Александр Эл
Невыполнимая задача, Из цикла Старая фотография
Надоело всё это. Выброшу всё к чёртовой матери. Фотография – не моё дело. Хотел переплюнуть всех. Никто не мог сделать, а Алёшка, сделал! Во, какой умный!… Он хотел уже выбросить плёнку в мусор, но всё же решил посмотреть, угадал ли с выдержкой, делая трюки с выключением света. Не глядя, он вытащил плёнку из бочка и повесил сушиться, оставив разборки до лучших времён, до лучшего настроения. Это было, уже не срочно. Несколько дней, Алёшка, даже смотреть в сторону кладовки не хотел.
Болтаясь по городу, про себя подводил итоги «аферы века», так он окрестил то, что с ним случилось. Мама ещё не знает, что её фотоаппарат разбит, а Алёшка не знает, как ей об этом сказать. Это ещё предстояло, и само собой, скандал – неизбежен. Но мама, если вдруг захочет, или кто попросит, теперь тоже не сможет ничего сфотографировать. Это будет вечным напоминанием и причиной для неприязни. Отец тоже не поймёт, не объяснишь. Он слышал, как мама просила Алёшку относиться к её фотоаппарату, бережно. В магазинах таких нет, их перестали выпускать много лет назад. Что с этим делать, непонятно, хоть из дома беги. Для издательства снимать, тоже совершенно нечем. О господи, о чём это я, какое издательство. Туда, да и в музей, дорога заказана, про это можно забыть. Теперь, его там каждая собака знает. Не дай бог ту экскурсоводшу встретить, покусает! Хорошо бы, забыть всё это позорище.
***
– Сегодня мы стали намного умнее! – рассказывал академик Капица, о своём очередном неудачном, физическом эксперименте. По телевизору шла передача о выдающихся учёных, светилах мировой науки, – успеха в науке не бывает, без неизбежных неудач, – продолжал Капица, – любая неудача в запланированном эксперименте, это путь познания, это и есть прогресс, и единственно возможный путь к успеху, к победе. Исследователь, должен внимательно изучать каждый неудачный эксперимент, и делать выводы, учиться на собственных ошибках. Вот и сегодня, мы стали намного умнее!
А я, стал «намного умнее»? – думал про себя Алёшка, – какой вывод сделать из того, что произошло? Во-первых, что вся цветная плёнка для слайдов – дрянь. Нормальной плёнки нет, и взять её негде! Но это странно, ведь выпускаются журналы и книги с цветными фотографиями. Кто-то ведь, их делает? Тут Алёшка вспомнил, что ни разу не встречал в журналах и книгах цветных фотографий, снятых внутри помещений, чтобы на них присутствовали люди. Все напечатанные в журналах цветные фотографии, были сняты на ярком солнце, улицы, красные флаги, клумбы с цветами. Даже портреты знаменитых киноактёров, редко бывали цветными. Теперь, Алёшка знал почему. Это, технически было сложно сделать. Если бы он это понимал раньше, то и в музей не полез бы. Получается, что над ним посмеялись? К чему, тогда вся эта многолетняя возня в кладовке, все эти дурацкие эксперименты с плёнкой. Кстати о плёнке, что всё-таки, там получилось? Что с экспериментами, с выключением света?
Алёшка принёс плёнку из кладовки и стал внимательно, через лупу, её разглядывать. Первый кадр был безнадёжно испорчен, из-за расплавившегося жёлтого слоя. На следующем кадре жёлтый слой сполз лишь у самого края, не касаясь изображения. Все остальные кадры были нормальными. С удивлением и радостью, Алёшка убедился, что каждый из них получился именно так, как он рассчитывал, и цвет на них выглядел очень прилично, значительно натуральнее и чище, чем тогда, с театром. Очевидно, что и плёнка и объектив, были несравненно лучше по качеству. Единственным недостатком фотографий, было незначительное шевеление некоторых людей в кадре. Вероятно, они просто не смогли стоять полностью неподвижно, в течение столь длинных выдержек. У Алёшки, от возбуждения дрожали руки, разрезая плёнку и упаковывая их в полиэтиленовые пакеты, он боялся испортить драгоценные кадры. Он чувствовал, что в издательстве из этого, смогут что-то выбрать, и позора не будет.
***
Чтобы успокоиться, Алёшка досчитал до десяти.
– Вам кого? – в комнате был только один, незнакомый Алёшке человек.
– Я фотограф, принёс слайды, просили сделать?
– А кто просил?
Выяснилось, что нужного редактора не будет ближайшие два дня, но слайды можно оставить. Алёшка засомневался, хотелось бы отдать в руки, услышать мнение.
– Ну, как хотите…
– Ладно, я оставлю. Передайте, пожалуйста. Я потом позвоню. Вот, я здесь на конверте напишу мой телефон, на всякий случай.
На душе было неспокойно. Казалось, что он оставил неизвестно кому, огромную ценность. А вдруг он не передаст, или вообще выбросит? А потом скажет, что меня не видел. Эх, наверное, не нужно было оставлять. Так, в смятении Алёшка провёл несколько дней, борясь с желанием немедленно позвонить, или побежать в издательство. Уж, наверное, могли бы позвонить. А может, ничего не подошло? Почему молчат? Ну и наплевать, я сделал то, что просили. Не нравится, пусть сделают лучше. А может, тот человек вообще там не работает, я даже не спросил его имя….
***
– Вы снова не получили Ваш гонорар, – звонили из бухгалтерии издательства, – пожалуйста предупреждайте сразу, чтобы Вам пересылали. Вас невозможно застать, и у нас некому сидеть на телефоне. У нас уже были неприятности, автор пришёл за гонораром, а мы уже отправили. Очень некрасиво получилось, – тараторила женщина на другом конце провода.
– Я приду, обязательно приду, спасибо, что позвонили.
Заплатить могли только за музей. Значит что-то взяли, интересно что. Позвонить бы, спросить. Нет неудобно. Есть повод зайти, бухгалтерия сама звонила. Спрошу у них. Однако, телефон зазвонил снова.
– Ты когда за гонораром придёшь? – говорил, редактор издания о музее.
– Спасибо, мне уже звонили из бухгалтерии.
– Я спрашиваю, когда придёшь? Тут с тобой встретиться хотят.
– Завтра планировал.
– Хорошо, давай завтра в 3 часа. Подойдёт?
Да, хорошо. Буду в 15:00.
Ужас какой. Неужели опять задание. А у меня, ни плёнки, ни аппарата….
Чайник
Алёшка вышел заранее, но на встречу всё равно опоздал, на целых 15 минут. На улице случилась авария, и троллейбусы встали. До чего же неудобно, как теперь объясняться? Отдышавшись перед дверью в редакцию, Алёшка вошёл. Хотел начать с извинений, но, до него никому не было дела. Как будто, никто и не ждал. В редакции, о чем-то оживлённо спорили. Тон задавал какой-то человек, развалившийся на стуле посреди комнаты. Было понятно, что он хорошо знаком со всеми присутствующими. Алёшка, стараясь не мешать, пристроился в углу, ожидая, когда на него обратят внимание. Человек на стуле, увлечённо рассказывал, как в одиночку вытаскивал из грязи свой застрявший автомобиль. Алёшка, невольно обратил внимание, на необычно широкие плечи, мощную, поджарую фигуру, и гордо посаженную голову. Каждое слово, этот человек произносил уверенно, как гвозди в доски забивал. Такой, наверное бабам нравится, – с завистью подумал Алёшка. Рассказчик встал со стула, распрощался и вышел. Остальные присутствовавшие, продолжали галдеть, каждый о своём, не обращая на Алёшку никакого внимания.
– Извините, я опоздал, – Алёшка наконец осмелился подойти к разгребавшему свой стол редактору.
– А это ты? Привет…
– Извините, я опоздал.
– Куда? Гонорар получил?
– Нет ещё, Вы говорили, что мне нужно, с кем-то встретиться.
– А, так ты и встретился. Он же, только что ушёл.
– Как? Ой, как неудобно получилось. На улице была авария, я опоздал. Этот человек, наверное, обиделся. А я, даже извиниться не успел.
– Не бери до головы, он просто пришёл на тебя посмотреть.
– Зачем? – не понял Алёшка.
– Это же фотограф, тот, что тебе плёнку продал. Специально интересовался, что у тебя получилось. Он раньше тут, в штате работал.
– Фотограф? А я думал, физкультурник. Уж очень фигура приметная.
– А он и есть, физкультурник. Акробат и штангист. И ещё, институт физкультуры закончил.
– Фотограф?
– Хороший фотограф, мастер! Это он, до тебя Музей делал.
– А почему, он больше не работает?
– Денег мало….
Алёшка понял, что эти темы лучше пока не обсуждать. Всё равно, непонятно. То в издательстве денег «куры не клюют», то их мало….
– А, что с буклетом?
– Буклет, уже сдали в производство. Я же тебе, гонорар выписал.
– А, что пошло? Сколько фотографий?
– Сколько? Семь, семь фотографий.
– Так, там всего было семь.
– Да? Значит все пошли.
– Все пошли? – Алёшка не верил своим ушам, – там же были размазанные, люди шевелились.
– Ничего, хорошо. Видно, что люди живые.
Алёшка от нахлынувшего волнения схватил холодный чайник, стоявший на подоконнике, и начал жадно пить, прямо из носика.
– Ты что, после пьянки? – поморщился редактор, – между прочим, чайник общий.
Алёшка заметил, что все в комнате уставились на него.
– Ой, ой, я это автоматически, я помою – Алёшка с чайником в руках выскочил на коридор, проклиная себя. Надо же было, такое учудить.
Он полоскал чайник в туалете, пытаясь переварить услышанное. Выйдя на коридор, уткнулся в надпись на дверях – «Бухгалтерия». Также на автопилоте, с чайником в руках, он открыл дверь.
– Здравствуйте, я за гонораром….
На чайник, никто не обратил никакого внимания, как будто все авторы, ходят за гонораром с чайниками. Сумма показалась Алёшке, огромной. Его мать, старший инженер в министерстве, за месяц получала меньше. От неожиданности, Алёшка попытался положить деньги в чайник, но перехватив недоумённый взгляд кассирши, одумался. Уже на улице сообразил, что идёт с чайником в руках. Побежал обратно в здание. Набрал в чайник воды и отнёс в редакцию. Хотел поблагодарить редактора за гонорар, но тот говорил по телефону. Алёшка попрощался со всеми, до него решительно никому, не было никакого дела.
Назавтра, бешено разбогатевший Алёшка, побежал в комиссионный магазин торговавший фототехникой. Ему позарез нужен был фотоаппарат, как тот мамин, что он разбил. Нужного аппарата не было. Улучшив момент, он рассказал, ушлого вида продавщице, как разбил мамин любимый фотоаппарат, и что теперь ему нужен точно такой же. Он пообещал заплатить за него вдвое, против цены, за которую аппарат выставят на продажу. Более того, он пообещал купить таких два, а то и три, если они появятся.
Через месяц Алёшка положил на место мамин фотоаппарат. Впрочем, она никогда больше им не воспользовалась.
***
– Алексей, здравствуйте. Это из издательства. Вы у нас числитесь, как специалист по невыполнимым заданиям. У нас к Вам, новое, невыполнимое задание.
– К сожалению, выполнить не смогу, ухожу в армию….
Дама с горностаем
Хотя, военные в униформе, похожи друг на друга, все, от солдата до генерала, обожали фотографироваться на память. Уже в учебном лагере, быстро выяснилось, что Алёшка дружен с фотоаппаратом. Постепенно, ему всё меньше приходилось маршировать и бегать, и всё больше фотографировать. Постепенно, он стал важной фишкой для учебного лагеря. Любые приезжие начальники, и комиссии, подвергались безжалостному фотографированию. Уже к отъезду, их ждали комплекты фотографий, после вручения которых, учебный лагерь и его начальство, неизбежно получали высокие оценки. Это срабатывало даже более эффективно, чем самая, роскошно организованная пьянка.
Кроме того, лагерю, расположенному в живописном месте, принадлежали множество деревянных домиков, здесь же, в дивном по красоте лесу. По выходным, сюда приезжали отдыхать семьи и друзья командования дивизии, те же проверяющие, и просто нужные люди. А в будние дни, там вполне могли оттянуться, свободные от службы молодые офицеры, к которым из города приезжали жёны, и барышни. В одном из таких домиков, Алёшка оборудовал фотолабораторию. Туалет был на улице, а воду приходилось таскать из колодца. Конечно, он не мог обслужить всех, но слава о его талантах распространилась далеко за пределы лагеря. И когда после присяги, молодых солдат перевезли в казарму, Алёшку сразу вызвали в политотдел дивизии, и поручили довольно странное задание. Сделать какие-нибудь фотографии, которые понравятся в Москве, в Главном Политическом Управлении.
Дело оказалось в том, что кому-то из высокого московского начальства, пришла в голову идея, к юбилею войск организовать выставку и конкурс творчества военнослужащих. Звучит красиво. Но для выставки нужно что-то осязаемое. Алёшка не знал никого из офицеров, кто бы рисовал, или лепил скульптуры, или хотя бы вышивал крестиком. А каким творчеством, могли заниматься солдаты срочной службы? Разве что, лучше всех почистить сапоги. А возможности? Даже если его, Алёшку, освободят от всех занятий, у него тоже нет возможностей. Здесь в казарме, нет лаборатории, даже такой как в учебном лагере. Одно дело, фотографировать на память довольные физиономии, и совершенно другое, творить что-то для конкурса. Да и вообще, разве можно что-то сделать для конкурса, по заказу? Это же, невыполнимая задача.
– Товарищ полковник, для этого нужна аппаратура, лаборатория. Мне сказали, что здесь лаборатории нет.
– Надо? Построим! Но, чтобы на конкурс фотографии были, цветные, – буднично сказал начальник политотдела.
У Алёшки рот открылся, и не закрывался. Дата проведения конкурса, уже назначена. В части нет ничего, что связано с фотографией. Понимает ли полковник, о чём говорит? И при чём тут, цветная фотография? О таком, Алёшка никому даже не рассказывал. А фотографии, о чём должны быть? Типа – «Вот солдаты идут…»?
– Кругом, марш! Выполнять приказ! – полковнику явно не понравился вид охреневшего Алёшки. Он понял, что всё вероятно, не так просто.
На следующее утро, Алёшку снова вызвали в политотдел, вручили чей-то заряженный плёнкой фотоаппарат, усадили в машину, и повезли в соседний город. Оказалось, что там расположены склады невероятных размеров, на которых отоваривались все учреждения, и воинские подразделения системы МВД, западных округов. По дороге, старший лейтенант объяснил Алёшке суть приказа. Их было две: во-первых, зачем-то понадобилось сфотографировать в действии, БАТ – большой артиллеристский тягач, он же, огромный бульдозер весом 27 тонн. Во-вторых, на складе, Алёшка должен был присмотреть всё необходимое для фотолаборатории.
Прибыв на место, убедились, что управлять БАТом, никто не умеет. Но приказы нужно выполнять. Подрядился прапорщик, один из местных кладовщиков. Ему удалось завести мотор и выехать со стоянки. Продвигаясь среди складских бараков, это ревущее чудовище незаметно для себя, своим огромным задом, при повороте снесло угол склада вместе с крышей, до самого окна, которое так и болталось, повиснув на стреле БАТа, пока он двигался к полигону, где его должны были сфотографировать. Но там он заглох, и больше не заводился. Таким образом, первую часть приказа, успешно не выполнили.
Ещё два часа, Алёшка лазил по складу, поражаясь изобилию непонятных и странных вещей, в том числе запасов женского белья, явно не предназначенного для военных. Что касается фотографии, то там было очень много всяких приборов, о существовании которых Алёшка даже не подозревал. Скорее всего, они относились к криминалистике и аэрофотосъёмке. Там же, были невиданные до селе фотоматериалы и химикаты, которые безусловно, можно было использовать. Однако не было ничего, связанного с цветной фотографией. Таким образом, вторая часть приказа, тоже была не выполнена.
Через день, Алёшку снова вызвали в политотдел.
– Доложите, о ходе выполнения приказа.
Алёшка тупо смотрел в пол. «Пойди туда не знаю куда…». Чего он ко мне привязался?
– Отвечайте, когда Вас спрашивают! У меня нет времени в молчанку играть!
– Товарищ полковник, я считаю, что это невыполнимая задача, – будь что будет, закусил удила Алёшка и подумал про себя, что тупыми бывают не только старшины, но и полковники.
– Что значит, невыполнимая задача!? Вы, военный человек! Вы, где находитесь? Приказы надо выполнять! Вы же, специалист по невыполнимым задачам.
«Специалист по невыполнимым задачам», – так Алёшку назвали лишь однажды, в издательстве. При чём тут полковник? Случайное совпадение?
– Товарищ полковник, для этого нужны условия. Много чего нужно. Я даже не знаю, что можно сфотографировать такого, чтобы кого-то удивить в Москве. Наверное же, какая-то военная тематика нужна. Кого удивишь фотографией солдат на плацу?
– Ну вот, а говорите плана нет, – тон полковника сменился, – а что если мы Вас в командировку отправим?
– В командировку? – не понял Алёшка.
– В Брестскую Крепость. Там, в годы войны, героически сражался наш батальон. Как думаете, можно там что-то найти?
Алёшка, однажды был в Брестской Крепости, ещё в школе с классом ездили на экскурсию.
– Да, наверное, можно попробовать.
– Вот видите! А говорите, «невыполнимая задача». Всё можно выполнить, если подумать, – полковник был явно доволен собой.
– А где же оборудование, материалы, лаборатория?
– А как, Вы раньше справлялись?
– Я всё делал дома. У меня дома кладовка, то есть лаборатория своя.
– Ну вот, и прекрасно! Поедете домой, и сделаете.
– Домой?
– Ну да, домой. А что Вас смущает?
– Нет ничего, готов к выполнению приказа! – смотаться домой на несколько дней, покушать маминых блинчиков после лагеря и казармы, что может быть лучше, подумал про себя Алёшка.
– Хорошо, надеюсь, я в Вас не ошибся. Выполняйте «невыполнимую задачу». А Вы, старший лейтенант обеспечьте бойца всем необходимым, и следите, чтобы не было запоров. Если что, сразу докладывайте. Всё, все свободны, выполняйте!
Однако, у Алёшки вопросов было больше, чем ответов. Мысли путались. Куда бежать, и с чего начинать? Всё было странно, неожиданно и непредсказуемо. Для Алёшки, салаги, только что из учебного лагеря, где он даже ничему не успел научиться, любой ефрейтор был большим начальником. А тут, его раз за разом, вызывают в Политотдел дивизии, и в результате командируют…, домой. Неужели, всё это из-за того, что он в лагере обслуживал фотокарточками, жён дивизионных начальников?
– На тебя, бумага пришла, – развеял сомнения старший лейтенант, – из Министерства Обороны.
– Какая ещё бумага? – не понял Алёшка.
– Пришёл запрос на перевод тебя, служить в Музее Отечественной Войны. А наши, когда поняли что ты «ценный», упёрлись, и отдавать не захотели. Музей, в ведомстве Минобороны, а мы МВД, им не подчиняемся. Хотя, сначала хотели тебя отдать. Но тут этот конкурс подвернулся, в Главном Политическом Управлении Внутренних Войск. А там, сейчас командует зять Брежнева. Может, он сам этот конкурс и придумал. Все ищут как ему лизнуть, а тут из Минобороны такая «реклама» пришла, на тебя. Вот полковник и обрадовался. Больше-то, на конкурс выставить нечего. Все, кто что-то может, давно уж в Москве служат. Таких, туда специально отбирают, чтобы начальство веселить.
– А разве можно так, в музее служить? Это же, не военная организация.
– Ой, у нас всё можно. Если начальство захочет…. Это же Министерство Обороны. Будь ты не во внутренних войсках, уже служил бы. У тебя что, родственники там? Чего это они так за тебя вписались?
– Не знаю. У меня там скандал был, но вроде всё обошлось. Я там вообще никого не знаю. Шапочно только. Фотографировал там, для издательства.
– Ну, ладно не хочешь, не говори. Мне твои секреты до лампочки.
Всё становилось на место, и было понятно, почему Алёшке столько внимания. Однако, с заданием политотдела нужно спешить. Осень в полном разгаре. Если листва опадёт и накроет снегом, снимать там будет нечего. Алёшка должен был сначала поехать домой, взять мамин фотоаппарат и гражданскую одежду, и потом, прямо оттуда в Брест, в воинскую часть, где он должен будет ночевать. Гражданская одежда нужна была, чтобы не привлекать лишнего внимания в особенности военных патрулей, к солдату с фотоаппаратом, лазающему по развалинам крепости. Солдат должен маршировать по плацу, а не прохлаждаться среди туристок. На всякий случай, Алёшку снабдили письмом от воинской части, что данный солдатик выполняет важное задание и просьба ко всем оказывать ему всяческое содействие.
***
Всё шло по плану, а погода была как по заказу. В Бресте зима наступала позже, и листва на деревьях лишь начинала желтеть. Скульптуры и остатки крепости впечатляли величием. Задание в целом напоминало то, что Алёшка совсем недавно делал в Музее Отечественной Войны. По сути, это был тот же музей, только под открытым небом. Опыт не пропал даром. Но всё было несравненно проще. Не было никаких ограничений в плёнке, которую Алёшка давно опробовал и закупил с запасом за свои деньги, которые как он понимал, никто ему возвращать не собирался. Никто не говорил, что именно снимать, и не требовались обязательные статисты в кадре. Хотя здесь их хватало на любой вкус, и Алёшка не переметнул воспользоваться этой возможностью. Мемориальную доску, на месте сражения легендарного батальона НКВД, окружили пионеры в красных галстуках и белых рубашках. Отдавая пионерский салют, они возлагали цветы.
