Александр Эл
Пропаганда. Из цикла Старая фотография
Джоконду с блокнотом приставили. Алексей даже не спросил, кем она работает. И в дальнюю гостиницу поселили, чтобы держать подальше от Комбината, чтобы действительно не наснимал доказательств обмана Первого. И «Москвич» драный такой, чтобы бдительность усыпить. Ну, блин, психологи. И Вася, не случайно вокруг крутился. Если бы я вдруг захотел поехать куда-нибудь, он бы, наверное, предложил подвести, или, в крайнем случае, доложил бы. Или задержал? Как? Колесо бы проколол? Тут, до Алексея дошло, а ведь машина-то, милицейская, перекрашенная, он такие уже видел, когда готовил альбом про милицию. Там раньше какое-то оборудование стояло, дырки от крепления остались. А у Васи рожа, как будто подозревает в чем-то. Алексей вспомнил милицейскую байку про то, что после нескольких лет работы в милиции, психика якобы меняется и преступниками кажутся все вокруг, даже собственные жены. Неужели Вася из милиции…
Тфу, дурь какая в голову лезет. Это же не мафия, а Горком партии, – подумал про себя Алексей. Лучше никому не рассказывать, засмеют. Вася – просто, Вася. И дела до них, никого больше нет. Людей нужно поблагодарить. Попрошу начальство написать благодарственное письмо. Доброе слово и кошке приятно. Больше Алексей сделать ничего не мог.
***
– Тебя главный зовёт, – в дверь лаборатории постучала Валя-секретарша.
Главный редко общался с фотокорреспондентами, обычно это было делом редакции, поэтому бежать нужно было сразу.
– Это все, больше ничего нет? Как-то, хотелось бы, побольше выбора, – на столе главного лежали фотографии Алексея, – ты же говорил, что никакого Комбината нет? А тут, смотри, какой красавец. Впрочем, ладно. Учитывая срочность, будем считать, справился.
– Комбината действительно не было, его за три дня построили. Местные – молодцы! Я хотел Вас попросить…
– Ты в штате, единственный наш штатный фотокорреспондент, – перебил Главный, – ты наш, выезжаешь на место, как наш представитель. Мы должны тебе доверять. Можем ли мы тебе доверять?
От такого вопроса, Алексей потерял дар речи.
– Что молчишь? Ты звонил мне, говорил про какую-то свадьбу, что Комбината нет, и снимать нечего. А потом куда-то исчезаешь? И, оказывается, Комбинат есть? У тебя что, свадьбу отменили? Хорошо, что я, только директору доложил, что Комбината якобы нет. Он человек опытный, сказал подождать. Ведь ты, нас перед Первым подставлял! В общем, директор поручил мне разобраться с тобой…
– Да не было Комбината, его при мне построили! Я Вам сейчас всё объясню! – Алексей задыхался от обиды и несправедливости.
– Знаешь, это не тот случай, продолжал Главный, – что тут объяснять? Директору Секретарь Горкома звонил, рассказывал, как ты им особые условия выдвигал, угрожал! Ты же, совсем ещё молодой человек, откуда в тебе такое?
Земля закачалась под ногами Алексея. Как же так? Ну что же такое происходит? Там какие-то чудеса творились, теперь здесь. Он попятился к двери.
– Ты куда? Я ещё не закончил! – Главный, которого все считали добряком, впервые повысил голос.
– Мне в туалет надо…
– Ну да, понятно, – махнул рукой Главный.
Алексей вбежал в лабораторию. Все плёнки были проявлены, в том числе та, на которую Алексей в первый день сфотографировал недостроенный Комбинат. Быстро отпечатав фотографии, ещё мокрыми, он вприпрыжку понёс их Главному. Влетев в кабинет, увидел, что идёт совещание. Присутствующие уставились на него.
– Ну что, облегчился? Подожди в приёмной, я сейчас занят, – сказал Главный.
Алексей шагнул вперед, и плюхнул на стол мокрые фотографии.
– Это что? – невольно заинтересовался Главный, – после войны что ли?
Небрежно отпечатанные, мокрые черно-белые фотографии развалин, действительно напоминали архивные фотодокументы, разбомблённого войной города. Но, в кадр попали новый жилой дом, и вполне современное такси, на котором приезжал к Комбинату Алексей.
– Товарищи, давайте перенесём совещание. Я сообщу дополнительно, – обратился Главный к присутствующим. А ты давай подробнее, – и указал Алексею на стул.
Пока Главный разглядывал и сравнивал фотографии, минут пять Алексей сбивчиво пытался рассказать, что произошло.
– Минутка у Вас есть? Хочу показать что-то, – Главный говорил по прямой связи с директором, махая рукой Алексею, помолчи мол, – хорошо, сейчас зайдём.
Разговор с директором длился больше часа. Этот маленький, сухонький пожилой человек, сняв очки, внимательно разглядывал и сравнивал фотографии, то приближая их вплотную к единственному глазу, то отдаляя. Резкость наводит, – подумал Алексей. Другой глаз у директора был стеклянным. Говорили, что глаз он потерял в войну, когда был командиром отряда «Смерш».
Через много лет, вспоминая стариков работавших в издательстве, Алексей невольно признавался себе, что никогда больше не встречал таких людей. Люди последующих поколений становились другими, мельчали. Не было больше таких личностей, и это никак не было связано ни с какими должностями. Кем бы они ни были, они не совершали мелких, недостойных поступков. Возможно такими, людей делала война.
Директор руководил издательством, которому, единственному, доверяли издавать мемуары классиков марксизма-ленинизма, живых и мёртвых вождей страны. Директор был на «ты» со многими из них. Но не поэтому он никого, и ничего не боялся, а мерзавцев открыто презирал, невзирая на титулы. Директор был одинок. Это было большой редкостью, чтобы ответственную должность занимал человек, которого нечем было запугивать. Он даже не пил. Независимыми ни от кого людьми, которым, по сути, ничего не нужно, было трудно управлять. Но директора искренне уважали, даже враги. Все понимали, что опереться можно, только на что-то твёрдое.
Ну ладно, я ему сейчас позвоню, только вы молча сидите, и слушайте, я громкую связь включу, – директору недавно поставили селекторный телефон, с кнопками для каждой редакции. Он, пока лишь осваивал это нехитрое, и не очень нужное ему, устройство. Туда же подключили «вертушку», так называли внутреннюю телефонную связь Совета Министров. Начальник с «вертушкой», был уже не просто начальник. Это был статус, категория! Если «вертушка» звонит, держи ухо в остро, там только «свои», не меньше… Обладатели «вертушек» вносились в специальный справочник «для внутреннего пользования». Вот такой маленький справочник листал директор.
– Здравствуйте, – директор назвал Секретаря Горкома по имени отчеству. Вы мне на днях звонили, не забыли? Мы готовим письмо в ЦК.
– Зачем письмо? Мы же обо всем договорились…
– Наш фотокорреспондент привёз фотографии. Красивый Комбинат у вас. Целый разворот в памятном юбилейном альбоме будет. Будем просить отметить участников, кто был в этом задействован. За помощь в выполнении ответственного поручения. Хотим согласовать с Вами список.
– Мы просто делаем свою работу, – после паузы промямлил Секретарь Горкома. – Нам не нужны никакие благодарности. Приехал фотограф, сфотографировал, и сразу в ЦК рапортовать? Да нас засмеют.
– Но, Вы звонили, говорили, что были какие-то трудности. Издание готовится по прямому поручению. Хотелось бы убедиться, что нет никакого недопонимания. Фотокорреспондент доложил, что с вашей стороны всё было очень хорошо организовано. А Вы говорили, что он требовал особых условий. Хотелось бы, чтобы наши доклады были в одном русле.
– Да, Вы правы, не нужно заострять. А то Ваш фотограф, вместо того чтобы просто делать свою работу приходит в Горком, и требует! Дай ему машину с водителем, и секретаршу в придачу, – Секретарь Горкома распалялся с каждым словом, вероятно решив, что издательство «зачищает концы», опасаясь жалобы Горкома, – не в ту гостиницу поселили, видите ли! Он, только, видите ли, в Интуристе привык жить! А что нам делать? Он же угрожает, ссылается на ЦК. Вот я Вам и позвонил, узнать, что происходит? Ну, хорошо, что разобрались. У Вас ещё что-то ко мне?
– То есть Вы обещаете, что претензий с Вашей стороны не будет?
– Нет, я ничего не могу обещать. Может быть ещё что-то вскроется, мало-ли.
– А список участников подготовите?
– Какой ещё список, мне пленум Горкома готовить надо. У Вас все? Извините надо работать.
– Ну, хорошо, спасибо большое Вам, что нашли время. Передайте, пожалуйста, нашу устную благодарность всем участникам, построить Комбинат за три дня, это действительно что-то. Вот бы все так. Такой опыт надо распространять. Ещё раз спасибо, Всего Вам хорошего.
– Минуточку, минуточку, не кладите трубку. Какие три дня? О чем это Вы?
– Я же Вам и говорю, извините, что не вовремя позвонил, не знал, что Вам пленум нужно готовить. До свидания.
– Подождите, подождите, я ничего не понимаю. Это фотограф вводит Вас в заблуждение? Мы, по его просьбе, три дня возили его по городу, машину с водителем предоставили. А у нас лишних машин нет. Если так срочно надо, что же он нам голову морочил, Вас в заблуждение вводил? Пошёл бы, да и снял. Так нет же, зачем-то ко мне пришёл!
– А он, и снял. Фотографии у меня на столе, – директор подмигнул Алексею. Возникла пауза.
– Ну, да понятно, фотографии хорошие, будет разворот в альбоме. Ведь так?
– Так. Готовим на утверждение в ЦК.
– Почему в ЦК? – голос Секретаря Горкома дрогнул.
– Обычная процедура, все наши такие издания утверждает Отдел пропаганды и агитации ЦК. Разве Вы не знали? А это издание Первый будет смотреть. Извините, я кажется, Вас задержал?
– Знал, конечно, ну да, утверждают. А при чем здесь три дня?
– Знаете, мы тут тоже заняты. Ах, да, Вы же в курсе. У меня сейчас совещание начнётся. Давайте сделаем так: если после пленума, у Вас ещё останутся какие-нибудь вопросы, звоните. Поверьте, если бы я знал, что Вы к пленуму готовитесь, не стал бы Вас беспокоить, всё и так было ясно. Просто хотелось от Вас услышать.
– Да подождите Вы, пожалуйста. Я чего-то не знаю?
– Извините, я не понял, так у Вас есть время, или нет?
– Ой, как неловко получилось, замотался. Знаете, ночь не спал.
– И не одну, наверное? Так, может, пора отдохнуть? – тон директора изменился.
– Я Вас очень прошу, пожалуйста, скажите, что случилось, чем я могу помочь?
– Спасибо, Вы уже помогли, – голос директора напоминал скрип, железом по стеклу. Он говорил сквозь зубы, растягивая слова, и делая длинные паузы, – есть мнение…, что кто-то…, пытается…, водить за нос…, Центральный Комитет! – директор сдвинул очки на лоб.
– Ну, я же и говорю, – пролепетал голос их селектора.
– Фотодокументы…, это подтверждают…, – стеклянный глаз смотрел прямо на Алексея, другой глаз «наводил резкость» на мокрую фотографию, – а это…, документы!
По спине поползли мурашки. Так Смерш разговаривал со шпионами, – подумал Алексей.
-О чем Вы, что происходит? Что он сфотографировал? Там всё было хорошо, – лепетал Секретарь Горкома.
– Вот именно…, сфотографировал…, до того…, и после. Это же надо…, так суметь… Это… документ!… Вы заслуживаете…, Вы заслуживаете…, – пауза затягивалась. Какой вердикт сейчас вынесет директор? – Вы заслуживаете…, поощрения… Вы меня понимаете?
– Да, да понимаю, спасибо, спасибо Вам, – они понимали друг друга.
«Вертушку» вполне могли слушать. А кого ещё слушать, как не «своих». Слушать всех было физически невозможно. Слушают, или не слушают, зависело от того, взяли уже «на карандаш», или ещё нет. Слушать могли выборочно, или по сигналу стукача, или уже по плану. Как всё это начиналось, и куда шли материалы прослушки, кроме архивов? Наверное, в партийные органы, для оргвыводов. В свою очередь, каждый парт аппаратчик тоже мог прослушиваться. Получалось, что слушали сами себя. Как показала история, от этой тотальной слежки, не было никакого толку. Она лишь создавала атмосферу неуверенности, жить нужно было с оглядкой, стараясь не брать на себя никакую ответственность, чтобы случайно не подставиться. Тот, кто ничего не делает, не может ошибиться. Так, начиная с головы, следуя примеру руководителей, продолжая суетиться, всё общество уже лишь имитировало бурную деятельность, твёрдо зная, что высовываться, себе дороже. Двигатель снижал обороты, корабль уже плыл по течению, по воле ветра и волн, а люди на корабле, не желая этого замечать, плыли в «светлое будущее».
