Александр Макаров
Орден Черного копателя
Предисловие.
Они ещё встречаются. Редко, крайне редко, гораздо реже чем то, что они ищут. Я не имею в виду хитрых деляг или просто сумасшедших. Этих полно. Но нет им удачи. Удача капризная девушка и тот час воротит свой носик от тех, у кого в глазах видны огоньки безумия либо сияют значки долларов. Кто же эти люди о которых эта книга? Откуда у них свирепое упорство и интуиция, подсказывающая путь к бесценным находкам? Понимают ли они, что ходят по краю и в любой момент, точку в их пути поставит тюрьма или пуля конкурента?
***
Введение.
Эта книга родилась как результат моего длительного общения с искателями сокровищ, подпольными коллекционерами древностей, продавцами антиквариата и другими таинственными лицами, занимающимися полузаконными или совсем беззаконными видами деятельности.
Это очень разношерстная и опасная компания. К себе они не подпускают, а излишнее любопытство может стоить вам жизни.
Когда я писал книгу – меня больше интересовал не бизнес черных копателей и компрометирующие находки, а характер людей. Что их заставило заняться такой деятельностью? Нужда, авантюризм или тяга к наживе? Хотелось узнать их маленькие и большие секреты, позволяющие не только выжить в непростых ситуациях, но и найти что-то ценное. Все то, чем с посторонними кладоискатели никогда не делятся.
Проблема незаконных поисков кладов не простая, давняя и довольно запутанная. Поделюсь мнением, о том, как надо бороться с незаконной археологией, знающего человека:
"Выход из этой ситуации (о незаконных раскопках) вижу в том, чтобы изменить законодательную базу. К примеру, в Великобритании «черная» археология легализована. Там работает огромное количество искателей древностей, которые отыскивают множество ценных с научной и материальной точки зрения вещей. Все, что находят, имеют право оставить себе. Однако есть одно условие: они обязательно должны показать находку ученым, чтобы те ее задокументировали. Потому что, собственно говоря, ученому найденная вещь не нужна – больше важна та информация, которую она несет. Такая практика была бы очень хорошей и у нас. Потому что сегодня «черные» археологи работают достаточно активно, и, к сожалению, мы можем никогда и не узнать, какие древности они раздобыли в нашей земле"
Археолог Игорь Прохненко
Черная метка.
У меня все началось с детства.
Впервые я понял, что в земле может храниться что-то ценное, когда мне было шесть лет. Жили мы тогда в Бурятии, недалеко от города Улан-Удэ. Это был маленький поселок, в котором был учебный ракетный полигон. Мой отец учился на курсах отражать ракетно-ядерные удары условного противника. Он был офицером Советской Армии. И его отправили на учебу в такую даль. Ехали мы тогда из Москвы десять дней на поезде. Очень утомительно. Единственное, что скрашивало мою поездку, это то, что я влюбился в девочку из дальнего купе. Любовь была чисто платонической – с девочкой я даже не решился заговорить. Лишь издали наблюдал я за предметом моих воздыханий, много времени проводя в коридоре, и мешая передвижению подвыпивших пассажиров.
– Ты изменил своей мечте, – поддел меня отец, заметив мой интерес.
– Почему изменил?
– Когда мы тебе читали "Буратино", ты сказал, что полюбишь лишь девочку с голубыми волосами.
В ответ я лишь недовольно хмыкнул и долго дулся на отца. В те далекие годы я и подумать не мог, что будет время, когда девушек с голубыми, красными, фиолетовыми волосами можно будет встретить на улице, чуть ли не каждый день.
Я очень надеялся, что девочка с ее родителями тоже едут, куда и мы. Но нет, мы сошли, а девочка поехала дальше.
В секретном поселке мы пару дней жили в казарме вместе с солдатами, а потом отцу удалось снять комнатку в частном доме. Зимой там были злющие морозы. К утру чай, оставленный на столе, покрывался ледяной корочкой. От внешнего мира этот частный домик отделял огромный забор. Комната в домике была всего одна, и ее сдавали нам. Хозяйка жила на кухне, там же был и курятник. Возле домика было два двора. Огромный передний двор с огородами и маленький задний дворик, где мне, когда потеплело, разрешалось гулять. На заднем дворике была великолепная свалка. Копаясь там, я нашел два десятка стреляных гильз и пуль. Пули и гильзы были самые разные. Непонятно было, действительно ли там – на заднем дворике, велись интенсивные бои? Да еще почему-то с использованием разного типа оружия. Я обратился с вопросом к отцу.
– Смотри, у многих пуль внутри нет свинца, – сказал отец.
– И что это значит?
– Это значит, что кто-то уже находил эти пули и извлек оттуда свинец.
– Кто находил?
– Например, сын нашей хозяйки или ее муж.
– А у нее есть сын и муж?
– Да, сын служит в армии, а муж был, но умер.
– А зачем они свинец выливали из пуль?
– Я не знаю, но, наверное, делали из свинца грузила для ловли рыбы.
– А эти пули и гильзы от пистолета или от ружья? – не унимался я.
– Есть от пистолета, скорее всего от Нагана, есть и винтовочные пули, а вот эта большая от пулемета.
В результате этого маленького детективного расследования я узнал, много интересного о пулях, гильзах и стрелковом оружии. У меня получилась целая коллекция, с которой я очень любил играть. Это был мой маленький музей.
Позже в куче металлолома на заднем дворе я нашел минометную мину.
Советы бывалых. Миномётная мина из-за наличия двух зарядов: вышибного и боевого, периодически калечит и убивает поисковиков, вздумавших бросить её в костёр.
Эта находка повергла в ужас мою маму.
– Она давным-давно разряжена, взрывателя нет, и даже тол из неё вылили, – успокоил маму отец, осмотрев мою находку.
Но напуганная мама, запретила мне продолжать поиски на заднем дворе. С тех пор я гулял только перед домом. А там не было ничего интересного. Большую часть переднего двора занимал огород – там все было копано-перекопано и ничего не попадалось интересного для моего домашнего музея.
К тому времени я уже что-то прочел в детском журнале о таинственных островах, пиратах и зарытых ими кладах. Может быть, прочел еще не сам, а прочла мне мама, но это не так важно. Главное, я понял, что в земле, если как следует покопаться, можно найти что-то путное.
На мои попытки обзавестись лопаткой и начать где-то копать родители отреагировали скептически.
– Хочу стать юным натуралистом, – заявил я.
– Странно, никогда не наблюдала у тебя интереса к живой природе, – удивилась мама, – но если хочешь, то можешь наблюдать за растениями и жучками во дворе.
– Я хочу сам посадить и вырастить что-то.
– Что именно? Какое растение?
– Буду садить картошку, – гордо заявил я.
– Картошку, так картошку, – вздохнула мама.
И мы отправились в магазин покупать мне детскую лопатку.
С тех пор я получил возможность беспрепятственно копать ямки в тех местах, где неугомонная хозяйка ничего не посадила. Так я в результате долгих стараний откопал множество ржавых гвоздей, крышек от бутылок и старую металлическую пуговицу. Гордость моей коллекции составили никелевые двадцать копеек 1932 года. Так как все найденное я присвоил себе для пополнения домашнего музея, то выходит, что именно тогда я и приобщился к тайному ордену черных копателей.
Я тогда не знал, что раскапываю так называемый "культурный слой".
Справка: Культурный слой – слой земли на месте поселения человека, сохраняющий следы деятельности людей. В зависимости от продолжительности жизни людей в поселении и их деятельности, толщина слоя изменяется в пределах от нескольких сантиметров до 30-35 метров. С целью изучения следов деятельности человека и восстановления по этим следам истории поселения, археологи проводят раскопки.
Картошку я тоже посадил, но, к сожалению, она не дала клубней. Видимо поэтому кладоискательство мне стало ближе, растениеводства. Это был знак. Своеобразная "черная метка", которая будет сопровождать меня всю жизнь.
***
Первый клад.
Вскоре мы переехали на Север, где отец служил на так называемой "точке". Точка – это малюсенькое поселение, где кроме воинской части ничего нет. Несколько ракет нацеленных в зенит, вращающийся непрерывно локатор и вокруг лес, болота и комары. Зимой там хоть и холодно, но красиво. Летом же совсем нет спасу от комаров и мошек.
Совет бывалых. Если вы ведете поиск в лесу, то возьмите анти москитную сетку. Активно комары досаждают в конце июня – начале июля по вечерам. Во многих северных районах в конце августа появляется мошка, что намного хуже, чем комары.
Летом мы уезжали в Одессу. Город, где я родился и где жил мой дедушка. Даже в начале шестидесятых годов в Одессе кое-где встречались разрушенные в войну здания. И хотя мне категорически было запрещено посещать подобные реликвии, но разве может усидеть дома восьмилетний пацан, когда соседские мальчишки приносят из развалин гильзы, ржавые каски, автоматный рожок, а то и штык-нож. Конечно, вместо находки была вероятность нарваться на неразорвавшийся снаряд или мину, но бог миловал. Я был помладше товарищей и почти ничего не находил, но однажды мне повезло. В щели между досками я нашёл потемневшую от времени монету. Находку свою я понёс показать деду. Дед, полковник в отставке, некоторое время разглядывал монету, а потом, к моему удивлению швырнул её на землю.
–Это немецкие деньги, – сказал он со злостью, отвернулся и ушёл домой.
В мои восемь лет слова деда мало что мне объяснили, но пропасть, с таким трудом найденному сокровищу, я дать не мог. Разыскав на земле монету, я вечером тайком разглядывал через увеличительное стекло орла, держащего в лапах свастику и непривычные готические надписи.