Вадим Панов
Паутина противостояния
– Еще не знаю.
– Вот именно! – обрадовался Схинки. – Ведь часто бывает так, что занимательная и непредсказуемая история с головокружительным сюжетом начинается, как сонная сказка на ночь. В историю нужно войти, а не ворваться. Хорошая история не терпит суеты.
Схинки выдержал паузу и, поняв, что комментариев к его пламенной речи не последует, обиженно поинтересовался:
– Не хотите сказать, что во мне умер великий писатель?
– Зачем? – осведомился комиссар. – К тому же вы еще живы.
– Хотя бы из вежливости. Я слышал, вы необычайно хорошо воспитаны.
– Хорошие манеры несовместимы с лестью.
– То есть вы никогда и никому не лжете?
Сантьяга усмехнулся, диалог его откровенно забавлял.
– Ставите знак равенства между лестью и ложью?
– Разве его нет?
– Не всегда.
– Я понял! Вы не верите в мой талант литератора! – Огорченный Схинки расплескал виски, однако не обратил никакого внимания на испачканный ковер. – Так давайте я изложу свою историю письменно? Могу в эпистолярном жанре…
– Мне достаточно устного общения. – В черных, глубоко запавших глазах комиссара Темного Двора сверкнул огонек. – Мы и так отвлеклись.
Схинки выдержал короткую паузу, после чего пожал плечами:
– Ясно. – Помолчал еще пару секунд. – Извините за ковер.
– Я пришлю счет из химчистки. – Сантьяга сделал маленький глоток коньяка. – Продолжайте.
– Конечно, конечно… – Схинки почесал затылок. – Как вы понимаете, Луминары и Робене были не первыми и не последними масанами, вставшими под знамена моего господина.
– Разумеется.
– И господин сразу же отправил их на задание.
– Проверка преданности?
– Вы поступили бы так же, – махнул свободной рукой Схинки. – Кровь связывает лучше других оков.
– В чем заключалось задание?
– Нужно было кое-кого доставить на нашу базу.
– Уточните, пожалуйста.
Схинки прекрасно понимал, что комиссар обязательно потребует рассказать о задании подробно, а потому ответил практически сразу:
– Путешествуя по миру, мой господин не забывает выявлять магов. И тех, что работают по лицензии Тайного Города, и необученных самородков, которым продают магическую энергию ваши контрабандисты.
– Их мало, – заметил Сантьяга.
– Но они есть, – улыбнулся Схинки. – Вы не подпускали их к Тайному Городу, кормили сказками, тянули деньги и… готовили к тому, что однажды их отыщет мой господин. Ему, знаете ли, нужны помощники.
– Большинство из так называемых самородков слова доброго не стоит. Их уровень смехотворен.
– Зато они сделают все, что прикажет мой господин, – убежденно произнес Схинки. – Вас это не пугает?
– Меня ничего не пугает.
– Даже Ярга?
– Уже нет, – медленно ответил Сантьяга. – Теперь он должен меня бояться.
И прищурился, словно уже видел перед собой врага.
– У вас будет возможность обсудить эту тему, – тихо сказал Схинки. После чего продолжил в прежнем, развязном ключе: – С некоторыми самородками мой господин знакомился сразу, других просто отмечал, оставляя, так сказать, на будущее. Иногда устанавливал за ними слежку и, если приходил к выводу, что цель интересна, приглашал на разговор. Масаны получили задание доставить на базу одного из таких колдунов. Точнее – колдунью.
* * *
Тр-р-р… Тр-р-р… Тр-р-р-р-р…
Колесо трещало едва слышно, совсем чуть-чуть, однако в тишине кабинета звук казался оглушительно громким. И оглушающе зловещим.
Тр-р-р… Тр-р-р… Тр-р-р-р-р…
Колесо стояло в небольшом стеклянном ящике, ящик – на письменном столе, справа от Ярги, и не обратить на него внимания не было никакой возможности. Даже без оглушающего в напряженной тишине едва уловимого треска.
Тр-р-р… Тр-р-р… Тр-р-р-р-р…
Вместо белки колесо разгонял соответствующим образом отмасштабированный орангутан. Мокрый, задыхающийся и бесконечно жалкий в своем упорстве. Он едва держался, но продолжал торопливо перебирать лапами, изредка оглядываясь на Яргу, и страх, читавшийся во взгляде обезьяны, делал бессмысленными разговоры о причинах удивительной стойкости рыжего страдальца. Орангутан получил приказ и не смел ослушаться.
Тр-р-р… Тр-р-р… Тр-р-р-р-р…
Когда масаны вошли в кабинет, орангутан уже путешествовал по замкнутому кругу, и судя по всему, путешествовал давно. Ярга поприветствовал вампиров сухо, пробурчал: «Вот стулья» и уставился в монитор, заставив гостей наслаждаться зрелищем настольной игры. Сначала масаны ухмылялись, потом задумались, а по истечении пяти минут Тео не выдержал:
– Ему нравится?
В этот момент смерть тяжело дышащего орангутана казалась неизбежной.
– Проняло? – ровно поинтересовался Ярга, не отрывая взгляд от монитора.
– Нет, – смутился Луминар.
Действительно! Какого черта беспокоиться о запертой в колесе животине? Есть дела важнее.
– В жалости нет ничего постыдного. Любому воину приходилось убивать из жалости. Или спасать своего, из жалости и сострадания, – с прежней невозмутимостью продолжил нав и тяжело посмотрел на Тео. – Главное, не позволить жалости высушить себя.
Высушить… оказывается, у этого слова есть иное значение. Или то же самое?
– Он наказан, – закончил Ярга.
– Почему-то я так и подумал, – пробормотал Тео.
– А я сразу сообразил, – захихикал Бруно. – Как только увидел, каким он теперь стал, так и сообразил.
Надрывающийся в колесе орангутан считался любимцем Ярги и свободно разгуливал по территории базы, смущая новичков и подворовывая по мелочи из комнат. Зверьком он был не маленьким, раза в полтора крупнее сородичей, и то, как обошелся с ним Ярга, указывало на тяжесть проступка.
– Он меня разочаровал, – равнодушно констатировал Ярга и без предупреждения перешел к делам: – Ваше первое задание будет необыкновенно простым. Необходимо доставить ко мне молодую женщину по имени Катарина Штейн. Вы не будете знать, в какой стране она живет, хотя, скорее всего, догадаетесь. Или спросите у местных, если вдруг заинтересуетесь…
Тр-р-р… Тр-р-р… Тр-р-р-р-р…
Масаны машинально скосили глаза на колесо. Интересно, краткий курс туземной географии способен вызвать у Ярги разочарование?
– В точке вы окажетесь порталом. Затем придется пробежать около пяти миль, я не хочу, чтобы Катарина почувствовала аркан. Затем захват и звонок по номеру, который указан в памяти телефона. – Ярга выложил на столешницу мобильный. – Затем я наведу портал на этот телефон, и вы вернетесь.
Неизвестно – откуда, неизвестно – куда. Свободный Ярга нав или нет, толк в безопасности он знал не хуже других обитателей Цитадели.
– Женщина – колдунья?
– Да, но не сильная. Она не обучалась в Тайном Городе, самородок… Я вычислил ее через контакты одного из контрабандистов магической энергии. Бедняжка пахала на жадного шаса, как проклятая.
Масаны переглянулись.
– Если о Катарине знает контрабандист, возможно, о ней знают и Великие Дома, – протянул Тео. – Нас может ждать засада.
– Может, – спокойно подтвердил Ярга.
– И?
– В этом случае вы умрете. – Тонкие губы нава разошлись в ухмылке. – Неужели вы думаете, что я брошусь на помощь ради похищения дохлой человской ведьмы?
Тр-р-р… Тр-р-р… Тр-р-р-р-р…
Кто хочет отказаться?
Тр-р-р… Тр-р-р… Тр-р-р-р-р…
– То есть ведьма слаба? – переспросил Эрик.
– Не сильна.
– В таком случае почему вы хотите привлечь ее в команду? – недоуменно спросил Робене.
– По той же причине, по которой привлек вас, – высокомерно ответил Ярга. – Еще вопросы?
Тео заткнул приятеля, сильно сжав его плечо, и жестко поинтересовался:
– Вы сказали, что бросите нас в случае опасности.
Человская ведьма интересовала старшего Луминара в последнюю очередь.
– Я сказал, что не стану рисковать ради дохлой колдуньи, – уточнил Ярга. – У меня нет привычки вытаскивать из неприятностей тех, кто проваливает первое, к тому же – пустяшное, задание.
– То есть в дальнейшем наши взаимоотношения изменятся? – осторожно продолжил Тео. – Мы сможем рассчитывать на поддержку в случае неприятностей?
– Хорошие помощники мне нужны живыми.
Тр-р-р… Тр-р-р… Тр-р-р-р-р…
– Хотя бы для того, чтобы колесо не пустовало.
– Я согласен с таким подходом, – пробурчал Эрик. – Тетка точно будет дома?
– Точно.
– Мы ее добудем.
Тео взял со стола телефон.
Бывает так, что люди, покупающие уютные домики в тихой, сонной деревушке, не вписываются в новое окружение, начинают вызывать неприязнь и даже более сильные чувства. Маленькие деревушки – они ведь только размером маленькие, а система взаимоотношений в них усложнена до предела, потому что – маленькие. Потому что все на виду. Потому что общаются друг с другом чаще, чем жители больших городов.
Стать «своим», ну, или «почти своим» в маленькой деревушке сродни подвигу, однако Катарине Штейн он удался. Помог мягкий, открытый характер. Доброжелательная девушка в течение двух дней перезнакомилась со всеми соседями и даже растопила сердце фрау Мюллер, старой вдовы, считавшейся главным деревенским проклятьем. Милые сувениры, что раздарила она соседям – «Я много путешествую по делам, и всегда везу что-нибудь на память» – заняли места в сервантах и на каминных полках. Ненавязчивая лесть – «Я наконец-то поселилась в месте, о котором мечтала с детства» – грела душу. Трагическая история – «Увы, мои родители погибли несколько лет назад» – вызывала жалость. Катарину приняли. Некоторые даже мечтали увидеть ее в невестках. И никого не смущали частые отлучки молодой женщины. Ведь она такая милая! У нее важная работа! Какая именно? Об этом никто не задумывался. И хотя все спрашивали Катарину, чем она занимается, обстоятельные ответы не задерживались в памяти. «Чем-то важным». «Кажется, она топ-менеджер». «По-моему, работает в министерстве иностранных дел». У всех жителей деревушки было ощущение, что Катарина занимается чем-то законопослушным и весьма престижным, но никто не знал, чем именно. И не считал нужным обсуждать этот вопрос с соседями.
Велика, чрезвычайно велика сила правильно произнесенного доброго слова. Никакие «кольты» не нужны.
…Как и обещал Ярга, пробежать пришлось всего пять миль, даже чуть меньше – пустяк для славящихся выносливостью и скоростью масанов. Не запыхавшись, они вышли к дому Катарины на полторы минуты раньше запланированного времени. Остановились и одновременно – и одинаково – усмехнулись, разглядывая небольшое аккуратное здание с единственным освещенным окном, – почуяли запах пищи.
– Сидит в кабинете, – хмыкнул Бруно.
– Занимается страшными колдовскими делами, – поддержал шутку Эрик. – Готовит ужасы мирным соседям. Будет коров травить и покосы портить.
– Получается, мы убережем окрестных челов от смертельной опасности?
– Добрый хозяин должен заботиться о пище.
Тихие смешки растворились в пришедшем с Альп сумраке.
Тео зубоскальства перед операцией не одобрял, но замечания парням делать не стал, пусть расслабятся. В конце концов, все действительно идет так, как нужно. Портал построен далеко, засечь его ведьма не могла. Ошейники, что выдал Ярга, скрывали масанов от магического сканирования, нав гарантировал, что Катарина не узнает о появлении вампиров до самой атаки. Что же касается возможной засады…
«Им нужен Ярга, а не мы. И какой вообще смысл сторожить мелкую ведьму?»
Этими резонами Тео успокаивал себя все последние минуты.
– Идем?
Бруно улыбнулся. Эрик подмигнул. Тео кивнул.
– Бруно, к задней двери.
– Понял. – Младший растворился в темноте.
– Эрик, окрестности.
– Я помню.
Робене проследит, чтобы соседи ничего не услышали.
Сам Тео вложил полученный от Ярги дубликат ключа в замочную скважину, мягко повернул его, надавил на ручку и на мгновение замер.
«Засада?»
В следующую секунду отринул сомнения и шагнул в коридор. Тихо, никаких посторонних звуков. На вешалке легкий плащ и ветровка, у двери кроссовки и туфли. В зеркале отражается хмурый плечистый мужчина в кожаной куртке и широких джинсах. Откуда-то сверху доносится музыка.
«Все правильно, кабинет на втором этаже».
Боя Луминар не боялся, ему приходилось выходить победителем из драк с магами, но если Катарина успеет уйти через портал, неприятностей не избежать. Тео не хотелось крутить беличье колесо на потеху следующим новичкам базы.
В определенные моменты даже пустяшное задание становится сложным.
Из кухни вышел Бруно. Старший Луминар приложил к губам палец, а другой рукой указал наверх. Бруно понятливо кивнул.
Вампиры не спеша поднялись по лестнице, постояли, глядя на бьющую из-под двери полоску света, а затем, одновременно сорвав защищающие от сканирования ошейники, включили полную скорость.
Бруно выбил дверь. Не распахнул, а именно выбил: резкий удар и хруст ломающейся коробки ошеломит ведьму, подарит вампирам лишнюю секунду, а то и две, поэтому – выбил. А Тео в комнате, уже у письменного стола, над которым склонилась светловолосая девушка, уже наносит удар. Катарина завизжала. Бруно плотоядно ощерился. Тео ударил, но ведьма сумела уклониться. Продолжая визжать, повалилась на пол, закрывая голову руками, но ответить не попыталась.
«Соплячка!»
Бить девчонку Тео не стал. Схватил за волосы, повернул лицом к себе и дунул «пыльцой Морфея», отправив белобрысую в глубокий сон. Затем подхватил обмякшее тело на плечо и шагнул к выходу, на ходу вынимая полученный от Ярги телефон.
– Дверь запри.
– Пусть Эрик закрывает, – отозвался довольный брат.
* * *
– Ярга формирует команду? Ничего странного.
– Я вижу, комиссар, вас ничем не удивишь.
– Постарайтесь, – предложил Сантьяга. – Вдруг получится?
– А покурить дадите?
– Никотин необычайно вреден для здоровья.
– Увы, я пристрастился, – с грустью поведал Схинки.
– Хотите, мы вас вылечим? – оживился комиссар. – Я слышал, эрлийцы собираются испытать новый препарат. Он вводится непосредственно в…
– Ценю вашу заботу, но я, пожалуй, откажусь, – перебил нава Схинки.
– Не доверяете врачам?
– Не беспокою их без особой нужды.
– Вы травите себя, Схинки.
– Не так давно вы намекали, что здоровье может мне не понадобиться.
– Неужели вы не хотите провести последние часы жизни, ощущая себя бодрым и полным сил?
– Учитывая обстоятельства, я бы, пожалуй, выбрал сигарету.
– Возможно, если вы и впредь будете искренни, мы сможем вернуться к этой теме, – пообещал Сантьяга.
– Вы даете слово?
– Я строю предположения.
– Понятно… – Схинки взял со столика бутылку виски и принялся придирчиво изучать этикетку. – Все понятно… Между прочим, некоторые сорта виски немыслимы без хорошей сигары.
– Не этот.
– Согласен, не этот. – Недовольный Схинки вернул бутылку на столик, секунду помолчал, а затем затараторил: – Вот вы говорите: будьте искренним, будьте искренним… А как я могу быть искренним, если не способен точно рассказать о следующих событиях? Я там не присутствовал и могу лишь догадываться, как все развивалось.
– Вы говорите…
– Я говорю о появлении персонажей, которых никто не ожидал увидеть.
– Они не могли не появиться, – улыбнулся Сантьяга. – Они всегда замешаны.
– Всегда мешают.
– Путаются под ногами, – уточнил комиссар. – Но, как правило, их вмешательство оказывается чем-то полезным. Впрочем, вам ли не знать?
Едва уловимая издевка в голосе нава заставила Схинки поморщиться.
– Поэтому вы их не уничтожили? Они полезны?
– Мы никого не уничтожаем, – неожиданно серьезно ответил Сантьяга. – Этим и отличаемся от вашего дрессировщика.
– Не в этом ли ваша слабость? Вы сквозь пальцы смотрите на шалости шасов-контрабандистов, благодаря которым в мире плодятся человские маги. Вы тащите за собой тупых осов, вы не трогаете красноголовых…
– Уничтожить легко, а вот ужиться сложно, – негромко произнес нав. – Ярга слишком долго отсутствовал, он не знает, через что нам пришлось пройти и что понять.
– Ладно, ладно… – махнул рукой Схинки. – Я просто хотел сказать, что в повествование вклинились варвары. Как и положено: дикие и необузданные.
* * *
– Что у нас на фворе, прифурки? – громко осведомился Кувалда.
Тишина.
– В молчанку играть взфумали?
Осторожные всхлипывания.
– Языки поприкусали? – начал заводиться Кувалда. – Фюрера не уважаете?! Сопли его превосхофительству в лицо пускаете!
Всхлипы прекратились: Иголка и Контейнер поняли, что слезами вождя не разжалобить. Всхлипы прекратились, но и отвечать бойцы не спешили.
Встреча, если, конечно, текущему мероприятию можно было дать столь нейтральное определение, проходила в кабинете великого фюрера Красных Шапок, на самой вершине главной и единственной башни Южного Форта. Иголка и Контейнер стояли в центре комнаты, руки связаны за спиной, на лицах – следы вчерашнего дебоша и рвения бойцов уйбуя Трактора, которому Кувалда приказал доставить гуляк «на ауфиенцию». Одноглазый вождь вел разговор из кресла, многозначительно поигрывая кривым, как извилины Эйнштейна, кинжалом. Пахло переработанным виски и хорошо намыленной веревкой.
– Я в послефний раз спрашиваю: что у нас на фворе? – грозно повторил Кувалда и недружелюбно рыгнул в сторону подчиненных чем-то вчерашним.
– Куча мусора, – пискнул Иголка.
И тут же пожалел о содеянном.
– Ты умный? – Единственный глаз Кувалды принялся так буравить подавшего голос бойца, словно великий фюрер пытался выдавить из позвоночника Иголки нефть. Или газ. – Типа, ты эта… образованный?
– Никак нет, – поспешил развеять подозрения Кувалды Иголка.
– А какой ты?
– Дурной, – брякнул перепуганный боец, хорошо знающий, что этот ответ фюреру наверняка понравится.
– Оно и вифно. – Кувалда подумал и, проверяя заточку, нацарапал на столешнице короткое, но весьма неприличное слово. Кинжал оказался острым. – На фворе, тупые вы козлы и прочие животные, могутный кризис, устроенный жафными человскими банкирами. – Великий фюрер замолчал, изучая реакцию подданных на краткую лекцию по мировой экономике, увидел то, что ожидал: Иголка с Контейнером не прониклись трагизмом момента, и осведомился: – Перевести?
– Всем нужны деньги, – вздохнул прагматичный Контейнер. – А тебе, великофюрерское превосходительство, больше всех.
– Молофец, – расплылся в ухмылке Кувалда. – Вижу, вешаться не хочешь?
– Нет.
– Я тоже вешаться не хочу, – тут же обозначил свою позицию шустрый Иголка. – Лучше я тебе служить буду, великофюрерское высочество, чем вешаться.
– Правильно, – одобрил великий фюрер. – Но служить мне нафо… эта… как ево…
– Честно, – уныло подсказал Контейнер.
– Можно и так, – согласился Кувалда. – Смекаете, о чем я?
– Смекаем, – не менее уныло, чем приятель, отозвался Иголка. – Давно смекаем, великофюрерское величество.
Причина, по которой Иголка и Контейнер оказались на ковре гостеприимного Кувалды, была проста, как плохой коньяк: бойцы неприлично разбогатели. Причем настолько неприлично, что в настоящий момент их совокупное состояние раза в два превосходило богатство всей семьи, включая долговые расписки шасам и деривативы «Средства от перхоти». Разумеется, отнестись к такой ситуации спокойно великий фюрер не имел никакого права – подданные бы не поняли.
– Липкие пальцы человских банкиров сомкнулись на горле нашей свобофолюбивой семьи и уфушают ея ими кризисом, – высокопарно, но несколько путано продолжил одноглазый. – Концы грозят профавать виски только по префоплате…
– И шасы тоже суки, – добавил Иголка, который понял, что политически верно винить во всех свалившихся на семью бедах липкопальцых чужаков.
– Шасы тоже суки, но не такие, – благосклонно кивнул Кувалда. – Наф шасами Темный Фвор стоит, типа, как я наф вами. Навы знают, что им в Тайном Горофе еще жить фа жить, а потому если шасы начнут свопами наглеть, или, там, сабпраймами какими, навы их прифавят, как асуров, и буфут потом фруг у фруга спрашивать: вы шасов не вифели? А кто это? Вот так… – Великий фюрер отыскал на столе кусок газеты и принялся проверять остроту клинка с его помощью. – А человские банкиры политиками вертят, как эти… в цирке которые…
– Жонглеры? – подсказал Контейнер.
– Фурак ты, боец, а потому буфешь вешаться, – строго ответил Кувалда. – Фрессировщики, мля, это же всем ясно. Вертят, как фрессировщики.
Иголка верноподданно выкатил глаза, всем своим видом демонстрируя, что полностью разделяет недоумение великого фюрера: ну, где, скажите на милость, видано, чтобы жонглеры чем-нибудь вертели? Ясень пень, речь идет о дрессировщиках. Дурак Контейнер, редкостный дурак!
Однако на душе бойца скребли кошки.
Колоссальную добычу, которую Иголке, Контейнеру и Копыто подфартило извлечь из таинственного подземелья, дикари поделили поровну, на четыре части. Копыто сказал, что оставлять великого фюрера без доли тупо, небезопасно и пахнет виселицей. Сообразительный Контейнер согласился с уйбуем сразу, а вот скандальный Иголка попытался оспорить предложение, за что был бит до принятия согласия и едва не лишен доли. В конце концов, все образовалось. Бойцы спрятались на заброшенном складе и почти сутки увлеченно делили богатство, после чего продали оставшийся от разделки добра крупный изумруд человскому барыге и закатили трехдневную пирушку в «Дворянском гнезде», плавно завершившуюся дебошем в «Средстве от перхоти». Вот тогда-то слух о внезапно разбогатевших Шибзичах докатился наконец и до великого фюрера – каждый из бойцов успел «по секрету» поведать о свалившемся счастье как минимум десятку соплеменников, и Кувалда затребовал везунчиков к себе. Однако посланный Трактор обнаружил в «Средстве от перхоти» лишь Иголку и Контейнера.
– Мы буфем противостоять кризису всеми фоступными срефствами, – твердо заключил великий фюрер. И в подтверждение своих слов воткнул кинжал в столешницу. – Понятно?
Связанные бойцы дружно сглотнули и дружно кивнули.
– Вот и хорошо. – Кувалда извлек кинжал из стола и повторил процедуру. – Тогфа поговорим о срефствах. Гфе они?
– Попрятаны, – вздохнув, признался Контейнер.
– Мы ведь не дураки такое богатство в Форт тащить, – поддакнул Иголка.
– Фа уж, не фураки… – протянул Кувалда. – Гфе попрятаны?
– Трактора пошлешь? – поинтересовался Иголка.
– Сам поефу, – качнул головой одноглазый. – Такие фела контролировать нафо, и контролировать сурово.
– Это правильно, – торопливо согласился Иголка. – Поедем вместе, и мы честно покажем, где сокровища попрятаны. Правда?
И ткнул Контейнера локтем.
Тот не очень хорошо понял замысел Иголки, но на всякий случай кивнул. Кувалда улыбнулся и согласился:
– Поефем…
Иголка расцвел. Он уже представлял, как вцепляется великофюрерскому превосходительству в глотку, желательно сзади, после чего хватает спасенное богатство и бежит с ним подальше от Тайного Города… К примеру, в Крыжополь.
– Только я три фесятка бойцов с собой возьму, – добавил Кувалда.
– Зачем? – растерялся Иголка. – Они ведь тебя…
– Офну фесятку Фуричей, офну фесятку Гниличей и офну фесятку Шибзичей, – невозмутимо перечислил великий фюрер. – Межфу собой они точно не фоговорятся, и мы спокойно привезем наше богатство в Форт. Смекаешь?
Со стратегией у одноглазого вождя все было в порядке.
Иголка тоскливо вздохнул. Контейнер, который понял только то, что ничего не получилось, засопел.
Кувалда же нацарапал на столе еще одно неприличное слово, парное к первому, несколько секунд медитировал над получившимся сочетанием, а затем, словно вспомнив нечто крайне важное, громко поинтересовался:
– Кстати, а гфе Копыто?
– В натуре, Трактор наш дурак такой, что даже Спящему небось тошно, что он его выдумал, – продолжил Копыто, утирая губы после свежепринятого стакана виски. – Трактор, едва услышал, что меня доставить надо, дык сразу решил, что я уже товой – вешанный болтаюсь. Помчался в «Средство» радостный, как депутат, и давай тама топать. Ну, я и проснулся. Не сразу, но потом проснулся. Слышу, они в потемках шарят, и один другого спрашивает: ты Копыто узнаешь? А тот отвечает: конечно, мля, узнаю, он же великий герой, всей семье известный…
– Так прямо и ответил? – недоверчиво прищурился слушатель.
Уйбуй немедленно набычился:
– Я что, врать стану?
– Нет, я так не сказал.
– Тогда молчи ваще в натуре, а то рассказывать перестану. – Копыто плеснул себе еще виски и веско подтвердил: – Так и сказал.
В действительности посланные Кувалдой бойцы назвали искомого уйбуя не «великим героем», а обидным и неприличным словом, даже несколькими словами, однако цитировать их случайному собутыльнику беглый Копыто не собирался. Как и все великие воины, он хорошо знал, что такое гордость.
– Короче, повезло мне, в натуре, что я у дверей у самых лежал, – вернулся к повествованию уйбуй. – Ну, не совсем у дверей, а еще сбоку, потому что мы вчера… – Он осторожно потрогал ссадину на левой скуле. – Мы вчера с корешем одним шутили сильно, и я тама остался потом. Эти дураки туда пошли, к бару, потому что у нас, когда деньги есть, все к бару рвутся, чтобы ничего не пропустить, а тама только Иголка с Контейнером валялись. А я тихонько за дверь прополз и того… – Копыто повертел в руке стакан с виски и неожиданно грустно закончил: – Эта… уехал, короче.
Залпом выпил и поправил съехавшую на затылок бандану.
Собеседники, притулившиеся за самым дальним столиком «Трех Педалей», были, мягко говоря, не похожи друг на друга.
Уйбуй Копыто из клана Шибзичей до вчерашнего дня считался правой рукой великого фюрера Красных Шапок, самым его доверенным помощником и главным вешателем. Сегодняшнее утро славный уйбуй встретил в роли диссидента и беглого каторжника, однако на его внешности перемена пока не отразилась. Невысокий, жилистый, похожий на агрессивного шимпанзе, Копыто был одет в черный кожаный жилет, кожаные штаны и грубые башмаки. Руки, шею и грудь дикаря покрывали многочисленные разноцветные татуировки, отчего казалось, что под жилет уйбуй напялил футболку с длинными рукавами. На лысой голове – традиционная красная бандана, а вот оружейный пояс с ятаганом и пистолетом пришлось оставить на входе: концы не пускали в заведения вооруженных посетителей.
Собеседником дикаря выступал молодой, лет двадцати пяти—тридцати, чел. Среднего роста, но очень худой, отчего смотрелся щуплым и, соответственно, не опасным. Длинные, почти до плеч, темно-русые волосы представляли собой настоящую гриву, благодаря чему голова чела выглядела слишком большой для тощего тела. Лицо у парня было маленьким, узким, зато с богатой мимикой. Казалось, к примеру, что собеседник уйбуя не способен улыбаться только губами или только глазами – в движение приходили едва ли не все лицевые мышцы, собирались бесчисленные морщинки, и даже во время мимолетной улыбки на лице отражалась подлинная радость.
– Вот так, Сиракуза, я все потерял: славу, почет и положение в семье, – подвел драматический итог Копыто и распечатал очередную бутылку. – Пусть мой урок послужит тебе, в натуре, примером. Когда найдешь богатство…
– Я вот не понял, – мягко перебил дикаря чел. Парня звали Иваном, однако обитателям Тайного Города он предпочитал представляться псевдонимом. Ваня Сиракуза, начинающий наемник, мало кому известный и мало кого интересующий. – Ты какого хрена с фюрером не поделился? Понятно же было, что он тебя загнобит.
– Я хотел, – кивнул Копыто. – Даже долю припас.
– И?
– Забыл, – вздохнул уйбуй. – У нас ведь праздник получился по поводу, ну я и закрутился, в натуре. То, се, пятое, десятое, кругом голова навылет пошла, вот и заблудился. – Порция виски отправилась по назначению, Копыто рыгнул и поправился: – Забыл, мля. Как Сусанин дорогу.
– Так позвони Кувалде, – предложил Сиракуза. – Объяснись.
– Теперя поздно, – качнул головой уйбуй. – Теперя он злой и все у меня отнимет, чтобы другим неповадно, в натуре. Чисто клин всюду, мля.
И пожевал соленых орешков, единственной закуски, украшавшей стол.
– А ты все отдавать не хочешь… – протянул Ваня.
– Жалко, мля, я ведь ради этого богатства шесть боевых големов! Вот этими руками… – Копыто недоуменно поглядел на сжавшиеся кулаки, после чего героически закончил: – Вот этими руками порвал семь боевых големов, мля. Такой подвиг псу под хвост, в натуре.
– Обидно, – согласился Сиракуза, сделал маленький глоток виски – он до сих пор тянул стакан, наполненный час назад, в самом начале разговора, – и поинтересовался: – Какие планы на жизнь?
– Нажрусь, – односложно отозвался Копыто.
– Это не планы, – поправил дикаря Ваня. – Это список дел «на сегодня». Дальше что?
– Дальше меня кто-нибудь убьет.
– То есть все плохо?
– Скоро ваще никак не будет, ни плохо, ни хорошо.
Сиракуза выдал подходящую печальную гримасу, даже пробормотал что-то вроде: «Ну, ну… крепись», однако внимательный собеседник, то есть не Красная Шапка, обязательно бы понял, что парень крепко задумался.
Копыто же, в свою очередь, отвлекся на ближайший монитор, на котором демонстрировался очередной этап ралли.
– Так и знал, мля, что этот, с цифрами на боку, выиграет! Надо было поставить пару тысяч…
Упоминание о деньгах выдернуло Сиракузу из задумчивости так же быстро, как мышка – репку. Он подлил уйбую виски и негромко спросил:
– Получается, Копыто, у тебя сейчас половина того, что вы с приятелями добыли, так?
О количестве добра уйбуй не распространялся, однако Ваня понял, что речь идет о весьма и весьма приличной сумме.
– А тебе что? – грубовато ответил дикарь и машинально потрогал себя за пузо, где в обычное время болтался ятаган. Рукоять не обнаружилась, и уйбуй насторожился еще больше.
– Я спрашиваю…
– Иди в телевизор и там спрашивай.
– То есть помощь тебе не нужна?
– Я сам свои бабки потрачу, – пообещал Копыто. – Если успею.
– Бабок у тебя нет, – уточнил Сиракуза. – Только золото.
– И камни.
– А чтобы выжить, нужны деньги.
– Почему? – осведомился недогадливый дикарь.
– Потому что с деньгами ты – вжик! – и смотался, куда хочешь. А вот с золотом – вряд ли. Золото товар надежный, но чересчур недвижимый.
– Куда я хочу? – поинтересовался сбитый с толку уйбуй.
– Туда, где не повесят.
Мысль показалась дикарю любопытной, тем более что некоторое время назад он уже думал в этом направлении. Однако бегство в Крыжополь не казалось перспективным выходом, другие же маршруты уйбуй изучить не успел.
– А это где?
– Существуют такие места, – многообещающе ответил Сиракуза. – Но ехать туда нужно с деньгами…
– У меня есть золото и камни, – с готовностью поведал дикарь. И с уважением посмотрел на мощный коммуникатор, лежавший на столе перед челом. – Рисуй дорогу!
Ваня вздохнул, на мгновение на его лице отразились сомнения в задуманном. Однако уже в следующий миг он твердо продолжил:
– Копыто, я могу тебе помочь…
– Чисто по дружбе?
– Чисто за деньги.
Уйбуй насупился:
– Скока хочешь?
– Зарплата плюс проценты.
– За что?
– За работу.
– А что ты будешь делать?
– Давать дельные советы.
– А как я узнаю, мля, дельные они или поддельные?
– По результату.
– По чему?
Очередной глубокий вздох Сиракуза сумел подавить в зародыше. Общение с дикарем требовало куда больше усилий, чем представлялось, однако терпением Спящий Ваню не обделил.
– Слушай, Копыто, у тебя сейчас золото и камни, так?
