Александр Зозуля
Тропа Шамаша
Глава 3
Утром в кабинете Соболь долго отпаивался кофе, пытаясь стряхнуть остатки короткого предрассветного сна. Они славно покувыркались с бизнесвумен, прекрасно осознавая, что каждому из них друг от друга нужен только здоровый секс. Тимур Олегович был только «за» выступить в роли мальчика для здоровья. Стихов и рассуждений о любви не было, а перерывы на вискарик, сигареты и душ много времени не отнимали. Как-никак, почти три месяца воздержания, а тут и формы, и опыт, и никакой ответственности…
Окончательно проснувшись, Тимур Олегович разобрался с текучкой и направился в автопарк выполнить первую часть своего плана. Разбитую машину уже вернули со штрафстоянки, поэтому ничто не мешало ее осмотреть.
О существовании покореженного «козлика», видимо, напрочь забыли – бросили за ангарами, где временно хранилась списанная техника. Живьем разбитый УАЗ выглядел гораздо страшнее, чем смотрелся на портфолио уголовного дела. Машина до сих пор хранила осколки прошлой жизни, своей и чужой, человеческой. Красная бахрома, которая раньше освежала скучное лобовое стекло, теперь колтунами болталась в ломаной металлической рамке. Рычаг скоростей по-прежнему был украшен прозрачным пластиковым набалдашником с пошлой розочкой внутри. Она так неуместно выделялась своей веселостью в сохранившем следы крови и сгустков еще какого-то вещества пространстве бывшего салона, что Соболь психонул, скрутил ее и забросил подальше.
Тимур Олегович внимательно осмотрелся, пошарил под сиденьями, в дверных нишах, заглянул в багажный отдел. Осмотр занял минут пять, не больше – толком исследовать внутренности не позволила новая геометрия машины. Ему удалось, помимо обычных автомобильных принадлежностей, найти несколько аудиокассет с солдатским хит-парадом и простенькую шариковую авторучку. Телефон, как и следовало ожидать, не нашелся.
Дальше задерживаться у машины не имело смысла, и Соболь пошел к штабу. Он остановился прикурить, но порыв ветра заставил его обернуться, прикрыть собой язычок пламени. Тимур Олегович ещё раз глянул на остатки уазика. Издали казалось, будто машина присела на правую сторону и готова вот-вот завалиться на бок. Странная поза даже для разбитой машины.
Капитан вернулся, ругая себя за невнимательность. Удивительно, как можно было сразу не заметить, что оба правых колеса кляксой распластались под пятнистой коробченкой. Он простучал ногой левые накачанные скаты, пнул скукоженные правые и пошел, теперь уже быстро, не оборачиваясь. Заглянув по пути в боксы, Соболь выдернул из смотровой ямы чумазого техника. Солдат, равнодушно пожав плечами, пошел выполнять новое задание – требовалось снять и осмотреть колеса разбитой машины…
Два часа спустя Тимур Олегович подъехал к прокуратуре. Перед этим он побывал на месте гибели друга, решив на всякий случай и там поискать его телефон, после чего договорился о встрече с Гейсиным. Следователь, конечно же, был занят, но настойчивой просьбе не отказал.
Перед входом в уже не выглядевшее добродушным красное здание Тимур Олегович по обыкновению закурил, раскладывая по полочкам заготовки для важного разговора. На улице физически пахло зноем, плотное автомобильное движение тоже не добавляло свежести, и курить в таких условиях было чистым кощунством. Но без табака сегодня ничего дельного в голову не приходило, поэтому хочешь, не хочешь – давись никотином.
Морщась, Соболь набросал в уме неплохую затравку разговора, но на четвертую затяжку сигарета вдруг отказалась выдать порцию дыма – погасла. Офицер недоуменно повертел предательскую сигарету – бумага целая, табак вроде сухой. Возбуждение Соболя, прежде вызванное сыскным азартом, несколько спало. В голове завертелось назойливое от дурацкой песни: «Плоха-ая примета, погасла сигарета, погасла сигарета у меня…». Если бы не договоренность о встрече, Тимур Олегович предпочел бы сейчас развернуться и укатить в часть, к безопасной служебной текучке. Однако нельзя, ждут-с.
В назначенное время Соболь вошел в кабинет Гейсина без стука, о чем немедленно пожалел – следователь был занят. Но Захар Матвеевич, выпроводив в коридор посетителя, кивнул офицеру на единственный приличный стул и достал из сейфа уже знакомую тонкую папочку.
– Если я правильно понял, ты опять по поводу Лобычева. К гадалке не ходи, обломалось с экспертизой, – уверенно сказал он.
– Эксперта уговорить действительно не получилось. Только, я думаю, этого и не понадобиться.
– Откуда такой оптимизм?
Соболь хотел было уже выдать заготовленные фразы, но, вспомнив предательскую сигарету, решил подстраховаться.
– Дай-ка сначала на минутку дело глянуть, потом все объясню.
Некоторое время в кабинете был слышен только шорох бумаги. Тимур Олегович задержался на одном документе, бегло просмотрел остальные, после чего напористо продолжил:
– Вот смотри, протокол осмотра транспортного средства. Обратите внимание, господин опытный старший следователь, здесь ничего не сказано о состоянии колес машины.
– Ну и что? При чем тут колеса?
– Да при том, что оба правых колеса имеют одинаковые проколы, я сегодня лично проверял. Заметь – не разорваны, не раскурочены от удара, а именно проколоты. А теперь вспомни-ка, жалуются ли у нас автолюбители на состояние новой трассы? Я лично, сколько там ездил, ни одного на обочине с пробитым колесом не видел. Короче, дело здесь нечисто. Не просто так, по пьяне, врезался в столб Лобычев. Я его хорошо знал, он в любом состоянии машину как бог водил.
Соболь выдержал небольшую паузу, оценивая реакцию следователя. Однако тот молчал, покручивая огрызок карандаша.
– Теперь такой вопрос – почему в списке найденных у погибшего вещей не значиться сотовый телефон?
– Ну, значит, не было у него, – пожал плечами Гейсин.
– А я вот не представляю себе начальника штаба без мобильника под рукой. Поэтому мне очень любопытно – куда же он девался.
– Причем здесь телефон? Даже если он и пропал, это не имеет значения для дела по обычному дорожно-транспортному происшествию. – Последние слова были произнесены четко, с нажимом, беспрекословным директорским тоном.
– В том то и дело, что не обычному. – Тимур Олегович подсобрался как перед ответом на экзамене. – Думаю, дело было так. Лобычев, пока оставался за командира, перешел кому-то дорогу, и его понадобилось убрать. Но убрать аккуратно – имитировать несчастный случай. Понятно, что естественнее всего выглядит автомобильная катастрофа. Преступники подгадывают удобный момент – Лобычев сильно пьян, – вызывают его куда-то по телефону, и когда тот мчится на большой скорости, подкладывают под колеса что-то типа милицейской «кобры». Получается, мы имеем дело с продуманным и тщательно исполненным убийством, Захар Матвеевич. Нужно возбуждать уголовное дело. А в первую очередь – проверить телефон Лобычева.
Большую часть монолога Тимур Олегович исполнил практически на одном выдохе, и теперь часто дышал, ожидая ответа. Гейсин некоторое время хмуро постукивал карандашиком по столу. Наконец, словно решившись на что-то, он резко поднялся и через стол навис над Соболем.
– А теперь послушайте меня, господин не в меру активный Шерлок Холмс. Каждый должен заниматься своим делом: десантники – воевать, а следователи – расследовать. Мне очередной возбуждаться на железный «висяк» не улыбается. Даже если что-то и было, доказать невозможно. Все твои выводы – сплошные предположения. Любого спроси, почему разбился пьяный в хлам водитель на бешенной скорости – потому что был пьян и слишком быстро ехал! Все! Аргументы убийственные!
Следователь поднял руку, останавливая готового перебить монолог офицера, и продолжил уже дружелюбнее:
– Ну, посуди сам. Колеса твои ничего не доказывают. Обычное дело – хватанул обочину, где всякой дряни полно, вот и пробил. А телефон, если и был у Лобычева с собой, то наверняка вылетел, когда машина кувыркалась в кювете, попробуй сыщи… Короче, только из уважения к твоему юридическому прошлому, чтоб ты успокоился наконец и меня не третировал, я запрос оператору подготовлю. Только с условием – этот запрос отработаешь сам. И учти, если ничего не нароешь, больше ко мне по Лобычеву не суйся, лады?
Вскоре Тимур Олегович выходил из казенного дома в приподнятом настроении. Пластиковая черная папочка в его руках скрывала бумагу, с которой можно законным образом затребовать информацию обо всех звонках по номеру Лобычева в день его гибели. Соболь очень рассчитывал, что именно в офисе «Мобилкома» найдется разгадка столь поспешного бегства Ивана под закат вечеринки.
Уже в машине по дороге в офис он подумал, что надо бы для очистки совести и номер Тони проверить, вдруг не случайно ее телефон тоже потерялся. Подумал, и тут же махнул рукой. Во-первых, к Гейсину с новой просьбой уже не подступишься, а во-вторых, не будет же дочка собственному отцу козни строить.
Получить в офисе нужную информацию оказалось не трудно. Менеджер, внимательно проверив полномочия Соболя, адресовал его к профессионально улыбчивой девушке за серебристым плоским монитором. Хозяйка стола отстучала дробь на клавиатуре, кликнула мышкой, и принтер послушно выдал тайну личной жизни погибшего офицера.
Тимур Олегович еле сдержался от соблазна сразу, не вставая с жесткого офисного стула, наброситься на список телефонных номеров. Кое-как дотерпев полсотни метров до машины, он уже в душном уазике разложил на коленях распечатку и начал просеивать цифры в графе «время звонка». От волнения бумага в его руках дрожала как выигрышный лотерейный билет на потных ладонях везунчика, но не прошло и минуты, как Соболь понял, что больше тревожить следователя своими предположениями ему не придется. Последний звонок по номеру Лобычева значился за шесть часов до его гибели – версия о срочном вызове по телефону летела в трубу.
Тимур Олегович стрельнул у водителя сигарету – свои неожиданно кончились, – и велел рулить в часть. Уравнение в задачке не складывалось, нужно было подходить к решению с другой стороны. В непривычно едком дыму дешевого табака Соболь закашлялся, теряя с каждым хрипом обрывки мыслей. «Так, надо взять небольшой тайм-аут. Окинем ситуацию свежим взглядом, ближе к вечеру» – подумал он, решив пока заняться служебными делами, от которых никуда не деться.
После службы Тимур Олегович заперся в своем кабинете и уютно расположился в кресле, наслаждаясь крепким кофе. Он позволял себе не экономить на этом напитке, признавая только свежеприготовленный «Лавацца». Для этого на скрытом в углу за сейфом журнальном столике притаился черный «Bosh», хорошая кофеварка с множеством функций, главная из которых – регулярно выдавать слоновьи дозы ароматного божественного напитка.
Телефоны молчали, не мешая Соболю переставлять шахматные фигуры в замысловатом этюде, а притихшее здание штаба создавало необходимую для четкости мысли ауру. Сегодня он решил не ехать к Тоне – за девушку капитан был спокоен. Тетя Нина, как ее называли многие в части, давно уже вырастила своих детей и теперь по доброй воле тратила личное свободное время на осиротевшего ребенка. Поэтому Тимур Олегович с чистой совестью отдался в плен размышлений и гипотез.
Домой офицер не торопился. Почему-то в кабинете ему всегда думалось лучше. И уютней как-то, и продуктивнее – нужные решения приходят вроде сами собой. Тимур Олегович распахнул приоткрытое окно, выпуская застоявшийся табачный дым. Свежий воздух задержал его у подоконника, и он засмотрелся на небольшую стройплощадку. За штабом, в тени высоких тополей постепенно вырастала часовня. Еще уродовали пейзаж кучи строительного мусора, еще на лесах матерились трудяги в грязных робах, но уже сейчас проект обещал стать самым благородным и высоким в окружении сталинских четырехэтажных построек зданием…
В свое время Соболь очень удивился, когда к десантникам пожаловал сам Беркульский – влиятельный бизнесмен, известный в определенных кругах как меценат и поборник православной веры. Вячеслав Львович предложил командиру за счет личных банкирских сбережений построить на территории части храм. Аргумент он выдвинул серьезный – десантники уже почти два года безвылазно находятся в Чечне, а православие, как известно, всегда стояло на стороне российского воинства.
Не долго думая, командир решил пойти на встречу бизнесу. Вера – дело хорошее, и если банкиру некуда девать свои капиталы, пусть хоть церкви строит. Правда, потребовалось добиться согласия начальства, все-таки земля не в личной комбатовской собственности. Но этот вопрос Беркульский утряс легко, быстро и с пользой для части. На десантников пролился небывалый дождь благотворительности от Вега-Банка, и, когда командующий лично вручал почетную грамоту Вячеславу Львовичу, отказать банкиру в пятачке земли для благого дела просто не повернулся язык. Храм не храм, но часовню построить разрешили.
Нужно отдать должное Беркульскому, после начала строительства он не прекратил помогать десантникам. И последний эшелон техники отправилась на юга не без его помощи – почти все необходимые для ремонта потрепанных машин детали были куплены на спонсорские деньги. При этом никаких реверансов от военных в свою сторону Вячеслав Львович не требовал. Ну, намекнул как-то раз, что давно из пулемета не стрелял, так ему такое стрельбище организовали – любо-дорого. В общем, сплошные плюсы получились у военных от общения с частным капиталом, поэтому никого особо не интересовало, какие такие грехи прошлого замаливает нынче своей благодетельностью Вячеслав Львович…
Вид будущей часовни направил размышления Тимура Олеговича в сторону от расследования. Сама собой возникла идея, как помочь Тоне устроиться на первых порах самостоятельной жизни. Конечно же, стоит обратиться к Беркульскому. Он наверняка не откажет, войдет в ее положение. Для себя Соболь никогда ничего не просил, но здесь другой случай, тут и обратиться к сильным мира сего не грех. Он решил, что на днях стоит плотно заняться этим вопросом, а сегодня нужно еще поразмыслить над загадкой гибели друга.
Дельные мысли подтянулись только после второй чашки кофе, куда для верности был щедро брызнут коньяк. Предположим, смерть Лобычева все-таки не случайность. В таком разе, что имеется у следствия? А имеется главный вопрос – почему Иван так спешно покинул компанию. Найдется ответ на этот вопрос – появятся хоть какая-то зацепка. Наскок с мобильником не прошел, завел в тупик, хотя можно еще подергаться, проверить номер Тони. Но, собственно говоря, стоит ли привязываться к этому дурацкому телефону. Ведь есть еще свидетели с вечеринки, есть водитель, в конце концов. Правда, судя по протоколам, они ничего не знают, однако это может быть простое нежелание связываться с прокуратурой.
Тимур Олегович погладил свой блокнот как любимую в детстве кошку. Данные на участников вечеринки он успел слизать из документов уголовного дела еще при первом знакомстве, и разыскать свидетелей теперь не составит труда. А начать лучше со штабного водителя – тот наверняка что-нибудь сможет прояснить. Правда, солдатика отпустили в отпуск по состоянию здоровья – нервы подлечить. Но это не проблема – он был местный, городской, адресок в личном деле имеется. Вечером наверняка дома, стало быть, прямо сейчас и стоит поехать…
Было еще светло, когда Соболь, трясясь в служебном «козлике» по ухабам частного сектора, подъезжал к одному из невзрачных кособоких домишек. В этот район миллионного Белореченска Тимура Олеговича занесло впервые, и любви с первого взгляда явно не намечалось. Он даже не подозревал, что в черте города, в каких-нибудь пяти километрах от центра, может существовать такой мрачный поселок. Казалось, он выдернут и пересажен сюда из паралельного измерения, откуда-то из времен крепостного права, из некрасовской «Кому на Руси жить хорошо». Провалиться сквозь столетия впервые увидевшему это место человеку не давали только старый москвичёнок и простенькая в пятнах ржавчины жига, прижатые к покосившимся заборам.
Соболь сверил номер дома с блокнотом и велел солдату посигналить. Пройти во двор он не рискнул – по ту сторону забора тужилась напугать чужаков злая и, судя по лаю, огромная собака.
Вскоре появился обитатель дома – на удивление вполне нормальный человек, без кушака вовсе и не в лаптях, а в обычной олимпийке поверх застиранной футболки. Хозяин жилища узнал неожиданного гостя, но приглашать его в дом не торопился.
– С чем пожаловали, товарищ капитан. Вроде отпуск у моего сына еще не закончился?
Тимур Олегович немного смутился. Он, конечно, не рассчитывал на хлеб-соль, но все-таки должностное лицо, можно быть с гостем и повежливее.
– Да Вы не переживайте, Петр Кузьмич. – Имя-отчество родителей бойца капитан заранее посмотрел в солдатской анкете. – Я просто так, по-человечески заехал. Проведать парня, успокоить, душу, так сказать, полечить. Он дома?
– Раньше надо было беспокоиться. Пропили все на свете, офицеры, бляха, называется. А Митька сейчас весь на нервах. Все казниться, будто из-за него ваш майор погиб.
– В части никто не винит Вашего сына. Я уверен, что он абсолютно не причем. Кстати, как раз об этом я и собирался с ним поговорить.
– Ладно, сейчас позову, только он это… ну, не протрезвел еще. – Петр Кузьмич немного замялся, чувствовалось, ему было неудобно за сына. – Пришел сегодня под утро никакой, потом похмелялся еще. Вот до чего парня довели, не пил ведь почти до армии.
Отец солдата сокрушенно покачал головой и оставил Соболя дожидаться у закрытой калитки.
Несколько минут Тимур Олегович просто ждал, потом решил закурить. Спадающий летний вечер не баловал тишиной. В приглушенные акустические намеки о близком соседстве большого человеческого муравейника вплетались типичные деревенские мотивы. Слышно было кудахтанье кур, где-то даже похрюкивала свинка. Соседний двор залился собачим лаем, его примеру последовал еще один, потом еще. Собачий телеграф постепенно спускался к излучине реки и затихал внизу, где дворы кончались небольшой дырявой полоской прибрежной растительности.
Тимур Олегович глянул на часы. Ожидание затягивалось. Офицеру надоело зазря отмахиваться от комаров, и он решил снова воспользоваться автомобильным сигналом. Гудок подействовал. Калитка открылась, но вместо ожидаемого свидетеля опять появился его отец, на этот раз с явным удивлением на лице.
– А где Митька? – поинтересовался хозяин дома.
– Именно это я и хотел у Вас сейчас спросить.
– Как, Вы с ним еще не поговорили?
На этот раз брови поползли вверх у Тимура Олеговича.
– А разве он уже выходил?
– Конечно. Сразу, как я ему сказал, он оделся, взял деньги, сказал, что потом сразу за пивом сходит, и вышел к Вам… Ага, то-то он телефончик прихватил, смылся поросенок, – наконец догадался родитель. – Ну, не обессудьте… Выходит, не хочет Митька с Вами разговаривать.
Соболь припомнил собачий лай, и все стало понятно.
– Ладно, заеду в другой раз. Надеюсь, через день-другой он немного успокоится. И не разрешайте больше пить своему сыну, пусть лучше отоспится как следует.
В принципе, Тимур Олегович не очень удивился этому нелепому побегу. Скорее всего, боец не захотел показываться начальству в пьяном виде, могут ведь потом и с машины снять. Жаль, конечно, потерянного времени, но стоит ли расстраиваться по мелочам? Солдатик ни куда не денется, а пока можно других свидетелей охватить. Но уже завтра.
За пару кварталов от своей холостяцкой квартиры капитан, решив прогуляться, отпустил водителя. Он в хорошую погоду часто так вот разминался – прогулка по небольшому парку успокаивала после рабочего дня. Да и вечером, перед сном, любил Тимур Олегович навестить этот островок зелени, который и парком то назвать было трудно. Правда, тропинки пересекали зеленую зону в изобилии, но деревья давно уже росли сами по себе, лавочки, если когда-то и стояли, то сейчас прятались в путанном кустарнике, а на фонари даже не было намека. Зато в лесочке не галдела детвора, мамаши с колясками предпочитали дышать воздухом в другом месте, а выпивохи кучковались только с самого краю посадки, рядом с круглосуточным магазином. Лишь собачникам был по душе этот парк, но разнокалиберные моськи со своими хозяевами заполняли его только рано утром и не слишком поздно вечером, не мешая прогулкам Соболя.
Заброшенный живой уголок населяли по большей части вороны, гнездами которых было украшено почти каждое мало-мальски приметное дерево. С черноперыми соседствовало несколько белок, пугливых и недоверчивых. Из юннатского любопытства Тимур Олегович когда-то решил приручить одного больше других любопытного пушистого грызуна, и каждую свою вечернюю прогулку таскал к дереву Рыжули (так он окрестил белку) то семечки, то арахис. Теперь белочка, вскоре привыкшая к угощениям, постоянно встречала офицера после службы на нижних ветках пожившего клена, а в последнее время даже осмелилась грызть семечки прямо из рук благодетеля.
Вспомнив про белку, Тимур Олегович слегка расстроился, что за делами позабыл сегодня купить пакетик арахиса для подопечной, но угощение, как ни странно, не понадобилось. Похоже, белка взяла на паперти выходной, не желая общаться и решив отдохнуть в своем гнезде. Зато кругом хватало ворон, которые почему-то все еще кружили в темнеющем небе, нарушая свой обычный распорядок.
Соболь шутливо пригрозил мятущейся черной стайке кулаком. Даже она не смогла испортить офицеру благодушное настроение, вызванное приятным летним вечером и выпитой по дороге бутылкой холодного пива. Замедлив шаг, он вдыхал про запас свежий почти лесной воздух, которого будет недоставать в душной квартире. Возникло желание спокойно, со вкусом покурить, устроившись на старом морщинистом пне.
Офицер нашарил в кармане сигареты и зажигалку, но тут же, заметив впереди непонятное мельтешение, убрал всё обратно, пригляделся. Так и есть! На небольшой утоптанной полянке, где тропинка троилась и разбегалась потом в разные стороны, явно кого-то поджидали.
Тимур Олегович был уверен, что не его. Шпана к нему давно уже не приставала, а конфликтов с братками офицер не имел, поэтому спокойно пошел вперед, отказавшись на всякий случай от идеи покурить. Однако три субъекта спортивной наружности, завидев Соболя, неожиданно стали футбольной стенкой прямо по курсу, и еще двое вышли сбоку из-за деревьев, перекрыв ему дорогу сзади.
«Так, сейчас обхамят, затем начнут прессовать, потом этот мелкий справа начнет драку», – прикинул обстановку офицер. Но вместо обычного «эй, мужик, дай закурить» он услышал совсем другое. Самый крупный и, по-видимому, главный в этой компании бросил своим: «Только жмура не сделайте», затем без лишних разговоров, коротко, по-боксерски с корпусом ударил жертву…
Вернее, попытался ударить. В тот момент, когда бритый амбал начал исполнять эффектный прямой, Соболь вдруг увидел, что пространство вокруг занялось сполохами, как полярное сияние, и эти сполохи заслонили его от бандитов непробиваемой стеной. Офицер попытался сделать шаг, но тропинка под ногами превратилась в зыбучий песок, завертелась воронкой, и он провалился далеко-далеко, в свою бойцовскую спортивную молодость. Соболь вдруг оказался в университетском спортзале, и несколько товарищей взяли его в круг, и за ними наблюдает опытный тренер. Обычная тренировка в секции рукопашного боя, обычный групповой спарринг. По команде тренера начинается сложный танец разгоряченных потных тел, цена которому – право выступать на республиканском чемпионате…
Думать некогда. Первый напарник бьет правый прямой – уклон и прыжок с кувырком влево-вперед, прорваться из враждебного круга. В стойку, двойной удар дуплетом сбоку в челюсть первому, причем второй рукой по самому кончику подбородка, чтоб сразу в аут. Продолжая инерцию тела, правой ногой боковому в горло – пусть покашляет пока, – и сразу кувырок назад. Все в порядке, можно замереть, оглянуться.
Так… Третий, который заходил стыла, вымахнул из рукава нунчаки. Ему – «ножнички» на правую опорную ногу в падении, и, пока он заваливается набок, мягко принять удар чаки мышцей предплечья, сразу кувырком в стойку уже с чаками и непробиваемый заслон вокруг себя из вертящегося пропеллером убийственного эбонита. Все! По условию схватка выиграна – трое из пяти выбыли и противник обезоружен. Сейчас будет свисток тренера и вежливый поклон бойцов…
Любопытно, тренер молчит, и выбывшие снова в игре. Двое, кроме первого сбитого, встали, и теперь уже четыре противника сжимают кольцо. Наверное, тренер усложнил задачу – эффект неожиданности. Но почему же на лицах противников не спортивный азарт, а недоумение и злоба. Ладно, после схватки проясниться…
Выпад вперед с ударом чаками, с разворота ногой в дых правому боковому, снова пропеллером вокруг себя рассекающую воздух защиту. С подскока носком ноги по коленной чашечке левого, снизу вверх, чтоб отлетела к чертовой матери, и сразу с разворотом удар чаками по заднему. Есть, достал по шее, парень прилег отдохнуть. Хороший получился удар, с хрустом. Странно, свистка все нет, а последний противник решил сбежать. Да, не боец он, выгонят, наверное, теперь из секции. Стоп, а где тренер…
Когда Соболь включился в реальность, на небольшой полянке в окрепших вечерних сумерках корчились и матерились четыре тела. Вернее, корчились и ругались только трое – одно тело лежало неподвижно и молча. Тот, задний, получивший эбонитом по шее, не шевелился. Тимур Олегович нащупал венку на запястье и понял – медицинская помощь молодому белобрысому братку больше не понадобится.