Александр Тенгриханов
Режиссер Советского Союза – 6

Окрылённый Киндинов побежал к вагончику переодеваться. Я же спокойно двинулся в сторону наших администраторов, дабы раздать распоряжения. В принципе, ничего страшного не произошло, у нас достаточно сцен без поручика. Вот только придётся перекраивать планы. Странная вообще у человека психология. Второстепенная актриса, видите ли, не может отпроситься из театра, где играет эпизодические роли. Она в кино вроде только в этом году начнёт сниматься на Свердловской киностудии. Тем более, должна взять отпуск в МХАТе на период съёмок. А я, значит, должен входить в положение и менять план на ближайшие пять дней! Ладно, можно потерпеть для дела, но более с этим актёром «Прогресс» работать не будет.

* * *

– Добрый вечер, Алексей Анатольевич, – произнёс знакомый голос, заставивший меня сморщиться.

– Вижу, что вы не особо рады меня видеть? – продолжил Андрей Геннадьевич, неожиданно вошедший в мой рабочий кабинет.

Подполковник с интересом осматривал технику, которая заполнила достаточно большое помещение. Но мы уже просмотрели все отснятые эпизоды с оператором, и сейчас я занимался совершенно иным делом. На обычной бельевой верёвке висели листки бумаги, прикреплённые прищепками. «ГРУшник» начал вчитываться в текст, и явно был удивлён. А чего он думал? Кино – это типа сплошной праздник и карнавал? В первую очередь кинематограф – тяжкий труд, где режиссёр – главный ишак. Занимался же я раскадровкой^[4], так как некоторое моменты придётся менять уже по ходу съёмок. Вот и сижу уже несколько часов, создавая техзадание для группы на ближайшие дни. Жалко, что в этот раз у меня нет второго режиссёра, можно было повесить на него часть работы. Ассистент же подобного просто не потянет. Но пришёл товарищ из одной организации, и всё испортил. В том числе моё настроение стремительно рухнуло вниз. Вот не жду я ничего хорошего от визита своего куратора.

– Сделайте, пожалуйста, погромче музыку, – тихо попросил подполковник, кивнув на магнитофон, наяривающий старый добрый рок-н-рол, – Думаю, нет необходимости покидать помещение, я к вам ненадолго.

Прибавляю звук и киваю гостю на операторское кресло, сам усаживаюсь рядом.

– Вскоре Москву посетят сразу несколько иностранных граждан, связанных с вами. Мне бы хотелось обсудить обе ваши предстоящие встречи и дать рекомендации.

Ну, послушаем, чего придумало ведомство Ивашутина. Надеюсь, товарищи не решили мне полностью перекрыть кислород? На этот, и особенно следующий год, у меня большие планы. Когда ещё получится столько заработать денег на золоте и нефти? С этого подполковник и начал.

– Через три недели в СССР прибывает ваш компаньон ди Марко. Насколько я понял, вы будете обсуждать продолжение биржевых спекуляций с золотом, – всё так же тихо продолжил Андрей Геннадьевич, – Нам бы хотелось войти в долю. Понимаю, что вы будете работать через швейцарцев. Так вот, организация выделит дополнительную сумму, которую вы должны прибавить к своим активам. Поэтому надо как-то аккуратно предупредить итальянца об изменившихся обстоятельствах. Что касается нефти, то сюда ГРУ лезть не собирается, но вам необходимо работать в тесном сотрудничестве с нашими аналитиками.

Это уже хамство! Неужели контора подобного уровня не в состоянии сама заняться подобными делами? Но логика в их действиях есть. Какой смысл открывать подставные фирмы или засвечивать уже работающие конторы, если есть товарищ Мещерский, давно договорившийся со швейцарскими банкирами. Я действительно решил действовать через них – так просто спокойнее, хотя придётся немного поделиться. С Франческо проблем не будет, но он вряд ли обрадуется, узнав имя нового компаньона. Что касается денег, то это не проблема. Я держу свои активы в четырёх разных банках, и вряд ли швейцарцы знают точную сумму. Только уж очень не хочется мне влезать в это дело. ГРУ получило от меня столько информации, что может грести деньги лопатой. Или у них просто нет нужных специалистов? Как вариант – просто боятся смежников, которые явно должны отслеживать их действия. Сука, вот же я вляпался!

– Не вижу особых проблем, – отвечаю как можно дружелюбнее, – Что со вторым вопросом?

– Алексей, мы прекрасно понимаем, что нарушили ваши амбициозные планы по работе в США. Только вы должны понять, что нам нужно ещё минимум полтора года, дабы решить все вопросы. Кстати, генерал передаёт вам большое спасибо за помощь в выявлении предателей, – подпол немного подсластил свои слова, – Но сейчас речь об иностранных продюсерах.

Видя моё недоумение, Андрей Геннадьевич поясняет.

– Господа ди Лаурентис и Эванс, замыслили весьма опасную игру. Вернее, сомнительную – так будет вернее, – поправил подполковник, – Эти два господина запланировали мощную компанию в западных СМИ. Её задача надавить на советское правительство и дать вам возможность выехать за рубеж. По сути, они хотят вашей эмиграции.

Вот здесь я точно удивился. Оба дельца прекрасно знают, что мне неплохо живётся дома, а Запад – это просто место работы.

– С учётом вашей популярности и весьма близких отношений со многими западными звёздами, возможна большая и нежелательная шумиха. После недавнего посещения Москвы президентом Никсоном, Советскому Союзу удалось более или менее нормализовать двусторонние отношения. У нашей страны сейчас неплохая пресса на Западе, пусть это продолжается как можно дольше, – подполковник улыбнулся, что, наверное, должно означать его расположение к моей персоне, – Плюс, скоро начнутся Олимпийские игры в Мюнхене. Они в любом случае не обойдутся без провокаций, а лишний скандал – уже перебор. В общем, вы меня понимаете.

Надеюсь, про близкие отношения не было намёком на Аниту с Филлис? Уж больно это напоминает завуалированный шантаж, чего я очень не люблю. Или просто упоминалась западная актёрская братия, с которой у меня в массе своей хорошие отношения, кроме одного оборзевшего английского сэра. Что касается международной обстановки, то наши власти вечно швыряет из огня да в полымя. Сначала чуть не ядерная война, а теперь им нужен положительный облик страны в западной прессе. Какой-то бред, да и только.

Здесь ещё недавно из страны выперли Бродского, что я считаю правильным шагом, потому новый скандал никому не нужен. Вернее, западникам как раз надо как можно больше новых жареных фактов. Моя же персона в разы более интересная, чем какой-то мутный диссидент, которого за пределами Союза читали только профильные специалисты ЦРУ и МИ-6. Иосифа на Западе объявили чуть не величайшим советским поэтом, дабы повысить его значимость. Но, по сути, он никто и звать его никак, а вся шумиха проплачивается спецслужбами. А здесь вдруг такой подарок. Номинанта на «Оскар», обладателя «Золотого глобуса» и призов двух важнейших кинофестивалей, держат взаперти и, может, вообще отправили в ужасный ГУЛАГ. И вообще, товарищ Мещерский – это курочка, несущая золотые яйца, что гораздо важнее для акул пера, особенно американских. Они точно должны обыграть эту ситуацию.

Ещё и немцы буквально пару дней назад обыграли сборную СССР в финале чемпионата Европы по футболу. Проиграть без шансов ФРГ – это достаточно болезненный удар по советской номенклатуре, да и болельщики расстроились. Мы смотрели футбол всей группой, и народ действительно находился в трауре. Были мысли даже сделать следующий день, выпавший на понедельник, выходным. Но пришлось отказаться от этой дурной затеи – работать надо. Думаю, европейская пресса вдоволь поглумилась над этим событием, и кому-то в Спорткомитете теперь несдобровать. Вместо того, чтобы попытаться найти причину деградации нашего футбола, чиновники займутся поиском виноватых.

В общем, общий политический климат неплох, но лучше его не усугублять.

– Полтора года – слишком большой срок. Мне нужно разрешение на выезд. По крайней мере, через пару месяцев, лучше, если я посещу Швейцарию, – пытаюсь начать торги.

– Алексей, мы предоставим вам лучшие условия для работы в Москве. Заодно обеспечим должным сопровождением и квалифицированным помощником синьора ди Марко. Вы рассказали нам достаточно, но вдруг есть ещё какая-то информация? – взгляд Андрея Геннадьевича вдруг перестал быть доброжелательным, – Есть вопросы, касающиеся безопасности государства, и они не обсуждаются.

А ведь я действительно только что вспомнил про ещё одно событие. При упоминании Олимпиады, на ум сразу пришла ситуация с нападением на израильскую сборную. Благо, подпол не так внимательно отслеживал мою реакцию, да и мои актёрские данные тоже надо учитывать. Мне с трудом удалось не выдать новую порцию знаний. Это могло стать проблемой. И дело не только в моих якобы пророческих способностях, за которые Лёшу могут упечь в самую настоящую клетку. Вдруг операцию «Чёрного Октября» курирует ГРУ или КГБ? Тогда мне точно стоит забыть про выезд за рубеж. Так что молчим и улыбаемся.

– Хорошо. Я постараюсь объяснить продюсерам сложившуюся ситуацию и отговорить от начала кампании. Думаю, их серьёзно волнует вопрос заключённого контракта, который я нарушил, – судя по молчанию, ГРУ не собирается платить неустойку, да и хер с ними, – В крайнем случае, предложу им новый сценарий и откуплюсь от вероятных санкций. Но прошу не мешать мне вести переговоры, так как мы будем обсуждать один крайне важный момент. Ставьте прослушку, но избавьте меня от вашего соглядатая.

На этом и договорились. Всё равно ситуация просто бесит! Вляпался по самое не хочу, и конца этой эпопеи не видно.

Глава 6

– Товарищ, Мещерский, мы прекрасно понимаем величину вашего таланта и вклад в киноискусство страны. И для нашей республики вы сделали очень много. Я бы сказал, что «Беларусьфильм» сейчас становится лидером советского кинематографа и самой настоящей кузницей кадров, наряду с московскими коллегами. Но данное происшествие является вопиющим фактом неуважения к народу и героическому прошлому нашей республики. Информация уже дошла до товарища Машерова, и он выразил крайнее возмущение выходкой ваших подопечных.

И так уже минут десять министр культуры БССР играет словами и растекается по древу. Я понимаю, что товарищу по должности необходимо хорошо владеть словом, уметь толкать речи и подстраиваться под любую аудиторию, но это уже перебор. ЧП же заключается в следующем.

Студенты из массовки выкинули фортель, на который я вначале не обратил внимания. Мы с оператором и частью группы захотели скататься в Вильнюс. В прошлой жизни я не был в этом городе, вот решил немного исправить ситуацию. До столицы Литвы от нашей базы сто пятьдесят километров, но мы не стали спешить и остановились там на сутки. После эмоционального кризиса Киндинова, я решил дать людям возможность передохнуть и объявил двухдневный выходной. Народ действительно хорошо поработал за прошедшие две недели, причём фактически без выходных. Большая часть съёмочной группы – уж точно. Осталось ещё много работы, вот пусть коллектив запасётся силами перед трудовым подвигом.

Не учёл я одного, что на съёмки прибыла целая группа студентов для массовки. У нас запланирована самая масштабная сцена, где потребуются под сотню людей. Костюмеры уже сбились с ног, примеряя на новичков русскую и немецкую военную форму времён ПМВ. Наверное, мы выгребли все загашники «Беларусьфильма» и киностудии имени Горького. Вот с этой самой формой и произошла ситуация, всполошившая руководство республики.

Многие в своей жизни слышали армейские байки от друзей и коллег, как ездили за водкой на танке, БМП и прочей военной технике. Может, оно и правда, но верится с трудом. А вот наша молодёжь вполне себе спокойно доехала до Гродно на прикреплённых к группе автобусах и устроила в городе форменный переполох. Вернее, народ воспринял ситуацию в целом позитивно и с юмором. Только у товарищей из Обкома и особенно ГУВД, было совершенно иное настроение.

Дело в том, что эти клоуны приехали в город в форме русской императорской армии и кайзеровской Германии. Говорят, что некоторых наших героев восторженные горожане волокли в фотостудии, где делали снимки на память. В магазинах собирались целые толпы, дабы поглазеть на сей маскарад, и предлагали молодёжи выпить. Вы себе представляете, о чём сразу думает номенклатура и силовики, когда советский народ вдруг самостоятельно организовывает подобные сборища? Правильно! Первая реакция – это паника и ужас, так как многие чиновники прекрасно знают о событиях в Темиртау, Муроме, Александрове, нападение на русских в Ташкенте, и как вишенка на торте – новочеркасский расстрел^[5]. А здесь вдруг ЧП в самой спокойной и мирной республике СССР, ещё и в глухой провинции. Это ещё хорошо, что паникёры не нагнали войск или какого-нибудь спецназа КГБ, нашёлся среди чиновников один вменяемый товарищ, разобравшийся в ситуации.

И вот звезда мирового кинематографа возвращается в отличном настроении с экскурсии по столице Литвы – мы хорошо погуляли, затарились деликатесами, и вообще неплохо провели время – а наша база больше напоминает концлагерь. Утрирую, но количество шныряющей милиции и сотрудников в штатском, у которых на лбу написана их ведомственная принадлежность, явно запредельное.

Понятно, что никто меня за белые ручки не хватал и металлические браслеты не надевал. Сначала я был ознакомлен с сутью происшествия и пришёл в откровенный шок. Меня удивил не сам факт глупой выходки, а излишне нервная реакция властей. Кстати, несколько десятков молодых балбесов до сих пор сидят в гродненских изоляторах, а на съёмочной площадке товарищи в плохо пошитых костюмах провели самый настоящий обыск, и даже опечатали всю документацию. Этим падальщикам только дай волю, они нас всех под шестьдесят четвёртую статью подведут. Всё это выглядит, как фантасмагория.

– Как вы можете объяснить происходящее, Мещерский? – чуть ли не с порога начал хамить неприятного вида человек, представившийся майором Голубом, – Устроил здесь антисоветскую провокацию, а сам в Литву пьянствовать уехал! Но ничего, мы сейчас с тобой разберёмся и быстро выведем на чистую воду.

Не хотел я педалировать конфликт, но уж очень взбесил этот голубок, оккупировавший мой кабинет, развалившийся в моём кресле, ещё и собравший все мои документы в коробку. Потом придётся потратить несколько дней, чтобы привести бумаги в порядок. Насколько я понял, бухгалтерские книги, и прочие записи товарищи тоже изъяли.

– Чего молчишь? – майор, наверное, воспринял моё остолбенение за испуг.

– Встать! – ору дурным голосом, так что Голуб чуть не свалился с кресла, – Кто дал право врываться в чужой кабинет и проводить обыск?

– Да я… – попытался чего-то проблеять майор.

– Вон! И молись, курва, чтобы не пропал даже один листочек!

Чувствую, что я сейчас начну бить эту склизкую мразь ногами. У Голуба чувство самосохранения оказалось на весьма высоком уровне, и он аккуратно, по стеночке начал перемещаться в сторону двери. Эта сука сразу поняла, что может получить вред здоровью средней тяжести.

Ситуацию спас человек из Минска, приехавший за мной. Он сгладил ситуацию, отправил силовиков по домам и вообще показался абсолютно адекватным товарищем. Даже Голуба, пытавшегося качать права, дяденька быстро заткнул, и тот, полоснув по мне ненавидящем взглядом, поплёлся к своим людям. Если бы не приезд столичного товарища, то неизвестно, чем бы всё для меня закончилось.

* * *

И вот вместо сна, я сейчас сижу перед представительной комиссией, состоящей из министра культуры республики Михневича, первого секретаря ЛКСМБ Подреза, мутноватого товарища в сером костюме, назвавшийся генералом Ласаковским, оказавшимся первым замом республиканского КГБ и главой МВД Климовский. А на закуску в просторном кабинете присутствует мой старый знакомый, товарищ Жабицкий, курирующий силовые ведомства со стороны местного ЦК. После четырёхчасовой дороги из Гродно я был совершенно разбит. Ещё и такое представительное собрание, решившее, вместо сна, уделить внимание мне любимому. Вот что за идиотская привычка у номенклатурщиков собирать комиссии по поводу и без? При этом мы собрались на ночь глядя. Они хотят таким образом показать значимость момента? И тут меня начало буквально трясти от злости, благо пока удавалось сдерживать эмоции. Ведь, по сути, ничего не произошло. Но сами же власти придали обычной глупости ранг вселенского масштаба.

– Товарищ Михневич, – устало обращаюсь к министру, – Давайте ближе к делу. Спасибо, что напомнили о моих заслугах перед страной, но это к делу не относится.

– Кто вам дал право хамить и угрожать нашему сотруднику, находящемуся при исполнении? – вдруг произнёс зам главы КГБ, – Вы понимаете, что обычной административкой не отделаетесь? Под суд пойдёте и сразу по нескольким статьям.

– Это мы ещё посмотрим, кого будут судить, – ухмыляюсь в кислую и удивлённую рожу «гэбиста», – Если этот голубок выполнял ваш приказ, то сядете с ним на одну скамью.

Вижу, что остальной народ удивлён не меньше Лысаковского. Поэтому поясняю свою позицию.

– Представляете, вы входите в свой кабинет. А там, развалившись в кресле и положив ноги на стол, полулежит какое-то существо. При этом оно не показало удостоверения, а только назвало звание и фамилию, которые могли оказаться ложью, начинает вас оскорблять. Кроме всего прочего, не имея санкции суда или прокурора, данный фрукт изъял всю документацию, в том числе касающуюся непосредственно съёмок, бухгалтерские книги и зачем-то вскрыл сейф, где хранились деньги, – судя по промелькнувшей ухмылке, Жабицкий точно обрадовался подобному проколу конторы, – Но это ещё не всё. Этот ненормальный начал с ходу обвинять меня в антисоветском заговоре. Скажу вам честно, что мне с трудом удалось сдержать эмоции и не применить к хаму меры физического воздействия. Но пусть не расслабляется, заявление о взломе и хищении важных документов с деньгами, я написал в Гродненское ГУВД, как раз перед выездом в Минск.

Зам начальника КГБ с трудом держал маску невозмутимости, хотя заиграл желваками. А вот Климовский и Жабицкий явно были довольны.

– Товарищи, предлагаю пока оставить в стороне разного рода процессуальные казусы. Мы здесь собрались немного по другому поводу, – впервые подал голос «комсомолец» Подрез, – Товарищ Мещерский, как вы объясните мерзкую выходку ваших подопечных? Это даже больше похоже на уголовное преступление.

– Ваших, – поправляю партократа.

– Что, простите? – не понял Подрез.

– В этом глупом мероприятии участвовали исключительно студенты белорусских ВУЗов и техникумов. Они у нас выполняли роль массовки, заодно весело и интересно проводили практику, превратившуюся в каникулы. Так вот, почти сто процентов из них являются комсомольцами. Поэтому – это ваши подопечные, коих вы обязаны воспитывать, товарищ Подрез. Мы со своей стороны всего лишь обеспечили их непыльной и хорошо оплачиваемой работой, ещё кормили как на убой. Я же не обязан следить за морально-этическим обликом белорусской молодёжи. Не надо перекладывать с больной головы на здоровую, пожалуйста.

На комсомольского вожака стало страшно смотреть. Он сначала покраснел, затем резко побледнел и потянулся к графину с водой. Как бы товарища удар не хватил. Какие-то они все здесь пугливые. Может, всё дело в излишне строгом главе республики? Или просто сами не поняли, как из мухи раздули слона. Хотя, скорее всего, видимое спокойствие в БССР держится именно на жёстком контроле со стороны силовиков. В моё время уже независимая Беларусь отличалась примерно тем же. Но кто говорит, что это плохо? Главное – надо соблюдать меру.

– А что вы сами можете предложить, Алексей Анатольевич? – достаточно дружелюбно спросил Климовский.

Глава МВД, кстати, был наиболее расслабленным, среди присутствующих, хотя формально его люди тоже облажались.

– Оптимальным вариантом я считаю отнестись к произошедшему событию, как к забавному казусу или некоей несуразности, – вижу, что большие начальники нервно зашевелились, явно не соглашаясь с такой формулировкой, но пока молчали, – В любом случае, данное событие уже получило огласку. Не удивлюсь, если вражеские голоса завтра объявят об этом и наплетут всякой отсебятины. Поэтому нам лучше сыграть на опережение и просто сделать вид, что ничего не произошло.

Даю возможность начальству обдумать предложение. Упоминаний во всяких «Голосах Америки» и «Радио Свободы», наши власти боятся похлеще наказания внутри страны.

– Если силовые структуры начнут сейчас следственные мероприятия и наказание молодых балбесов, то масштабного резонанса не избежать. Спустить всё на тормозах и показать, что у советской власти всё хорошо с чувством юмора, видится мне наилучшим вариантом. А то ведь наверняка уже некоторые товарищи подсуетились и побежали изымать плёнку у фотостудий и частных лиц, где запечатлены наши ряженые, – судя по дёрнувшейся щеке «гэбиста», я оказался прав, – Это дополнительная волна слухов и недовольство населения, которое вообще ни при чём.

– Может, по-вашему, нам надо наградить этих преступников? – проскрежетал своим неприятным голосом Лысаковский, – Чего мелочится? Давайте, предлагайте, кому положены ордена и медали?

Зря он так с Лёшей Мещерским. Я-то точно знаю, что мне ничего не грозит. Но дело не в этом, а самом факте импотентного ведомства, переполненного паразитами, коим является нынешний КГБ. Эти козлы явно намериваются устроить массовые разбирательства, и даже процесс. Он идиот или просто подлец, желающий выслужиться? Ведь подобное дело – это колоссальный удар по престижу республики и её властей. А может, держиморда специально хочет раскрутить ситуацию с далеко идущими планами? И главной целью интриги станет нынешний глава БССР. Помню, что в моё время было много хороводов насчёт фигуры Машерова. Слышал даже версию, что его устранили по личному приказу «дорогого Ильича». В это верится с трудом, а вот насчёт товарища Андропова мучают меня смутные сомнения.

Что-то мне не хочется влезать в подобные разборки. Здесь меня никакое ГРУ не защитит. Поэтому сейчас надо бить по Лысаковскому и произволу его людей. Думаю, остальные присутствующие являются членами команды первого секретаря республики, и им лишние потрясения не нужны. Они должны понять, что лишняя шумиха – губительная для их шефа.

– В отличие от вашего майора, нарушившего Уголовный кодекс и творящего самый настоящий произвол, остальные органы власти вели себя относительно нормально. Хотя, к ним тоже есть масса вопросов. Первый секретарь Обкома явно испугался и показал свою полнейшую некомпетентность. Поведение начальника ГУВД примерно из той же оперы. Благо, нашёлся вменяемый человек с яйцами и холодной головой. Я про первого зама Облисполкома, который, по сути, взял на себя всю ответственность. Именно товарищ Молочко отговорил коллег от идиотского предложения введения в город внутренних войск. Также ему принадлежит идея аккуратно собрать наших ряженых в ДК, без всякого шума и насилия. По идее, ситуация уже к шестнадцати часам успокоилась. Можно было отправить дурачков обратно на базу и спустить всё на тормозах. Затем никто не мешал провести разъяснительное мероприятие, пожурить молодых людей и загрузить их общественной работой так, чтобы они не скучали ближайший семестр. И вот Николаю Петровичу я бы вручил награду за проявленную смекалку. Но ведь вы добиваетесь совершенно иного, товарищ генерал? – с усмешкой смотрю на Лысаковского, – Вам явно нужно больше шума и резонанса на всю страну. Не пойму только, зачем.

– Ваши актёришки имели наглость ходить по советскому городу в форме царской и германской армий, – окрысился «гэбист», чья невозмутимость явно начала давать трещину.

– Это обычная бравада молодых людей. Они же не надели форму Вермахта или СС. А помните, как во время войны сынки высокопоставленных товарищей, создали подпольную организацию, где избрали даже своего «фюрера»^[6]? – после моего вопроса в кабинете повисла звенящая тишина, – И ничего не произошло. Ну, там один придурок застрелил девушку, и сам покончил жизнь самоубийством. Но это такие «мелочи»! Далее ситуацию замяли, ведь дети таких родителей неподсудны. Кстати, отец одного из ублюдков до сих пор занимает высший пост в руководстве страны. Но это сейчас к делу не относится, но наглядно показывает всё лицемерие сложившейся в стране ситуации. Здесь же я вижу желание одного товарища плеснуть керосин в уже потухший огонь. Только почему-то никто не хочет думать о последствиях подобного шага. Скандал и насмешки на Западе нам, как минимум, обеспечены. Какая последует реакция из Москвы – вам лучше знать.

«Гэбэшник» попытался чего-то сказать, но был бесцеремонно прерван Жабицким.

– То есть вы считаете, нам нужно не обращать внимания на подобное нездоровое действо? – Геннадий Николаевич подобрал интересную замену слову преступление.

– Если не можешь победить – возглавь. Это весьма действенный метод для решения подобных проблем, – отвечаю совершенно искренне, – Своей вины с произошедшего не снимаю и приму любое наказание. Но лучший вариант – превратить всё в шутку. Даже в местных газетах можно написать о некоем казусе. Мол, массовка, переодетая в форму солдат ПМВ, ехала на съёмки и из-за поломки автобуса застряла в Гродно. У нас толковые журналисты, которые смогут преподнести ситуацию в юмористическом ключе. Заодно мы сразу выбьем почву из-под ног вражеских голосов, и народ особо не будет сплетничать.

Жабицкий думал минуты три. Затем вроде как, приняв решение, произнёс.

– Вы свободны, товарищ Мещерский. О заключении комиссии вам сообщат завтра. Пока можете остановиться в ведомственной гостинице, там уже готов номер. И у нас с вами состоится ещё один разговор.

Выхожу на улицу и смотрю в ночное небо. Ух, кажется, проскочил. Это хорошо, что «гэбисты» начали свою игру и подставились. Иначе, всё могло закончиться гораздо хуже. Хотя, это точно не финал и ещё придётся понервничать.

* * *

– Ну что, довольны? Порезвились от души!

Настроение у меня дерьмовое, поэтому не стал ни с кем миндальничать. Построил всю съёмочную группу, как солдат в шеренги и толкаю речь. Слева расположились молодые идиоты, в середине актёры, а справа техник и остальные работники. Сам хожу пред строем и вываливаю на коллектив свою злость. Я ещё не спал толком двое суток, поэтому сегодня особо свиреп.

– Неужели никто не додумался, что подобный маскарад могу принять за акт антисоветчины? – народ задумчиво молчит, многие прямо-таки источают вину.

Ага, так я и поверил. Это всё-таки съёмочная группа и играть, пусть плохонько, умеет большинство присутствующих.

– Вся группа лишается половины зарплаты за этот месяц. Клоуны, – киваю в сторону массовки, – Заработают ровно половину от обещанных денег.

– Уууу… Это несправедливо!.. А мы здесь при чём? – раздались голоса несогласных.

– Насильно никого не держу, и все знают, где находится выход, – сразу пресекаю возмущение, – Себя я тоже оштрафовал наравне со всеми. Есть такая вещь – децимация, то есть коллективная ответственность. Только никто не собирается казнить каждого десятого, но рублём я по вам ударю. При этом, если в ближайшие недели группа выполнит свою работу на отлично, то всем положена премия.

– Ооо… – народ встретил последнюю фразу с явным воодушевлением.

– Только гонять я вас буду по-страшному. И в ближайшее время никаких выходных или больничных. Основанием для пропуска работы ныне является исключительно потеря конечности, другие оправдания не принимаются. Повторяю, все знают, где выход. Если я объяснил доходчиво, то быстро по местам! Из-за дурацкой выходки мы выбились из графика.

Плохо, что ситуация осталась в подвешенном состоянии. Руководство БССР приняло мою версию и даже появились статьи в местной прессе о произошедшем курьёзе. Но никто не отменял Андропова и его игру. А ещё я сдуру задел сталинского палача Микояна, который до сих пор в немалой силе. Как бы мне не прилетело с этого фланга. Да и ребят могут начать прессовать задним числом. Но будем надеяться на лучшее.