Александр Зиборов
«Великолепная семёрка»
Большего он понять не смог, ибо грянули оглушительные крики и оба войска ринулись друг на друга. Ему пришлось помимо собственной воле бежать вместе со всеми, он кричал при этом, выставив вперёд длинное копьё…
В кого-то попал, острие намертво застряло в чужих доспехах, пришлось его бросить и, выхватив меч, наносить удары по всем сторонам, не выбирая, кто оказывается перед ним – свой или чужой…
Грянули орудийные залпы. Ядра прорвали плотную людскую массу, проделав в них кровавые бреши. Пушки противника ответили столь же убийственным огнём.
Воины кричали, кололи копьями, рубили мечами, кони топтали раненых или просто упавших. Каждый убивал, чтобы не быть убитым самому.
«Зачем всё это? – захотелось кричать бывшему астролётчику. – Ради чего и кого затеяна эта бойня? Варварство! Самое худшее из человеческих преступлений! Мы же люди, а не звери! Неужели не ясно, что никакие сокровища мира не нужны мертвецу, пусть даже он падёт самой героической смертью! Люди рождены для жизни! Что же вы делаете, люди, остановитесь, ужаснитесь содеянному! Подумайте о своих матерях, детях, супругах – на кого вы оставляете их? Прекратите это безрассудство! Хватит убивать! Проклятье вам!.. О господи, останови безумцев, не ведающих, что они творят!..»
Перед Сэмом появился могучий противник с копьём наперевес… Бывший астролётчик испугался, его окатила холодная волна, словно он увидел ангела смерти. И тут же упал, пронзённый насквозь стальным остриём, уйдя в небытие…
Сэм совсем не удивился, когда очнулся целым и невредимым, уже в доспехах римского гладиатора. Осмотрелся. Он находился на арене амфитеатра, на трибунах расположились важные сенаторы с дородными матронами, патриции, весталки, шумный плебс. Все они одинаково жаждали кровавого зрелища, предвкушая удовольствие.
«Как вы можете наслаждаться мучениями таких же людей, как и вы сами? Вы же люди, а на двуногие животные, имеете разум!» – хотелось выкрикнуть Сэму в лица всех собравшихся на трибунах, но уже началась жестокая схватка. Он даже не коснулся своего кривого фракийского меча и пал от руки полубезумного самнита с потным лицом от страха, так тому не хотелось умирать. Толпа заревела, почти все опустили большой палец вниз, требуя добить раненого.
– Проклятье вам! – выкрикнул Сэм из последних сил прежде, чем получил смертельный удар.
…Потом он снова воскресал и умирал многажды: то на стенах осаждённого Карфагена, то на палубе фрегата, который брали на абордаж карибские пираты, то погибал в польском концлагере, то чах на рудниках Кастилии, то умирал за веслом галеры…
Затем снова оказался в рядах войска, которое одолевало другое в ожесточённом сражении: вот враги пустились в паническое бегство, началось преследование и истребление тех, кого удавалось догнать.
Сэм побежал за хрупким юношей, который совсем обезумел от страха и ноги которого подгибались. Быстро бежать он не мог и Сэм быстро догнал его, замахнулся саблей и вдруг остановился: «Что я делаю? Я же могу его убить, а за что? За что?! Какая вражда между нами? Я не хочу быть убийцей! Я не буду больше убийцей, пусть лучше убивают меня!..»
Юноша трепетал в ожидании смертельного удара, который ему всё не наносили… Поднял голову и увидел, что ему протягивают руку. Понял, что его пощадили. Не успел он сказать и слова благодарности, как их окружила толпа воинов из войска Сэма, они были готовы тут же прикончить юношу, но им помешал сделать это их бывший товарищ – подняв саблю, он принялся яростно защищать своего недавнего врага, но скоро был изрублен и пал бездыханным…
Когда сознание в очередной раз вернулось к бывшему астролётчику, он увидел себя на мягком ложе в небольшой комнате с куполом, украшенным ярким цветным витражом. Некоторое время лежал, осваиваясь с незнакомой обстановкой. Все сражения, битвы, поединки, смертоубийства теперь казались ему страшно далёкими. Да и были ли они? Они походили на кошмарные сны, о которых не хочется даже вспоминать.
Створки двери, на которую он не обратил внимания, скользнули по пазам в стороны, пропуская в комнату высокого мужчину в строгом костюме.
Сэм поднялся:
– Где я нахожусь?
– Я должен сообщить вам следующее. Вы прошли назначенный вам курс… лечения или наказания, называйте как сочтёте нужным. Официально сие именуется: сеансом карательной психотерапии.
– Значит, в реальности ничего того, что я пережил, не было?
– Именно так. Это всё только внушалось вам. Простите нас за доставленные вам крайне неприятные переживания. Нам нелегко далось такое решение и уж тем более его претворение в жизнь, ведь вам была назначена высшая мера наказания. Прошу прощения за это. Мы рады, что срок миновал. Теперь вы у себя дома. Отдыхайте.
Мужчина простился и ушёл.
Дверь за ним осталась открытой. По всей видимости, совсем не случайно, а как знак прощения, доверия и свободы.
Сэм прошёлся по комнате, ступая по мягкому ковру. Когда-то он видел похожий в музее, там он именовался персидским ковром. Подивился высокому и мягкому ворсу, по которому было приятно ходить.
Сэм ощущал себя совершенно здоровым и полным сил, как никогда прежде. К нему пришли покой и умиротворённость. С каждой секундой в него вливались новые силы и энергия. Вот они уже переполняли его, готовые выплеснуться наружу. Тело едва не трепетало от новых ощущений и чувств.
Сэм решительно шагнул к двери…
За ней оказался сад, а за ним – прекрасный город: чудесный, как сказка, как мечта! Здания утопали в зелени парков и скверов. Дорог и тротуаров не было, только едва заметные тропинки. Сверху над городом, казалось, перемещаются многочисленные рои бабочек или пчёл, но вдруг бывший астролётчик понял, что то были люди: овладев силами гравитации, они стали использовать воздух для передвижения. Только значительно выше, где-то в тропосферы, проносились большие аэробусы. Справа с площади стартовал звездолёт, помчался прямо в зенит и уже через минуту он скрылся где-то в космосе…
Чудесное зрелище на фоне ярко-синего неба с редкими белоснежными мазками облаков, словно специально вымытого к этому дня.
Таков был мир, в котором предстояло жить прощёному Сэму…
Боги космоса
Временами я поражаюсь тому почти безграничному могуществу, которого достигло человечество! Оно не только заселило практически всю Галактику, но и уже активно осваивало соседние. Все былые страхи перед иноземными цивилизациями, которые опередили нас в своём развитии, остались только пустыми опасками: нигде земляне не встречали никого, кто бы превосходил нас хоть в чём-то, хоть в самом малом. При том, что было открыто необозримое количество обитаемых миров, но все они значительно уступали нам по всем компонентам, какие ни возьми. Люди оказывались на несколько порядков выше, несоизмеримо выше. Это не могло не вызывать гордость за человечество.
Наш капитан Хейтис любил разговоры на эту тему. Он чувствовал себя конкистадором, завоёвывающим неведомые миры на чужедальних планетах. Постоянно подчёркивал превосходство землян, именуя их богами космоса.
– Ежели мы и не боги, то практически полубоги! – хвастливо заявлял Хейтис, хлебнув изрядную дозу алкотоника. – Нашему могуществу нет пределов! Границу ему мы устанавливаем по своему хотению и разумению. Мы властители судеб всех обитателей своей Галактики, скоро покорим и соседние! В конце концов вся Метагалактика окажется нашей!
Очень хотелось с ним согласиться, что я обычно и делал, но внутри во мне роились сомнения. Однажды я не сдержался и несмело заикнулся о том, что рано или поздно люди встретят силу, которая окажется превосходящей их…
Капитан устроил мне разнос, снисходительно прочитал длинную лекцию о всемогуществе землян: мол, мы способны взрывать ненужные нам звёзды, переводить на другие орбиты планеты, а их спутники вообще для нас словно мячики – делаем с ними, что хотим. Жонглируем ими. Соперников у нас нет! И не будет!
Я пожалел, что высказал свои сомнения и затем уже даже не заикался о подобном.
Ещё Хейтис не уставал хвалиться своим новеньким астрокрейсером, способным летать с субсветовой скоростью не только от одного до другого края нашей Галактики, но и в соседние. Его он назвал броско – «Боги космоса», то ли подразумевая таковыми – богами – всех людей, то ли лишь наш экипаж. Не скрою, сиё льстило нашему самолюбию.
Я радовался, что оказался на корабле в качестве штурмана. Правда, капитана мне хотелось бы другого – о Хейтисе шла дурная слава, о чём шёпотом говорил экипаж, не смея сказать прямо. Отзывались о нём как о жестоком, бессовестном и беспринципном человеке, который ради наживы способен пойти на любые преступления. Его подозревали в связях с Тёмным сектором. Имелся такой в соседней галактике, где существовали самые дикие нравы, в ходу было даже рабство. Мне не хотелось в подобное верить, но слухи такие ходили, весьма упорные слухи…
Мы рыскали от одной звезды к другой, но ничего хорошего – в смысле поживы – для себя не находили.
И вдруг совершенно неожиданно наткнулись на неизвестную милую планету под оранжевым солнцем. Обследовали её приборами и не поверили в привалившее нам счастье: атмосфера на ней оказалась практически идентичной земной, болезнетворных микробов не имелось, так что на ней можно было обходиться без скафандров. Сила тяжести – 99% от земной. На новооткрытой планете царила вечная весна, только на полюсах белели снега и льды.
Половину её поверхности покрывали моря и океаны, а остальную занимала причудливо изрезанная суша, архипелаги, острова с лесами, саваннами. Кое-где имелись невысокие живописные горы. Просто идиллия!
Планета была не только богата флорой, но и фауной. И она оказалась обитаемой!..
Наши дальневизоры показывали не слишком многочисленные поселения на берегах рек, на островах, в горах. Судя по постройкам, тамошняя цивилизация находилась на уровне обработки камней. Жилища строились из них и ещё из деревьев. Нередко мы видели примитивные шалаши. Заметили мы и заселенные пещеры.
Наверное, аборигены только недавно почувствовали власть над камнем, впали в упоение им и понастроили множество мегалитов, дольменов, пирамид. На одном из побережьев мы обнаружили высоченных каменных истуканов, при обследовании оказалось, что они вытесаны из природных скал. Не хило!
Но самым удивительным… нет, даже поразительным оказалось население планеты: по внешнему виду оно напоминало детей младшего и среднего возрастов. А вот юношей и взрослых людей не было, не говоря уже о пожилых и стариках. Все туземцы имели здоровый, даже цветущий вид. Вели самый активный образ жизни, обычными были разнообразные игры, соревнования.
Мы недолго гадали над таким феноменом, наши суждения прекратил капитан, резко заявив:
– А плевать! Раз ничего другого нам не попадается, то захватим их. Не возвращаться же пустыми вообще без всякой поживы! Я знаю одну планету, очень далёкую планету, где за партию таких «детишек» выложат крупные деньжищи, мы разом обогатимся! Набьём ими трюмы под самую завязку и в путь! Как бы сюда не нагрянул Галактический патруль или какая-нибудь научно-исследовательская экспедиция, они нам могут испортить всю игру!
Теперь всем стало ясно, что Хейтис открыто признал свои связи с Тёмным сектором, раз решил заняться работорговлей, и всякие-разные подозрения на его счёт обоснованы. Увы, никто протестовать не стал, ибо астрокрейсер – его собственность, контракты с нами заключены хитро, он волен поступать так, как считает нужным, и может расстаться с любым из нас в один момент, как говорится, даже без выходного пособия. Оказаться безработным никому не хотелось. А вдруг он ещё сразу же избавится от строптивца, выкинув на планету? И здесь можно провести в качестве Робинзона всю оставшуюся жизнь! Бр-р!..
Дальнейшее вспоминать просто стыдно, за всем я наблюдал с трудом сохраняя внешнее спокойствие, порой скрипя зубами.
Выведенные из спячки когорты роботов-воинов были тут же отправлены на планету, куда их доставили космоботы.
Аборигенов принялись сгонять в наскоро созданные концентрационные лагеря, ограждённые колючей поволокой, через которую был пропущен электрический ток. Постепенно космоботы партиями по полусотне пленников их переправляли на борт «Богов космоса».
Не все дети подчинялись, таковых роботы вразумляли силой, порой избивая до крови.
К нашему удивлению, среди аборигенов нашлись такие, что успешно сопротивлялись не только нам, но и боевым роботам, ибо владели на немыслимо высоком уровне единоборствами. Никогда бы не поверил, если бы не видел такое своими глазами.
Некоторые такие случаи были зафиксированы нашими видеокамерами, и затем мы раз за разом прокручивали действо, поражаясь, как мастерски дети валили своих противников различными приёмами, ударами рук и ног. Они смогли вывести из строя несколько роботов с бронированными телесами. А затем сбегали от нас.
Капитан оказался сильно рассерженным, но не знал, что ему предпринять.
Затем выяснилось, что многие жилища туземцев обнаруживались уже покинутыми, они ушли от нас в леса, в горы и в пещеры, где их было невозможно отыскать.
Хейтис зло выматерился и велел поскорее хватать тех, кто остался. Теперь космоботы набивали так, что дети стояли, плотно стиснутыми, что позволило отправлять на корабль на двадцать человек больше – по семьдесят вместо пятидесяти.
Но и сие капитана не удовлетворяло. Он собрал отряд и самолично повёл его на поиски беглых аборигенов. Неожиданно на подходе к сумрачному лесу на отряд обрушился град камней, дротиков и стрел. Столь сильный, что пришлось отступить. Несколько человек из экипажа оказались раненными, а одного робота вынуждены были бросить, ибо у него оказалась сломанной нога.
Хейтис потом рвал и метал, ибо один из камней чиркнул ему по виску, оставив ссадину, а стрела вонзилась в левую ягодицу. Пару дней он усаживался на стул лишь частично, только на правую здоровую сторону.
Видеозапись показала, что противник – дети – использовали примитивные пращи, потому удары камней оказались столь чувствительными. А вот луки они имели небольшие и слабые.
Следующий поход в тот же лес оказался неудачным: никого из детей там не нашли, но потеряли двух роботов. Один провалился в хитро замаскированную глубокую яму-ловушку, вырытой туземцами, а установленный внизу острый кол оторвал ему голову. Пришлось бросить.
При возвращении другой робот случайно угодил в силок, который оказался привязанным к верхушке согнутого дерева, оно тут же высвободилось, с силой вскинув высоко в воздух свою добычу, а свалившись на землю робот оказался изувеченным. Его оставили на том месте, где он упал.
На сей раз Хейтис разозлился очень основательно. Он рвал и метал. Никто из экипажа не рисковал появиться перед его глазами без веской необходимости.
Запущенные нами аэроразведчики под видом птиц обнаружили в одном горном ущелье целый лагерь беженцев, искусно замаскированный, но не для взоров сверху.
Капитан тут же снарядил новую экспедицию. На четырёх космоботах туда спустились полсотни боевых роботов и двадцать пять членов нашего экипажа. Все с парализаторами и оружием. Была дана команда: пускать их в ход без раздумий и жалости. Раз не хотят повиноваться, пусть получают на всю катушку!
Лагерь окружили и по команде принялись сживать кольцо.
В нас полетели камни из пращей, стрелы и копья. Но мы уже имели защиту от них. И сами отвечали, хотя лично я с огромным внутренним сопротивлением нажимал гашетку бластера, ибо целями были дети. Порой очень маленькие.
В результате сопротивление аборигенов мы сломили и захватили около сотни пленных. Навигатор Гервец получил удар камнем прямо в лицо, отчего у него оказался сломан и свёрнут набок нос. Астрофизик Пелесрим в результате схватки с ребёнком неудачно упал в овраг и сломал ногу. Ещё несколько из нас имели ушибы или царапины. Шестеро роботов получили повреждения, несовместимые с их будущей жизнедеятельностью. Мы оказались вынужденными оставить их в ущелье.
Хейтис тихо негодовал, его злобу гасило недоумение: в лагере до нападения находилось не менее тысячи аборигенов, куда же делись ещё почти девятьсот? Не увидели мы убитых и раненых. Ни одного!
– Ничего не понимаю, я сам лично подстрелил не меньше десятка, – говорил капитан.
Дополнительные космоботы переправили всех нас с пленными на астрокрейсер. Здесь навстречу капитану бросился его помощник Клуннен с неожиданным сообщением:
– Наши трюмы почти пусты!
– Как это «почти пусты»? – не понял Хейтис.
– Ну, рабов… простите, пленных осталась не больше трети из того, что там находилось!
– Как? Не может быть! – ахнул капитан. – Где они, куда делись с борта корабля, находящегося в космическом безвоздушном пространстве?!
– Не знаю, но имеется гораздо худшее…
– Есть что-то «худшее»?
– Да, последняя видеозапись…
– Какая ещё «видеозапись»?
– Ну, переговоров пленных в трюме.
– Они о чём-то лепетали? Но их язык нам неизвестен»!..
– Был неизвестен до сегодняшнего дня. Бортовой космолингвист сумел расшифровать их язык и я только что прослушал самую последнюю видеозапись в трюме. Настоятельно советую и вам сделать тоже самое, – настойчиво произнёс Клуннен.
Крайне заинтригованный Хейтис поспешил в главную рубку. Там на большой экран была выведена видеозапись, о которой доложил помощник.
Он и мы все одновременно с ним увидели трюм, большей частью заполненный будущими рабами. Там находилось почти две тысячи детей.
Капитан повернулся к Клуннену:
– Они все на месте. Как это понимать?
– Это же видеозапись. Показано то, что было около часа назад. Посмотрите и послушайте, что будет дальше.
Слышались переговоры пленников:
«Как же мне всё это надоело, я устал.»
«Терпи, это же игра!..»
– Игра? О какой игре он говорит? – повернулся капитан к своему помощнику.
– Слушайте, слушайте. Скоро всё поймёте…
«Так не играют! Это плохие игры, они мне не по нраву…»
«Это старые-старые игры. Так было в незапамятные времена. Неприятно и трудно, но нужно терпеть. Даже боль.»
«Зачем? Мне это надоело…»
Послышались дружные возгласы детей:
«И мне!»
«И мне!»
«И мне!»
«Эх, сколько среди вас хлюпиков!»
«А зачем терпеть всё такое? Это уже не игра, а не знаю что.»
«Нужно тренировать силу воли! Воспитывать себя!»
«Мне надоело! Я ухожу! Я хочу жить мирно! Или буду сражаться, вот такая игра мне нравится больше.»
«И я ухожу в партизаны!»
«И я!»
«И я!»
«Ну, и уходите, а я остаюсь. Буду воспитывать себя, чтобы стать настоящим мужчиной!»
На наших глазах трюм на три четверти опустел. Свыше тысячи детей исчезли из закрытого помещения.
«Слабаки!» – прозвучало им вслед от тех, кто остался.
После некоторой паузы прозвучал одинокий голос:
«А может, мы поиграем во что-то иное?»
«Во что ты хочешь играть?»
«Ну, например, в восстание…»
Хейтис ошалело посмотрел на нас, протирая глаза:
– Куда они делись? Они же были здесь, и вдруг исчезли. Как им это удалось?
Помощник уже почти овладел собой и флегматично пожал плечами:
– Не знаю. Но обратите внимание на то, что те, кто остался, всё происходящее считают игрой и пока терпят. Пока! – многозначительно подчеркнул он.
– Как и те, что сражались с нами? – застыл от внезапно пришедшей ему в голову мысли капитан.
– Уверен, для них всё происходящее – это лишь игра, – веско заметил Клуннен.
– Получается, что они играют с нами, а мы нет, мы действуем по-настоящему. Так?! – вырвалось у меня.
Капитан повернулся ко мне, но слов не нашёл. За него ответил помощник:
– Вы правы. Похоже именно на это. – Чуть помедлив, он продолжил: – Трудно предположить, что будет после того, как они перестанут с нами играть и отнесутся к нам серьёзно.
«Спасибо нас боже от этого!» – едва не вырвался из меня этот крик, но я его придушил.
Кто-то из экипажа за моей спиной негромко произнёс:
– Они сказали о новой игре – в восстание.
– Восстание?! – невольно повторил Хейтис и изумлённо застыл.
Заверещали зуммеры на пульте, завизжала сирена тревоги, скоро усилилась до предельного воя: происходило нечто ужасное.
Капитан повелительным жестом включил видеокамеру трюма и вынес на главный экран его изображение: мы увидели пустое пространство длинного помещения, ни одного пленника в нём не имелось. Они исчезли все до единого.
– И эти исчезли, – вполголоса произнёс Клуннен. – Неужели это ответ на вопрос?
– На какой вопрос?
– Ну, о новой игре, в которую они захотели играть, раз прежняя игра им надоела.
В этот момент вся головная часть рубка словно бы исчезла, нашим глазам открылась мрачная бездна космоса с неисчислимыми мириадами звёзд.
Не сразу я обратил внимание на летящих прямо к нам в безвоздушном пространстве троих удивительных людей, не имевших скафандров. Их покрывало то, что мне показалось голубоватыми костюмами, но они мерцали, меняли толщину и форму, походя на слой ионизированного газа или силового поля.
Светловолосые незнакомцы своей величавой внешностью заставляли вспомнить изображения мудрецов античных времён, только более моложавых и высоких. Атлетические сложения, красивые головы с глазами, словно бы излучившими свет, внушали невольное уважение. Я почувствовать в себе трудно сдерживаемое желание встать в уважительной стойке «смирно».
И вот уже они оказались в нашей рубке. Мы поневоле глядели на них снизу вверх, ибо они были на голову выше капитана, самого высокого из нас. Незнакомцы подавляли своим впечатляющим видом, хотя в нём не имелось и грана высокомерия или спеси. Глаза словно пронизывали нас, мы ничего скрыть не могли. Никто из них не открыл рта, но их слова прозвучали в моей голове и, как я понял, во всех прочих нашего экипажа:
