Александр Зозуля
Тропа Шамаша
Глава 2
Столица Белорецкой губернии встретила Тимура Олеговича небывалым для этих приуральских краев августовским зноем. Жарко было даже поздним вечером, когда поезд подкатывал к городу через мост над Агиделью, и пассажиры с тревогой наблюдали прозрачное марево над самым высоким конным памятником Европы. В этом мареве казалось, что лихому всаднику, первому батыру пугачёвской ватаги, надоело задыхаться в парах огнедышащего асфальта, и он через мгновенье обожжет плёткой резвого скакуна, вздыбит его над Агиделью и приземлиться уже на другом берегу, в свежести леса и родниковой прохладе.
У Соболя получалось наоборот. Из мягкого южного лета, где с гор вместе с ночью к палаткам спускается прохлада и запах леса, он влип в душный, оглушенный тепловым ударом миллионный город, в простенькую однушку без кондиционера, в которой шесть часов сна превратились в триста шестьдесят минут пытки. И ни в какую не хотелось утром выползать из душа, трястись в дребезжащем уазике на работу, открывать служебный кабинет. Но сегодня верховая скульптура пугачёвского удальца была, пожалуй, свободнее в своих действиях, чем десантный капитан Соболь.
Явившись на службу, Тимур Олегович уже в статусе исполняющего обязанности командира оперативно решил несколько текущих вопросов, назначил совещание на послеобеда и поехал в прокуратуру. Обманчиво добродушное здание крашеного кирпича довоенной еще постройки впустило Соболя как старого знакомого. Частенько он бывал здесь, утрясая всякие служебные каверзы, поэтому капитану-десантнику давно уже не требовалось предъявлять документик на входе – приветственного кивка было вполне достаточно.
В приемной прокурора, оценив приподнявшиеся в удивлении брови секретарши, Тимур Олегович виновато развел руками и пояснил:
– Вот, Анна Терентьевна, выгнали меня с югов, сказали – хватит загорать, на хозяйстве рулить некому. А Вы все без отдыха, все на страже порядка и закона?
– Ну, загар то у Вас наверняка офицерский – лицо да шея в шоколаде, а под рубашкой молоко. Между прочим, здесь, на Агидели, и без всяких югов прекрасно загореть можно. – Ухоженная женщина указала взглядом на свое в меру официальное декольте.
– Согласен, Вам есть чем похвастать, – двусмысленно польстил Соболь. – Шеф, я надеюсь, примет кавказского пленника, хотелось бы уточнить некоторые вопросы по Лобычеву?
– А шефа нет, он в командировке. Вообще-то с этим вопросом лучше к Гейсину. Захар Матвеевич в курсе дела – материал в производстве у него. Только, по-моему, он в суде, сейчас я уточню.
Выяснилось, что старший следователь прокуратуры действительно находится в суде, но вот-вот должен подойти, поэтому Соболь решил подождать. Тимур Олегович пристроился на стуле у кабинета Гейсина и некоторое время наблюдал, как неприлично ветхий еще три месяца назад коридор превращается в евростандартное помещение.
Рабочие крепили подвесной потолок, старые пожелтевшие плафоны сменялись матовыми шашечками аккуратных фонариков, стены успели забыть свои древние лохмотья грязной краски, а окна порадовали белым качественным пластиком. «Явно не бюджетный вариант, – подумал Соболь. – Любопытно, где прокурор такого щедрого спонсора подцепил».
Его наблюдение прервал округлый коротыш лет сорока с лицом весельчака и балагура. Он первым заметил Тимура Олеговича, но вместо обычного приветствия повел себя более чем странно. Крадущейся походкой, какой колонисты воровали булочки у подслеповатой старушки в «Республике ШКИД», солидный человек при пиджаке и галстуке бесшумно возник за спиной у Соболя.
Если бы не статус заведения, вполне можно было ожидать какое-нибудь глупое «гав» над самым ухом жертвы, но Тимур Олегович хоть и стоял спиной к шутнику, не дал застать себя врасплох – вовремя заметил, как в чистом оконном стекле возникла улыбчивая физиономия. Только это спасло его от возможного заикания и необходимости пить валерьянку после дружеского приветствия старшего следователя прокуратуры.
– Ага, вот и диссидент к нам опять пожаловал! Что, тянет к юридическим корням, отступник? Заходи, чайку попьем, расскажешь, как там на Кавказе.
– Какой же я отступник, Захар Матвеевич? Наоборот, ушел на передовую борьбы за правопорядок. – Соболь пожал протянутую руку и деловым тоном продолжил. – Я сейчас за командира остался, нужно вникнуть в эту историю с Лобычевым. Разъясни, по старой дружбе.
– Ну, заходи, коль пришел. – Следователь заметно скис. – Только вникать там не во что – обыкновенное ДТП. Отметил ваш майор день десантника, с лихвой отметил, вот и потянуло на рекорд. Скорость больше сотни была, Шумахер, блин…
– А что пьяный был – установлено точно?
– Точнее некуда. Заключение экспертизы, все как положено… Я ведь понимаю, Тимур, с чего ты забегал, – участливо продолжил Гейсин. Если бы не этот документик, можно, конечно, было бы помочь сироте. Свалить все на какую-нибудь неисправность в машине, оформить как несчастный случай… Короче, решишь с экспертом вопрос, ну, принесешь другое заключение, где он трезвый, я свое постановление переделаю. Хоть шеф и накручивает, но время пока есть.
– А водитель что поясняет, он то почему слился?
– Скажи спасибо, что у солдатика ума хватило машину оставить, а то еще и похоронку матери пришлось бы отправлять. Слушай, если тебя подробности интересуют, на вот, дело посмотри. У меня голова сейчас про другое болит. – С этими словами Гейсин положил перед Соболем тонкую серого картона папку на завязочках и зарылся в бумаги.
Чем дальше Тимур Олегович изучал документы, тем меньше оставалось надежды сохранить доброе имя своего погибшего друга. Все было против – и заключение эксперта, и показания свидетелей, которые не стали скрывать, что Лобычев покинул вечеринку сильно навеселе. Солдат-водитель убедительно разъяснил, почему он оставил руль начальнику, да и показания лейтенанта-гаишника косвенно это подтверждают. Вот только никто не в курсе, почему так резко сорвался любитель веселых компаний с хорошей вечеринки. Известно, правда, что сослался на семейные проблемы, но дочку пока не опрашивали, видно, жалели.
Больше других бумаг почему-то заинтересовала Соболя опись вещей, обнаруженных при осмотре погибшего. Тимур Олегович надолго завис над списком, пытаясь разобраться, что за магнитик притягивает к этому документу, даже за сигаретой потянулся от напряжения. Вроде все как обычно: удостоверение, бумажник, часы, сигареты, зажигалка. И крестик на турецкой золотой цепочке не увели. Но что-то его напрягало в этом перечне, что-то неясно тревожило…
Поездка к эксперту, который делал заключение о состоянии Лобычева, только еще больше расстроила Тимура Олеговича. Специалист даже не стал обсуждать возможность переписать заключение по пункту трезвости. Он, видите ли, своей зарплатой больше чем доволен, и на всякие конверты-презенты не разменивается. Посочувствовал, конечно, сироте, но только развел руками.
Съездить к дочке погибшего друга Тимур Олегович решил вечером, после службы – от обязанностей командира его никто не освобождал. Возвращение в часть окунуло Соболя в рядовые служебные хлопоты. Проблем хватало, но обычные неурядицы с финансированием, бестолковыми приказами начальства и штабными женщинами были хорошо знакомы и не пугали его.
Правда, нарисовалась и непрофильная для десантного офицера задача. Требовалось забить бычка на подсобном хозяйстве и пустить говядину на дополнительное питание. Но не все оказалось так просто.
Специалист по убою крупного рогатого скота, матерый прапорщик Митрич уже неделю как укатил в отпуск, а проверенных мастеров этого дела в части про запас не держали. И вообще, как происходит этот процесс, толком никто не представлял. Знали только, что Митрич пользуется для этого специальной кувалдой, называемую ласково Катюшей, и содержащейся в его отсутствие под замком.
К счастью, быстро нашелся доброволец. Выступить в роли киллера неожиданно вызвался начальник разведки, который, несмотря на майорские звезды, просто не мог упустить возможности шарахнуть кого-нибудь по голове. Соболь отдал необходимые распоряжения, и сам тоже решил поучаствовать в казни – в роли фотокорреспондента. В части на случай ревизии всегда фотодокументировали убой скотины.
Доставили приговоренного. Бычок оказался крупным, недоброй черной окраски, с аккуратной круглой проседью на лбу. Тимур Олегович усмехнулся, глядя на коллег. Те, кто готовились сожрать бычка в ближайшее время, стали ласково похлопывать животное по спине, почесывать за ухом и заботливо отгонять мошкару.
Наконец притащили запасной инструмент, и диспозиция была выстроена. Назначенные двое салаг, присев, держали жертву за задние ноги. Начальник разведки занял удобную позицию сбоку, на расстоянии маха кувалдой от рогатого темечка. Тимур Олегович расположился чуть-чуть в сторонке, метрах в десяти, и навел на животное мобильник, служащий в данный момент фотоаппаратом. Начался отсчет.
Дальнейшее Соболь наблюдал через экран телефона, причем события в его сознании запечатлелись почему-то в режиме слайд-шоу. Раз – майор размахнулся для удара. Два – кувалда начала свое убийственное движение по дуге. Три – из широко открытого рта майора вырвалось воинственное «Я-ааа…». Четыре – железяка слетела с рукоятки инструмента и упорхнула куда-то из поля зрения. Финал – деревяшка без кувалды встретилась с огромным, внушительным, как башня танка, рогатым лбом.
На этом слайд-шой прекратилось. Получить деревянной рукояткой по балде – даже для быка сомнительное, хотя и не смертельное удовольствие. Он рванул как Бен Джонсон на стометровке, неожиданно заложил крутой вираж в сторону, так что Соболь еле успел отскочить, прорвал забор из колючей проволоки точно капроновую сетку и скрылся за казармой.
Спасаясь от идущего на таран быка, капитан выронил мобильник. Серебристый гаджет упал прямо под копыта крупного рогатого убийцы, и теперь пыльные травинки ощупывали мертвую пластмассу. «А ведь на этом месте должен был лежать я» – почему-то всплыла в памяти Тимура Олеговича фраза из известного фильма.
Шутки шутками, а телефона было жалко. Вещь хорошая, да и память о Лобычеве – его подарок. Вдруг в сознании полыхнуло: «Телефон! Иван всегда носил с собой мобильник, а в списке обнаруженных при нем вещей телефон не упоминается. Потерял? Вряд ли. Неужели кто-то позарился?! Надо в его кабинете посмотреть».
После безрезультатного поиска, Соболь еще некоторое время решал мелкие служебные вопросы, затем пообщался по спецсвязи с начальством, испросив разрешение закончить свой рабочий день, и поехал к Тоне Лобычевой. Поехал без предупреждения. Он, конечно, попытался дозвониться по ее мобильнику, номер которого подсказала тетя Нина, но абонент был постоянно недоступен.
Тимур Олегович поднимался на девятый этаж панельного дома хоть и не с пустыми руками (набрал всякой всячины для Тони), но чувствовал себя бутафорским Дед Морозом с пустым мешком. Еще бы, ведь ничего обнадеживающего он пока сказать ей не мог. А сегодня нужно было не только поддержать, утешить сироту. Фактически требовалось ее допросить.
Тут припекало и еще кое-что, изрядно осложняющее задачу. Соболь в полном расцвете сил, нравится женщинам и при этом холост. Он раньше часто бывал в доме товарища, и с некоторых пор начал замечать, что Тоня при его появлении краснеет, смущается, но при этом пытается наивно кокетничать, хоть и называет дядей Тимуром.
Сначала друзья только посмеивались над невинной влюбленностью девочки-подростка. Но чуть позже, когда она по-девичьи округлилась, что называется, заневестилась, боевой товарищ и заботливый отец как-то на полном серьезе предупредил: «Ты, если что, поаккуратней с Тоськой. Сейчас девки резвые пошли, в дочкином классе уже одна беременная ходит». Тимур Олегович конечно успокоил друг, сказал, что Лолитки – не его тема, но от греха подальше перестал ходить к Лобычевым в гости.
Задать кое-какие вопросы Соболь решился только после второй чашки чая. До этого, естественно, были слезы, тихие всхлипы на крепком мужском плече, слова утешения и просто молчание понимающих друг друга людей. Потом Тимур Олегович аккуратно высвободился, заварил чаю, как положено, по всем правилам – с ошпариванием заварника и щепоткой сахара, достал из пакета любимый Тонин йогуртовый с вишенками торт и усадил ее за стол. Девушка сначала просто из вежливости ковыряла ложечкой свою порцию, но потом ничего так, с аппетитом управилась почти с половиной тортика.
После короткого нервного перекура на балконе Тимур Олегович вернулся к надувшей губки девушке и заставил себя перейти к делу:
– Не обижайся, Тонечка, что не дал подымит. Вовсе я не держу тебя за маленькую, – прервал возражения Соболь. Ты ведь, насколько я помню, не курила? И нечего начинать. Не поможет это. Знаешь, психологи рекомендуют при стрессе побольше сладкого есть. Научный факт, между прочим!
Тоня слабо улыбнулась, но продолжала молчать.
– Знаешь, девочка, даже когда уходят самые близкие наши люди, жизнь продолжается. Продолжается со своими проблемами, старыми и новыми, порой еще более сложными. Я уже в курсе возникших бумажных заморочек, и собираюсь тебе помочь. Но для этого мне нужно кое-что узнать про тот день лично от тебя.
Неуклюжая попытка Тимура Олеговича тактично перейти от утешения к деловому разговору неожиданно оказалась успешной, хотя он ожидал нового всплеска истерики. Девушки легко пошла на контакт.
– Да, конечно, дядя Тимур… ой, Тимур Олегович. Но я ведь папу в день гибели с самого утра не видела. Как на службу проводила, так и не встретились больше.
– Может, накануне у вас какие-нибудь проблемы были? Может, он про службу что упоминал? Подумай-ка хорошенько.
– Да вроде ничего такого… Нет, все нормально было.
– Может, что-нибудь необычное произошло? – продолжал настаивать Соболь.
– Необычное… Необычное было, только это ерунда какая-то. В тот день утром папа говорил, что его разбудили мыши. Представляете, анекдот! У нас мышей никогда не было, а тут к нему одна прямо на кровать забралась! Мы тогда еще посмеялись, что надо кошку заводить.
Соболь грустно улыбнулся. Ничего смешного в этом «анекдоте» он не находил. И никакой это не анекдот, а отвратительное, пакостное суеверие в действии. Тимур Олегович в свое время увлекался народными приметами, и хорошо помнил, что такой «анекдот» считается верным знаком близкой смерти. Только это лишнее подтверждение народной мудрости ничего не значило для его расследования.
– Я думаю, кошка не понадобиться, мышей больше не будет, – успокоил он Тоню. – А ты не обратила внимания, папа случайно телефон свой дома не забыл?
– Нет, он утром заряжал его и взял потом с собой, я точно видела… Странно, что Вы про телефон спросили.
– А что? – Соболь замер в предчувствии важной информации.
– Просто я свой телефон потеряла в день гибели папы.
– Как потеряла?! Когда?!
– Наверно, днем, когда с подружкой в центр прогуляться ездили, – пожала плечами Тоня. Вечером решила ему позвонить, узнать, что на ужин готовить, а телефона нет.
– А может раньше?
– Нет. Я еще подружке хвасталась, показывала, когда на лавочке в парке мороженку ели. Мне эту «Соньку» только недавно подарили. Не папа, – на всякий случай уточнила девушка.
– Если не секрет, кто этот щедрый поклонник нашей красавицы?
Тоня слегка зарделась, но тут же разуверила Соболя:
– Да что Вы, Тимур Олегович, где же вчерашней школьнице такого кавалера найти. Мне его в кабинете у папы какой-то приличный дяденька подарил. Я пыталась отнекиваться, но он сказал, что его компания от одного телефона не обеднеет, а современной девушке в наше время без мобильного средства связи никак… Отец был не против, я и взяла.
– А этот дяденька, он такой не старый еще, с черными усами и нос горбинкой?
– Ой, Вы его знаете, да?
– Есть маленько, – задумчиво проговорил Соболь, и увел разговор на нейтральную тему.
Еще немного поговорив о будущем поступлении в институт, Тимур Олегович пообещал зайти в скором времени, попрощался с девушкой и велел водителю ехать домой. Полупустая пачка «Честера» всю дорогу исправно наполняла пепельницу в машине, но пока безрезультатно – цепная реакция вопросов не прекращалась. Соболь уже догадался, что этот щедрый приличный дяденька не кто иной, как Азамат Фаттихович Нугаев – глава «Мобилкома». Его сотовая компания только набирала обороты в Белорецкой губернии, но уже добилась определенного успеха на местном рынке.
С полгода назад менеджеры Нугаева начали атаковать руководство части с деловым предложением – разместить на территории стрельбища мобилкомовскую вышку-ретранслятор, уж очень удобно оно располагалась. Естественно, ему поначалу отказали, как-никак военный объект. Но ушлый бизнесмен нашел подходы: лично приехал к командиру, помог материалами на ремонт штаба, завалил подарками новогодний солдатский стол. Поговаривали, что были и другие весомые доводы бизнесмена. В общем, перед отъездом в Чечню командир поручил начальнику штаба, которого оставил на хозяйстве, согласовать с начальством и получить официальное разрешение на сотрудничество с «Мобилкомом». Лобычев, хоть и кривился, задание выполнил. Правда, для этого бизнесмену пришлось как-то облагодетельствовать штаб бригады.
Тимур Олегович, затушив очередную сигарету, начал похрустывать пальцами – это всегда помогало ему сосредоточиться. Он давненько, еще со времен юридической практики приспособился излагать для себя любую проблему в виде математической задачки-уравнения. И чем сложнее был вопрос, тем больше неизвестных получалось в уравнении.
На этот раз условие было по всем прикидкам не из легких. По неизвестной причине потерпевший неожиданно уезжает с вечеринки, куда-то торопиться и пьяный разбивается на машине. Причина отъезда наверняка возникла внезапно, скорее всего – по телефону. В материалах дела отсутствует мобильник погибшего, который никогда не расставался с телефоном. На вечеринке присутствует господин Н, с которым потерпевший был связан деловыми контактами. Этот господин незадолго до происшествия под благовидным предлогом дарит дочери погибшего сотовый телефон. В день гибели ее телефон исчезает. Требуется установить: куда так спешил пострадавший, является ли пропажа обоих телефонов простым совпадением, если нет, то связан ли с этим присутствовавший на вечеринке даритель телефона.
Ничего путного на эту тему в голову не приходило, и он решил, что данных для решения задачки пока маловато. Нужно сначала как следует осмотреть машину Лобычева и уточнить про телефон в прокуратуре. Может, вовсе и не пропала его «Нокиа», просто в опись забыли внести.
А сегодня предстояло решить еще одну проблему. Правда, она никак не связана со следствием, но сейчас, после встречи с Тоней, вышла на первый план. Хоть Тимур Олегович и не рассматривал дочку своего друга как возможного полового партнера, однако общение с молодой симпатичной девушкой все-таки спровоцировало приступ острого «спермотоксикоза». Ничего не поделаешь – после почти трех месяцев воздержания в исключительно мужском обществе природа брала реванш. Нет, монашеских законов десантники не придерживались. Была и в боевых условиях возможность расслабиться. Тем более, что искушений хватало. Соболь периодически по делам выезжал в «прифронтовой» Моздок, где сексуальный сервис для военных был неплохо налажен. Но Тимур Олегович с некоторых пор предпочитал не пользоваться услугами прифронтовых демимонденок – брезговал.
Раньше, в додесантную бытность, в загулах со товарищами случались у Тимура Олеговича и проститутки. Он отдавался профессионалкам без особого куража, скорее чтоб не выглядеть рыжим, чем от ярко выраженной потребности. Но однажды, лет семь назад, он случайно выудил с книжной полки в доме родителей «Яму» Куприна. Хотел немного почитать перед сном, а проглотил ее за одну ночь, после чего заработал на свою голову железное табу на продажную любовь. А когда коллеги в очередной раз пригласили его поразвлечься, он, отказавшись, выдал: «Парни. Хотите радоваться жизни – не читайте «Яму». Кое-кто из коллег обиделся, потому что Куприна читывали, но это не мешало покупать сексуальные услуги. Поэтому больше Тимура Олеговича на такие мероприятия не зазывали.
Сегодня Соболь намеревался посетить свою очередную подружку, с которой сошелся месяца за два до командировки. Медсестричка без комплексов ему нравилась, но, честно говоря, ехать по этому адресу капитан побаивался. Она уже успела прикипеть к Тимуру Олеговичу, поэтому визит к ней сразу же после возвращения из Чечни мог быть воспринят девушкой как заявка на серьезные отношения. А завязнуть в одной-единственной женщине офицер пока не планировал. Однако новое перспективное знакомство пока не светило, и альтернативой рискованному визиту могла стать только бутылка коньяка, выпитая в одиночку.
Капитан почти решился остановиться у ближайшего супермаркета, не являться же к подружке с пустыми руками, как его внимание привлекла хрестоматийная картина – машина с поднятым капотом и блондинка, пинающая переднее колесо. Соболь по опыту знал, что в большинстве своем блондинки – не такие уж набитые дуры, какими их растиражировали анекдоты. Этим кукольным созданиям вполне по силам при необходимости набрать номер эвакуатора или сервисной службы, а не тупо ждать благотворительной помощи. Тем более, когда блондинка – не просто чья-нибудь наложница, а вполне самостоятельная бизнес-леди. Поэтому если девушка пинает колесо, а не ждет техпомощи в автомобиле, значит наверняка с машиной все в порядке. В таких случаях поднятый капот – это не более чем повод эффектно наклониться, демонстрируя остановившемуся джентльмену соблазнительный ракурс охотницы.
Тимур Олегович вполне представлял стоимость её красненькой машинки, никак не гармонировавшей с офицерской формой, однако все-таки решился рискнуть. Если даме нужен здоровый секс, а не длительные отношения с парным выходом в свет, то камуфляж – как нельзя кстати. «А я люблю военных, красивых, здоровенных…» – есть в этой песенке правда жизни, есть!
Соболь велел шоферу остановиться и неспешно направился в нехитрую женскую ловушку. Ухоженная дама лет тридцати обладала стройной, но с необходимыми округлостями фигурой и умным лицом, что вполне соответствовала его пристрастиям. Блондинка, оценив спасателя, на секунду растерялась, потом виновато развела руками, кивнув на открытое сердце своего авто, и ободряюще улыбнулась офицеру.
– Могу ли я Вам чем-нибудь помочь, прекрасная незнакомка. – Тимур Олегович понял, что дело сладится, и решил, миновав этап обычной вежливости, сразу начать с необходимой в таких случаях игры.
– Вот, противная железяка отказалась слушаться одинокую даму, – включилась она в игру и заглянула под капот, красиво изогнувшись над крылом и откинув волосы. – Не заводится почему-то. Вы не посмотрите?
Соболь улыбнулся за спиной автолюбительницы и пристроился рядом, как бы случайно коснувшись ее примерно в области талии.
– Гусар всегда поможет даме, – сказал он, и с умным видом подергал свечи, клеммы аккумулятора и еще какие-то провода. – Если не секрет, как зовут несчастную заложницу технического прогресса?
– Для Вас не секрет, – игриво улыбнулась дама. Можно просто Ольга.
– А меня Тимур, – щелкнув по белогвардейски каблуками, представился офицер. Давайте ключи, Ольга. Проверим Вашу карету.
Как и следовало ожидать, машина послушно завелась.
– Сразу чувствуется настоящие мужские руки! Вы меня очень, очень выручили! – новая знакома в знак признательности принялась пожимать Соболю руку, но делала это явно слишком нежно для обычной благодарности, по-женски, двумя ладошками.
– Может быть, у Вас есть другие проблемы с техникой. Я с удовольствием помогу.
– Ой, правда?! Ваша помощь была бы очень кстати. Я недавно новый телевизор купила, никак не могу толком настроить. Может, проедем ко мне домой, посмотрите?
Тимур Олегович с трудом сдержал улыбку. Повод заманить спасителя в гости не блистал особой новизной. А финал вечера так и вовсе был без вариантов – вино даме, виски кавалеру, душ, постель и короткие перекуры. Эх, побольше бы такой ординарности в жизни!