Александр Титов
Конец. Начало
– Не понял, что случилось? Кто кого убил?
– У нас дома, на третьей Садовой дом пятнадцать, какой-то мужик убил двух человек. Маму и папу, – твëрдо проговаривала слова Кира.
Полицейский не мог решить, шутим мы или нет. Он проводил нас в участок, где сидело ещё трое политических. А сам сказал, что пойдëт и проверит.
Тем временем мы рассказали, что произошло и даже собрали на компьютере лицо, похожее на Павла Алексеевича. Потом Кира назвала телефон тëти Кристи, потому что кроме неë из родственников мы никого не знали.
– В доме всё в порядке. Ни трупов, ни следов драки. Только дверь нараспашку, – сообщил полицейский, когда вернулся. – Получается, вы всё выдумали? Где ваши родители?
– Ничего подобного! – вскочила Кира и топнула ногой. Указала на лицо, которое было на мониторе, – Вот он их убил! Выстрелил в них! Я сама видела!
От этих слов новая волна тоски окутала меня. Слëзы хлынули из глаз. Я поднял ноги на стул, ткнулся в колени и зарыдал.
– Девочка, ты пугаешь своего брата, – произнëс твëрдо полицейский.
– Да его самого этот мужик чуть не придушил! Держал его за горло, вы чего? Да это вообще какой-то маньяк безумный! Как вы можете так вот говорить, что ничего не видели! Вы издеваетесь?
Полицейский стоял с каменным лицом, слушал еë, а потом спокойно сказал, словно подписывая приговор:
– Вам всё показалось.
Глава 5
Сейчас.
От тоскливых мыслей хотелось поскорее убежать к чему-нибудь жизнерадостному, пока депрессия не затянула меня с головой. И я знал отличный способ, чтобы поднять себе настроение. Смесь громкой музыки, хорошей выпивки и полуголых молоденьких девиц, способных возбудить одним взглядом.
Главное, чтобы Исида не узнала.
Я вернулся к себе и выбрал костюм для таких вылазок. Рубашку с коротким левым рукавом, длинным правым и огромной дырой на правом боку. И простые джинсы. Пусть классика, но со штанами, где каждый тонкий ободок штанин надо было натягивать отдельно, я возиться не хотел.
Затем поднялся в дом и толкнул Олега. Тот удивлённо всхрапнул, с трудом разлепил веки и посмотрел на меня с немым обещанием: «Не переживай, я убью тебя быстро».
– Я в «Севенс Парсек». К утру вернусь, – сообщил я.
– Вали, – промычал Олег в ответ и тут же вновь уснул.
Обычно в клуб я летал на флаере. Это сразу ставило меня на порядок выше обычных посетителей и заставляло относиться ко мне, как к ВИПу. Тогда выйти не успеешь, а юные посетительницы уже прикидывают, как поэффективнее внимание привлечь. Но Валентин ещё не вернулся, так что пришлось обойтись летающим мотоциклом. Тоже неплохо, тоже дорого и статусно, но всё же не «Джун-Со». Никто не бросится дверь открывать.
Я сел на мотоцикл, и тот еле слышно зашуршал двигателем, определив меня по подкожному чипу. Защита хорошая, если не знать, как её обойти.
Вырулив из гаража, я взмыл в воздух и завис над макушками деревьев. Отсюда темнота уже не казалась такой всеобъятной. На чёрном полотне ночной Рассеи то тут, то там виднелись огоньки стоянок кочевников и лагерей гопстеров. Чуть ярче горели промышленные островки. И самым светлым, самым манящим пятном на чёрном полотне ночи был Моссити. Частоколом пёстрых небоскрёбов вырастал он на горизонте и красил небо над собой разноцветными голограммами, лучами прожекторов и облаками фар флаеров, скайтрэйнов и летающих мотоциклов, снующих меж стеклобетонных гигантов подобно навязчивой мошкаре.
«Севенс Парсек» не был одним из тех элитных заведений, что заполняли Кремлин Дистрикт по десятку на небоскрёб. Туда надо заваливаться с узнаваемой физиономией и сорить деньгами направо и налево, иначе сойдёшь за официанта или эскортника. Впрочем, и до состояния притона или андроид-борделя «Севенс Парсек» тоже пока не скатился. Удивительно для места, где в уборных годами не стирают объявления на любой вкус и кошелек. Иллирий и прочая синтетика по бросовой цене, шлюхи с заманчивыми именами, адвокаты на случай неожиданных проблем с законом и даже проповедники и святые отцы, если вдруг в душе что-нибудь кольнëт.
Клуб находился в Спарроу Хиллз Дистрикт, в спиралевидном небоскрёбе «Юнивёрсити», построенном на месте высотки МГУ. Конечно, никакого университета теперь там не было и в помине. Он поначалу занимал десять этажей башни, но потом совсем перебрался в интернет-пространство, а помещения сдал в аренду под офисы брокерским конторам.
По старой памяти самыми частыми посетителями «Севенс Парсек» были студентки. Неизбалованные роскошью, стремящиеся поскорее попробовать все прелести ночного Моссити, они становились лёгкой добычей для пикаперов и дилеров. Первокурсницы, готовые на всё ради дозы иллирия, третьекурсницы, познавшие многое и способные удивить всего за несколько тысяч рублей; даже пятикурсницы, уже почти оставившие азарт юности, но после пары коктейле сосущие мощнее вакуумного пылесоса. Стоит только захотеть, и без компании не останешься.
Из-за такой шальной ночной жизни изменился и сам район. Его обжили маргиналы всех мастей, и без оружия там показываться было небезопасно. Полицейские вряд ли остановятся, даже если увидят откровенное изнасилование, не говоря уж о какой-то помощи. Проедут мимо, притушив фары. Собственная шкура им куда дороже.
Возле клуба, как всегда, стояла толпа малолеток, пытающихся доказать секьюрити, что совершеннолетие у них было вчера, а паспортную карту просто дома забыли. Одна даже схватила меня за руку, пока я пробирался ко входу, и предложила отдаться в туалете, если я проведу её с собой. Пучила на меня остекленевшие от недавней дозы глаза и руками тянулась к карманам. Не уговорит, так хоть подзаработает.
– В другой раз, – пообещал я, и освободился от её объятий.
Не любил я их, маленьких и неопытных, пугающихся любого лишнего движения и улетающих от первого стакана виски с колой. Да и незаконно это вроде, хотя кого это теперь волновало? Моралистов или старых зануд в Спарроу Хиллз не осталось.
Обменявшись кивками со знакомыми секьюрити, я прошёл внутрь. Туда, где музыка жила своей жизнью. Громкой, дерзкой и неукротимо быстрой. Музыка, проникающая под кожу до самого костного мозга и меняющая сознание. Музыка, подхватывающая у самого входа и отправляющая в дальнее плавание по волнам мелодии.
Танцпол бурлил движением молодых горячих тел и пенился поднятыми руками. Я влился в это море на пару треков. Подхватил волну экстаза и отпустил мысли на свободу. Те унеслись ввысь сотней вольных птиц, оставив мне сладкую пустоту, и я с упоением в неё окунулся. Чтобы ничто не волновало, не беспокоило, и простота наконец стала самоцелью.
Незаметно я слился в танце с одной из тех, кто был рядом. В мигающем свете её лица было не разобрать. Видел лишь чёлку, спадающую на правый глаз, оголённые плечи и тонкие руки, унизанные фосфоресцирующими обручами. Я позволял себе многое, и она не возражала. Обвил её тонкую талию, горячую и нежную. Спустился к поясу. Тот был занижен настолько, что изгибы живота уже почти перешли в ласковые чертоги.
Девушка не отставала. Узкими ладонями проникла под мою футболку и нежно водила ногтями по моему торсу.
Может, она что-то и говорила, но я не слышал. Может, что-то и предлагала, но всё это было мне безразлично. Её тело горело желанием, и когда я пальцами проник в узкую прореху между поясом и её телом, девушка прижалась ко мне. Проник дальше, по упругим ягодицам, пока они не оказались у меня в ладонях.
Возбуждение моё сливалось с музыкой в единое целое. Я готов был взять эту незнакомку прямо здесь. Приспустись еë пояс, расстегнуть ширинку себе. Никто бы ничего не заметил. Но что-то всё же останавливало. Скромность? Последние её остатки? И пока я гадал, плюнуть ли на все правила приличия или всё-таки увести девушку в туалет, кто-то в меня врезался. Не рассчитал с выпивкой, и ноги заплелись в узел. А я очень кстати оказался на пути. Обычное дело. Но незнакомка, которая таяла в моих объятиях, исчезла без следа. Оставила меня пылающим от страсти, с неутешным напряжением в штанах.
«Ну и ладно,» – подумал я, – «небольшой перерыв. Со второй попытки всё получится.»
С этими мыслями я пробрался сквозь толпу к бару. Он располагался в «Тихой зоне». За счёт барьера звукоподавления там музыка звучала не так громко, и можно было не особо прислушиваться, чтобы понять, о чём говорит сосед.
Стойку бара перемежали несколько автоматов с выпивкой и сомнительной закуской. Живой бармен слишком дорог для таких мест, а такие альтернативы исполняют примерно ту же функцию и не просят прибавки к зарплате.
В одном из автоматов я заказал тоник средней крепости, сразу отпил половину и только после этого осмотрелся. Те, кто были среди танцующих, меня больше не интересовали. Хотелось переброситься хоть парой слов, прежде чем переходить к интиму. Очень кстати, будто на витрине, возле барной стойки стояли, пританцовывая, несколько соблазнительных девушек. И фигурки аккуратные, будто из рекламы нижнего белья, и лица в мягком притушенном свете бара казались вполне себе миленькими. Хэндфон на запястье уже во всю гудел от оповещений с «One Night» и «LiveLove». Сайты для знакомств наперегонки пытались сыграть роль свахи и подсказать, к кому как лучше подходить и кто уже отправил мне симпатию.
Пока я выбирал, с кем заговорить, компания нашла меня сама. Чья-то рука похлопала меня сзади по плечу. Я обернулся и увидел прелестного вида девушку с вьющимися чёрными волосами и жгучими, как угли, глазами. Она смотрела на меня с лукавой усмешкой и пальцами постукивала по своему стакану.
– Привет, – коротко сказала она.
– Ну, привет, – так же коротко ответил я, но быстро спохватился: – Может, чём-нибудь угостить?
Она демонстративно отставила свой стакан, где ещё плескалось немного коктейля.
– Почему нет? Я люблю Керамитсу.
Как всегда в таких случаях, незнакомка выбрала самый дорогой коктейль. Хоть вовсе не спрашивай. Не то, что бы мне это было не по карману или я не хотел тратиться, но предсказуемость девочек на одну ночь иногда меня так умиляла, что невольно хотелось самому предложить нечто вроде: «Давай сначала потрахаемся хорошенько, а потом я тебе Керамитсу куплю?». Но это бы нарушило главное правило клубной жизни: до последнего изображай, будто не знаешь, чем всё закончится.
Я отвернулся к автомату, на мгновение оставив незнакомку за спиной, и выбрал коктейль. Кислотно-розовая густая смесь в узком, похожем на пробирку стакане – вот что такое Керамитсу. И на вкус будто мангустиновые леденцы. Отвратительная дрянь, но девушкам по странной причине нравилось. Наверное, это как мартини с апельсиновым соком, только рецепт не такой древний.
Незнакомка приняла стакан с милой улыбкой, слегка коснувшись моих пальцев, и сделала крошечный глоток. Может, и вовсе лишь притворилась, что пьëт.
– Ты здесь в первый раз? Я тебя раньше не видел, – продолжил я разговор.
– В первый. Подружка пригласила, но быстро убежала танцевать, а меня здесь оставила.
– И как тебе клуб?
– Нравится. Мне, правда, сравнить особо не с чем. Но музыка отличная и люди приятные.
– Это да, есть такое. Так может, за знакомство выпьем?
Я взял стакан со стойки, она свой. Мы чокнулись, и я залпом осушил остатки тоника. На секунду показалось, что напиток немного горчит, но мысли быстро потянулись в другую сторону.
Мне вдруг показались нестерпимо соблазнительными аккуратные губки незнакомки, а голые её ноги, чуть прикрытые мини-юбкой, и вовсе заставили сердце колотиться, как у юнца перед первым сексом. Не совсем ещё остывшее возбуждение нахлынуло с новой силой и захватило меня с головой. Я не сдержался и протянул руку, положил ладонь на коленку незнакомке.
– Я в клубе бываю частенько, но сегодня какой-то особенный день. Никогда таких красавиц здесь не видел?
– Так быстро? – улыбнулась она. – Я ещё не готова.
Но я был настойчив. Мной управляла уверенность, что она поддастся, если я буду наглым. И рука моя скользнула выше по внутренней стороне бедра, кончиками пальцев заглянув под юбку и почувствовав, насколько там тепло.
– А ты не сдаёшься, да? – торжествовала незнакомка. Улыбалась, смеясь надо мной тонкой линией жемчужно-белых зубов.
Но руку мою она не убрала, позволив окончательно потерять голову. Я не мог больше сдерживаться:
– Я хочу тебя.
– Даже так? – наигранно удивилась незнакомка, а в глазах её сверкали искры светомузыки.
Я повёл руку дальше, уже почти добрался до того, чего желало всё моё тело. Коснулся тонкой ткани и почувствовал, что скрывалось за ней, будто трусиков не было вовсе. Касание подействовало не слабее, чем разряд тока. Незнакомка резко повысила ставки. Небрежно отбросила мою руку в сторону, в несколько глотков допила свой Керамитсу, встала и приблизилась ко мне вплотную.
– Ну так пошли. Только давай не в клубе. Мне надо подышать свежим воздухом, – сказала она мне на ухо.
Я жадно втягивал ноздрями запах её волос и думал, что ничего вкуснее в жизни не слышал. Скажи незнакомка, что мне нужно отдать ей свой кошелёк, и вряд ли я смог бы отказаться. Всучил бы ей, не задумываясь, и ещё пообещал, что принесу в следующий раз больше.
Она провела меня сквозь толпу к выходу. Всё вокруг казалось таким далёким, неважным, и только незнакомка сейчас была для меня центром мира. Её изящные плечи и спина, плавно раскачивающиеся бёдра под мини-юбкой, лёгкая кошачья походка, словно каждый шаг мог спугнуть жертву.
Следом за ней я ушёл от клуба и не заметил, когда мы углубились в грязные переулки. Мы прошли мимо лежбища бомжей и уродливых граффити, распугали крыс. Пробрались в такие дебри, где люди бывали только чтобы нагадить, и свет далëких фонарей сюда едва дотягивался. Наконец, незнакомка остановилась. Развернулась ко мне, приблизилась, приоткрыв рот. Она дразнила меня, обещая поцелуй, но в последний момент улыбнулась и легонько оттолкнула к стене.
– Ты этого хочешь? – спросила она и провела рукой по своей груди и животу, остановившись на талии.
– Да, – закивал я, как школьник, впервые оставшийся наедине с женщиной. Только и успевал, что слюну сглатывать.
– А может быть, этого? – и рукой она чуть приподняла юбку, показав край прозрачных трусиков.
Пусть я не видел всё в подробностях, но воображение дорисовывало, добавляло красок.
– Да, – задыхаясь, подтвердил я и устремился к ней.
Внезапно в другой руке незнакомки сверкнуло лезвие ножа. Я даже понять ничего не успел, как ощутил жгучую боль в боку. С хлюпающим звуком незнакомка пронзила меня ещё раз, уже в живот.
– Грязное животное, – цедила она, продолжая дырявить меня, будто я подушечка для иголок.
Я согнулся и застонал от боли. А она продолжала. Остервенело и беспощадно, расплачиваясь за ей одну понятную обиду. Стало ясно, что незнакомка не остановится, пока не доведёт дело до конца. Тогда уже будет поздно спасаться, требовалось действовать прямо сейчас. И я упал, притворившись мёртвым.
– Мужлан никчёмный. Ненавижу вас, тварей, – прошипела она напоследок и с силой пнула меня между ног. Даже не знаю, чего в этом было больше – боли или обиды.
А потом незнакомка убежала, звонко цокая каблуками. Прежде чем она покинула переулок, я услышал лязг упавшего ножа.
Не повезло.
Но всё-таки хороша была чертовка. И глаза такие дикие, словно даже любить она умела только через ненависть. Такие в постели хороши, если, конечно, доползëшь до неë живой.
Я лежал на животе, пока не утихла боль, а потом кое-как перевернулся на спину. Раны ещё кровоточили, и что-то из органов нож точно задел, но бывало и похуже. Просто надо полежать и дождаться, пока кровь остановится. Ещё дня три, чтобы раны окончательно зажили и исчезли, и сегодняшний провал забудется навсегда.
И всё-таки стоило быть поаккуратнее. Эта девчонка с самого начала вела себя слишком раскрепощённо. Она игралась со мной, как кошка с мышкой, а я не заметил. Подсыпала какую-то дрянь, пока я покупал ей коктейль. Хоть бы полапать себя дала, и то поприятнее было.
С другой стороны, может и хорошо, что сегодня судьба её свела именно со мной. Другой бедолага уже валялся бы бездыханным трупом и ждал, пока крысы его обглодают. Мне же только потерпеть немного и ехать домой, объяснять Исиде, откуда вдруг все эти раны взялись.
А эту девчонку, если снова встречу… Впрочем, иногда даже враги бывают полезными.
Глава 6
Я лежал до рассвета и только тогда нашёл в себе силы подняться. Боль стихла. Просыпалась ещё пронзительными уколами, когда я делал резкие движения, но это уже был пустяк. Легче становилось, если я прижимал раны руками и шёл не разгибаясь, хотя это сильно замедляло, а каждый прохожий провожал меня любопытным взглядом.
Окровавленный и бледный, я кое-как добрался до парковки клуба и с облегчением уселся на мотоцикл. Охранник упорно не смотрел в мою сторону, чтобы не предлагать помощь. А разбредающимся по домам посетителям и вовсе уже не было дела ни до чего. Оно и к лучшему. Не любил я лишних вопросов.
На автопилоте, изо всех сил стараясь не свалиться, я доехал до дома и с первыми лучами солнца спустился в гараж. Криво припарковался и свалился на жëсткий бетонный пол, когда попытался слезть аккуратно. Я замарал и сидение, и руль, оставил бурые пятна на аккумуляторе, но возиться с ними не стал: неимоверно хотелось есть и спать. Вечно у меня просыпался жуткий аппетит, когда организму требовалось восстановиться. Так что первым делом я направился на кухню.
В холодильнике нашëлся большой кусок охлаждённой варёной конины. Любимое блюдо Олега. Он наверняка будет злиться, когда заметит пропажу. Но урчание в желудке и целая полка йогуртов Исиды не давали мне выбора. Не возиться же с готовкой замороженных полуфабрикатов?
Вместе с тарелкой мяса я устроился в дальнем углу кухни. Хорошее место, чтобы есть то, что есть нельзя. Можно увидеть всех входящих, а самому при этом оставаться незамеченным. Это позволяло в нужный момент спрятать следы преступления и притвориться невинной овечкой.
Не знаю, что такого особенного находил Олег в конине. Мясо как мясо, только гораздо жёстче синтетического. Во рту не тает, специи надо отдельно добавлять, и всё равно не так вкусно получится. А уж жилы – это отдельная головная боль, если зубочистки под рукой нет. Между зубов половина куска останется точно, как заначка на голодный год.
Пока я придирался к еде и тщательно пережёвывал каждый кусок, из коридора послышались шаги. Я поспешно переставил тарелку на стул рядом с собой и задвинул под стол. Успел даже принять скучающий вид, прежде чем вошёл Валентин.
Он сиял от счастья, даже пританцовывал и в целом выглядел как человек, которого просто грех не ткнуть носом в собственный же косяк.
– Доброе утро, – сухо поздоровался я, а в душе ликовал от того, что есть на ком выместить злобу.
Валентин вздрогнул, на секунду замер с протянутой к холодильнику рукой и резко обернулся.
– Уоу! Влад? Не делай так больше, ладно? – испуг на его лице быстро сменился довольной улыбкой.
Я знал это выражение лица. Валя собирался рассказать мне о том, что наконец-то встретил свою единственную и неповторимую и больше не сможет никого полюбить так же сильно. Старая история, которую вся наша команда уже наизусть выучила. Вот только мне сейчас было плевать, кого там Валя встретил и чего больше не сможет. Он в очередной раз взял жемчужину моей коллекции без спроса, и требовалось объяснить, что больше я прощать такое не намерен.
– Ничего сказать не хочешь? – предложил я.
– За флаер? Чувак, прости, но ты должен меня понять…
– Не хочу я ничего понимать. Сколько раз я говорил, что «Джун-Со» брать нельзя? Или мне по-английски с тобой говорить? Официальное предписание какое-нибудь выписать? Что мне сделать, чтобы ты наконец понял?
– Я ж аккуратненько, даже не поцарапал. Честное слово. Я с ним, как с младенчиком, сюсюкался.
– Ещё бы ты его поцарапал. Потом сам бы искал, где лечат переломы за те копейки, что остались бы у тебя после ремонта флаера.
– Ну, пойми, я встретил настоящую богиню…
– Может, стоит переключиться на обычных женщин? Которые не дают только тем, кто летает на флаерах, носит Качи и Монини и знает, чем отличается Бордо от Каберне.
– С богатыми куколками не всё так просто, как тебе кажется. И особенно им без разницы, разбираешься ты в винах или нет. Они сами-то с трудом сухое от полусладкого отличают.
Ещё немного и Валя убежал бы в рассуждения о правилах съёма породистых самок, и тогда без гвоздодёра его оттуда не вытянуть.
– Мне вообще без разницы, наследницу какого семейства ты оприходовал на этот раз, – прервал я его. – Флаер больше не бери, а то говорить я буду по-другому. Мне твои понты уже осточертели в конец. Если хочешь, чтобы все думали, будто ты можешь себе позволить «Джун-Со», то прекрати транжирить деньги и купи его наконец сам.
Валя продолжал улыбаться, как бы строго я с ним не говорил и сколь гневно бы на него не смотрел. Он искренне был убеждён, что выйдет сухим из воды. Просто надо дать мне выговориться.
Валя подошёл и сел напротив со словами:
– Ты не поверишь, но впервые это было не для понтов.
И угадал. Я действительно не поверил:
– А для чего же тогда?
– Я встретил девушку из Забляви, понимаешь? Она в жизни не видела, как салон флаера выглядит. И ни разу выше своего третьего этажа не поднималась.
– Ты серьёзно? Из Забляви? А дальше ты будешь искать единственную и неповторимую среди бомжих? Можешь не рассказывать, что вы с ней делали во флаере, даже знать не хочу. А вот салон будешь с хлоркой оттирать, чтобы духу её там не осталось. И вообще. Ты руки-то помыл, прежде чем за стол садиться? А то заразу со всего города насобирал и припëрся туда, где люди обычно кушают, – оттоптался я на его новой зазнобе с таким остервенением, что Валя даже улыбаться перестал.
– Ты её не знаешь, – только и смог возразить он.
Именно её я, может, и не знал, но жители Забляви были известны всему городу. Любой, даже живущий на границе с Рассеей, с готовностью бы подтвердил, что все отбросы Моссити собрались в Забляви. Проститутки с коллекцией венерических заболеваний, достойные выставки в Кунсткамере; наркоманы, дешёвой дрянью изуродовавшие себя и прогнившие до самых костей; безумцы всех пошибов и мастей, оставленные на произвол судьбы после закрытия последней психушки. Одним словом, найти в этой зловонной помойке кого-нибудь нормального было задачей сродни поиску иголки в стоге сена. Причём в случае Забляви иголки не было вовсе.
– Я не могу придумать ни одной причины, почему это плохо, – усмехнулся я.
– Потому что она совсем не такая, как ты думаешь. Она книжки даже читает, представляешь? У неё дома целая библиотека настоящих книг. Собрания сочинений каких-то Пушкиных и Толстых. Ты вот сам хоть фамилии такие слышал?
– Я готов поспорить, что она врёт.
– И проиграешь! Я видел её своими глазами.
– Только не говори мне, что ты был в Забляви.
– Да, я там был. И что? Поставишь меня за это в угол? – пошёл Валя в атаку, устав оправдываться.
– Ты совсем идиот? Такое ощущение, что ты просто обдолбался и вообще не понимаешь, в какую дыру лезешь.
– Между прочим, ты и сам выглядишь так, будто половину ночи в какой-то канаве навозной провалялся. Это чья вообще кровь? Ты убил кого-то?
– Не переводи стрелки. Сейчас речь о тебе.
– Да брось! Ты бесишься, что я твой флаер брал в Заблявь? Ок, ладно, не буду больше его трогать. Но не смей обсирать то, что мне дорого! Это совсем не круто!
– О чём ты вообще говоришь? Причём здесь флаер? Я о тебе беспокоюсь! Или тебе по кайфу будет, если какой-нибудь недохирург распихает твои органы по всяким нарикам? – парировал я и совсем не соврал. После новости о месте жительства новой пассии Вали флаер отошëл на второй план.
– Не говори глупостей, этого не будет. Я же не сосунок какой, по сторонам-то всё-таки смотрю. Да и потом: это мой выбор и моя жизнь. Что хочу, то и делаю, с кем хочу, с тем и встречаюсь. А если понадобится, перееду к ней. Как тебе такое?
– А спасать тебя, независимого такого, в случае чего кто будет?
– Я разве прошу меня спасать? Или ты боишься, что вам некому будет тачку водить?
– Не боюсь. Данька Курносов справится, если понадобится.
– Ну и всё тогда. Закончили разговор.
Валя вскочил и выбежал из кухни. Не нашëл больше аргументов, а признать мою правоту не позволяла гордость.
Зато у меня от разговора остался неприятный осадок. Валя решил заглянуть в зловонную бездну, даже не подозревая, что его может затянуть туда и поглотить. Никого слушать он не будет, пока не столкнëтся с этим сам. Но успеем ли мы прийти на помощь, когда это будет необходимо? Успеем ли?
Я вернулся к поеданию трёхдневного запаса конины и ни на грамм не переел, когда тарелка опустела. Метаболизм в такие моменты у меня был удивитеьно быстрый. Иная любительница плюшек, севшая на очередную диету, могла загрызть от зависти.
Я отправил тарелку в посудомойку, выпил стакан гранатового сока и собирался пойти в ванную, чтобы смыть с себя перед сном всю мерзость после неудачной встречи, но не успел. От двери к холодильнику, целенаправленно и не открывая глаз, прошлёпала босыми ногами Исида.
Не замечал я раньше, что кухня по ночам превращается в магнит и манит всех, кого хоть на секунду отпустило одеяло. Иначе выбрал бы более уединённое место. Впрочем, тогда бы я не узнал, что Исида любит ночные перекусы.
А она тем временем открыла холодильник и удивила меня ещё больше: раздвинула первые ряды бутылок с йогуртом и выудила из глубины батон сырокопчёной колбасы. Потом нащупала на кухонном столе нож и отрезала, не размениваясь, сразу треть.
Я был заворожён этим зрелищем и не сообразил, что стоило поскорее сбежать. Теперь же, когда расчленение колбасы закончилось, а Исида с набитым ртом закрыла холодильник, я уже не оставил себе шансов уйти от неприятного разговора.
Она повернулась, увидела меня и замерла, прикрыв рот ладонью. Молчала, спешно дожёвывая колбасу, а в глазах её стыд пойманного с поличным ребёнка стремительно превращался в возмущение строгой учительницы, заставшей пятиклашку с сигаретой в зубах.
– Только не начинай. Я в порядке, просто неудачно упал, – сходу попытался оправдаться я, поняв, что так еë возмутило.
Но было поздно. Исида сглотнула и спросила, чуть повысив голос:
– Ты себя в зеркало видел?
– Нет.
– Влад, ты весь в крови! Ещё и грязный, как чушка. Ты где был-то? Я думала, что ты давно спишь.
– Послушай: всё в порядке. Правда.
– Да какой там в порядке? – она подошла и дотронулась пальцем до одного из порезов, словно ещё сомневалась, не грязь ли это, и тут же отдёрнула руку, как обожжённая, – Это же ножевые ранения! Причём вот здесь желудок, а здесь почка, – указала она на два места, которые до сих пор ещё неприятно ныли.
– Ты же видишь, что всё нормально. Я живой и теперь в полной безопасности. Успокойся и иди спать дальше.
– Нормально?! Я тебя видела совершенно здоровым ещё несколько часов назад, а сейчас у меня такое ощущение, что из тебя всё это время пытались решето сделать.
– Ну не сделали же, – попытался я изобразить улыбку, но даже сам себе не поверил.
– А это тогда что?
– Просто порезался.
– Почему у меня такое чувство, что ты специально только тем и занимаешься, что ищешь неприятности на свою голову?
– Я не виноват, что они меня сами находят. Слушай, я устал и настроение у меня ниже плинтуса. Давай мы этот разговор отложим хотя бы до завтра, а то меня либо стошнит прямо на стол, либо я усну, пока тебя слушать буду.
– Конечно, у тебя нет настроения, – передразнила меня Исида, нервно всплеснув руками. – Его у тебя никогда нет, когда надо подумать.
– О чём ты?
– Да всё о том же. Тебе не кажется, что слишком много совпадений с тех пор, как ты за новое дело взялся?
– Я думал, мы уже проехали эту тему.
– Ты, может, и проехал, а я всё больше убеждаюсь, что мы несёмся прямиком в ловушку и выбраться оттуда живыми не сможем. Кто тебя порезал? Может, это был человек из… из «Helex»? Они узнали, что ты собираешься сделать, и решили остановить! Иначе я в жизни не поверю, что это просто совпадение.
Она смотрела на меня пронзительным взглядом и ждала, чтобы я понял её и согласился. И я бы с радостью сделал, как она хочет. Меньше всего хотелось её разочаровывать. Но выбора у меня не было. Приходилось настаивать на своём:
– Иногда совпадение – это просто совпадение. Не преувеличивай.
– Тут нечего преувеличивать. Это как пазлы мозаики. Я ещё не вижу всей картинки, но вывалились-то они из одной коробки.
– Пожалуйста, Иси, хватит! За те деньги, что мы можем вынести из банка, потом лет десять жить будем, ни в чём себе не отказывая. Купим себе какой-нибудь пакет акций, детей заведём, как ты мечтала. Я ради такого готов немного потерпеть. Ради твоего счастья, ты слышишь? Ради ТВОЕГО счастья я готов на всё.
Пусть силы мои быстро кончались, я старался говорить пламенно, убедительно. Исида меня не слышала. Она шарила глазами по полу, и видно было, как страх захватывает её.
– А если это пустышка? Если кроме проблем мы там ничего не найдём?
– Я тебя не узнаю. С каких это пор ты бояться начала?
– А никто и не говорил, что я боюсь. Я просто… Я не думала, что они… Я не знала… – забормотала Исида, но вдруг мотнула головой и твëрдо на меня взглянула. – Пожалуйста, поверь мне на слово: я уверена, что мы лезем в болото, из которого не сможем выбраться никогда.
– А я уверен, что ты зря паникуешь. Как говорит Олег, мы просто зайдём и выйдем. Всё как всегда и ничего нового.
Исида собиралась сказать что-то ещё, но я уже был не в состоянии еë слушать. Встал и направился в свою комнату. Не важно, что скажет она завтра, но сейчас я даже не успевал её понять. Слишком много энергии тратилось на восстановление после ранений, слишком мало оставалось на всё остальное.
Спать я завалился в грязном, не найдя сил даже раздеться.
