Александр Абалихин
Медовый Спас
– Теперь уже не надо. Нашу лабораторию закрыли.
– Я предполагал, что это рано или поздно случится.
– Завтра утром Иван Петрович возвращается из Уфы. Он по телефону ругался и на меня, и на Печёнкина за то, что мы допустили вас на экспериментальный участок. Следователи не успокаиваются. Руководителей института и всех нас допрашивали. Не понимаю, почему они так рьяно взялись за нас, когда по телевизору все новостные передачи начинаются с сообщений о гибели людей от разъярённых пчёл? Во многих странах на разных континентах оставшиеся в живых домашние пчёлы атакуют деревни и посёлки и даже появляются в крупных городах. Пчёлы повсюду жалят людей. Множество несчастных случаев с летальным исходом. Думаю, что сегодняшние допросы в нашем институте неспроста.
– Я тоже так думаю. Скорее всего, наше нынешнее руководство института кому-то не угодило. Но хватит об этом. Лучше расскажи, что сообщают в новостях?
– Повсюду создаются военизированные подразделения, которые занимаются уничтожением пчелиных семей на оставшихся немногочисленных пасеках. Хозяева пасек сопротивляются. Ведь на ранних стадиях распознать апимортоз без лабораторных анализов невозможно. Один пасечник в Швейцарии даже открыл огонь из винтовки по спецподразделению, которое вторглось на его пасеку, – рассказал Дмитрий.
– Как себя чувствует Михаил?
– Он в шоке. Всё твердит, что вы ни в чём не виноваты. Печёнкин очень расстроен. Лаборатория опечатана. Но, при этом Михаил готовится к выступлению на конференции.
– Значит, Печёнкин полетит в Красноярск?
– Михаил сказал, что обязательно полетит. Он не давал подписку следователям. А вас, Павел Витальевич, больше никуда не вызывали?
– Не вызывали. Знаешь, Дима, а ведь я решил устроить побег из этой жизни. Устал я от Боли.
– Вы такие мысли выбросите из головы! – заволновался Дмитрий.
– Ты не понял. Несмотря на подписку, я решил уехать из города. Мне здесь стало тяжело. Я поймал себя на мысли, что перестал радоваться красивым закатам, которые я наблюдал с балкона по вечерам. Теперь меня не держат в городе ни эти закаты, ни работа.
– Но вы так просто говорите об этом по телефону, а между тем…
– Если даже наш разговор прослушивается, это не страшно. Следователи взяли с меня формальную подписку. Они ведь знают, что мои дни сочтены и не станут препятствовать исполнению моего последнего желания – покинуть перед смертью душный суетливый город.
– Вы придёте на похороны Веры?
– Не знаю, – тяжело вздохнув, сказал Павел.
– Ну, всего доброго, Павел Витальевич!
– До свиданья, Дима! Спасибо, что позвонил.
Павел положил трубку и посмотрел в окно. На улице уже сгустились синие сумерки.
– Ну вот, и зашло моё солнышко, – прошептал Павел, Он снова улёгся на диван и провалился в цветной сон, в котором увидел поле. Над розовым клевером кружили пчёлы. Во сне он даже слышал мерный гул, создаваемый крылышками насекомых-тружениц.
Когда на следующее утро Павел проснулся, перед его окном зависло гудящее тёмное облачко. Он закрыл окно и через стекло стал наблюдать за пчелиным роем, который стал снижаться и скрылся с глаз. Послышались крики соседей снизу. Павел набрал номер телефона городской службы спасения.
– Выезжайте скорее! Пчелиный рой проник в квартиру, расположенную этажом ниже. Там погибают люди! – сообщил взволнованный Павел и назвал адрес соседей снизу.
– За последний час это третий вызов на усмирение взбесившихся пчёл. Мы не можем сказать, когда сможем к вам выехать. Вроде бы, почти все пчёлы уже передохли или готовились сдохнуть, а теперь откуда-то снова появились, – ответил дежурный.
Павел прислушался. Криков из нижней квартиры не было слышно.
– Похоже, что уже не надо спешить. Там всё стихло, – проговорил потрясённый Павел и, положил трубку.
Тут же снова раздался телефонный звонок.
– Здравствуйте, Павел Витальевич! – сказал Печёнкин.
– Здравствуй, Миша! Как дела? – осведомился Павел. – Слышал, что ты сильно переживаешь из-за трагедии на опытном участке.
– Ну, да, я переживаю… Как ваше здоровье, Павел Витальевич? – спросил Печёнкин.
– Как обычно.
– А у меня началась депрессия, – признался Печёнкин. – Ведь меня тоже допрашивали. Следователи со всеми сотрудниками лаборатории беседовали. А инженера по техники безопасности даже с собой увели. Говорят, начальника нашего института уже сняли с должности.
– Что ещё произошло в институте? – поинтересовался Павел.
– У всех сотрудников лаборатории изъяли материалы, связанные с экспериментами. А ведь мы были почти у цели и скоро могли остановить распространение апимортоза. Но я всё равно со своим докладом полечу в Красноярск. Я всю ночь готовил тезисы доклада для выступления на конференции, а вот оформить отчёт, как вы просили, не успел. Правда, в тезисах приведены общие положения, а основные данные содержатся в моём отчёте. Я его возьму с собой. Пусть отчёт сырой и написан от руки, но при выступлении на конференции я именно из него буду приводить важные сведения.
– Когда вылетает самолёт?
– Сегодня днём.
Павел задумался. Ведь он тоже летел сегодня дневным рейсом в Красноярск.
– Почему замолчали, Павел Витальевич? Вам плохо? – забеспокоился Печёнкин.
– Нет. Просто подумал о твоём отчёте.
– Да оформлю я его, как положено! Как только вернусь, сразу им займусь, – пообещал Михаил.
– Удачи тебе, Миша!
– Выздоравливайте! Всего вам доброго!
Павел стал готовиться к поездке. Он заказал такси, в кожаный чемодан положил сменное бельё, пять пар носков, несколько упаковок шприцев, ампулы с болеутоляющим препаратом и бутылку дорогого коньяка, который взял в качестве подарка для деда Игната. Затем Павел надел камуфляжную куртку и брюки и вышел из дома.
В зале ожидания аэропорта Павел приметил Печёнкина. Он не стал подходить к Михаилу. Увидев своего начальника в аэропорту, мнительный Печёнкин мог предположить, что Смирнов бежит из Москвы, испугавшись ответственности.
В самолёте Павел занял своё место в середине салона. Сидя в кресле, он увидел проходившего в хвост самолёта Печёнкина. Павел не окликнул его, а Михаил не заметил Смирнова, так как был погружён в свои мысли. В руках у Печёнкина была толстая кожаная папка. Как догадался Павел, в папке находился отчёт.
– Надо набраться терпения. Нам сегодня придётся долго лететь. Вот месяц назад я летал в северную столицу, так не успели мы взлететь, как уже приземлились, – сказал сосед Павла – одетый в синюю куртку полный круглолицый мужчина с короткой стрижкой ёжиком и маслянистыми карими глазами.
Толстяк сразу не понравился Павлу.
– Хочу заметить, что столиц не может быть две. Нет никакой северной столицы. Столица у нас одна – Москва, – сказал Павел.
– Не вздумайте так сказать в Питере, а то вам не поздоровится! – сказал толстый пассажир.
– Вы не могли бы перестать давить на меня плечом и широко расставлять ноги? – попросил Павел. – С таким весом, как у вас, надо покупать два билета.
Обидевшийся толстяк и не подумал потесниться.
– А на таких тощих, как вы, надо в суд подавать за дискриминационные высказывания в отношении полных людей, – процедил сквозь зубы толстяк.
– Простите меня за несдержанность. Просто я болен и раздражён. У меня онкология, – признался Павел.
На лице у толстяка появился испуг, и он сразу же отодвинулся от соседа. При этом его плечи лишь немного сместились в сторону, а огромный живот заколыхался.
– Ещё неизвестно, возможно, рак заразен. Как только таким больным продают билеты? – прошипел толстяк.
– Вас не спросили! – буркнул Павел и стал смотреть в иллюминатор.
Самолёт начал разгон и оторвался от взлётной полосы. Полёт проходил нормально. Павел, невзирая на ноющую Боль, задремал, а проснулся оттого, что толстяк стукнул его локтём в бок.
– Что такое? – спросонья не понял Павел. – Зачем вы меня разбудили?
– Мы падаем! – сообщил толстяк.
– Издеваетесь? – нахмурился Павел.
– У меня есть подозрения, что скоро случится катастрофа.
– Пожалуйста, пересадите меня! Мой сосед мне мешает, – попросил Павел проходившую мимо стюардессу.
– У нас не автобус, все места заняты, – ответила стюардесса.
– Что-то происходит с двигателями. Я в этом разбираюсь, – сказал толстяк.
Самолёт тряхнуло.
– Что я говорил! Мы сейчас разобьёмся! – закричал толстяк.
– Успокойтесь! Сейчас я узнаю у пилотов, что происходит, – пообещала стюардесса и направилась в сторону кабины пилотов.
– Вы трус! – сказал Павел соседу.
Толстяк покосился на Павла и пообещал:
– Будешь выступать, могу и врезать! Не посмотрю, что ты больной, – пообещал толстяк. – У меня коричневый пояс!
– Вряд ли вы занимаетесь карате, – внимательно посмотрев на соседа, сказал Павел. – Судя по вашим габаритам, вы борец сумо.
Толстяк побагровел, сжал кулаки, на лбу его вздулись жилы. От возможной расправы Павла спасла возвратившаяся стюардесса.
– Не волнуйтесь! Командир просил передать, что ситуация находится под контролем, – улыбнувшись, сообщила стюардесса. – Правда, из-за грозового фронта, пришлось изменить курс. А ещё только что едва не произошло столкновение со стаей крупных птиц.
– Вот в чём дело! Птицы могли попасть в двигатели, – предположил толстый пассажир.
– Сразу в оба двигателя? Это исключено, – сказала стюардесса и удалилась.
– Не создавайте панику! – попросил Павел.
– Известны случаи, когда одновременно в оба двигателя попадали крупные птицы, – сказал толстяк.
– И чем же всё заканчивалось?
– Бывало по-разному, – хмуро проговорил толстяк.
В этот момент самолёт резко накренился. Многие пассажиры закричали. Павел взглянул в иллюминатор и сказал:
– Мы действительно снижаемся, а внизу не видно аэродрома. Только тайга.
– Сохраняйте спокойствие! Пристегните ремни. Мы совершаем экстренную посадку, – объявила стюардесса.
– Где мы? Куда мы совершаем посадку? Это не посадка! Мы терпим крушение над тайгой! – завопил толстяк.
– Судя по всему, мы на самом деле падаем, – спокойно произнёс Павел.
– Всё ясно! – взвизгнул толстяк. – Это крушение!
Павел закрыл глаза, и перед его мысленным взором возникли картины его детства, быстро сменявшие одна другую. Череда прекрасных видений резко оборвалась. Самолёт стало трясти ещё сильнее. Голова Павла моталась из стороны в сторону. Он подумал, что сейчас его не станет и тогда Боль навсегда покинет его.
Павел ощутил сильный удар. Послышался громкий треск. И тут же наступила тишина…
Павел открыл глаза и расстегнул ремень. Рядом собой он увидел толстяка, который кряхтел и, размахивая руками, пытался встать с кресла. Наконец, толстяк поднялся и побрёл в конец салона, к зияющему проёму. Павел пошёл за ним. Они проследовали мимо застывших в креслах пассажиров. Все они были мертвы. Некоторые места пустовали. Павел догадался, что многие пассажиры выпали из самолёта, когда у него отломилась хвостовая часть фюзеляжа.
Глава 2. В тайге
Толстяк подошёл к месту, где отвалилась хвостовая часть самолёта, и плюхнулся в речку с ледяной водой и каменистым дном. Павел тоже прыгнул в воду, которая доходила ему до пояса.
Они вышли на берег и оглянулись. Самолёт без хвостовой части лежал в мелководной речке.
– Передняя часть самолёта сильно смята. Похоже, никто, кроме нас не выжил. Радуйся, тщедушный! Нам с тобой, придурок, невероятно повезло, – сказал толстяк.
– Сам ты придурок! – обиделся Павел. – Между прочим, меня зовут Павлом.
– А я Анатолий.
– Почему я выжил? Ведь я, наверно, был единственный тяжелобольной пассажир на борту самолёта, – сокрушённо покачав головой, проговорил Павел.
– Значит, такая у тебя судьба. Да не убивайся ты так! Или на борту находились твои знакомые?
– В этом самолёте летел мой юный коллега – биолог Михаил Печёнкин. У него с собой был важный отчёт. Он сидел в конце салона. Сейчас я Михаила не видел. Наверно он выпал из самолёта.
– Как думаешь, нас найдут, если мы останемся возле самолёта? Ведь спасатели уже должны были вылететь на поиски самолёта, – предположил Анатолий.
– Вылететь-то они, может, и вылетели, а вот найти нас будет не так просто, – сказал Павел.
– Почему? Ведь самолёт лежит в речке. Тайга к нему вплотную не подступает, и его можно заметить с воздуха.
– Нас быстро отыщут, если самолёт незначительно отклонился от курса. В противном случае нас могут никогда не найти. Тайга слишком велика, а селений в ней мало. Нам повезёт, если на нас наткнутся охотники или геологи, – сказал Павел.
Толстяк занервничал. Он достал из кармана мобильник, прислонил его к уху и растерянно произнёс:
– Молчит. Похоже, здесь нет связи.
– Может, в кабине уцелела рация? – предположил Павел.
– Вряд ли, кабина смята… Интересно, где мы сейчас находимся?
– Даже приблизительно трудно определить наше местонахождение.
– Никогда не попадал в такую передрягу, – упавшим голосом произнёс Анатолий.
Самоуверенный и наглый толстяк теперь был растерян и подавлен.
– У нас два выхода – ждать спасателей или идти по тайге, – сказал Павел.
– Куда идти? У тебя хоть есть карта и компас? Места здесь дикие, – сказал Анатолий и с остервенением стал бить ладонью садившихся на лицо комаров и мошек.
– Это верно. Места тут дикие, – согласился Павел. – Слышно только, как гудят комары, да журчит речка.
– Возможно, всё же, удастся выйти к людям?
– Если пойдём вниз по течению реки, можем выйти к какой-нибудь деревне или охотничьей избе.
– Но ведь идти по тайге без оружия опасно.
– В тайге и с оружием небезопасно. У нас мало шансов выжить.
– Как ты хладнокровно произносишь эти слова! Впрочем, тебе с такой болезнью почти всё равно.
Павел никак не отреагировал на эти слова Анатолия. Он смотрел на искрящееся солнце, садившееся за тёмные маковки елей, и думал, что его любимые закаты в городе, при всей их красоте, не идут ни в какое сравнение с чудесным закатом в тайге. Золотистый, малиновый, алый и багровый цвета огромного солнечного диска сменяли друг друга. Потрясённый завораживающим закатом, журчанием речных струй и пряных ароматов хвои и трав Павел проговорил:
– Как же здесь спокойно и хорошо! Если бы здесь была еда, и не было так много комаров и мошек, то можно было сколь угодно долго дожидаться спасателей.
Анатолий хлопнул себя по щеке, посмотрел на окровавленную ладонь, испачканную раздавленными насекомыми, и, тяжело вздохнув, сказал:
– Нас тут быстро сожрут кровососы.
Павел направился к вещам, раскиданным на берегу.
– Ты куда? – с опаской осматриваясь по сторонам, спросил Анатолий.
– Поищу свою сумку, в которой лежат ампулы с болеутоляющим препаратом и шприцы, – отозвался Павел.
Толстяк последовал за Павлом. Среди камней лежали сумки, чемоданы, а также разноцветные баллончики, тюбики и другие мелкие предметы. Павел поднял баллончик с репеллентом, опрыскал свою одежду и кисти рук, а затем передал его Анатолию, который тоже обработал себя едкой жидкостью.
– Тут много бесполезных вещей. Я нашёл два тюбика с кремом для загара и один от загара. Зачем они нужны в Красноярске? Это же не курорт, – ворчал Анатолий.
– Летом в Сибири бывает очень жарко, – заметил Павел.
И тут Анатолий воскликнул:
– Ведь это моя сумка!
Он открыл большую синюю сумку, порылся в ней и вытащил банку с тушёнкой и нож.
– Толя, не волнуйся! – тихо сказал Павел, глядя за спину Анатолию.
– Почему я должен волноваться? – удивился толстяк.
– Потому что по тому берегу реки бродит медведь.
Толстяк оглянулся и застыл от изумления. Угрюмо посматривая на людей, к упавшему в речку самолёту направлялся матёрый медведь.
– Плохи наши дела, – прошептал Павел. – Медведь нас не боится. Скорее всего, он раньше не встречал людей. Видно зверь, непуганый охотниками.
Медведь по воде подошёл к покорёженному самолёту и забрался в салон. Павел и Анатолий услышали довольное урчание зверя, доносившееся из самолёта.
– Что он делает? – дрогнувшим голосом спросил Анатолий.
– Похоже, пожирает трупы. Плохо, что он отведал человечины.
– Это ужасно! – прошептал Анатолий, пряча консервную банку в карман куртки.
– Было бы хуже, если бы зверь напал на нас.
– Неужели ему в тайге не хватает еды?
– Медведь предпочитает пожирать несопротивляющуюся добычу.
– Я это учту. Я буду сопротивляться, – забормотал Анатолий, сжимая в руке нож.
– Вот с этим ножиком ты намерен справиться с медведем? Или ты собрался задушить зверя своим коричневым поясом? – насмешливо посмотрев на Анатолия, поинтересовался Павел. – Вообще-то, когда я говорил о несопротивляющейся добыче, то имел в виду падаль, а не застывшего, словно истукан, перепуганного толстяка.
– Заткнись, скелет ходячий!
– Я тебе не завидую, Толик. Сейчас у меня перед тобой большое преимущество.
– О чём ты? – снисходительно посмотрев на Павла, спросил толстяк.
– Как думаешь, кого первым сожрут медведи? Меня, похожего на ходячий скелет, или тебя, аппетитного кабанчика?
– Давай пойдём отсюда, пока медведь не вылез из самолёта, – предложил Анатолий.
Из покорёженного салона самолёта в реку с плеском свалилось человеческое тело. Следом, подняв множество брызг, в воду спрыгнул медведь. Хищник склонился над трупом и, довольно заурчав, принялся рвать труп.
– Смотри! – Павел указал рукой на противоположный берег речки. – Сюда направляется медведица с двумя подросшими медвежатами. Сейчас они дождутся, когда медведь закончит свою жуткую трапезу, и сами примутся за еду. Пока не поздно, нам лучше незаметно уйти отсюда.
Преодолев заросли росшей вдоль речки ольхи, Павел и Анатолий углубились в чащу. Пробираться через бурелом было нелегко. К счастью, комары и мошки не донимали путников – репеллент оказался качественным.
– Ты же говорил, что надо следовать вдоль речки – так можно скорее к жилью выйти. А мы теперь тащимся по глухой чаще! – ворчал Анатолий.
– Как видишь, медведи облюбовали берега речки. Наверно, они ловят рыбу. А от медведей нам с тобой надо держаться подальше, – сказал Павел.
Было тихо, только гудели комары. Тишину нарушил донёсшийся издалека вой.
– Кто это воет? – спросил Анатолий.
– Волки, – определил Павел.
– Этого ещё не хватало! Хорошо, хоть вой доносится издалека.
– Волкам в тайге преодолеть большое расстояние – не проблема. Ты когда-нибудь видел волков на воле или только в зоопарке?
– Только в зоопарке и по телевизору. Я больше не могу идти. Давай отдохнём, – предложил Анатолий.
– Хорошо, – согласился Павел и сел на поваленную ель.
Рядом с ним, пыхтя и покряхтывая, расположился Анатолий. Павел удивился, что он, смертельно больной человек, идёт и почти не устал, а его спутник раскис.
– Как думаешь, нас могут заметить с вертолёта? – спросил Анатолий.
– Даже днём это нелегко сделать, а скоро наступит ночь. Надо разжечь костёр, чтобы нас заметили, – сказал Павел.
– У меня нет ни спичек, ни зажигалки.
– У меня тоже. Это скверно. Скорее всего, нам предстоит провести в тайге не одну ночь.
– Я проголодался, – заявил Анатолий.
Он вытащил из кармана банку с консервами, поставил её на пень и ножом вскрыл её. Громко сопя, толстяк выковырял ножом из консервной банки, наполненной желеобразной массой, обмазанный салом кусок бледно-розового мяса, подцепил его на кончик лезвия и отправил себе в рот. С довольным видом жуя мясо, Анатолий передал ополовиненную консервную банку и нож Павлу. Павел вытащил из банки маленький кусочек мяса, без аппетита прожевал его и проглотил, а затем вытряхнул себе в рот остатки консервов – серое солёное желе и белоснежные ломтики, похожие на кусочки сала.
Закончив скудную трапезу, Павел похвалил своего спутника:
– Толя, ты молодец!
– Мне тоже понравилась тушёнка. Знаешь, как я обрадовался, когда нашёл эту банку!
– Ты не понял. Ты молодец, что открыл банку на этом пне и привлёк к нему моё внимание. Это не простой, а замечательный пень.
– Чем же он замечателен? – удивился Анатолий.
– Тем, что этот пень не гнилой. Ель спилили совсем недавно. Срез свежий. А чуть в стороне лежат ещё зелёные обрубленные еловые лапы. Самой ели нет. А это означает, что здесь побывали лесорубы. Таким образом, можно сделать вывод…
– Что поблизости живут люди! – обрадовался Анатолий.
– Возможно, они живут и близко отсюда. А ещё бывает, что бригаду лесорубов доставляют в тайгу на транспорте. Да только вряд ли здесь работала бригада – похоже, только одно дерево спилено. Вот только куда поволокли бревно?
– К реке. Брёвна можно сплавлять по реке, – заметил Анатолий.
– Возможно. Вот только речка, где остался самолёт, мелководна для лесосплава. Впрочем, поблизости, вполне может быть другая, большая река, – предположил Павел.
– Я знаю, что надо делать – надо кричать, чтобы нас отыскали люди, – предложил Анатолий.
– Пока не стоит кричать. Мы не знаем, что за люди спилили дерево.
– Возможно, ты прав.
– Сейчас уже наступили сумерки, а завтра по примятой траве мы можем определить, куда поволокли спиленное бревно. Надо устраиваться на ночлег.
– Где же здесь можно уснуть? – заволновался толстяк. – Может, заберёмся на дерево? А то волки, помнишь, выли?
– Уж ты заберёшься! С таким весом тебе по земле-то ходить следует осторожно, а не по деревьям лазать. Да и что толку на деревья забираться, когда медведь тоже по стволу легко вскарабкается. А в здешних краях много медведей. Давай рискнём и уснём на еловом лапнике, – предложил Павел.
Они сложили на земле два вороха срубленных еловых веток и легли на них. Наступила ночь. Павел и Анатолий долго прислушивались к далёкому вою волков и уханью филина. Уснули они только под утро.
Когда солнечные лучи пробились сквозь листву деревьев, они проснулись.
Павел обошёл место вокруг пня и по примятой траве определил, куда лесорубы поволокли спиленное бревно.
– Следуй за мной! – сказал Павел и углубился в чащу.
Сонный Анатолий побрёл за ним. Вскоре Павел сказал:
– Слышишь, журчит вода? Впереди река.
Путники вышли к широкой реке. Они стояли на её крутом правом берегу. Противоположный каменистый берег был низкий. Деревья там стояли вдалеке от воды.
– Это не та мелководная речка, в которую упал самолёт. Это большая река, – сказал Анатолий.
– Не такая уж она и большая. По сибирским меркам это речка-невеличка.
Павел направился вдоль берега. Анатолий пробирался за ним следом через заросли низкорослых кустарников. Вскоре путь им преградил ручей, который стекал в реку. Едва они утолили жажду прозрачной прохладной водой, как услышали хрюканье, доносившееся с противоположного берега.
Крупный кабан рылся в земле под высокой елью. Вскоре из зарослей ивняка, неподалёку от кабана, вышел медведь. Этот зверь был немного меньше медведя и медведицы, заявившихся вчера к упавшему самолёту.
Медведь приблизился к кабану сзади. Секач перестал рыться в земле и замер. Медведь подскочил к кабану, ударил его по боку лапой и тут же бросился наутёк. Кабан хрюкнул, развернулся и погнался за обидчиком. Матёрый секач был настроен решительно. Медведь подбежал к большой иве, забрался на неё, удобно устроился в развилке двух толстых горизонтальных сучьев и свесил лапы. Разъярённый секач сначала бегал под деревом, а потом принялся рыть землю. Медведь выбрал момент, когда кабан оказался прямо под ним. Хозяин тайги рухнул на кабана. Раздался визг, после которого всё стихло. Вскоре до людей донеслось урчание медведя, терзавшего секача.
– На том берегу разыгралась очередная таёжная трагедия. Хорошо, что мы находимся далеко от того места, – сказал Анатолий.
– Медведь, который сейчас задрал кабана, умный. У него своя тактика охоты. Ты видел, как он упал на секача с высоты? – спросил Павел.
– Видел, – кивнул Анатолий.
– Наверно, медведь проломил кабану хребет. Вообще медведи очень опасные и коварные хищники.
– Они умеют плавать?
– Умеют.
– Пойдём скорее отсюда! – заторопился Анатолий. – Вдруг медведь нас заметит?
– Медведи в тайге повсюду. Надо искать пристанище, только там мы будем в безопасности. Если пойдём вдоль этой реки, то рано или поздно должны выйти к жилью. Как я говорил, люди обычно селятся по берегам рек.
Они продолжили путь. В березняке, на крутом берегу среди невысокой шелковистой травы, Павел заметил россыпь золотистых лисичек. Он опустился на колени и принялся собирать грибы.
– Живём! Смотри, сколько тут грибов! – восторженно сказал Павел.
– Как мы их приготовим? – поинтересовался Анатолий.
– Будем их есть сырыми, – ответил Павел и принялся жевать лисички.
Анатолий посмотрел на аппетитно жующего спутника и рискнул попробовать гриб. Он поморщился и выплюнул лисичку.
– Без соли я ни в каком виде не буду есть грибы, – категорически заявил Анатолий.
– Уверяю тебя, скоро ты так захочешь есть, что будешь жевать еловые иголки. Кстати, лисички не бывают червивыми. К тому же, в тайге хорошая экология и грибы не пропитаны вредными веществами.
Павел очень хотелось насытиться пряными, но не совсем приятными на вкус сырыми лисичками. Анатолий не мог без содрогания смотреть на своего спутника, ползающего на коленях и набивающего себе рот сырыми жёлтыми грибами, и отвернулся.
Наевшись, Павел лёг на спину в траву и подложил руки под голову.
– Похоже, ты уже готов жить в тайге. Можешь питаться подножным кормом. Как только сырые грибы принимает твой желудок? – изумился Анатолий.
– Сам удивляюсь. Кстати, теперь желудок перестал болеть. Сразу после падения он ещё болел, а потом незаметно боль ушла.
– Возможно, при падении самолёта ты перенёс стресс, твой организм мобилизовал скрытые ресурсы и направил их на выздоровление, – предположил Анатолий.
– Думаю, меня лечит сама тайга.
– Вот ведь как бывает! Ты нашёл спасение в тайге, а мне здесь, видно, суждено сгинуть, – вздохнул толстяк.
В этот момент раздались выстрелы.
– Кажется, началась, перестрелка! – сказал Анатолий.
– Это не перестрелка. Из одного ружья кто-то вдалеке стреляет. Звуки выстрелов распространяются над рекой на большое расстояние. Надо продолжать идти вниз по течению реки. Стреляли в той стороне, – определил Павел и, встав с земли, стряхнул мелкие травинки с одежды.
– А вдруг нехороший человек ходит по тайге? – предположил Анатолий.
– Ты становишься осторожным. Это хорошо, – похвалил Павел своего спутника и внимательно посмотрел на него.
Анатолий осунулся. Его налитые щёки обвисли. В его глазах не осталось и следа от нахальства, от которого, в первые минуты их знакомства на борту самолёта, Павла трясло.
– Дальше пойдём молча. Старайся ступать осторожно, чтобы под ногами не хрустели сухие ветки, – сказал Павел.
Стало жарко. Анатолий скинул куртку и тут же за это поплатился. Беспощадные комары набросились на него и покусали через потную синюю рубашку. Толстяк быстро исправил ошибку – снова накинул куртку и побрёл, изнывая от зноя и вытирая со лба пот.
Они ещё немного проследовали по краю обрыва. В том месте, где река круто поворачивала вправо, на небольшой поляне, в сотне метров от крутого берега, Павел заметил избушку с покрытой дранкой крышей и кирпичной печной трубой. За избой стоял сарай, завалившийся на одну сторону.
– Ты можешь не исполнять дикарский танец и громко не кричать, когда я сообщу тебе хорошую новость? – спросил Павел.
– Что за странный вопрос? Потихоньку сходишь с ума? – проворчал Анатолий.
– Предупреждаю, чтобы ты не слишком бурно выражал свою радость. Посмотри: за деревьями, на поляне, стоит избушка, – сказал Павел.
– Не может быть! – прошептал Анатолий. – Жильё!
Они приблизились к избе, возле одной из стен которой лежали несколько еловых брёвен. Павел потрогал спил одного из них и сказал:
– Срез сырой, и смола выступила. Хозяин избушки заготовил свежие брёвна. Наверно, и ту ель, от которой остался пень и свежий зелёный лапник, он спилил и сюда приволок. Здесь повсюду берёзы да осины растут, вот ему и пришлось еловое бревно из дальнего ельника тащить. Видно, сарай решил новый строить.
– Крепкий мужик здесь живёт, если такое бревно издалека дотащил, – отметил Анатолий.
Павел подошёл к покосившемуся крыльцу. Дверь была закрыта на небольшой ржавый замок.
– Здесь замок, – сообщил Павел.
Анатолий заглянул в маленькое застеклённое окошко, забитое крест-накрест досками.
– Внутри никого нет. Там только печь, стол, тумба, лавка и две табуретки стоят, – разочарованно сказал Анатолий.
– Естественно, что там никого нет. Хозяин ведь не через трубу выходит из избы, – сказал Павел.
– Откуда здесь взялась изба?
– Такие небольшие избушки в тайге строят охотники. Они в них изредка наведываются.
– Интересно, давно здесь жил хозяин?
– Какого хозяина ты имеешь в виду? Хозяином ведь таёжные охотники зачастую называют медведя. Вот он точно здесь недавно побывал. Видишь, в траве свежий помёт.
– Откуда ты знаешь, что это именно медвежий помёт, к тому же свежий?
– Меня иногда брали с собой на охоту друзья. Я охотиться не любил, но кое-что запоминал. Смотри: рядом с крыльцом лежит большая лепёшка коричневого помёта, в котором сохранились не переваренные красные ягоды.
– Неприятный вид у этого помёта, – поморщился Анатолий. – Но утешает, что из помёта не торчат осколки человеческих костей. Значит, этот медведь питается ягодами.
– Ничего это не значит. Зачем он к жилью тогда подходит? Думаю, не только чтобы сухарей, припасённых охотником поесть. Видно, местные медведи пристрастились к человечине. Видел, как к нашему разбитому самолёту они уверенно и без страха направлялись?
– Так вот почему такое маленькое окошко в этой избе – чтобы медведь внутрь не забрался, – догадался Анатолий.
– Ещё окно такое маленькое, чтобы зимой меньше тепла наружу уходило.
– Может, попробуем зайти в избушку? – предложил Анатолий. – Охотник ведь мог там еду оставить. Хотя, конечно, нехорошо в чужое жилище вламываться, но ведь это не дом, где человек постоянно живёт, а нечто вроде загородной дачи. То есть, это излишнее жильё. К тому же, наверняка, незарегистрированное.
– Думаешь, если жильё не зарегистрировано, то можно взламывать дверь?
– Думаю – можно.
– А если бы твою дачу вскрыли?
– Мою дачу грабили не один раз. Заметь – не для того, чтобы с голоду не умереть, а из хулиганских побуждений. Теперь я дачу продал и живу спокойно. Точнее, жил спокойно, пока не полетел в санаторий под Красноярск. Ирусик догадалась раздобыть путёвку в Сибирь.
– Кто такая Ирусик? – поинтересовался Павел.
– Моя жена.
– Наверно, сейчас переживает за тебя.
– Не переживает. Она давно отдельно живёт с детьми.
– Надо же! А путёвки тебе достаёт.
– Так это она меня умасливает. Хочет, чтобы я квартиру на неё оформил, – вздохнул Анатолий.
– И у тебя тоже квартира! – воскликнул Павел.
– Так мы не решили – будем дверь вскрывать или нет?
– Как понимаю, это преступление должен совершить я.
– Я не могу взламывать двери. Я ослаб от голода. Тебе хорошо – ты сожрал килограмм лисичек.
– Ведь ты ел тушёнку.
– Так это давно было. Я не привык есть так редко, – признался Анатолий.
– А ты похудел за прошедший день, – отметил Павел.
