Александр Зиборов
Палач мимоходом
– Он до меня ремонтировал всю электронику здесь. А потом его сменил я. Из-за наркотиков. Если бы не это, то на моём месте сейчас находился бы он.
– Понятно. Его имя с фамилией. Где он живёт?
– Самуил Шеински.
– Самуил Шеински, – повторил я, чтобы лучше запомнить. – Адрес?
– Он дома давно не живёт. Накуролесил, его полиция ищет.
– У кого он живёт или скрывается?
– У своей сестры Беллы. Она вышла замуж и уехала в Калифорнию. Сэму она оставила свой домик. Но он зарегистрирован на неё. Самуил там живёт под чужим именем.
– Я начинаю терять терпение. Адрес! Быстро!
– Билейн, 25.
– Я проверю, – заверил я.
Обвёл всех глазом, а затем четырежды нажал на курок, целя в грудь сидящим, в животы стоящим. Так труднее промахнуться. Специалист по ноутбуку испуганно вскочил и застыл на месте, ибо я уже держал его на мушке.
Убивать его мне не хотелось, он не был в моём списке. На его счастье.
Велел ему повернуться ко мне спиной, завести назад руки и связал их длинным ремнём, а ноги – более коротким. Затем скрутил носовой платок жгутом, толстую часть его середины сунул в рот Шмиэмя Айзерманна, потом концы туго завязал сзади головы у шеи. Так он не сможет кричать.
Затем выпустил ещё четыре – контрольные – пули, на сей раз в головы мертвецов. Пятый бандюга с окровавленной промежностью всё ещё не пришёл в себя. Пусть его участь решает судьба.
Уходя, закрыл комнату на ключ. А его бросил мимоходом в урну в коридоре.
Глава 9
На улице внимательно оглядел здание, из которого вышел. Одноэтажное с мансардой. Висела вывеска: "Оптовый склад". Какой и чей, неизвестно.
Прошёл по улице и, увидев на противоположной стороне аптеку, зашел в неё. Купил бутерброд и кофе. Выпил и спросил у хозяина адрес его заведения, чтобы вызвать такси. Он ответил:
– Лауден-стрит, 98.
Постарался запомнить его.
Когда я уезжал на такси, то испытывал неприятное ощущение, словно не заметил или забыл сделать нечто весьма существенное. Но что именно?..
Проанализировал свои недавние действия, и ошибок в них не находил. Возможно, допустил только одну, оставив в живых компьютерного мастера. Связал я его вполне надёжно, но он может как-то ухитриться и пошуметь, например, стучать ногами, тем самым призывая на помощь. Кто-то может услышать и явиться. Правда, не сразу откроют дверь, на это уйдёт какое-то время. Развяжут, и он может обо всём рассказать. Тогда предупредят Жана Барре о том, что его адрес стал известным. Он не был не рохлей, а весьма крутым. Наверное, самым крутым в городе…
Я признал, что такая неприятная для меня вероятность существовала. Следовало действовать быстрее.
Ощущение оплошности не ослабевало. Впрочем, это могло быть не каким-то моим упущением, а непонятным сигналом-предупреждением из будущего о чём-то весьма важным. Иные считают сие мистикой, но я почти верил в подобную гипотезу, а потому сразу, с порога, сие не отвергал.
Словно спохватившись, я указал таксисту на большой магазин:
– Останови поближе к нему. Совсем забыл, мне же моя дражайшая половина строго-настрого велела купить всё необходимое к ужину.
У магазина подозвал другое такси и назвал адрес…
Я решил действовать по самому неприятному сценарию, а потому направился в гостиницу, в свой номер.
Здесь позвонил по известному мне телефону и провёл важный разговор, замаскированный под общение двух близких людей, оказавшихся временно в разлуке:
– Алло, милая!
– Привет, дорогой! Как ты?
– Скучаю, скучаю и скучаю…
– Скучаешь? А не врёшь? Не сыскал ли ты себе подружку, дабы она скрасила тебе скуку?
– Как ты могла такое подумать! Вспоминаю тебя. Жду, не дождусь, когда снова увижу тебя.
– Лестно слышать. И я скучаю. Немного.
– Скучаешь? А что за голос там слышится?
– Это телевизор в соседней комнате? Включить погромче? Там как раз новости передают.
– Послушал бы, если бы там хоть что-то говорилось о тебе. А так – зачем?!.
Наше общение проходило в подобном стиле, во внешнем безобидном разговоре я передал самое главное: четверо устранены, пятый под вопросом, ищу шестого. Попросил срочно выслать данные о нём и его особняке.
Потом взял свой смартфон, запросил план города, изучил особняк и улицу, на которой он находился. Через дом от него находилась аптека. Она мне будет нужна. Запомнил её адрес.
Затем переоделся, захватил необходимое "снаряжение". Сверху на себя накинул ветровку, а на голову надел кепку-бейсболку с логотипом "Адидас".
Уже смеркалось, когда я рассчитался за номер в гостинице и вышел из неё с вещами.
Подозвал такси и велел отвезти себя на железнодорожный вокзал.
Там положил чемодан в ячейку С-038 автоматической камеры хранения. Купил билет, а затем местную газету в киоске, попутно в очередной раз проверил: нет ли за мной слежки? Никаких признаков её не заметил.
Не спеша уверенным шагом прошёл в туалет. В отдельной кабинке наклеил маленькие усики под нос и мохнатые брови. Легкий грим должен был зрительно придать некоторую худобу лицу, как и тени под глазами, каковые бывают у очень усталого человека после бессонной ночи. Затем аккуратно натянул на голову парик.
Снял ветровку. Её вместе с кепкой и газетой бросил в урну для мусора. Далее пошёл не очень уверенной походкой усталого человека.
На привокзальной площади подозвал к себе такси и велел ехать к аптеке на Флаглер-стрит.
Скоро там и оказался. Расплатился, оставил десяток центов на чай.
В аптеке купил кофе и бутерброд. Не торопясь расправился с ними, изображая задумчивость, при этом незаметно осматривался по сторонам.
Тут мне пришли на смартфон сообщения. Я осмотрел план особняка. Кабинет хозяина находился на втором этаже. Я постарался лучше запомнить его расположение, другие помещения осмотрел более бегло. В другом послании были сведения о Жан Барре. Он владел крупной и процветающей строительной корпорацией. Женат. Четверо детей.
Через поисковую систему смартфона нашёл главного конкурента Жана Барре, им был Уильям Петерсен
Далее прошествовал до величественного особняка, который окружала величественная ограда с большими воротами, слева от которых находилась обычная дверь, а за ней – пристройка. Несомненно, в ней кто-то находился и просто так в дом попасть было невозможно. Я подозревал, что не только за оградой и двором, но и внешним прилегающим пространством велось наблюдение.
Решил для начала попробовать самое элементарное и лёгкое, держа в уме план "Б", "В" и прочие.
Позвонил. Дверь открылась. Передо мной оказался плечистый усач с кобурой на поясе. Он вопросительно посмотрел на меня, делая глотательные движения. Похоже, я его потревожил в тот момент, когда он ужинал и не до конца прожевал последнюю порцию. На усах виднелись крошки. Наверное, хлебные. Он тут же смахнул их.
Я вежливо поздоровался и сказал:
– Мне не назначено, но я к Жану Барре от Уильяма Петерсена по срочному делу. Срочному и конфиденциальному! Очень и очень важному.
– Я должен прежде получить разрешение, – поразмыслив, буркнул усач.
Принялся звонить в дом. Я добавил:
– Скажите, что я от Уильяма Петерсена, дело очень срочное! И важное для него.
Это было старательно повторено.
К моему удивлению, план «А» сработал. Меня пропустили во двор. Дверь особняка открылась, и я увидел ещё одного крепыша, но уже в ливрее. Удивился про себя: "Надо же, где-то такие ещё в ходу. Хозяин – аристократ!".
По лестнице с пушистым ковром меня провели до кабинета на втором этаже.
Я вошёл и увидел осанистого шатена с красивым волевым лицом. В голове мелькнула мысль "Породистый мужик и на труса не похож".
При взгляде на меня у него удивлённо поползли брови вверх:
– Но вы не Генрих!..
– Нет, не Генрих, а кто это?
– Я видел вас в проходной, – он показал на экран ноутбука. Несомненно, при звонке он включил просмотр соответствующей видеокамеры. – Мне показалось в полутьме, что вы – это Генрих Майорди, ближайший помощник Петерсена. Потому я и велел вас пропустить.
Я порадовался своему везению, оно оказалось в некотором счастливом сходстве с неким Генрихом.
– Но если вы не Генрих, то кто вы? Вы же от Петерсена, Так?
– Я соврал, чтобы получить возможность увидеться с вами. С Петерсеном я вообще не знаком. Узнал его имя из справочника.
– Но зачем?
На лице Жана Барре появилось подозрительное выражение, и он принялся незаметно выдвигать ящик стола. Несомненно, там лежало какое-то оружие.
Я опередил его, навёл на него свой пистолет и угрожающе произнёс со стальными нотками в голосе:
– Не советую делать этого. Задвиньте ящик на своё место и поглубже. Поверьте, я стреляю очень быстро и метко.
– Не сомневаюсь в этом, – буркнул он, вернув ящик на прежнее место. А после некоторой паузы спросил: – Так зачем вы здесь? Поясните.
– Хочу поглядеть вам в глаза, но не как Жану Барре, а как дону Кондору.
– Не понимаю. При чём тут этот подонок? Его вам я не могу предоставить. Потрудитесь сыскать сами.
Тут я начал понимать, что я тоже чего-то не понимаю. Но своему таранному способу ведения дел не изменил:
– Меня просветили по вашей части: Вы, Жан Барре, и Кондор – одно лицо. В этом меня заверили чуть ли не хором несколько человек.
Жан Барре покачал головой:
– Они вас обманули.
– Меня нелегко обмануть.
– Не буду спорить. Не знаю как, но они ввели вас в заблуждение, сказали вам неправду. Я сам бы с удовольствием поглядел бы в его глаза… наедине. Как мужчина с мужчиной.
Ситуацию следовало прояснить. Я с видимой небрежностью поинтересовался:
– Можно спросить, в чём причина этой вашей "симпатии" к Кондору?
– Если коротко: бизнес.
– А чуть более подробно?
– Он желает прибрать практически задарма мою корпорацию. Этот хищник почти хозяин в городе, делает что только захочет. Власти в его кармане. Потому прибегает к запрещённым способам, самым подлым…
Я почувствовал лёгкий шум отворяемой двери и дуновение сквозняка из открытого окна. Сделал полшага в сторону и чуть поворачиваясь, дабы вошедший не увидел моего оружия в руке. Попутно взглядом я указал Жану Барре на свой пистолет с ясным намёком, что в случае чего сразу пущу в ход.
– Жан, извини, не дождалась тебя! Ты обещал не задерживаться. А дети давно спят… – женщина увидела меня и тихо ойкнула. – Ой, извините, я вас не заметила!
– Вашей вины тут нет, мэм. Добрый вечер! Прошу прощения, у нас срочные дела…
Говорить мне было нелегко: я видел перед собой женщину необычайной красоты. В голове мелькнула мысль, что с неё впору рисовать мадонну. Жаль, что тут нет Леонардо да Винчи. Одновременно я должен был держать под контролем ситуацию с Жанном Барре, быть готовым реагировать на его действия. А они могли быть самыми непредвиденными, ибо в кабинет вошла его жена. Тут он может встать на дыбы. Мысли мешались. Решил разрубить возникший Гордиев узел:
– Мэм, мы говорим с вашим мужем о Кондоре.
Она отшатнулась и с мукой произнесла:
– Вы от него? Почему бы ему не оставить моего мужа в покое? Сколько уже можно мучить нас?!
– Вы ошибаетесь, я совсем не от Кондора. Больше того, я его совершенно не знаю. Даже ни разу не говорил с ним. Вообще не видел никогда.
Лицо женщины просветлело:
– Вы не от него? Это правда?
– Могу поклясться в этом, мэм. Произошла ошибка. тут я оказался… скажем так, по недоразумению. Прошу прощения. – Последние слова я сопроводил взглядом прямо в глаза Жана Барре и демонстративно медленно опустил пистолет в карман. У него вырвался вздох облегчения. Женщина моего оружия не видела и не могла понять причину возникшей паузы.
Я продолжил:
– У меня просьба к вам. Мне хотелось бы узнать, как выглядит этот самый Кондор. Ну, в самом общем виде, предельно кратко…
Жан Барре усмехнулся:
– Это самый большой мерзавец на свете. Циничен, жесток, но умён. Дьявольски умён и сообразителен. Умён во зле и подлостях, коим нет числа.
– Это мне давно понятно. А как он выглядит внешне?
– Брюнет, чуть ниже меня ростом. Бывший боксёр. У него нос с заметной горбинкой и чуть сбит направо… Наверное, по этой причине он часто делает вот так. – Жан Барре взялся большим и указательным пальцами за нос, провёл по несу и сомкнул ниже ноздрей. – У него такая привычка.
Женщина пылко воскликнула:
– Я когда его увидела, то он мне показался страшной хищной птицей. Вроде ястреба или грифа-стервятника…
После её слов все части мозаики сложились в единую картину. Я едва удержал себя от крика ярости: "Какой же я идиот! Меня провели гениально просто!.."
Повернулся к Жану Барре и произнёс, стараясь вложить в голос максимум искренности:
– Ещё раз прошу у вас прощения. Я здесь оказался в силу большой ошибки. Всего вам самого хорошего. Прощайте!
С этими словами я направился к выходу, не отвечая на естественные вопросы недоумевающих супругов. Я не мог, не имел права на них отвечать. Даже удержался от заверения, что Кондор больше ничего плохого сделать им не сможет. Вспомнил своё правило: чем язык скупее на слова, тем твоя целее голова.
Уже на лестнице спохватился, взял себя в руки. В дом я проник без всяких затруднений, но выйду ли столь же легко? Нужно быть готовым ко всему.
Но меня никто не остановил. Усач распахнул передо мной дверь проходной и пожелал счастливого пути. Слова произнёс без особого чувства, в силу должностных обязанностей, чем доставил мне облегчение. Значит, никаких звонков от хозяина ему не поступило. Спасибо за это. Похоже, Жан Барре всё понял правильно…
