Александр Волков
Великие страхи прошлого
Мусульманин на службе у Вечного Счастья
Чжэн Хэ (1371–1433/1435) был сыном купца-мусульманина. Он родился в провинции Юньнань, горном районе на юго-западе Китая, недалеко от границы с Вьетнамом. В ту пору в купеческих общинах китайских портов преобладали мусульмане. Их влияние на внешнюю торговлю Китая было велико – тем более что торговать им зачастую приходилось тоже с мусульманами: арабами и персами.
За несколько лет до рождения Чжэн Хэ, в 1368 году, народное восстание свергло Монгольскую династию (Юань) и привело к воцарению династии Мин. С 13 лет Чжэн Хэ был слугой Чжу Ди (1360–1424), четвертого сына императора Чжу Юаньчжана (1328–1398; с 1368 г. – император).
В 1402 году Чжу Ди сверг своего племянника Цзяньвэня, ставшего императором в 1398 году, и взошел на трон под именем Юнлэ (кит. «Вечное счастье»). Император Юнлэ оказался честолюбивым, умным и деятельным правителем. Он многое изменил в стране. Перенес столицу из Нанкина в Пекин, возвел в городе великолепные дворцы и храмы, украсившие его центральную часть – «Запретный город». Возобновил войну с монголами, которые все еще были опасны для Китая. Стремясь помешать их новому вторжению, восстановил обветшалую Великую Китайскую стену. Укрепляя южную границу страны, начал войну с Вьетнамом.
Вслед за локальными победами пришли мировые притязания. Юнлэ вознамерился взять под свой контроль морские торговые пути, связывавшие Китай со странами Южной и Юго-Восточной Азии.
В этом он нашел себе неожиданного и очень способного помощника – своего бывшего слугу Чжэн Хэ. С 1405 по 1433 год тот совершил семь экспедиций, избороздив весь Индийский океан. Каждое из его плаваний длилось от двух до трех лет.
Китай тогда стал самой мощной страной мира – «сверхдержавой», к сфере интересов которой относились вся Южная Азия и Восточная Африка. В ту пору, когда европейские купцы еще боязливо держались побережий своих стран, китайские моряки пересекали почти полсвета. Им вполне было по силам достичь мыса Доброй Надежды, обогнуть южную оконечность Африки и оттуда добраться до Америки или, следуя вдоль берегов Черного континента, уплыть к далекой окраине мира – холодной Европе, чтобы осыпать дарами и смутить чередой кораблей, например, кастильского короля.
Что касается Америки, далее мы поговорим об этом подробнее. В Европу же, как известно, китайские корабли не плавали, не интересуясь жизнью варваров, населявших ее. Да и чем Европа могла привлечь Китай? Ради каких богатств стоило плыть в северную даль, минуя неизвестные моря?
В ту пору европейская экономика казалась, по сравнению с китайской, смехотворно жалкой. Китай стоял на пороге Промышленной революции, которую Европа переживет лишь спустя несколько столетий. Реки и каналы соединяли все части страны единой транспортной системой. Широко распространились бумажные деньги и система кредитования.
Правда, после нашествия монголов главный торговый маршрут Азии – Великий шелковый путь – пришел в запустение. Что ж, дорогой купцов – «Великой степью XV века» – стал Индийский океан. По нему устремлялись вдаль китайские корабли. Они плыли Муссонным путем, ловя парусами попутный ветер, а ветры в той части мира – их называют муссонами, – меняют свое направление всего два раза в год, и местные купцы с давних пор приноравливались к их постоянству.
Морской флот лишь укреплял величие Китая. Огромные корабли, вооруженные пушками, могли появиться у побережья практически любой страны, с которой Китай находился в оживленных сношениях. Их вид был так же красноречив, как и вид современных американских авианосцев. Мощь Китая была в те годы такова, что соседние страны покорялись ему, не дожидаясь, пока китайские моряки применят оружие.
Путешествия по Западному морю
Итак, в 1405 году из устья реки Янцзы в путь отправились 62 крупных корабля. Каждый из них, как писал позднее хронист, достигал 44 чжанов в длину (вероятно, эта цифра преувеличена) и 18 чжанов в ширину (один чжан составлял около 3,2 метра). С летним муссоном флотилия двинулась на юго-запад: в Индокитай, на Яву, Суматру, Шри-Ланку (Цейлон) и к берегам Индии. Вот лишь некоторые «варварские земли», где за два года побывал Чжэн Хэ. Всего же его флот посетил около тридцати стран и островов.
«В девятом месяце 1407 года Чжэн Хэ и остальные возвратились. Послы от всех стран прибыли с ними и предстали перед императором. <…> Император был очень доволен, наградив всех титулами в соответствии с заслугами», – сообщает «История династии Мин».
Приезд послов был добрым знаком. Традиционно в Китае считалось, что иноземные царьки, выражая свою полную покорность императору, присылают к нему посольства. Теперь обеспечивали эту покорность китайские корабли, сновавшие по Индийскому океану как по своему внутреннему морю.
Командующий флотом, адмирал Чжэн Хэ стремился возвеличить своими деяниями Поднебесную империю, простереть власть Китая над всеми народами, жившими на берегу океана и на его островах. Он покорял страну за страной без особых усилий, без риска. За годы плаваний он всего трижды – на Цейлоне и Суматре – попадал в опасные переделки, но всякий раз его солдаты брали верх.
В истории мореплавания трудно найти другой пример подобного бескровного покорения мира. Обычно, как гласит история, раз к берегу приближается неприятельский флот, жди выстрелов из пушек. Здесь же сам император, напутствуя экспедицию, говорил лишь о добре и мире.
«Ныне посылаю Чжэн Хэ с императорскими манифестами, распространяющими Мою волю, чтобы вы почтительно следовали Пути Неба, строго блюли Мои указания, в соответствии с разумом были безропотны, не позволяли себе нарушений и противоборства, не смели обижать тех, кто в меньшинстве, не смели притеснять слабых, дабы приблизиться к идеалу общего наслаждения счастьем совершенного мира», – сказано в императорском указе, переданном Чжэн Хэ в 1409 году, перед началом третьего плавания.
Недаром императора звали «Вечным счастьем». Каков был монарх, таков – и его адмирал. Солдаты Чжэн Хэ не проходили земли огнем и мечом, не грабили города, не захватывали рабов, не обращали «язычников» в свою веру.
Красноречивыми посулами и молчаливыми угрозами верный слуга империи, хитроумный адмирал Чжэн Хэ, подчинял ей земли, лежавшие вдоль Муссонного пути.
«Среди множества стран нет таких, которые бы не сдались нам, – писал участник этих экспедиций Фэй Синь. – Повсюду, куда приходили наши корабли и повозки и куда могли пройти люди, не было никого, кто бы не питал [к императору] чувства уважения и преданности. <.. > Все страны признали себя подданными» (цит. по книге советского историка А. А. Бокщанина. «Китай и страны Южных морей в XIV–XVI вв.», гл. II, 1968).
С точки зрения китайского императора, следовало поступать именно так и не иначе. Китай был «центром Земли», величайшей державой мира. Все прочие народы уступали ему. Поэтому все иноземцы вправе были почитать за счастье, что им предлагают покориться этой империи и учиться у ее сынов.
Послов китайского императора – «послов доброй воли», – как правило, ждал самый теплый прием в странах, куда они прибывали. Надпись на так называемой Чанлэской каменной стеле (1431/1432) гласит: «Все без исключения иноземцы соперничали, кто опередит других в преподношении чудесных вещей, хранящихся в горах или скрытых в море, и редкостных сокровищ, находящихся в водной шири, на суше и в песках» (цит. по книге А. А. Бокщанина. «Китай и страны…», гл. II).
Так, правитель Тямпы, государства в Южном Вьетнаме, выехал встречать Чжэн Хэ на слоне. За ним на лошадях ехали самые знатные придворные и шли парадом сотни солдат. Гремели барабаны, пели флейты. Казалось, вся держава готова была славить великого гостя.
Флотилия Чжэн Хэ патрулировала океан, требуя покорности и богатых подарков от правителей многочисленных государств, лежавших на территории современных Индокитая, Индии и Шри-Ланки. Превращать их в свои колонии у китайского императора не было необходимости. Выплачивая дань, они и так показывали, что подвластны ему.
Это были поистине эпические путешествия по «Западному морю», как называли китайцы Индийский океан. Всякий раз по возвращении флотилии в Китай император выказывал искреннюю радость. Вновь и вновь он направлял Чжэн Хэ обратно в Западное море. Доподлинно известно, что его флотилия достигала побережья Африки, отстоящего от Поднебесной на 16 тысяч километров.
Корабли Чжэн Хэ причаливали к берегам Никобарских и Мальдивских островов, бывали в Каликуте (на юго-западе Индии), Ормузе (на берегу Персидского залива), Джидде (на побережье Красного моря), в Адене, Могадишо (Сомали), Малинди, на Занзибаре, а также в Мекке. Морские операции достигли такого размаха, что адмиралу пришлось поделить свой флот. Его тихоокеанская эскадра, посетила острова Рюкю, лежавшие близ Японии, а также Филиппины, Борнео и Тимор (кстати, остров Тимор расположен всего в пятистах километрах к северу от Австралии).
Под надзором адмирала Чжэн Хэ сооружались портовые города и крепости вдоль важнейших торговых путей – например на побережье Индии или Малайского полуострова. Повсюду мореплавателей интересовали также диковинные животные, растения, снадобья, благовония, драгоценные камни и слоновая кость. «Приобретенные ими неописуемые сокровища и товары трудно сосчитать», – сказано в «Истории династии Мин».
Вот лишь несколько строк из списка даров, привезенных с острова Ява. Они звучат словно строки волшебной сказки. И прибыл адмирал, и привез на своих кораблях «рог носорога, панцири черепах, орлиное дерево, укроп, голубую соль, сандаловое дерево, борнеоскую камфару, гвоздику, стручковый перец, древесную тыкву… <…> кокосовые орехи, бананы, сахарный тростник… <…> бетелевые орехи, черный перец, серу, красильный сафлор, сапановое дерево, молуккскую сахарную пальму, хлопок-сырец… <…> парадные мечи, плетеные циновки, бело-серых попугаев, обезьян» (А. А. Бокщанин. «Китай и страны…», гл. IV).
Возвращение адмирала Чжэн Хэ неизменно вызывало фурор в столице. Все находки торжественно доставляли во дворец императора, а животных водворяли в его зверинец. Особенно запомнилось хронистам «заморское знамение счастья, знак совершенного порядка и гармонии, утвердившихся в мире и империи». То был… живой жираф, привезенный императору. В Китае впервые увидели этого диковинного зверя.
Список кораблей
В ту эпоху Китай был крупнейшей морской державой мира. В экспедициях Чжэн Хэ участвовали десятки тысяч человек. Среди них были «чиновники, солдаты, лоцманы, рулевые, якорные матросы, переводчики, писцы и счетоводы, санитары, якорные рабочие… <…> плотники-корабельщики, грузчики и работники других специальностей, лодочники-снабженцы» (А.А. Бокщанин «Китай и страны…», гл. II). Были там также дипломаты и врачи, художники и астрологи.
Им было на чем пускаться в путь. Самые красивые и величественные суда строили на рубеже XV века в Китае. В отдельные времена численность китайской флотилии превышала три сотни судов. Она напоминала плавучий город, осененный облаками шелковых парусов.
Знаменитая испанская флотилия, прозванная «Непобедимой армадой», была скромнее. Летом 1588 года она состояла из 134 тяжелых кораблей и некоторого количества мелких вспомогательных судов. В походе на Англию принимало участие чуть более двадцати тысяч матросов. Впрочем, довольно отступлений. Наш «список кораблей» (О.Э. Мандельштам) мы прочли лишь до середины.
Этот великолепный флот, посланный в путешествие императором, возвещал о величии Китая всюду, куда бы ни прибывал. На каждом из крупных кораблей были установлены две дюжины бронзовых пушек. Словно грозные очи, их жерла взирали на чужие берега. В любую минуту из этих очей могли вырваться молнии.
Судно, на котором плыл сам адмирал Чжэн Хэ, достигало ста пятидесяти метров в длину. Девять мачт возвышалось на нем. Громадные красные паруса реяли над ним, словно сбывшиеся хищные мечты.
Описывая деяния прошлого, всему можно найти свои мерила. Почти через сто лет после Чжэн Хэ в плавание по океану пустился Христофор Колумб. Вот только его флагманский корабль смотрелся бы жалкой лодчонкой, почти скорлупкой, если бы современники могли сравнить его с кораблями Чжэн Хэ. Длина легендарной «Санта-Марии» не превышала 25 метров.
В составе флотилии Чжэн Хэ были и хорошо снаряженные военные корабли, и широкие грузовые суда. На последних везли запасы продовольствия, пресную воду, товары для торговли с туземцами, а также подарки, которые вручали покоренным властителям, в том числе золото и серебро в слитках. Были и другие ценности: шелк, атлас, мускус, кунжут. Самые крупные корабли могли везти до 360 тонн груза.
Своим бронированным носом пятимачтовые военные корабли могли таранить и топить неприятельские суда. На них имелись четыре палубы. На самой нижней размещался балласт, придававший судну устойчивость; выше была жилая палуба. Стоя на третьей палубе, матросы управлялись с парусами. Кстати, паруса были укреплены бамбуковыми рейками (это еще одно китайское изобретение); такие паруса было легче убирать в шторм. Наконец, на верхней палубе были выставлены пушки.
Обшивка кораблей была смазана смесью из смолы и извести, защищавшей от огня, а также тунговым маслом, чтобы древесина не пропитывалась водой. Корабли были оборудованы герметичными переборками, поэтому, получив незначительную пробоину, оставались на плаву. В Европе подобные суда стали строить лишь в XVIII веке.
Впрочем, основу китайской флотилии составляли небольшие торговые суда, груженные шелком и фарфором, а также вспомогательный транспорт, перевозивший воду и запасы продуктов.
В дороге ориентировались по звездам, пользовались компасом. Капитаны кораблей, служившие под началом Чжэн Хэ, наносили путь, пройденный судном, налинованную карту. Правда, понятия долготы и широты были еще неведомы китайским мореплавателям.
Использовали они и опыт, накопленный арабами. Так, на китайской карте, изображающей Африку и датируемой 1402 годом, показаны Нил, Судан и Занзибар. Очертания континента переданы довольно точно: треугольный профиль, обращенный вершиной к югу. Европейцы тоже считали Африку громадным треугольником, однако вершину его направляли на восток.
Возможно, сведения об Африке китайцы почерпнули отнюдь не из вторых рук. Судя по археологическим находкам, сделанным в Восточной Африке, они уже давно установили торговые отношения с этим регионом. По всему побережью – от Сомали до Занзибара – встречаются многочисленные фарфоровые черепки и монеты, относящиеся к династиям Сун (960-1279) и Мин (1368–1644). Еще в 1154 году арабский географ аль-Идриси сообщал о появлении китайских торговцев на африканских рынках.
Шестое плавание Чжэн Хэ
На Чанлэской каменной стеле, установленной в 1431 (или 1432) году по приказанию Чжэн Хэ, выгравированы слова. Они подводят итог славным деяниям флотоводца: «Мы преодолели сто тысяч ли, плавая по громадному океану. Мы покорили гигантские волны, что, словно горы, вздымались до неба. Мы видели земли варваров, укрытые голубой дымкой тумана, тогда как наши паруса, подобно облакам, день и ночь спешили вперед. И мы объехали дикие страны, представшие нам, когда мы миновали пролив».
«Ста тысяч ли» (примерно 50 тысяч километров. – А.В.), что проплыли китайские моряки, хватило бы, чтобы обогнуть весь земной шар. Располагая приборами и большим запасом продуктов, они вполне могли пересечь Атлантический и даже Тихий океан.
Хронист Ма Хуань (1380–1460), служивший переводчиком у Чжэн Хэ в 1413–1415, 1421–1422 и 1431–1433 годах, оставил рассказ о его плаваниях. Но, странным образом, в его дошедшей до нас книге «Ин я шэн лань» («Обозрение берегов океана») мало что сказано про шестую экспедицию Чжэн Хэ, начатую шесть веков назад, в 1421 году. А ведь за полтора года плавания могло произойти многое! Недаром эта хронологическая лакуна, пробел в строках анналов, так волнует любителей «альтернативной истории», ибо адмиралу Чжэн Хэ хватило бы этих полутора лет, чтобы совершить немало удивительных открытий.
И вот уже два десятилетия историки спорят вокруг гипотезы британского морского офицера и историка-дилетанта Гевина Мензиса (1937–2020), издавшего в 2002 году книгу «1421: The Year China Discovered the World» («1421 – год, когда Китай открыл мир»; рус. изд.2006). Как полагает Мензис, в 1421–1422 годах корабли Чжэн Хэ обогнули Южную Африку, пересекли Атлантический океан и, проплыв вдоль берегов Америки, вышли в Тихий океан, чтобы через несколько месяцев вернуться в Китай, совершив первое в истории кругосветное путешествие (на сто лет раньше Магеллана). Таким образом, Америка была открыта не в 1492-м, а в 1421 году (на 70 лет раньше Колумба).
Разрозненные факты, не замеченные или не объясненные археологами, сложились у Мензиса в стройную систему – мозаику, запечатлевшую летучие китайские корабли в разных частях земного шара.
Еще более полувека назад британский синолог Джозеф Нидем, автор многотомной серии «Наука и цивилизация в Китае», издававшейся в 1954–1990 годах, описывал свои впечатления от поездки в Мексику: «Когда я находился в этой стране, на меня произвело глубокое впечатление то значительное сходство, которое существует между средневековой цивилизацией Центральной Америки и цивилизациями Востока и Юго-Восточной Азии» (J. Needham. «Science and Civilisation in China»).
На страницах своей книги Мензис тщательно отмечает это сходство. Например, традиционно считалось, что рис в Западную Африку завезли португальцы, англичане и французы, а в Америку – испанцы. В 2001 году Джудит А. Карни, профессор географии Калифорнийского университета, издала книгу «Черный рис: африканское происхождение рисоводства в Америке» (J.A. Carney. «Black Rice: The African Origins of Rice Cultivation in the Americas»), показав «несомненные заслуги китайцев по выращиванию этой культуры в богатых черноземом калифорнийских почвах» (Мензис, гл. 9).
Мензис же предположил, что первыми в Америку завезли рис именно участники экспедиции Чжэн Хэ, высадившие этот злак «в чрезвычайно влажной и подверженной наводнениям долине реки Сакраменто» («1421 – год…», гл. 9). Индейцы, по его словам, до сих пор сеют рис тех сортов, что завез Чжэн Хэ.
Мензис даже выдвинул гипотезу о том, что от флотилии Чжэн Хэ отделились небольшие группы кораблей или одиночные корабли. Им было дано поручение колонизовать тихоокеанское побережье Америки, создать там китайские поселения. Тут уж впору удивляться, как США до сих пор не остались заморской провинцией Китая…
Контакты между Китаем и Мексикой, пишет Мензис, подтверждаются «наличием в обеих странах одинаковых растений и пород кур, хорошо поставленного лакировочного дела и сходными технологиями при получении натуральных природных красителей» (гл. 10).
Возьмем тех же кур. Курица ведь никогда не была перелетной птицей. Азиатские куры очень заметно отличаются от европейских, и те куры, которых разводят в своих хозяйствах индейцы Латинской Америки, очень похожи на кур, выращиваемых в странах Азии. Как пишет Мензис, «напрашивается вывод, что родоначальники латиноамериканских кур были завезены из Азии, а не из стран Средиземноморского бассейна» (гл. 5). Может быть, их завезли в Америку древние переселенцы из Китая?
В одном из уединенных горных городков Мексики – в Уруапане, в двухстах милях от побережья Тихого океана, – до сих пор изготавливают красивые лакированные шкатулки для продажи туристам. Этнографы отмечают, что это ремесло совсем нехарактерно для здешних мест, зато, например, оно было с давних времен развито в Китае – с эпохи царства Шан (1554–1046 гг. до н. э.), когда «стали покрывать лаком бытовые изделия, мебель и предметы искусства» (гл. 10).
В Перу внимание Мензиса привлекли китайские иероглифы. Там, по его словам, найдены изделия из бронзы и глины с китайской символикой (приложение 1, «Кругосветное путешествие китайцев»).
Вещественные следы экспедиции Чжэн Хэ британский историк собирал на всех континентах с такой скрупулезностью, что любой его коллега заведомо проиграл бы ему пари, если бы попробовал так же тщательно документировать плавание Магеллана.
Китайцы Чжэн Хэ, как современные туристы, всюду оставляли какой-нибудь предмет или надпись. Так, на островах Зеленого Мыса (в Атлантическом океане) и в устье реки Конго, – а это тоже Атлантика – найдены резные камни с надписями, восхваляющими деяния китайских моряков. На одном из наскальных рисунков, оставленных австралийскими аборигенами, «изображен иноземный корабль, напоминающий китайскую джонку» (гл. 7). В США, на побережье Род-Айленда, обнаружен древний маяк, а в Австралии, в штате Новый Южный Уэльс, – руины каменной крепости, которая никак не могла быть возведена местными жителями. «Не существует, однако, ни одного свидетельства, что аборигены сооружали подобные укрепления где-либо на территории Австралии» (гл. 7). То и другое, считает Мензис, построили китайцы, побывавшие здесь.
В своих плаваниях они не только оставляли, но и собирали. В Кембридже, в университетской библиотеке, пишет Мензис, есть книга, изданная в 1430 году в Китае под названием «Иллюстрированный справочник по странным и загадочным землям и странам». В ней 98 страниц с рассказами об этих странах и 132 иллюстрации.
Главным в этом «Иллюстрированном справочнике» было то, что не попадает на страницы хрестоматий, но поддается порой однозначному толкованию: рисунки. Китайский художник – а уж мастерство и точность художников средневекового Китая трудно отрицать – запечатлел животных, населявших чужие страны. Среди них явно узнавались… представители южноамериканской фауны: ламы, броненосцы, ягуары «с круглыми усатыми мордами» (гл. 10).
