Александр Зиборов
Оазис Чёрного джинна и другие волшебные восточные сказки
В глиняные кружки грубой лепки мудрец налил молоко. Предложил брать сыр и хлеб. Саид отведал немного того и другого.
– Несомненно, ты хочешь осмотреть эти места, пойдём, – предложил Отшельник Виноградного Ущелья. – Я тебе покажу их, без меня ты заблудишься.
Они спустились по склону к протекавшей внизу неглубокой речке с кристально чистой водой, из которой иногда показывался плавник стремительно проплывающей форели. В ущелье росли незнакомые Саиду деревья. Дальше они переходили в сплошной и тёмный лес, какого он никогда прежде не видел и побоялся в него заходить. Несомненно, лес был населён разными животными. Раз мимо них пронеслась лань, а потом появились преследующие её волки. Мудрец поднял руки, и волки смешались, сбились в кучу, толкая друг друга, ощетиниваясь и огрызаясь. Саид испугался, что они накинутся на него, но Отшельник пошёл дальше, даже не глядя на них. Волки повернулись и бросились бежать в ту сторону, откуда прибыли.
– Стой и ничего не говори, – сказал мудрец.
Саид обернулся и увидел, что им навстречу идёт человек в необычной одежде. В руках он нёс корзинку ягод. Приблизившись, подошедший мужчина встал на колени, что-то бормоча. Отшельник сказал:
– Встань, Мойрис, поспеши к броду на речке. Поищи её в кустах.
Мойрис издал радостный крик, ещё раз поклонился и удалился ускоренной походкой, оставив корзинку.
– Отведай малину, Саид, такой ты никогда ещё не пробовал. Очень вкусная, можешь мне поверить.
– А зачем он приходил к вам, чего хотел? За что он дал вам эти ягоды?
– Я бы и без подношения помог, – ответил Отшельник, – но ему будет приятно, если я приму его дар. А искал он свою лучшую овцу, которая отбилась от стада. Я указал ему, где её искать. Она зацепилась своей шерстью о валежник в зарослях кустарника и сама выпутаться не может… Думаю, ты достаточно всего здесь нагляделся, можно возвращаться обратно.
Саид возражать не стал.
У пещеры они ещё немного посидели на камне. Саид ел ягоды. Действительно, они были необыкновенно вкусными.
– Оставь корзинку тут, около горшка и иди за мной.
Отшельник направился к пещере. Саид поспешил за ним. В конце подземного хода оказались густые кусты, пришлось раздвигать их и пролезать, держа их рукой. На сей раз они оказались под навесом из длинных широких листьев. Дальше находилось пространство с редкой растительностью, которое переходило в морской берег. С изумлением Саид увидел, что они находятся на острове. У шалаша лежали сосуды из кокосовых орехов, верх которых был срезан. На банановых листьях лежала копра, ямс, батат и ещё что-то. Над головой шумели листвой кокосовые пальмы.
Мудрец теперь вместо шкур был опоясан плетёным шнуром, с которого свисало множество верёвок.
Перехватив взгляд Саида, он сказал:
– Думаю, ты догадываешься, что здесь меня зовут не Отшельником и не ходжой Ахвандом.
– А как?
– Это имя очень диковинное для твоего уха и ничего тебе не скажет. Но так меня называют жители близлежащих островов. Тут есть довольно большие и населённые. Они часто приплывают ко мне, хотя знают, что я не люблю эти визиты. Но отказать не могу, если кому нужна помощь. Сейчас собрался плыть сюда рыбак Айонг. У него больна мать. Смертельно больна. Айонг – хороший рыбак и почтительный сын. Помочь ему ничем нельзя, но я могу избавить его от напрасных усилий и зря потерянного времени. Да и себя спасу от неприятности отказа ему.
– Как именно?
– Вот сейчас его захлёстывает волна, лодка тонет, его подарок – связки бананов – уходит на дно. Он будет вынужден вернуться, но прежде чем соберётся в путь, узнает о кончине любимой матери. Будет сожалеть, что не успел побывать у меня. Увы, мы очень часто не ведает о подоплёке событий, о хитросплетениях причин и последствий, судим по внешним признакам, не проникая мыслями в глубину.
Островок оказался небольшим, Саид обошёл и оглядел его примерно за половину часа. Затем они снова направились в пещеру.
…Выход туннеля занавешивала шкура. За ней оказалось жилище, остовом которому служили огромные кости какого-то животного. На них были натянуты шкуры. Посередине горел жирник. Дым поднимался и уходил в отверстие на самом верху крыши. Убранство было самым скромным. Мудрец снова оказался одетым в шкуры, но уже совсем иные, чем раньше. На ногах были меховые сапоги. Саид удивлённо уставился на них.
– Я – шаман Йырк, – сказал мудрец. – Мы с тобой в моём чуме. Снаружи меня ожидают. Давно сидят. Ждать они умеют. Нужна моя помощь. Голодное время настало, хотят знать, где им охотиться, иначе скоро начнут умирать дети. Я поговорю с ними и они уедут. Это дело недолгое. А ты пока оденься, потом сможешь выйти наружу.
Йырка показал на груду одежды, накинул на голову капюшон, отвернул полог и вышел. В чум ворвался поток обжигающего тело ледяного воздуха с инеем и снегом. Саид ошеломлённо ахнул.
Казалось, прошла целая вечность, пока Саид сумел разобраться в предназначении каждого предмета, одеться. Почти сразу же после этого в чум вошёл Йырк. Саид смущенно отвёл взгляд. Чувствуя себя неловко в новом облачении.
– Поверь, что оно необходимо. Идём, ты убедишься, что я прав…
Такого Саид никогда не видел: всё вокруг было покрыто глубоким снегом. Ни деревца, ни скалы. Вокруг царило безмолвие белых равнин.
На снегу были видны многочисленные крупные и мелкие следы людей, вдавленные полосы.
– Это следы полозья нарт, – сказал Йырка, – ко мне приезжали на собачьих упряжках.
Он долго объяснял Саиду, что такое нарты, собачьи упряжки.
Они прошлись по снегу к ледяной глади.
– Море, – объяснил Йырка.
Из полыньи высунулась чёрная усатая морда какого-то водного животного, увидев людей, оно тут же скрылось подо льдом.
От мороза онемело лицо.
– Нужно возвращаться, иначе не миновать беды, – сказал мудрец. – Иначе ты сильно простынешь и заболеешь.
В чуме он подвесил над жирником котелок. Принёс замороженную рыбу, настрогал от неё множество тонких полосок мяса. Такого Саид никогда не пробовал: оно буквально таяло во рту. Травяной чай не только согрел, но и придал сил.
…Очередной подземный переход вывел в землянку. Оказалось, что она находится в светлой роще деревьев с белыми стволами. Мудрец смотрелся столь же непривычно в шароварах и холщовой рубашке навыпуск, опоясанной шнуром. Звали его волхв Всевед.
Из-за деревьев вышел огромный медведь. Встал на задние лапы и направился к мудрецу. Принялся реветь, словно жалуясь на что-то. Всевед достал из кармана кусок ржаного хлеба и сунул в пасть зверя. Тот пожевал и проглотил. Потом мотнул несколько раз головой и направился в лес.
– Жалуется, что слишком часто люди здесь стали появляться, нарушают его покой. Топтыгин прав, но тут уж ничего не поделаешь: придется уступить ему, уйти куда подальше, иначе быть беде. Обидно ему, такому сильному лесному воеводе, но иного выбора нет. С людьми тягаться – без шкуры можно остаться.
После долгой прогулке по берёзовой роще, волхв угостил гостя грибами, мёдом и квасом.
…Потом они побывали в горной местности, необычайно живописной и дикой. Здесь трудно дышалось («Высота, мы с тобой находимся высоко в горах», – пояснил махариша Тапасмитра, так теперь звали мудреца). Блистали на солнце вековечные снега. Яркая синева неба сосала глаза, на него было трудно смотреть…
Затем Саид осознал, что он находится в глубине тёмной сухой пещеры рядом с практически нагим мудрецом, который сидел в позе лотоса и находился в глубоком трансе. Их сознания были связаны и юноша чувствовал себя в потоке мыслей необоримо могучего интеллекта. Постичь вселенскую мудрость он не мог, ведь маленький горшок не может вместить в себя в море, даже если его закинуть в самую глубокую океанскую впадину…
Грубые руки бесцеремонно схватили их и поволокли к выходу. Там глаза Саида, отвыкшие от дневного света, ослепило полуденное солнце. Оно окончательно вывело мудреца из того привычного состояния транса, в котором он пребывал. Внимание его рассредоточилось, он понял, что теперь уже не сможет удержать себя в состоянии самадхи и осмотрел окрестность.
Всего лишь мгновение ему понадобилось, чтобы понять – его потревожили воины очередного завоевателя вселенной, каковым тот себя мнил. Через его сознание юноша также узнал, что мечом и насилием венценосный владыка подчинил своей воли сопредельные земли, держал подвластные народы в непрерывном трепете и страхе за свои жизни, которые походили на крохотные искорки под бушующим ветром. Погасить их он мог одним жестом руки.
Завоеватель вселенной совершал очередной поход против непокорного государства, вёл войско через горы и тут в глубине тёмной прохладной пещеры его воины обнаружили седобородого старца, совершенно нагого и столь худого, что рёбра едва не прерывали обтягивающую их кожу. Он сидел неподвижно, скрестив ноги, похожий на каменное изваяние, устремив взгляд внутрь самого себя. Рядом находился какой-то юноша.
Солдаты скорее догадались, чем заметили, что жизнь ещё не покинула старика, и тогда они в служебном рвении бесцеремонно приволокли его к своему владыке вместе с мальчишкой.
Властелин с презрением оглядел седые космы волос, выпирающие рёбра отшельника, худые ключицы, тонкие ноги с почти высохшими комками жёстких мускулов. Лицо его искривила улыбка: на какое-то мгновение он ощутил жалость к этому ничтожному созданию, столь мало похожего на человека. Мальчишку он одарил одним взглядом и забыл о нём, испытывая интерес только к старику.
– Кто ты? – милостиво осведомился полководец.
Отшельник молчал. Саид читал в его сознании пронзительно острую жалость к этому человеку, который безосновательно ставил себя выше всех себе подобных. Мудрец видел в его душе гнездившийся страх. Завоеватель вселенной не мог завоевать себе даже и одного дня спокойствия и безопасности, пребывая в постоянном опасении за свою жизнь. Каждый день мог стать для него последним, ибо слишком много у него имелось соперников, врагов: даже его собственные дети втайне жаждали занять место своего отца. Подчинённые силой государи ненавидели своего повелителя, хотя и тщательно скрывали это чувство за маской покорности и полного повиновения. Все жаждали удобного случая: яд, кинжал или стрела, посланная метким стрелком, могли оборвать жизнь владыки.
Мудрец подумал о тех городах, которые захватил и разорил завоеватель вселенной, которые он залил потоками крови и которые превратил в руины, совершенно безлюдные. Подумал о тысячах и тысячах людей, что стали жертвами – среди них были дети, женщины, старики, молодые девушки и юноши… Из их голов складывались пирамиды, на которые стаями слеталось вороньё…
Отшельник затрясся от сострадания ко всем этим многочисленным жертвам неуёмного честолюбца. Из его глаз потекли слёзы.
Лицо властелина исказила презрительная гримаса. «Жалкий трус, – подумал он, – ничтожнейшее создание, как и все людишки: он испугался одного звука моего голоса. Несомненно, немало наслышан о моих великих деяниях и сейчас дрожит от страха за свою жалкую шкуру».
– Знаешь ли ты, кто я? – соизволил осведомиться владыка, ожидая увидеть трусливое кивание головой, подобострастные поклоны и услышать сбивчивый лепет.
Мудрец ничего не ответил, словно не слышал обращенного к нему вопроса. Саид понимал, что отшельника трясло от осознания бесплодности всех попыток многочисленных завоевателей покорить вселенную, чтобы установить единый порядок, который они мнили единственно справедливым. Старец думал, что этот, как и многие другие воители, будет заливать землю кровью, причинять людям неисчислимые страдания и муки, а потом сойдёт в могилу, истлеет, станет прахом, которым будут замазывать щели, а его имя забудут.
Отшельник почти стонал от своего бессилия изменить хоть что-то, предотвратить бесчисленные жертвы. Он ведал, что родятся и сойдут в могилы многие поколения, прежде чем вселенную завоюют Добро, Истина и Красота, только они будут править людьми в грядущем.
Мудрецу было открыто будущее, и он знал, что пройдёт совсем немного времени и этот самодовольный властелин, отпив из кубка отравленное вино, уйдёт в небытие. Его сыновья перессорятся между собой за власть, погибнут тысячи людей, и они сами также, пока самый жестокий и коварный единолично не захватит власть…
Завоеватель вселенной зевнул: неожиданно ему стало скучно. Да и мог ли долго занимать его мысли этот ничтожный старик! Владыка вспомнил о подчинённых ему великих государях, о множестве своих сокровенных сокровищах, о дворцах, об огромном гареме с прекрасными женщинами, о своём храбром и послушном войске. Что знал этот нищий обо всём этом? Он – просто червь, пылинка, в сравнении со всемогущим повелителем!
Завоеватель вселенной хотел было приказать обезглавить старика вместе с мальчишкой, но ему было лень шевельнуть пальцем, дабы сделать этот страшный знак воинам. «Они не заслуживают даже этого», – горделиво подумал владыка и, зевнув, тронул поводья своего могучего скакуна. Больше он об отшельнике не вспоминал.
Солдаты переглянулись: они ожидали привычного знака своего повелителя, чтобы пустить в ход мечи, но того не последовало. Поэтому они просто оттолкнули от себя старика с мальчишкой и поспешили вслед за своим повелителем.
Мудрец вернулся на прежнее место в глубину тёмной пещеры. Саид последовал за ним. Сел рядом, скрестив ноги, как отшельник, медленно и глубоко вобрал в грудь воздух, а затем выпустил его, очищая себя от скверны. Мудрец успокоил дыхание, сосредоточился: из холодного горного воздуха он вбирал в себя тайную энергию – прану. Утишил биение сердца, теперь его толчки стали редки и почти незаметными, течение крови по жилам предельно замедлилось. Мудрец возвращался к своему обычному состоянию транса, в котором он до этого пребывал не одну сотню лет.
Он вновь стал частицей необъятной вселенной: он был в ней всем – каждым атомом, каждой частицей вещества, каждой звездой, каждой галактикой… Он был всем: от мельчайших пылинок до сверхгигантских скоплений звёзд – метагалактик… Он был и тем, что есть, и тем, что некогда было, и тем, что ещё только будет… Он был везде: в каменной пещере и в лесном ските, безлюдной пустыни и в гроте у бушующего студёного северного моря, в каморке под лестницей старого дома и в хижине южноамериканца, расположенного в горном виноградном ущелье…
Сознание мудреца пронизывало всю вселенную, все её бескрайные просторы, во всех её ипостасях – прошлых, настоящих и будущих. Он знал все тайны бытия, для него не было ничего непознанного. Он ведал всё. Кроме одного, – зачем есть он? Но очень желал постичь это…
Потом Саид с мудрецом видели хоровод жриц среди величественных дольменов… Обозревали окрестности с высоты скального массива с почти отвесными стенами, куда можно было забраться лишь по верёвкам. Потому это место было этаким сухопутным островом…
Неожиданно лицо мудреца сделалось озабоченным. Он сказал:
– Мы должны расстаться. Иди по этому подземному ходу первым и окажешься у своих верблюдов, с ними ты продолжишь путь, а мне нужно быть в ином месте. Там я очень необходим, без моей помощи не обойдутся.
– Можно, я подожду вас там? Вы же всё равно потом вернётесь к себе.
– «К себе»?
– Ну, я хотел сказать. Что вернётесь к себе домой. Наверное, ваш дом там. Или как дом.
– Везде мой дом, везде я у себя: и там, и здесь, во всех местах, где мы с тобой побывали, и во многих других, которые ты не видел. Они все – единое целое. Как пальцы руки: хотя пальцы и разные, но составляют единое целое.
– Спасибо за советы, за всё-всё.
– Благодарить меня не нужно. Каждый делает то, что он может и обязан. Не благодарим же мы птицу за то, что она летает, а рыбу за то, что она плавает. Но я тебя понимаю. Что-то понял и я из общения с тобой. И тоже благодарен тебе за это.
– Но я же ничего вам ничего хорошего не сделал!
– И я – не больше. До свидания! Счастливого пути!
Саид прошёл по подземному ходу и оказался на склоне глиняного холма. Увидел тутовник, ручеёк, своих верблюдов. До захода солнцу оставалось пройти не менее четверти небосвода. Саид успел добраться до селения, где его хорошо приняли и устроили на ночлег. Никто из местных жителях никогда не слышали о Хелаверде, родном городе Саида, не знали, где он находится. Сообщили, что неподалёку – всего в двух-трёх днях перехода – находится большой город. Выразили уверенность, что уж там найдутся сведующие люди и укажут верный путь. Утром накормили гостя и он продолжил свой путь.
В пустынном месте Саид увидел холмик только что закопанной могилы. Рядом молился юноша, внешность которого говорила об уме, благородстве и силе. Он должным образом поприветствовал его. Юношу звали Бахджат. Он рассказал, что нашёл тут умирающего от жажды и голода измождённого человека. Хотел напоить и накормить его, но тот так ослабел, что мог умереть от одного глотка воды, от одного кусочка хлеба. Из последних сил умирающий прошептал:
– Мы мне уже не поможешь, но моя смерть – не самое худшее: дома меня ждёт молодая жена, надеется на моё возвращение. Сходи к ней и скажи, что я освобождаю её от клятвы верности. Пусть будет счастлива с другим.
Бахджат пообещал ему исполнить просьбу, и этот человек умер успокоенным.
Оказалось, что эта женщина жила в том городе, куда направлялся Саид. Они решили стать попутчиками, держаться вместе.
Уже в дороге Бахджат рассказал свою историю…
Несколько лет назад он спросил умудрённого опытом минувших лет старика, чье лицо беспощадное время избороздило арыками морщин:
– Что самое ценное в жизни, ради чего не жалко пожертвовать всем, даже и самой жизнью?
Старик долго думал, а потом ответил так:
– Ты ещё юн, очень юн, Бахджат. В мире много хорошего, приятного и красивого, но – временного. Порой такое ненадолго ошеломляет разум, затмевая на время всё остальное, как ослепительное солнце делает невидимым прекрасный блеск луны. Но это, повторю, лишь временно. А истинно ценны и прекрасны – Вера, Надежда и Любовь. К сожалению, люди не всегда это понимают.
Не поверил юноша, пылко воскликнул:
– Ещё и двадцати лет я не прожил на этом свете, во что следует верить – не знаю, на что надеяться – тоже, а что касается любви… Ещё никто не любил меня и я не любил никого, так что о любви ничего сказать не могу. Может быть, действительно, как ты говоришь, Вера, Надежда и Любовь – самое лучшее в нашем мире, но я этого не знаю, а верить на слово не привык. Клянусь честью мужчины – а я хоть и молод, но мужчина! – что обойду весь белый свет, но узнаю, истинны ли твои слова, о мудрец?
Бахджат простился со стариком, близкими и отправился в путь. И всем, кого встречал в дороге, задавал один и тот же вопрос: что такое Вера, Надежда и Любовь?.. Много ходил, ни одну пару сапог износил, но убедительного ответа не услышал.
Однажды в совершенно пустынной местности юноша набрёл на маленькую полуразвалившуюся кибитку, в которой ютился древний старец. Тот доживал последние дни и попросил Бахджата:
– О юноша, помоги мне. Вот эту книгу я писал всю свою жизнь и верил, что каждый, кто прочтёт её, станет лучше, чем был до этого. Опасаясь недобрых людей, я писал её шифром, понятным лишь мне одному. Если я умру, то уже никто не сможет прочитать мой труд. Я открою тебе значение этих знаков, а ты расшифруй книгу и распространи среди людей. Сам я этого сделать уже не успею, ибо болен и скоро умру.
Бахджат не смог отказать в просьбе умирающему старику, остался жить у него. Выучил шифр, и вскоре старец умер с улыбкой на просветлённом лице. Юноша похоронил его, взял книгу и отправился в путь.
– Так что, – заключил свою историю Бахджат, – после того, как я извещу женщину о смерти её мужа и передам его последние слова, займусь книгой. Если я пообещал, то обязательно сделаю это.
Под вечер путники увидели оазис, направились к нему, надеясь найти пристанище на ночь.
Оказалось, что тут происходила свадьба. Но никто из гостей не веселился, все сидели со скорбными лицами. Прекрасная невеста спорила с красивым юношей, а рядом с бесстрастным лицом стояла устрашающая своим суровым обликом старуха в чёрном одеянии.
– Мать, – обратился к ней Бахджат, – почему вы не вмешаетесь и не успокоите их?
Старуха даже не повернулась к нему, словно не слышала его слов.
Тогда недоумевающий Бахджат подбежал к спорящим и сам развёл их в стороны.
– Почему вы ссоритесь? – спросил он.
Юноша показал на старуху:
– Это Смерть. Она пришла ко мне в день нашей свадьбы, но моя невеста намерена пожертвовать собой и умереть вместо меня, а я не согласен. Смерть должна взять меня!
– Нет, меня! – запротестовала девушка. – Я люблю тебя и умру, если разлучусь с тобой!
– Нет, ни за что! – пылко воскликнул юноша. – Ты должна жить, пусть она убивает меня! Я не смогу прожить и дня без тебя!..
И вновь они принялись горячо спорить, доказывая своё право на смерть.
Бахджата поразила сила их любви. Он повернулся к старухе и сказал:
– Убей меня, а они пусть живут и радуют собой друг друга.
– Но ты должен донести до людей книгу мудреца, – напомнила Смерть: её было ведомо всё.
– Этот юноша или кто-то из его потомков напишут не менее мудрую книгу, – ответил Бахджат.
– Также ты обещал вернуть женщине её клятву, данную мужу. Если ты не сделаешь этого, то она прождёт всю жизнь в напрасных надеждах.
– Кто надеется, тот не может быть несчастным, – возразил Бахджат, – а кого бы ты ни убила из этих двух – для другого жизнь станет истинным наказанием.
– Тогда ты умрёшь, – сказала Смерть, – приготовься. Если у тебя есть какое-нибудь желание, то скажи его, а потом отведай моего напитка.
– Да, у меня есть последнее желание! – воскликнул Бахджат, поднимая чашу с напитком Смерти. – Я бы хотел, чтобы каждый человек знал, что самое прекрасное из всего сущего на земле – Вера, Надежда и Любовь! Я пью за них!
Он осушил сосуд до дна и бесстрашно посмотрел Смерти в её ужасные глаза. Та содрогнулась от его взгляда, в смятении отступила и исчезла. Что именно напугало Смерть – знает лишь она сама. Смерть ещё никому не открывала своих тайн, а спросить её некому.
Затем юноша, не мешкая отправился к женщине с заветом её мужа.
Саид пожелал ему счастливого пути, а затем принялся опрашивать опытных людей, бывалых купцов, чтобы они указали ему путь к Хелаверду.
И скоро нашёл таких. Всё хорошенько выспросил у них. Ёще немало трудностей претерпел он в пути по землям людей, о них мы рассказывать не будем, но всё же в один прекрасный для него день верблюды остановились у дверей отчего дома.
Застыл юноша перед ними. Боится, робеет, войти не решается: как его встретят родители, ведь столько времени он пропадал неизвестно где?..
Тут его случайно из окна мать увидала, сразу же узнала и с криком выбежала навстречу, залилась счастливыми слезами. Сестры, отец явились, встретили Саида наилучшей встречей… Вот радость-то у всех была! Тут же расстелили дастархан, пригласили соседей на угощение в честь возвращения любимого сына. Он стал отрадой смотрящих на него родителей.
Он построил хороший дом, разбил около него сад. Устроил гончарную мастерскую и скоро обрёл славу лучшего мастера во всей округе. Не раз с благодарностью вспоминал пери, которая наделила его таким даром. Ему уважительно кланялись при встрече даже старики. Позже Саиду родители невесту нашли, хорошую свадьбу сыграли. Родились дети. Он жил долго и счастливо, пока не пришла Разрушительница наслаждений и Разлучительница собраний и они с женой умерли.
Рассказывали мне люди, заслуживающие доверия, что уже будучи совсем взрослым мужчиной Саид вновь побывал в оазисе Чёрного джинна, посетил мёртвый город Палгиат, увиделся с ходжой Ахвандом.
О том, что он увидел и узнал, написал в книге, прочитать которую завещал своим потомкам.
Вот так говорят, а правда ли – не знаю.
