Александр Тимофеевич Филичкин
Повесть о Верочке
Паевый фонд
В 1991-м году, г. Ельцин и его камарилья наврали с три короба «дорогим россиянам». Они клялись головой, что за полтысячи дней построят «достойное общество». После чего, произошло столько всего, что и рассказать невозможно. Кому интересно, смотрите газеты тех лет.
Если крепко подумать, то вечно пьяный «народный избранник» и «завлабы», выписанные им из промозглого Питера, сдержали данное слово. По крайней мере, в той его части, где дело касалось «младореформаторов» лично. В их загребущих руках оказалось большое число миллиардов «зелёненьких баксов». Для них началась воистину райская жизнь.
Сами должны понимать, что после того, как партократы стали чрезвычайно богатыми, им было уже не до таких мелочей, как «благосостоянье народа». Поэтому, о всех прочих согражданах они просто забыли.
Единственное, что смогла отрыгнуть для них новая власть, оказались бумажки под странным названием ваучер. Нужно сказать, что в других, более цивилизованных странах, каждый приватизационный чек был именным. То есть, им мог распоряжаться только тот человек, который его получил.
Лишь через несколько лет эту бумагу можно было продать кому-то другому. За это долгое время, владелец государственной собственности мог разобраться, что там к чему.
В нашей «великой» державе, «г. Чубайс и компания», всё сделали совсем по-другому. Они даже не указали на документе его реальную стоимость. Вместо этого, нарисовали скромную цифру в десять тысяч рублей.
Когда «наглые» журналисты спросили его: – Почему он так поступил?
То «распорядитель общественной собственности» скорчил хитрую рожу и на голубом глазу заявил: – Все и так хорошо понимают, что ваучер стоит три легковых автомобиля под названием «Волга». – мол, зачем об этом постоянно твердить?
Чуть позже, наш «первый гарант конституции» тоже вдруг возник на экране. Как всегда, он немного качался «от сильной усталости». Едва ворочая своим языком, он подтвердил заявление рыжего друга.
Правда, почему-то сказал, что чек тянет всего на две советские «Волги». Ну, а дальше, под руководством «дерьмократической» власти, все стремительно пошло под откос.
Сокурсница Верочки поверила массированной телерекламе, хлынувшей на внезапно «осчастливленных» граждан. Она пошла на аукцион «ценных» бумаг, где обменяла три ваучера, свой, мамин и папин, на тридцать акций крупной шоколадной компании.
Через полгода, подруга с удивленьем узнала, что руководство того предприятия молчком провело большую эмиссию. То есть, предложило к продаже на рынке десятки тысяч точно таких же «ценных» бумаг.
Благодаря этому хитрому ходу, стоимость доли старой знакомой резко упала. Она опустилась с цены в две советские «Волги», до стоимости одного килограмма дешёвого мяса. Потом, вдруг оказалось, что её акции вообще недействительны, а она может с ними сходить в туалет. Правда, придётся бумагу хорошенько помять.
В семье Верочки всё вышло ещё интересней. К тому времени, она уже совершенно не верила в честность проведения «приХватизации». Поэтому, сказала своей милой бабушке, что не будет вкладывать ваучер ни в одно предприятие города.
Вместо этого, она оставит на память «чубайсовский чек». Положит в свою небольшую коллекцию старых денежных бонов. Пусть лежит среди очень красивых, но бесполезных купюр, рядом с её комсомольским и дедушкиным партийным билетом КПСС, уничтоженной вечно выпившим Ельцином.
Услышав сиё заявление, любимая бабушка пригрозила разбить «глупую голову» Верочки. Она силком забрала оба ваучера и отнесла их в ближайший «паевой фонд».
Появились тогда в «великой» России такие, довольно сомнительные финансовые организации. Они, обещали всем гражданам превратить радужную цветную бумажку в кучку реального золота. Правда, по тогдашним законам, они не несли какой-либо ответственности за свою бездарную деятельность.
Когда бабушка вернулась домой, Верочка с интересом спросила, каким образом она выбирала контору, для вложения столь «ценных» активов? Вера Степановна объяснила своей старшей внучке, что данный «паевый фонд» организовал депутат, который всем отлично известен в Самарском избирательном округе.
Бабушка с ним познакомилась на недавнем предвыборном митинге. Там «народный слуга» обещал бороться за благосостояние ВСЕХ БЕЗ ИСКЛЮЧЕНИЯ граждан, и клялся господом Богом, что НИКОГДА НИКОГО не обманет. Про то, что недавно он был коммунистом, а ещё атеистом, мужчина ничего не сказал.
Верочка лишь пожала плечами и вспомнила грустную шутку. Она гуляла в стране в последние годы правления М. Горбачева. В ней пятнистый генсек громко вещал с трибуны очередного партийного съезда: – «Мы сделаем всё для людей!» – а затем, про себя добавлял: – «Список нужных сограждан прилагается ниже!»
Спустя, несколько месяцев, любимая бабушка решила сходить в «паевой фонд» и узнать, сколько денег прибавилось у неё на счёту? Вернулась она совершенно раздавленной.
Вера Степановна долго молчала. Потом всё же, не выдержала и со слезами в глазах рассказала: – Когда я пришла в их контору, там уже находилось несколько взвинченных женщин. Они дружно насели на депутата и потребовали полных отчётов о всех операциях, проведённых с «народными ваучерами».
Бабушке Верочки было за семьдесят, но она всё ещё оставалась весьма боевой и решительной дамой. Мало того, относилась к тем людям, что постоянно воюют за правое дело. Поэтому, она сходу включилась в тот разговор.
Депутат осознал, что один он не справиться с несколькими разъярёнными тётками. Мужчина достал из кармана последнюю новинку тех лет – телефон сотовой связи. Кстати сказать, в те давние годы, они стоили около пяти тысяч долларов штука, а доллар тянул всего на шесть рублей.
Хозяин фонда сказал всего несколько слов в микрофон и отключил баснословно дорогой аппарат. Минут через пять в помещенье ввалился бесяток гариллообразных братков. Каждый из них взял на себя по одной разбушевавшейся даме.
Огромный охранник, молча, схватил бабушку за воротник, вывел на улицу и отвесил ей приличный пинок по заднему месту. Ошеломленная столь бесцеремонным обращеньем с собой, она услыхала вослед: – Ещё раз тебя здесь увижу, убью! И мне менты даже слова не скажут!
Расстроенная донельзя, Вера Степановна закончила короткую повесть, печально вздохнула и тихо добавила: – Лучше бы ты оставила те ваучеры в своей дурацкой коллекции. По крайней мере, тогда они не достались бы депутату-ворюге.
Аспирантура
В конце восьмидесятых годов, в СССР многое вдруг изменилось. По указке М. Горбачёва, большая часть активных сограждан кинулась зарабатывать деньги. Они их «заколачивали» всеми возможными способами, как законными, так и абсолютно преступными. Например, рэкетом или даже убийствами. И куда только делась мораль у людей?
Чтобы поскорее уничтожить науку, учёным России стали платить на удивление мало. Поэтому аспирантов в КИСИ было негусто. На каждой кафедре по два-три человека, не больше.
Молодые парни и девушки весьма выделялись на фоне стареньких профессоров и доцентов среднего возраста. Совершенно естественно, что они общались между собой. Встречались иногда в коридорах, болтали, гуляли на небольших вечеринках. У некоторых даже завязывались те отношения, которые называют романами.
За разведённой Верочкой тоже пытались активно ухаживать. Так что, она знала много чего интересного о претендентах на её руку и сердце. Особенно сильно запомнился ей один молодой человек.
В счастливые детские годы, Денис отлично учился в спецшколе с углублённым изучением ряда предметов. Он постоянно ездил на районные, городские и областные олимпиады. Регулярно получал почётные грамоты на состязаниях юных физиков и математиков. Парень прекрасно играл в футбол и выступал сначала за детскую, а затем и юношескую сборную своего района Самары.
Окончив десятилетку с «золотою» медалью, он поступил в стройинститут. В 1991 году Денис с блеском завершил курс обучения. Получив «красный» диплом, он, не раздумывая, решил двигаться дальше.
Аспирантура КИСИ с радостью встретила молодого таланта и немедля включила его в свои небольшие ряды. Время тогда было невероятно тяжёлое. Так что, число претендентов на каждое место упало почти до нуля.
В сентябре, перед Денисом замаячила новая жизнь. Парень предполагал, что будет заниматься «чистой» наукой. Он сильно надеялся, что начнёт разрабатывать методики расчёта сложных несущих конструкций.
Однако, суровая жизнь аспиранта весьма отличалась от розовых грёз инженера. Всё оказалась куда прозаичней. В первый же день, неожиданно выяснилось, что занятия будут вести те же самые люди, что читали ему нудные лекции все прошлые годы.
На взгляд новоявленного молодого учёного, это было совершенно нормально. Ему очень хотелось подняться значительно выше предыдущей ступени. Преподаватели обладали кандидатскими и докторскими степенями. Теперь они могли передать ему те многие знания, в которых не нуждались простые студенты.
К огромному сожалению парня, всё обстояло совершенно иначе. Выяснилось, что профессора и доценты не имели за душой ничего, кроме того, что они уже сообщили на лекциях.
Если вдруг, у Дениса возникали вопросы по теме его диссертации, то чаще всего, любопытного парня отправляли к давно знакомым учебникам. В лучшем случае, предлагали прочесть монографии каких-нибудь московских светил.
Большая часть рабочего времени у высоколобых мужей уходила не туда, куда нужно. Оно тратилось не на подготовку достойных людей для российской науки, а на решение шкурных вопросов.
То есть, работники кафедры проводили ремонты в личных квартирах, строили дачи и дружно «сшибали халтуры». «Корифеи» КИСИ рассчитывали каркасные здания для различных проектных контор. Причём, делали это устаревшими и часто неверными методами.
Научные руководители относились к своим аспирантам так же, как к совершенно бесправным студентам. Они скидывали на них всю текучку, заставляли заниматься написаньем отчётов и оформлением множества прочих бумаг.
Принуждали бесплатно выполнять ту работу, за которую уже взяли деньги с посторонних заказчиков. Мало того, использовали в качестве землекопов на своих садовых участках и переносчиков тяжестей, необходимых им лично.
В конце концов, Денис не выдержал такого обращения с молодыми учёными. Он наотрез отказался выполнять те поручения, которые не были связанны с его обученьем. В ответ парень услышал большую тираду научного руководителя. Из неё он узнал много нового, как о себе, так и других аспирантах.
В заключение долгой филиппики, Денис получил заверение в том, что больше не получит дельных советов и не дождётся ни одной консультации по своей научной работе. Мол, пусть пеняет теперь на себя и всё делает сам.
Денис и раньше не получал какой-либо помощи от ленивого преподавателя. Поэтому, не сильно расстроился. Он продолжил своё образование без чьей-либо помощи. Парень дописал диссертацию на заданную профессором тему и отослал на технический конкурс в Москву.
Неожиданно для всех окружающих, его большая работа заняла третье место, среди многих других. В КИСИ пришла Почётная грамота, присланная откуда-то сверху. То ли из ВАКа, высшей аттестационной комиссии, то ли из какой-то подобной конторы?
На кафедре стройинститута весьма удивились такому положению дел. Поэтому, вместо того, чтобы «похерить» труд аспиранта, как советовал научный руководитель его диссертации, ректору всё же пришлось пустить её дальше.
Как оказалось, специалистов высокого уровня, который потребовался для оценки работы Дениса, в Самаре отыскать не смогли. Неуживчивый молодой человек сам нашёл себе пятерых оппонентов. Он обратился к профессорам, жившим в Москве или в Питере.
Учёные мужи ознакомились с его диссертацией. Все с большим удовольствием согласились поучаствовать в процессе защиты, но поставили одно небольшое условие.
Все как один, пожелали, чтобы аспирант оплатил им проезд самолётом в оба конца, проживание в приличной самарской гостинице и трёхразовое питанье в неплохом ресторане. Плюс ко всему, Денис должен устроить им хороший банкет по случаю успешного завершения дела.
Парень подсчитал предстоящие ему большие расходы и ужаснулся от итоговой цифры. Получалось, что на защиту его диссертации нужна гигантская сумма. Она превышала заработок высокооплачиваемого инженера-строителя в течение целого года. Таких средств у парня, увы, не имелось.
Самое удивительное произошло чуть позднее. Оказалось, что в интернете висит огромное число объявлений, где предлагали написать диссертацию за те же самые деньги. В эту же сумму входила защита работы во всех научных инстанциях и доставка клиенту диплома кандидата наук на нужное имя.
Таинственные доброхоты обещали сделать «болванку» всего за два месяца, а всё остальное оформить за каких-то полгода. Причём, не требовали от желающего «остепениться» ничего кроме «бабок» и его личных данных.
– Зачем я убил столько лет на работу, которую мог совершенно спокойно купить? К тому же, три года назад, мне пришлось бы отдать за неё значительно меньше, чем в данное время. – с горечью подумал Денис.
Он бросил свою диссертацию в дальний ящик стола. Без сожаления покинул аспирантуру КИСИ и пошёл в большой институт, который занимался лишь проектированием. Парень устроился туда разработчиком строительных железобетонных конструкций и трудится в этой ответственной области, по сегодняшний день.
В свободное время, Денис заходит на сайт в интернете, посвященный специальным проблемам. Там обсуждаются компьютерные модели строительных схем крупных зданий и расчёты сложных конструкций.
Совершенно бесплатно, парень отвечает на вопросы других инженеров. В первую очередь тех, что не могут решить те большие задачи, которые им поручило начальство.
– Надо же чем-то занять свою «тупую» башку. – говорит он со вздохом себе.
Доброе сердце
На кафедре архитектурно-строительных конструкций всё было устроено точно так же, как в любой научной или проектной конторе. По тогдашнему законодательству, в течение дня, у них было три перерыва.
В десять утра, перекур пятнадцать минут. В двенадцать, обед длинной в три четверти часа. В пятнадцать, имелась ещё одна пауза, того же размера, как первая. В полдень все бежали в столовую или по каким-то делам. Например, в магазин.
Два остальных промежутка в напряжённой работе люди сидели в каком-нибудь небольшом закутке, где пили свежезаваренный чай или кофе. Кому что больше нравится.
Общительная Верочка легко познакомилась со всеми сотрудниками маленькой кафедры и без всяких проблем влилась в небольшой трудовой коллектив. Особенно тёплые отношенья у девушки сложились с преподавательницей по имени Валя Артюхина.
Она была женщиной лет тридцати, имела более значительный жизненный опыт и часто делилась с юной подругой своими смешными историями. Впрочем, среди них встречались и достаточно грустные байки.
Валя жила вместе с мужем в двадцати километрах от «старого» центра Самары, в городке Новокуйбышевск. Поздней весной, она отпросилась у шефа и с утра не пошла на работу. Вместо этого, она двинулась по каким-то делам, в ближайшую городскую контору. Ей было нужно взять какую-то справку.
Она вышла на улицу и увидела женщину, уныло бредущую метрах в десяти от неё. Приглядевшись, Валя вдруг поняла, что впереди идёт её дорогая подруга по общеобразовательной школе.
– Зина! – закричала она.
Женщина остановилась и с недоумением посмотрела назад. Она увидела бывшую свою одноклассницу. Встрепенулась и радостно рванулась навстречу. Две дамы обнялись так пылко, словно когда-то прошли большую войну, случайно расстались и не встречались долгие годы.
– Тыщу лет тебя не видала! – затараторила Валя: – Ты где сейчас трудишься?
Зинаида сразу нахмурилась: – В администрации города. – тихо сказала она: – Завод, где я работала после окончанья КИСИ, прихватизировали какие-то бывшие зеки. Откуда у них, только деньги взялись? В общем, производство закрыли, отдел капитального строительства разогнали, к чертям. Работы нет никакой, хорошо хоть эта попалась.
– Что там очень плохого? – спросила Валя подругу.
– Да! – вздохнула печальная Зина: – Платят гроши, а гоняют в три шеи. Каждое утро я должна оббежать весь район. Мне нужно составить подробные акты на все площадки помойных контейнеров. Особенно выделить те, где на асфальте валяется мусор. Потом, целый день заполнять тупые бумажки и разносить их по другим кабинетам. Одним словом – тоска!
Дальше пошёл тот разговор, который называется девичьим. То есть, болтовня о себе, о мужчинах, о тряпках. Постепенно настроенье у Зины улучшилось, и она рассказала коротенький случай из своей повседневной работы:
– Недавно, я подошла к одной из помоек и увидела такую картину. Возле мусорных баков валялся в усмерть пьяный бродяга. Он лежал на спине. Руки привольно раскинулись в разные стороны.
Одна нога была сильно согнута, стояла на грязном асфальте и торчала коленкою к небу. Другая, небрежно закинута сверху, словно мужик сидел на шезлонге у тёплого моря. Только бокала с коктейлем ему не хватало.
Вокруг валялась разная дрянь. Я стояла возле него и писала акт на плохую уборку. Тут подошла ко мне знакомая дама лет сорока и сказала со смехом: – Смотри Зинаида, какого классного мужика отнесли на помойку. Мы с тобой женщины давно одинокие. Давай заберём человека себе. Отмоем и будем пользовать его через день.
Она подошла к лежащему пьянице. Наклонилась и потрясла его за плечо. Тридцатилетний мужик замычал, открыл мутные зенки и просипел: – Тебе чего надо? – потом всмотрелся в лицо женщины и заявил: – Иди-ка отсюда! Ты слишком старая!
Тут из-за контейнеров появилась бомжиха, совершенно убитого вида, и начала громко орать: – Это мой муж! Нечего зариться на чужое добро! – она схватила какую-то палку и бросилась к нам.
Зина вдруг рассмеялась: – С огромным трудом ей объяснили, что мы только шутили.
Валя выслушала дорогую подругу и усмехнулась в ответ. Вот только улыбка у неё получилась совсем невесёлой: – У меня тоже была похожая драма! – она помолчала и тихо продолжила:
– А всё это случилось из-за моего доброго сердца! За два дня до Нового Года я побежала забрать своих малых дочек. На улице было уже очень темно, мороз трещит, минус двадцать, не меньше, началась сильная низовая метель.
Возле детского садика я встретила одного мужика. Он был так пьян и так мотался в разные стороны, что мне пришлось шагнуть в глубокий сугроб, чтобы он меня не задел.
Я прибежала в младшую группу и стала одевать обеих девчонок. Напялила на них всю их одежду: валенки, шубы, шапки и варежки, а сверху повязала платками. Затем, посадила на одни детские санки и повезла их домой.
Пока мы одевались, на улице похолодало ещё на несколько градусов. Метель разыгралась уже не на шутку. Все дорожки вокруг совсем замело. Северный ветер дул мне прямо в лицо. Тащить санки на горку мне было удивительно трудно. Я совсем выбивалась из сил
Ты же знаешь, что перед нашей «хрущёвкой», находится огромный пустырь. Я почти добралась до дома. Внезапно увидела, что в глубоком сугробе лежит тот пьяный чудак, которого я недавно встречала.
Снежинки так густо облепили его с головы и до пят, что мужика почти и невидно. Ещё полчаса полежит и замерзнет тут насмерть. Потом, занесёт бедолагу порошей и не найдут его до прихода весны.
Я остановилась возле того алкаша, подошла и стала толкать. А он спит, словно дохлый. Лицо совсем белое и снег на нём даже не тает. Я, конечно, подумала, что нужно его отвезти в ближайший подъезд. Там хоть немного согреется.
Ссадила девчонок на землю. Подтащила салазки к пьянчуге и стала ворочать его. А он совсем не шевелится, лежит себе, словно бревно. Кое-как погрузила того мужика на салазки, головою вперёд. Уместилась лишь его дурная башка да толстое тело. Ноги так и волочились по снегу. Но делать-то нечего, так и потащила его к нашему дому.
Мои дочки закутаны, как качаны свежей капусты. Они увязают в снегу по колено и еле-еле идут впереди. То одна споткнётся и упадёт носом в снег, то другая. Я их поднимаю по очереди. Ставлю на ноги, возвращаюсь к салазкам и тащу идиота, который, в такие морозы, пьёт до потери сознания.
Пока мы добрались до дороги, с меня сошло десяток потов. Хорошо, что санки стало тащить значительно легче, чем на том пустыре. Тут нам навстречу попалась старушка. Мужик шевельнулся и вдруг заорал в полный голос: – Ой, мороз, мороз! Не морозь меня!
Представь себе Зинаида такую картину – я, как усталая лошадь тащу за собою салазки. Рядом еле-еле бредут две малышки, закутанные в большие платки по самые глазки. На санках лежит пьяный мужик и во всю луженую глотку орёт народные песни.
Понятное дело, что проходившая мимо старушка подозрительно осмотрела меня и поспешила уйти. Мы кое-как подошли к первому дому. Тут нас догнала какая-то тётка, и закричала на всю нашу улицу: – Ты куда потащила моего мужика?
– В подъезд! – говорю: – А то замёрзнет на улице!
Оказалось, что старушка, которая встретилась нам на дороге, была соседкой пропойцы. Она зашла к его благоверной, и сказала, что её дорогого супруга увозит какая-то баба. Жена тут же оделась и примчалась за своим драгоценным сокровищем.
Мне разъярённая дама не сказала даже спасибо. Зато пинками подняла своего муженька, поставила его на нетвёрдые ноги и с матюками и повела к соседней «хрущёвке».
Уставшая до изнеможения, я добралась до родного подъезда. Там, взяла санки в левую руку, младшую дочку посадила на правую, и потащилась к себе, на пятый этаж. Хорошо, что старшая девочка поднималась сама.
