Александр Тайгар
ГРИД. Чужие
– Кто ты, что делаешь здесь?
– Виктор Разряд, пятьсот седьмой, вооружённые силы ГРИД, провожу регулярный обход местности.
Имя у него – вполне человеческое, а вот фамилия… Впрочем, она не лишена смысла. Наоборот: странно то, что в чужом мире – встречаются имена из нашего. Или, мне только слышится наиболее привычный вариант? Я как-то позабыл о своём первом знакомстве с языком – когда непонятные и бессмысленные буквы превращались в известные мне слова.
– Зачем?
– Для выявления и устранения потенциальных угроз.
– Ты человек?
– Да.
– Почему ты подчиняешься ГРИД?
– Долг каждого гражданина Республики рабочих идеалов – соблюдение установленных норм и порядков. Я призван помогать гражданам и защищать от всего, способного повредить идеалам ГРИД.
Человек… Робот ты, с промытыми мозгами.
– Я ничем не угрожал вашему государству, зачем ты хотел увести меня с собой?
– Ты нарушил границы.
– А почему ты мне об этом не сказал? Я бы ушёл.
– Я действовал согласно инструкции. После допроса – тебе предложили бы стать гражданином Республики.
– А если бы я не захотел?
– Зависит от результатов допроса.
– Граждане Республики свободны в выражении личности?
– Да, в соответствие провозглашённым идеалам.
– А если я привержен другим идеалам? Которые отличаются от ваших?
– Твои идеалы будет рассматривать Верховный совет.
– Что будет, если они посчитают их противоречащими вашим?
– Тебя убедят в необходимости изменения.
– Что будет, если не получится меня убедить?
– Это невозможно, сила убеждения Верховного совета действует на всех.
– Нет ничего невозможного.
– Ты заблуждаешься.
– Недавно ты говорил, что твою броню невозможно пробить. Проверь свой шлем, он расколот.
Солдат легко снял шлем и осмотрел его. Рыжие волосы, голубые глаза, бледная кожа, потрескавшиеся губы… Выглядит как человек. Разговаривает – как робот. Что нужно сделать, чтобы так изменить психику? Не я ведь заставляю его говорить так, будто он читает мне строчки из учебника? Или я? Помню, как сам долго привыкал не выражаться «казённо». Но, всё равно ещё – нет-нет, да и проскочит фраза, в которой есть смысл, но нет жизни. Только сухой, раздутый канцеляризм.
– Убедился?
– Да.
– Всё ещё считаешь невозможным его разрушение?
– Я говорил, что ты не сможешь пробить мою броню этим ножом – металл, из которого он изготовлен, недостаточно прочен.
– Тогда, как мне удалось это?
– Не знаю, мало информации. Это подтверждает опасность, и то, что ты можешь являться потенциальной угрозой Государства рабочих идеалов.
Всё же, он не всегда говорил одинаково: называя ГРИД то «Республикой», то «Государством рабочих идеалов». Что-то от человека в нём осталось. Шальная мысль пронеслась в голове: что, если попробовать снять с него внушение? Или, дело ещё и в генетике?
– Что ты будешь делать, если Республика исчезнет?
– Исчезну вместе с ней.
– А если не получится?
– Невозможно. Республика может погибнуть только в результате войны. Я солдат и буду сражаться до последнего.
Мне показалось, или в голосе Грида появились эмоции? Даже мимика стала живее, появился слабый румянец, блеск в глазах.
– В войне могут быть выжившие. Что, если одним из таких станешь ты?
– Долг каждого – соответствовать идеалам Республики. Если я выживу, то продолжу служить им – и распространять эти идеалы настолько широко, насколько будет возможным.
Уже интереснее. Система самовосстанавливается. Он не стал бы себя убивать – как я подумал вначале. Это и радует – значит, Син оставил своим солдатам хоть немного воли, и пугает – возможно, всё намного сложнее.
– Но другим могут быть чужды твои идеалы – что тогда?
– Я буду стоять на своём.
Ну что ж, раз так – попробуем «клин клином». Если я могу его контролировать, значит – и внушить, смогу. Наверное…
– Ты сам – волен выбирать свои идеалы, никто не вправе – устанавливать закон, для твоей души. Повтори.
– Ты сам волен выбирать свои идеалы, никто не вправе устанавливать закон для твоей души.
– А теперь – ещё раз, то же самое. Только замени «ты» на «я» и «твоей» на «моей».
– Я сам волен выбирать свои идеалы, никто не вправе устанавливать закон для моей души.
– Повторяй, пока я тебя не остановлю.
Грид начал повторять только что сказанное – механически, без какого-либо намёка на эмоции. Зачем я это делаю? Всё равно, свободным он не будет – это только ещё одна программа, которую я закладываю ему в мозг. Может, лучше внушить, что теперь он подчиняется мне? Зак прав: нельзя давать людям свободу – они, попросту, себя уничтожат, когда возникнет множество противоречивых интересов, загонят себя в ловушку страстей. Все жаждут свободы – не понимая, что она такой же призрак, как и желание «жить вечно». А вечен – только Абсолют. Только он и свободен. У всего остального есть границы – неважно, насколько великие. Но мне, отчего-то, хотелось дать ему, хотя бы, призрачное стремление. А ещё – я постарался «вырвать» из его состояния всю агрессивность, которая была сейчас. Не способность злиться – а память, о его нападении на меня. И заодно – «инструкцию» о том, как поступать с «нарушителями».
– Достаточно, ты можешь быть свободен. Иди домой, если хочешь.
Грид встал как вкопанный, потёр рукой лоб.
– Я на посту.
– Тогда – делай, что должен.
– Я не помню, что делать.
– Сколько ещё человек на посту?
– Ещё пять.
– Спроси у них.
– Где моя винтовка?
– Не знаю, ищи сам. Те, другие – могут появиться здесь?
– Нет, этот район патрулирую только я.
Странно, всего один… Впрочем, и пять, то есть, шесть человек – маловато будет. Видимо, Сину не так уж важны границы его владений. Хотя… Я вспомнил, как солдаты Грид выныривали из пустоты. Если они умеют телепортироваться – то достаточно одного сигнала, чтобы здесь была вся армия.
– Тогда найди оружие и продолжай патрулировать.
– Спасибо.
– Не за что, будь здоров!
Я похлопал Грида по плечу – мне было смешно и немного жалко его. Как он назвал себя? Кажется, Виктор. Может, вернуть всё как было? Приказать замереть на несколько минут – и уйти? Нет, не для того – я выворачивал, сейчас, ему мозги.
– Виктор, ты должен отвести меня к себе, в вашу часть.
– Зачем?
– У меня есть важная информация для Верховного совета.
– Хорошо.
—///—
– Ну как? Всё понял?
– Всё, что мог.
Я взмахнул рукой, и мы оказались на пустыре – том самом, с которого всё началось. Вдалеке виднелся город.
– Ты что, перенёс нас обратно?
– Мы всё ещё в Храме, не замечаешь?
– Нет. То есть, Храм и пустырь – одно место?
– Они связаны. При необходимости, Храм может появиться в любом месте – но здесь это сделать легче всего.
– Ещё один переход?
– Можно и так сказать.
Мы снова стояли в Храме.
– Так ты просто создал иллюзию?
– Да. Вспомнил и нарисовал. Хочешь город посмотреть?
– Там есть что-то интересное?
– В общем, нет.
– Тогда обратно.
– Сам не разобрался ещё?
– Нет. Кое-что смутно вырисовывается, но этого мало.
– Так можешь попробовать.
– Нет, давай ты. Мне нужно переварить всё, что узнал.
– Ну, держись тогда.
Дорога обратно показалась мне легче – да и Дрон выглядел лучше, по сравнению с первым разом. Мы перенеслись в ту же комнату, из которой ушли, Валерки не было.
– Сейчас у тебя лучше получилось.
– Я заметил.
– А заметил, что ты больше не прозрачный?
Я осмотрел себя, прошёлся, потрогал стену, мебель. Когда я появился здесь в первый раз – то, как призрак, не мог ни к чему прикоснуться, сейчас же всё стало осязаемым. Перенёсся полностью? Интересно, кто, или что – осталось у меня на кухне… И осталось ли. Я представил, как меня забирают и везут в больницу, чтобы «откачать», или как я растворяюсь в воздухе, на глазах у Оксаны… Знакомое чувство тревоги начинало сверлить сознание, не давая сосредоточиться.
– Не заметил, теперь вижу. Мне пора домой.
– Бывай.
Я замер и закрыл глаза. Домой. Домой, быстро! Моргнув, я увидел, что всё ещё нахожусь в катакомбах. Беспокойство нарастало, вот-вот обещая превратиться в панику – я стиснул зубы и сильнее зажмурился.
– Не выходит? Может, силы не хватает? Давай подтолкну.
Дрон положил мне руку на плечо – от неожиданности я подпрыгнул, чуть не упав с табуретки. Я снова сидел за столом своей кухни. Медленно поднявшись, я открыл холодильник и достал бутылку воды. Последние слова Дрона вспоминались как обрывки сна, но остальное я помнил хорошо. Интересно, я когда-нибудь привыкну к этим переходам – и научусь, наконец, нормально перемещаться? Без мысли: «А, получится?». Сегодня вышло, завтра нет. Хорошо, хоть, Дрон помог. Понимаю теперь, почему он сам не хотел пробовать. Он не понимает, как это делать. И не рискует. А я и не понимал никогда, всё «на авось». Странно только: отчего Дрон стал таким рассудительным? Появилось, что терять? Так у него только способности появились. Или нет? Из ванной – по-прежнему, доносился шум воды. Приоткрыв дверь, я заглянул внутрь – и тут же получил «заряд» пены, в лицо. Сдёрнув полотенце с крючка, я закрыл дверь. Бесят такие «шутки»… Обычно я отвечаю, но сейчас не до того. Сколько я провёл в отключке? Складывается впечатление, что «там» и «здесь» время идет по-разному. Или – неосознанно, я возвращаюсь примерно в тот же момент, когда «ухожу» из одного мира в другой. Интересная была бы особенность – не пропускать ни одного важного, для тебя, события. Я развалился в кресле и закрыл глаза. Когда же я нормально отосплюсь… А не буду проваливаться неведомо куда, с риском не вернуться. Вышла Оксана: в халате, с растрёпанной, ещё мокрой, головой. Вот, что мне нравилось – так это то, что она никогда не накручивала себе «тюрбан» из полотенца. Сушила волосы феном, тщательно промокнув, прежде. Оксана улыбалась, напевая знакомую мелодию, и вообще – казалась «свежей», неомрачённой ничем, ничуть не уставшей. Чего, наверное, нельзя сказать обо мне: я чувствовал себя как выжатый лимон.
– Ты что, уснул? Я же тебе кричала.
– Не слышал. Зачем звала?
– Шампунь нужно было достать, с дальней полки – забыла с собой взять. Пришлось так из ванны вылезать, мокрой. Иначе не дотянуться.
– Прости, я действительно заснул. С лёгким паром!
– Спасибо.
– Оксана, что ты помнишь?
– В смысле?
– Как прошел сегодняшний день?
– Нормально. Встала, поела, ушла по делам, вернулась, тебя не было, вспомнила кое-что, пошла обратно. На лестнице – встретилась с тобой. Ты опять пристал ко мне с какой-то ерундой: мол, где была и т.д. Потом мы пошли по моим делам, ты меня не отпустил. Помирились по дороге, вернулись. Я пошла в ванную, а ты здесь остался. Вроде так. Кстати, а ты точно здесь сидел? – Оксана ухватила меня за шею и села на колени. – А то, до меня допытываешься, а сам пропадаешь, неизвестно где.
– Точно, точно.
Я перехватил ноги Оксаны, усадив её поудобнее. Перемены были разительны: всё напряжение, между нами – куда-то ушло, Оксана ничего не помнила. Действительно не помнит? Расспрашивать о подробностях я не хотел – опасаясь, что это приведёт к новому конфликту. Если она не помнит – её будет раздражать мой интерес, а если помнит… Тоже, ничего хорошего. Рано или поздно всё выяснится, а я теперь знаю, чем всё закончится. Вернее, догадываюсь. И это меня вполне устраивает. Как ни странно, Оксана лучшая из тех, кого я знал, несмотря на всё недопонимание между нами. Не человек – вот в чём дело. Не из этого мира… Только поэтому я и мог с ней общаться: других – не понимал, ещё больше. Удивительно: столько разных, непохожих характеров, столько нюансов… Но одинаковая суть: тебя пытаются подмять под себя, сделав «удобным» и «нормальным» – в своём понимании. Ты либо подчиняешься – либо подчиняешь. «Равных» нет, что бы там ни говорили. В группе не может быть двух лидеров – это закон. Вечный парадокс: люди слишком слабы, чтобы выносить одиночество, но слишком эгоистичны, чтобы быть вместе. Потому и распадаются «семьи», которые едва успели появиться. А те, что остались, договорились называть постоянную войну, меж собой – «притиркой» и «семейными отношениями». Всё это настолько привычно, что считается нормой. Даже необходимостью. Конечно, в противостоянии человек развивается… Только о каком, к чёрту, «священном союзе» – может идти речь?
– О чём задумался?
Оксана погладила меня по щеке. Как странно… Совсем недавно – всё было кончено. И вдруг – началось снова. Будто перезагрузили зависший компьютер. Невольно, в памяти воскресали старые чувства, ощущения. Уже не те, но похожие. Мурашки от прикосновения, детская робость… Только теперь, скорее – от желания всё рассказать. Понимания, что в этом нет смысла.
– Так, ни о чём. Просто устал.
– Отчего?
– От всего, ты же меня знаешь. Находит, временами…
– Знаю.
Оксана прижалась ко мне, и, зевнув, закрыла глаза.
– Я люблю тебя.
– А я тебя – нет.
Надо же… «А я тебя – нет» – даже эта фраза вернулась. Оксана всегда произносила её, словно шутя. Скорее всего, так оно и было – она шутила. И даже не подозревала, что говорит правду. Эмотиконы не принадлежат себе – они живут, четко выполняя миссию. Почти как люди, но не так – им дано меньше воли. Их эмоции – способ понимать и менять других, а наши – способ оправдания звериной натуры. То, что мы называем любовью – не более чем её отголосок. И нам всегда мало… Так любят люди. А эмотиконы?
– Оксана, как у тебя дела с братом?
– Нормально, давно его не видела.
– Скучаешь?
– Немного, а что?
– Так, ничего…
А эмотиконы – любят безусловно: всех и никого. Они могут обижаться, но когда обид накопится слишком много – «обнуляются»: забывают всё, приходят к началу и продолжают свою миссию. Я вздохнул. Жаль её… Она, наверное, счастливее многих из нас, но – всё равно, жаль. Отчего-то, я воспринимал свою догадку как истину. Видимо, сказывается легкое получение информации в Храме: заставляет думать, что всё, приходящее в голову – правда. Опасная иллюзия – к ней легко привыкнуть. Всё может оказаться куда сложнее.
—///—
Чем дальше мы уходили, тем больше я узнавал местность вокруг – именно этой дорогой мы шли, когда я только угодил в этот мир. Похоже, туда же и направляемся. И, может быть – меня ведёт тот же самый Грид.
– Эльдар! Я ещё одного привел.
– Зачем сюда? Вёл бы его прямиком в отстойник.
– Говорит, что у него есть важная информация для Верховного совета.
– Что? Ты с ума сошёл? Откуда он, вообще, знает про Совет? Сюда его, быстро!
По спине пробежал холодок: а вдруг, не получится? Внутренне подобравшись, я шагнул в комнату.
– Я здесь.
Эльдар меня узнал – это было ясно по его ошарашенной физиономии. Очевидно, что встретить меня здесь, снова – он не ожидал. Всё же, это не биороботы, как показалось вначале – подумал я – эмоции у них, явно, в наличии. Разговаривая громко и живо минуту назад – теперь, резко изменив тон и делая большие паузы между словами, Эльдар выдавил из себя:
– Как ты здесь оказался?
Такая реакция, поначалу, сбила с толку меня самого – складывалось впечатление, что он испугался. Но я, едва ли, мог так его напугать.
– Пришёл.
Эльдар вскочил и крикнул:
– Вяжи его! Ты что, ориентировок не помнишь?!
Я вздрогнул, но, тотчас опомнившись – резко сказал:
– Всем оставаться на месте!
Эльдар замер, едва шевеля губами. Он ещё не был под моим контролем – я только начал отчётливо чувствовать его состояние, мысли – он был в ступоре, не понимая, что происходит. Виктор стоял рядом и не двигался: к своему удивлению – я без слов мог отдавать ему приказы. Осознав эту возможность, я, уже спокойнее, произнёс:
– Он под моим контролем, Эльдар – ты ведь об этом, сейчас, думаешь? Ты знаешь, что бежать некуда: поднять тревогу невозможно, связь ещё не успели восстановить.
По крупицам я вырывал мысли из его мозга, очищая память и внушая необходимое. К сожалению – понять, о чем именно он думает, я не мог. Но хорошо чувствовал состояние и эмоции, «ауру». Я продавливал ментальный барьер постепенно: вспоминая, как делал это с Виктором, находя отличия и не переставая удивляться тому, что мне открывалось. Я начинал видеть чужими глазами, чувствовать других людей в здании. Все Гриды связаны: неясной, пока, связью – но уже отчётливо ощущаемой мною. Я будто попал в большой организм, став его частью. Это было удивительно, непонятно, интересно и страшно: мне не верилось, что подобная способность может появиться просто так, ниоткуда. Силы проявлялись настолько стремительно, что я начал сомневаться в реальности происходящего. Может, я снова в одной из тех комнат, где Гриды держат заключённых? Лежу и брежу. Я снова вздрогнул: кто-то похлопал меня по плечу.
– Привет, Виктор. Что стоишь? У тебя уже пять минут как увольнение началось.
– Да, просто задержался, с Эльдаром поболтать.
– Не нужно дежурного отвлекать, иди.
– Всё, ухожу.
Я, а вернее, Виктор – вышел и встал за дверью. От себя же я «отводил глаза», оставаясь незаметным. Подсознание подкидывало сюрпризы: я вроде бы контролировал ситуацию, но мало на что влиял осознанно – действовал по наитию.
– Эльдар, привет. Ты чего сидишь, как статуя?
Рон (я уже знал имя вошедшего) шагнул вперёд, чуть не столкнувшись со мной.
– Эльдар, с тобой что? Слышишь меня?
Увы, я не мог заставить Эльдара вымолвить хотя бы слово: видимо, чтобы установить полный контроль – требовалось ещё время. Поминая черта, я проявил себя.
– Он спит.
Рон повернулся на мой голос. Вид у него был, мягко говоря, устрашающий: почти в два раза выше и шире меня; красные прожилки в глазах; лицо, испещрённое множеством мелких, и парой крупных, шрамов. Кроме того – я прекрасно чувствовал его настрой: лёгкое замешательство и готовность «раздавить любого». К счастью, у меня получалось «отводить глаза», даже когда это чудище смотрело в мою сторону.
– Кто это сказал?
– Я, – Отозвался Виктор.
Рон повернулся в его сторону. Я, буквально, кожей ощущал безумие, которое охватывает этого громилу, чувствовал его внутреннюю дрожь и страх, мгновенно преобразующийся в ярость. Страх? У него?! Внешне – Рон был совершенно спокоен. Может быть, это и есть то самое «психопрограммирование»? Один из сильнейших инстинктов преобразуют, пуская в нужное русло. Незаметно, даже для самого «носителя». Умно, что сказать…
– Ты! Почему ещё не ушел?
– Не хочу.
– То есть – как? Что с Эльдаром?
– Спит.
– С открытыми глазами?
– Закрытыми.
– Я только что видел!
– Посмотри ещё раз.
Рон оглянулся, я сразу же попытался «уложить» его, с помощью Виктора. Удар, который, наверное, размозжил бы голову обычного человека – не очень-то повредил громилу: тот развернулся и вцепился Виктору в горло. А я судорожно пытался проломить его защиту, чтобы ослабить хватку. И, снова неожиданно – поднялся Эльдар, выстрелив Рону в голову. Верзила обмяк и осел на пол. Чёрт побери, да кто же ими управляет? Я, моё подсознание, или что-то ещё? Пока всё складывается в мою пользу, но как долго это будет продолжаться? Я не могу понять, как получаю контроль! Если и удается – то всегда по-разному. С Виктором получилось легко, с Эльдаром – чуть сложнее, защиту Рона я не смог пробить. Или, попросту, не могу контролировать слишком много? Логично ведь… Нужно уходить, но куда? На кой чёрт я, вообще, сюда потащился… Казалось, неплохая идея: «забраться в «логово врага» и найти его слабое место». Нашёл… Даже, слишком много. Только смысла – никакого. Что с того, что со мной два полузомби, которых уничтожат, едва всё вскроется. Я могу отвести глаза одного–двух. А десятка? Или больше? Почему мне так не хочется возвращаться на базу? Интуиция? Или меня самого «ведут», куда надо – непрерывно наблюдая? Слабо осознавая, что делаю – я сорвался с места и побежал. Ноги несли сами – я сворачивал туда, куда казалось нужным, не задумываясь. Виктор и Эльдар остались на месте, я «вышел на свет», через несколько минут.
—///—
Уже неделю я не видел снов. Целых семь дней – не проваливался, неведомо куда, почти не вспоминал о Храме, других мирах, Дроне и Валерке. После того, как Оксана всё забыла, я сам будто вернулся в прошлое и просто жил, не задумываясь о том, что будет дальше. Всё заканчивается. Я подскочил с постели, тяжело дыша. Нащупал рукой телефон, посмотрел на часы. Половина второго ночи. Оксана спала рядом. Хоть она – не приснилась… Если только, именно это – не сон. Скоро я окончательно потеряю способность различать сон, явь, и свои перелёты между мирами. Холодно… Я достал второе одеяло и, накинув его на плечи, пошёл на кухню. Налив в кружку горячего чая, я сел и укутался. Началось… Или нет? Ничего конкретного из сна я не помню.
– Ты почему не спишь?
Я вздрогнул, повернув голову: в дверях стояла Оксана и смотрела на меня тревожным взглядом. Я громко втянул в себя чай, собираясь с мыслями, думая, что ответить. Казалось, стало ещё холоднее.
– Не спится.
Наверное, голос у меня дрожал – Оксана подошла и положила ладонь ко мне на лоб.
– У тебя жар.
– Серьёзно? А я думал, наоборот.
– И предбредовое состояние – шутки глупые.
– Какие есть. Оксана, а ты – почему не спишь? Это я тебя разбудил?
– Да. И ещё – какая-то чушь снилась.
– Это ведь только сон, ты сама так говорила. Сниться может что угодно… Кстати, не помнишь – что? Не было там такого: Храма, или большого зала?
– Не помню. Может, были. А тебе зачем?
– Просто интересно. Мне тоже иногда снятся странные сны.
– С большими залами?
– И с залами, и без. Давно хотел тебе рассказать. Всё, как-то, «к слову не приходилось».
– Что рассказать?
– Что всё всегда не совсем так, как мы видим.
– А, ты об этом… Ладно – расскажешь потом. Я спать.
– Нет, Оксана, подожди. Пожалуйста… – Я снова с шумом отпил из кружки, – Это касается тебя. Твоей памяти.
– А что – моя память?
– Ты хорошо помнишь последнюю неделю? И то, что было до неё?
– Отлично.
– Что происходило в эти дни?
– Ничего интересного: дом-работа-дом. Рутина.
– А говоришь – хорошо. Попробуй вспомнить в деталях. Хотя бы один день.
– Хватит нести бред – иди, лучше, спать! И, на, – Оксана пошарила рукой на полке, где мы обычно оставляли болеутоляющее с жаропонижающим, достала коробку и поставила её на стол. – Выпей таблетку. Утром поговорим.
Я молчал, осторожно отпивая чай – так, чтобы больше не шуметь. Утром так утром… Оно, и вправду, лучше – с утра. Оксана ушла, я остался сидеть – думая о том, что происходит, как правильнее об этом рассказать. Очень хотелось не говорить ничего, снова пустив всё на самотёк. Но эта политика, с недавних пор – начала вызывать у меня отвращение, я старательно отгонял такие мысли. Может, снова показать ей храм? Он, явно – как-то влияет, на всех. В прошлый раз – она уснула. Случайно? Думаю, нет. Парк? Именно там она начала странно себя вести, оттуда она вернулась, потеряв часть памяти. Зато, в самом парке, кажется – вспомнила что-то важное. Да, сначала туда. Чай уже остыл: я оставил недопитую кружку на столе и пошел в спальню. Дрожь утихла – сам не заметил, как. Будто и не бывало. К таблеткам, оставленным Оксаной – я не притронулся, хоть и помнил о них. Хорошо знакомое чувство незавершенности – снова начало зудеть в мозгу. Я осторожно улегся на постель. Что я опять забыл? Что…?
—///—
Тонкий луч пробивался сквозь завалы камней и земли. Так вот ты какой – свет, в конце тоннеля. С досады – захотелось удариться лбом об эту, внезапно выросшую стену. Даже мысль появилась: «а, вдруг – пробью?». Может, я теперь и сквозь предметы проходить могу? Я прикоснулся ладонью к завалам. Нет, не получится… Похоже, раньше здесь была лестница. Вход подорвали. Или – случилось землетрясение… Я начинал думать о чём угодно, только не о выходе. Казалось, мозг сводило судорогой. Тихий шорох заставил вздрогнуть не хуже взрыва, я мгновенно повернулся на звук, но, конечно – ничего не увидел. Судорожно выдохнув, я опустился на землю. Спокойно, соберись. Тебя уже ищут. И обязательно найдут – если оставаться на месте. Спокойно… Я закрыл глаза, представив себя в пустоте. Вокруг темнота, но вот появляется свет. Его всё больше, он проникает всюду, уничтожая тень… Что-то быстро промелькнуло мимо меня, я подскочил на месте и начал оглядываться. Всё нормально… Мысли, более-менее, успокоились. Я пристально посмотрел туда, откуда шёл свет – и «повис на луче», выйдя из тела. Было забавно: луч казался вполне вещественным. Снаружи ничего необычного, примерно то, что и ожидал: старый вход, полуразрушенное здание; немного подальше – дом, из которого, вероятно, я только что сбежал; несколько корпусов неизвестного назначения… Вот дорога, по которой мы шли. А вот город, которого я не видел, по пути сюда. Почти мгновенно преодолев расстояние, разделявшее базу Гридов и город, я опустился на крышу одного из домов. Почему всё так похоже… Почти как у нас. Только улицы пустые. И дома повыше. Но в остальном – тот же бетон, те же коробки. Конечно, если придираться к деталям – можно найти различия: всё слишком серое, дороги идеальные – ни ям, ни трещин. Есть странность: я не замечал колодцев. Не могут же они обходиться без канализации? О! Первый человек. Обычная одежда – снова, совсем как у нас: джинсы, или нечто, очень похожее на них; что-то вроде кед; футболка. Встретишь такого на улице – и тут же забудешь. Человек вышел из одного здания – и почти сразу скрылся в другом. Интересно, «Республика ГРИД» – это один город, или есть еще? Я поднялся повыше – чтобы охватить взглядом как можно больше территории. Вот город, а вот здесь должна быть наша база. Я хорошо помню аномалию, неподалёку от неё – именно там завязалась бойня, в которой у меня проявились способности. Сверху – аномалия напоминала воронку или размытый глаз. Немного жутковато – особенно, если вспомнить, что там, недавно, происходило. Километров двадцать… Или около того. Как же близко мы расположены! Можно добраться пешком, если возникнет необходимость. Кажется, раньше город был намного больше: иногда, посреди пустого поля, взгляд выхватывал остатки руин. Только сейчас всерьёз задумался: неужели, они одни? И этот город, с кучкой повстанцев рядом – единственная жизнь на планете? Неужели… Мысли оборвались – я начал падать. До земли не долетел: в какой-то момент я «нырнул» в другое измерение, и, очутившись в молочно-белой пустоте, завис в воздухе. Смешно раскинув руки, я болтался в невесомости, не в силах пошевелиться. Переведя дух, я закрыл глаза – и, тут же, падение возобновилось. Ни шевелиться, ни, даже, кричать – я больше не мог. Тяжелый удар в спину – и темнота…
—///—
Сон не приходил, я перевернулся на спину и уставился в потолок. Иногда, я мог так пролежать до утра, но чаще, всё же – засыпал, незаметно для себя. Я закрыл глаза, снова попытавшись выкинуть все мысли из головы. Проснулся оттого, что Оксана хлопала меня по щекам.
– Да проснись ты!
Я открыл глаза и поднял голову, перехватив Оксанину руку.
– Всё, всё, не сплю. Что случилось?
– Дверь не открывается.
– Какая дверь?
– Какая-какая – входная, в квартиру!
Я поднялся и сел, тряхнул головой, взъерошив волосы свободной рукой, только сейчас отпустив Оксану.
– То есть, как?
– Не знаю! Иди, посмотри.
Я снова помотал головой, и, теперь уже сам, дал себе пощёчину: после ночного бдения – просыпалось тяжелее обычного. Ещё полминуты я сидел с закрытыми глазами, пытаясь прийти в себя. Голова немного кружилась, резко поднявшись – я, пошатываясь, пошел к двери. Черт знает что, как она может не открываться? Руки трясутся так, будто пил вчера; по коже побежали мурашки. Внезапно, меня начало знобить: словно вокруг резко похолодало – градусов, этак, на двадцать. Ключ – действительно, не поворачивался. Я присел и бессмысленно уставился на замочную скважину. Голова гудела, я с трудом проталкивал мысли в нужную сторону, и, не придумав ничего лучше – пошел за зубилом с кувалдой, собираясь выдолбить стену около язычка замка. Минут десять ушло на то, чтобы вспомнить: зубила у меня нет – потерял, в прошлом году; осталась только кувалдочка, на пару килограмм. Ящик с инструментами стоял около кровати; чертыхнувшись, я грохнулся на спину, закрыв лицо ладонями. Думай, вспоминай! Давай! Я вспомнил. Но, вскочив от внезапной мысли – тут же сел обратно, морщась и растирая ногу. Как всегда, запнулся о ножку кровати. В голове слегка прояснилось – я вспомнил, что уже сталкивался с этой неисправностью. И, странное дело – озноб прошёл. Подобная ситуация уже случалась: ключ-дубликат не поворачивался, а оригинальный – нормально открывал. Стянув со стула штаны и достав свой ключ, я встал, и, прихрамывая, пошёл проверять догадку. Ключ послушно повернулся, я облегченно вздохнул, закрывая дверь. Оксана сидела на кухне, я подошёл и положил ключ на стол.
– Всё нормально. Просто нужно смазать замок.
– Сделаешь?
– Да. Сейчас, только, смазку найду. Ты торопишься?
– Уже нет.
– Хорошо, тогда я в магазин.
Смазка… Старый баллончик давно закончился, а купить новый – всё никак «не доходили руки». Порывшись в ящике стола, я нашёл мягкий карандаш – которым, последнее время, только так и пользовался: чтобы «чинить» замок. «Зачертив» ключ со всех сторон, я засыпал графитовую крошку в замочную скважину. С небольшим усилием, дубликат повернулся. Поработает ещё. Я быстро оделся и пошёл в магазин. На выходе из подъезда, меня чуть не сбил соседский мальчишка, – Егор, кажется. – Я отскочил в сторону.
– Аккуратнее будь! – крикнул я вдогонку.
Ну, носятся… Стоп! Егор уже оканчивает школу, а этот – максимум, во втором классе. Снова кто-то подселился? Несколько квартир в нашем подъезде сдавалось – соседи, периодически, менялись. Хорошо хоть, нечасто. Я помню Егора, примерно, с этого же возраста… Но, странно: как я мог так обознаться? Мне вспомнился курьёзный случай – когда я проснулся с совершенно чётким ощущением: «не хочу идти в школу!», а через несколько секунд понял, что школа давно закончена… Невольно начав улыбаться, я стал вспоминать другие смешные моменты – чуть не угодив под машину, из-за этого. Визг тормозов – и, слышный даже через закрытые окна, крик: «Олень!». Я вернулся к реальности, осмотревшись вокруг. Быстро перейдя дорогу – я остановился на другом краю, машина сорвалась с места. Нет, ну не урод ли!? Это же пешеходный переход! Или, если светофора, камер нет – всё равно? Интересно, кто это? Я посмотрел вслед – номер резко приблизился. От неожиданности, я часто заморгал. Чертовщина… Что со мной происходит, с утра? «Пешеход! Погибая на зебре, знай – ты был прав!» – вспомнилась «бородатая» уже фраза. Шутки шутками, а ведь сейчас – именно такая ситуация. И номер ведь, не запомнил…
– Парень, подожди!
Я повернулся на голос. Пашка Черенькин – не сразу, но я его узнал – спешно подходил ко мне. Следом шли ещё двое.
– Оксану знаешь?
– Допустим, какую Оксану?
– Да не допустим, а знаешь, или нет. Оксана Завьялова – знаешь такую?
– Допустим, а что такое?
Я даже не заметил, как пропустил удар в челюсть… И вот уже – двое держат меня сзади, за руки, а я стою и отплевываюсь.
