью моя вина, что Мирей сбежала.
– Я сбежала, потому что услышала, как слуги говорят, что ведьму хотят сжечь! – вскричала Мирей, снова стискивая рукав отца и слезы потекли по ее щекам. – О, батюшка, прошу, смилуйтесь! Элая, мой добрый друг! Моя фея!
Запястья перестало жечь, и я смогла поднять голову. Агнесс и остальные девушки бросали на меня заинтересованные взгляды.
– Это она? Та, которая излечила мою сестру?
– Да, – коротко ответил бургомистр. – Она утверждает, что смогла изгнать вампирский яд с помощью нитей сердца.
Испуганные шепотки пронеслись среди группы девушек, лицо же Агнесс застыло.
– Нити сердца…– шепчет потрясенно. – Но, отец, разве подобная магия не запрещена наравне с некромантией?
– Не верьте ей, госпожа, – волхв снова сделал порывистое движение в мою сторону. Думаю, будь у него в руках зачарованная дубинка, мне пришлось бы несладко. – Никто, кроме наших богов, не может видеть нити человеческих сердец. А те дельцы, кто пытался спекулировать и заигрывать с этим уже давно сожжены как колдуны и чернокнижники.
– Но Элая не просто видит нити сердец, – храбро набросилась на служителя богов Мирей, – у нее есть волшебная прялка в волшебном замке. С ее помощью, она и вылечила меня.
– Прялка?! – воскликнула потрясенно Агнесс и перевела недоумевающий взгляд сначала на отца, а затем на Керана, – разве такое возможно, вестник?
– Чтобы понять, о чем идет речь, мне нужно будет увидеть это воочию, – говорит Керан.
– Тебе встречалось подобное где-нибудь еще в Нордессе? – дивится бургомистр. – Волшебная прялка?!
Керан молчит, и снова смотрит куда-то в сторону, словно уходя глубоко в свои раздумья.
– В любом случае эта ведь…– бургомистр словил неодобрительный взгляд Мирей, – кхм, эта девушка, должна находиться под неусыпной охраной, она опасна.
– Нет! Отец, она не опасна! – но заплаканную Мирей уже взяла за руку та девушка, к которой Агнесс обратилась по имени Ясмена.
– Юная госпожа, пойдемте, я провожу вас в ваши покои. Кажется, сегодня туда принесут фруктовое желе, – она улыбалась девочке, пытаясь отвлечь ее. Но упрямая Мирей, лишь выдернула ручку и снова бросилась ко мне. В этот раз никто не стал ее останавливать.
– Раз так, то тогда и меня отправляйте в темницу! – ярилась она, топая ножкой в красивых туфельках. – А если вздумаете запереть меня, то я все равно сбегу и переберусь в камеру с Элаей.
Ее ручки обвили мою шею.
– Мирей, не надо делать глупостей, – шепчу ей на ухо. В конце концов мне совсем не хотелось, чтобы из-за меня бургомистр сердился на младшую дочь, которая просто чудом осталась жива. Да и по темневшему лицу Верона легко читалась та мука, которую он испытывал, расстраивая Мирей.
Пока бургомистр пытался справиться с гневом маленькой дочери, а волхв Диодус продолжал испепелять меня взглядом, словно я вошь или мерзкая крыса, краем взгляда замечаю, как Агнесс приближается к Керану.
– Как ваши раны, Керан? – тембр голоса Агнесс необыкновенно приятный, похожий на серебряный колокольчик, но сейчас в нем послышались новые нотки. – Мне передали, что вам пришлось в одиночку противостоять самой Темной Королеве.
– Благодарю за беспокойство, моя госпожа, но я в порядке, – отвечает с легким поклоном юноша, – к счастью, Дракайна показала лишь свою тень. Я не думаю, что она решится нападать в открытую.
– Пусть боги хранят вас! Каждый день я возношу молитвы всем Пяти, чтобы вам всегда сопутствовала удача, а меч был быстр и остр.
– Благодарю вас, госпожа, – был ответ и снова поклон.
Агнесс в растерянности замерла. По смущенному взгляду и легкому румянцу, что окрасил нежные бархатные щеки девушки, только слепец не догадался бы, что похоже этот белобрысый вестник давно стал причиной бессонных ночей старшей дочери бургомистра Клерстара.
– В прошлый раз мне чрезвычайно понравилось присутствовать на тренировках наших воинов, – улыбается Агнесс, пытаясь поймать глазами холодные зеленые глаза Керана, – это настолько захватывающе, что не передать словами. Как бы мне хотелось увидеть это еще раз!
– Да, моя госпожа, ваши верные воины будут счастливы показать свои умения и свою доблесть.
Агнесс обиженно прикусила пухленькую губку. Сдается мне, что сдержанность Керана порядком действовала ей на нервы.
– О, боги! – взревел надо мной Верон, хватаясь за голову и отрывая меня от подглядывания за сладкой парочкой. – Ну хорошо! Она не пойдет в темницу!
А Мирей ни на секунду не отступила от меня. Маленькие ручки тесно обвивали шею, а личико горело от гнева и упрямства. И ее отец в конце концов сдался перед таким напором.
– Керан! – позвал бургомистр, который явно уже хотел поскорее отделаться от меня. – Отведи эту девушку в ту же комнату, проследи, чтобы она не сбежала.
– Ваше сиятельство, надо бы приставить побольше стражи, – тут же зашептался волхв, – ведьма, чего доброго, может и отравить кого-нибудь ночью.
– Моя Элая никого не может отравить, слышишь! – кинулась тут же Мирей на волхва, грозно надвигаясь.
Бургомистр обреченно вздохнул и дал знак Керану. Тот поклонился все еще стоящей возле него в растерянности Агнессе.
– Вставай, – холодный ровный голос прозвучал надо мной.
Подчиняюсь и следую за своим новым тюремщиком.
– Элая! – Мирей снова бросается ко мне, но ее уже сдерживает сам Верон.
– Достаточно, Мирей!
Девочка рвется. Бросаю на нее взгляд полный боли.
– Все хорошо, – шепчу губами.
Да, все образумится и меня отпустят обратно в мой замок к Беляночке и Смуглянке. К тишине пустых галерей и коридоров, к зачарованному саду, хранящему вечное лето, к прячущимся теням, к таинственным комнатам.
– А я ведь хотела убраться там, – бормочу рассеянно, вспоминая жуткую разбитую комнату.
Неужели и в самом деле, та запись об уничтожении всех пяти означала, что те, кто жил в том замке хотели уничтожить богов этого мира?! Не безумие ли это? Неужели я, Элая Фиантен, ношу в себе ту же кровь?
– Что же делать? – подношу руки к вискам и стискиваю, и тут же утыкаюсь головой во что-то твердое и меня сразу обдает аромат льда и ветра.
– Ты можешь быть внимательней? – тут же раздается раздражительный голос.
Что-то твердое было ни что иное, как крепкая спина Керана. Мы как раз дошли из основного замка до хозяйственных построек и стояли перед входом в комнату, в которой я проснулась утром.
– Извини, – бормочу испуганно.
Я настолько погрузилась в свои невеселые размышления, что не заметила, как прошла весь этот довольно долгий путь. Громил с зачарованными дубинками рядом не было. Собственно, в этом длинном темном коридоре не было никого в эту минуту, кроме нас с Кераном. Осознав это, мое сердце делает кульбит от страха. Я до дрожи в ногах боюсь этого мрачного вестника. Но знать ему о подобном необязательно.
Он оборачивается и останавливает один из тех своих взглядов, которыми обычно смотрит на вурдалаков перед тем, как вырвать им сердце.
– Юная госпожа желает ослабить твою охрану, хотя я считаю подобное глупостью. Такие как ты – причина того, что этот мир умирает.
Холодное презрение, которым сквозило каждое слово Керана, больно обжигало. И мне стало неприятно, что я так зависима от мнения какого-то мутного телохранителя бургомистра. Да пусть думает обо мне, что хочешь! Мне плевать! Я двинулась прямо на него, хотела грубо оттолкнуть в сторону, но разумно соизмерив весовые категории, презрительно хмыкнула и обошла.
– Раз так ненавидишь, так чего не прирезал прямо там в лесу?! – распахиваю громко дверь.
Керан лишь равнодушно пожал плечами.
– Не убил лишь потому, что увидел юную госпожу живой. Твоя сила, какой бы они ни была нужна Нордессу, нужна людям, и ты послужишь им, ведьма.
Гордо выпрямляю спину и опускаюсь на жалкое подобие кровати.
– Я буду с охотой служить людям, а ты – своим каменным бездушным богам, которые лишили этих же людей солнца.
– Боги не лишали людей солнца, – тут же вскипел Керан, и его голос обжег, словно лед в морозную стужу.
– Серьезно? – бросаю иронично. – А Мирей рассказывала мне, что полог – их рук дело за грехи. Где же их милосердие? Оставить людей умирать и страдать от темных тварей? Да уж, нашли кому поклоняться.
Чем больше я говорила, тем мрачнее становился Керан, зеленые глаза опасно сверкнули. Отлично, кажется, я его довела. Ну погоди, это только начало, ты еще сильно пожалеешь, что стал моим тюремщиком.
– Только кровожадные падшие существа способны на такую жестокость. Болезни, смерть от клыков вампиров и вурдалаков, поколения людей, неведующих, что такое солнечный свет – серьезно, вы таким поклоняетесь?
Я знала, что давно перешла черту, но не знаю почему, не могла остановиться. Ненависть, горячая и злая вскипела огнем в жилах. Словно уже говорила не я, а Фиантен. Керан двумя огромными шагами пересек крохотную комнатку.
– Да что ты знаешь, ведьма! – встряхнул он меня, больно хватая за запястье и рывком поднимая на ноги. – Если бы не наши боги, этого мира уже давно не было. Он бы потонул в той тьме, что выпустила твоя семья.
– Что? – бормочу испуганная и сбитая с толку, а Керан нависал надо мной. Опасный и злой.
– Не строй из себя невинность, – бросает насмешливо, – лучше расскажи, как ты смогла выжить? Все Фиантен были уничтожены, и они и места их захоронения.
Зеленые глаза прожигают насквозь и мне хочется спрятаться, укрыться от этого взгляда, но в этот раз решаю стойко принять удар.
– Фиантен не истребимы, – бросаю гордо, и сама дивлюсь жесткости в голосе, – потому что люди должны знать правду. Правду о том, что на самом деле их боги – главные враги.
Ох, Элая, ты сейчас договоришься. Керан еще ближе двинулся, одной рукой обхватывая оба мои запястья, а второй сжимая золотую птицу у меня на груди.
– Вот, – и он сжал золотой кулон у себя в ладони, – единственный виновник всех несчастий этого мира. Ты та, кто привел тьму, кто начал войну, из-за которой пришли темные твари. Была бы моя воля – я бы сделал так, – и его руки тянутся уже к моей шее, – не понимаю, что могло остановить меня в тот раз… Ведь ты всего лишь нечисть, убивающая людей, приносящая страдание.
Ледяная зелень исчезла, ее поглотил черный зрачок. Керан склонил голову, так что белые пряди сверкнули в тусклом свете комнаты. Внутри же меня зарождался жар и азарт. Словно я стою на краю обрыва и вот-вот упаду в бездонную пропасть. Его холодное лицо так близко, как и тогда в лесу, но теперь глаза не выглядят столь мертвенно безжизненно, в них била ключом горячая ненависть и еще что-то. В неосознанном порыве разгадать эту эмоцию Керана, тянусь к нему и шепчу прямо в горячие губы, не отрывая взгляда:
– Ну так попробуй, – голова кружится, а сердце бьется как сумасшедшее. Что я делаю? – Заверши то, что хотел тогда… Давай, Керан…
Керан замер, он так близко, что я ощущаю каждый его вздох, вижу, как напряглись крепкие мышцы на груди и плечах. Я и сама не могу отвести от него взгляд. Напряжение, темное, неотвратимое, растет между нами, словно в грозу.
– Ты останешься здесь, – выдыхает он, отшатываясь, – и король сам определит твою участь.
Быстро поворачивается к дверям.
– Просто отлично, – бросаю ему в спину, – главное, с обедом не опаздывайте.
Бедная дверь едва не разлетелась в щепки, так громко Керан захлопнул ее, через мгновение послышался звук замка.
Обреченно опускаюсь обратно на жесткий матрас.
– Ну что ж, Элая, теперь ты узница.
