Александра Андреевна Поздеева
Не то
3.
Я считаю, что нужно придерживаться целомудрия до свадьбы. Считаю я так потому что женщина должна хранить себя для одного единственного, во имя избегания болезней тела и души. Христос говорил нам не о плотской любви, а о любви платонической, душевной. Здесь важно сказать, конечно, что мне говорили не раз, будто я должен трезво смотреть на страницы книги, написанной юристами и переделанной под управление государством, но вопрос любви вряд ли в компетенции государственных чиновников.
Я чувствовал ее душу. Ее душа была мне родственной или той, про которую говорят: «пазл сошелся». Мы говорили часами, смеялись, страстно впивались друг другу в губы и возбуждались от этого, но я грезил о том, что она полностью станет моей именно после церемонии. Читатель скажет, что это более походит на устои Средневековые, что не хватает еще весов для взвешивания ведьм, но я правда хотел обустроить, внешне приобщиться к сакральному, заключенному на небесах. И исполнил свое желание!
После свадьбы мы вошли в наш дом. В коридоре стоял отчетливый запах бергамота и жасмина, он попадал в ноздри, раскрываясь глубоким нюансом пьянящим голову. Я посмотрел на ее тело «кровь с молоком» и поцеловал ее в ухо. Мы начали проявлять друг к другу различного рода нежности, руки рефлекторно трогали самые привлекательные наши части тела и расстегивали пуговицы на наших платьях. Последнее белье с нас спало и мы перешли в спальню. Аккуратно я положил свою женщину на кровать и встал в предвкушении: что же будет дальше? Она посмотрела на меня и притянула к себе…
…
Через 10 минут мы лежали рядом держась за руки и смотрели в потолок. Она тогда имела то глупо-веселое выражение лица, с каким женщины благодарят мужчин за плоть. Я уверен в том, что она врала этим лицом, притупляя мою мужскую уязвимость в этом вопросе. Что до меня? Я чувствовал странное покалывание в боку, отдышку, пот на своем теле, но не чувствовал самого главного. Наслаждения. Она ушла в душ, я взял пустой блокнот и написал:
«Не то».
Я на свои года «перепробовал» много женщин и моя женщина, моя жена – оказалась «не тем» в биологических моих потребностях в первую же ночь…
4.
У меня есть объяснение, теория, почему так получилось. Дело в том, что я с самого начала любил ее больше платонически. С самого начала была она для меня полубогом, которому нужно поклоняться. Я не мог опуститься до того состояния, в котором бы желал ее иначе. Однако мне пришлось врать, исполняя супружеский долг, и мучаться от этого вранья, беспомощности, отсутствия наслаждения, и голосов в голове.
Через несколько лет мучений начали у нас появляться дети, один за другим. Их было трое: Вася, Маша и Сашенька. Под влиянием детей изменилась не только моя жизнь, но и моя женщина.
От своей самой главной функции – деторождения, она начала полнеть, становилась более раздражительной, даже немного скучной. Раньше мы говорили о живописи, о политике, о новом магазинчике на Арбате, а теперь: «Вася заболел, я не спала всю ночь из-за Сашеньки, а Маша сегодня совершила самую пренастоящую глупость!». Она как всякая женщина любила своих детей до беспамятства и готова была лечь в землю, лишь бы ее «дитятки» жили свой век.
Изменился и ее запах. Она теперь пахла не девичьим запахом, а запахом женским, молочным, естественным. С одной стороны мне это нравилось, а с другой – пугало еще больше. Мне кажется, что она замечала мои настроения и старалась как можно реже кормить детей при мне. Свинья я! Только о себе и думаю.
Что касается подруг ее, то они были отодвинуты мною на второй план в самом начале нашего жития. Либералы воскликнут:
– Это посягательство на личное пространство!
А я же уверен в том, что про нее бы забыли, она бы страдала от непонимания этих душонок, а потому не считаю, что совершил я дерзкий поступок и посягнул на ее личность. Мы были только вдвоем, мы были тем, что называется «единое целое», мы были счастливы, просто с многозначительным «НО».
Вообще удивительно, как за какой-то короткий срок человек может так измениться. Прошло только два года на тот момент, а жизнь координально была перевернута с ног на голову. В перевороте поучавствовала и моя душа. Я почувствовал, увидел, как моя женщина стала для меня не просто полубогом, а самым настоящим божественным светом! Она стала Богом, Девой Марией, образом для поклонения и бесповоротной преградой к наслаждению ею.
