Александр Тамоников
Вызываю огонь на себя

На пост вышел заместитель командира отряда Аббас Фаур.

Аходов не колыхнулся, хотя слышал шаги еще на тропе, он предпочел смотреть в ночной бинокль.

Фаур прилег на кошму рядом с наблюдателем, спросил:

– Как дела, Гази?

– Оживление на позициях асадовцев.

– В чем заключается?

– В оживлении. Или я непонятно выразился? На передовом рубеже, там, где у неверных второй взвод, люди к чему-то готовятся.

– К чему?

Аходов оторвался от бинокля, взглянул на заместителя командира отряда:

– Странный вопрос, господин Фаур. Откуда я могу знать, к чему готовятся асадовцы? Позиции обходили командир роты, его заместитель, советник, только что ротный говорил на КНП с командиром взвода персов.

– Это обычное явление. Командиры обязаны контролировать подчиненных.

– И все же неверные к чему-то готовятся. Их наблюдатели начали работу по долине.

– Шайтан! Неужели им стали известны наши планы?

– Не знаю.

– Ладно, продолжай наблюдение.

Фаур поднялся, отряхнулся и, пройдя по склону метров пятьдесят, вошел в пещеру, где находился командный пункт командира отряда «Куфир» Самера аль-Диаба.

– Что? – кратко спросил главарь.

– Чеченцу на посту наблюдения показалось, что в роте неверных какое-то движение. По его мнению, они что-то замышляют.

– Что могут замышлять неверные? Их гонят в наступление, но только идиот решится наступать в сложившейся ситуации. Маневр со сменой позиции удался на славу. Помнишь, как неверные радовались, выйдя на высоту Астара? Словно одержали стратегическую победу. И оставленный нами флаг под улюлюканье сожгли. Свой подняли. А дальше – тупик. И это они поняли.

Фаур кивнул:

– Все это так, Самер, но не кажется ли тебе странным, что асадовцы зашевелились как раз накануне наших ночных мероприятий?

– Чеченцу показалось, мне тоже должно казаться? Не «кажется», Аббас, мы адекватно воспринимаем реальность. Она такова. Рота заняла высоту и вынуждена сидеть на занятом рубеже, не имея возможности продолжать наступление. Это расслабляет. Поэтому ротный, наверняка по совету русского капитана, решил взбодрить подчиненных. Вот и гоняет личный состав.

– Их движения касаются только второго взвода, в первом и в третьем тишина.

– Значит, ты настаиваешь на том, что противник может выйти в долину?

– Я не настаиваю, но они точно что-то замышляют.

– Тогда это значит, что им стало известно о наших планах. В них посвящен очень ограниченный круг лиц: я, ты и командир боевой группы. Три человека. Даже связист и мой телохранитель не в курсе планируемых действий. Я сдать не мог, командир группы находится среди личного состава, и за ним смотрят. Остаешься ты, Аббас! Если неверным стал известен наш план, то передать его противнику мог только ты.

Фаур побледнел.

В рядах ИГИЛ порядки жестокие. Одно лишь подозрение, даже ни на чем не основанное, может привести к казни подозреваемого. Так, на корню, вместе с головами вырезаются даже намеки на измену. И это дает результаты.

– Ты это серьезно, Самер? Но мы же воюем вместе третий год? Мы…

Самер аль-Диаб поднял руку, прервал заместителя:

– Успокойся, Аббас, я всего лишь сделал логическое предположение. Ты не сдавал врагу наш план. Значит, никто не сдавал, и они не в курсе готовящейся акции. Да это и видно. Разве они стали бы, прекрасно зная, что мы наблюдаем за ними, открыто готовиться к каким-либо действиям? Советник у капитана Сабира умный, подготовленный человек. Он профессионал. И не допустил бы элементарной ошибки. Уверен, на той стороне не знают, что мы планируем здесь.

Фаур облегченно вздохнул:

– Ты, конечно, прав, Самер.

– Конечно, иначе не командовал бы одним из основных отрядов корпуса обороны Пальмиры.

– Окончательную задачу когда будешь ставить?

– Ближе к выходу. Впрочем, она практически не будет отличаться от предварительной. Нам надо потрепать роту, и мы ее потреплем. Главное – сжечь хотя бы половину техники асадовцев, и мы ее сожжем. Впрочем, если удастся уничтожить только танки, это уже будет значительный успех.

– Ты не думал, почему действия той же роты Сабира не поддерживаются русской авиацией?

– Сирийской, кстати, тоже. Я не только думал, я искал ответ на этот вопрос.

– Нашел?

– Конечно. Ищущий всегда найдет. Тем более с помощью нужных людей. Бездействие ударной авиации в районе Пальмиры объясняется легко. Русские, заявившие на весь мир об уничтожении памятников древней Пальмиры, не в состоянии наносить такие удары без риска повредить эти древние ценности. Представляешь, какой начнется шум, если русские своими ракетами уничтожат хотя бы один, по сути, никому не нужный памятник? Даже одну колонну? Их тут же обвинят в варварстве. ИГИЛ, мол, уничтожает древние памятники архитектуры, и русские тоже. Русские не дают действовать и сирийской авиации.

– Они не могут использовать свои корректируемые бомбы?

– Для этого нужны наводчики на земле.

– Но их самолеты имеют собственные лазерные системы наведения.

– Эти системы были хороши при ударах по нефтехранилищам, колоннам, командным пунктам, складам – везде, но только не здесь. Здесь цена ошибки слишком высока. Для того же, чтобы навести самолет точно на цель, не задев древних построек, нужны наводчики, которые находились бы рядом с объектами, то есть в зоне ответственности отрядов, и выставляли бы маяки у объектов поражения. Как мне сообщали друзья из руководства сирийской разведки, сейчас у русских таких наводчиков нет. Их не было и раньше. Они перебрасывают подразделения сил специального назначения. Но о наводчиках пока речи не было.

Аббас Фаур спросил:

– Извини, но эта информация надежна?

– Да. Этого достаточно?

– Достаточно.

– Тогда подумай, не стоит ли нам отвлечь действия диверсионной группы выдвижением на огневые позиции перед Черным холмом пары минометных расчетов, а к развалинам у подножия хребта – двух-трех танков?

– Хорошая мысль. Но почему минометы следует выставлять перед холмом? Там они будут досягаемы для танковых орудий противника.

– Танки Асада будут стрелять только в случае, если минометы откроют огонь – у правительственных войск нет лишних боеприпасов. Минометные же расчеты стрелять не будут, как и наши «Т-62». Но ты подумай. Я не настаиваю на отвлекающем маневре. Я верю в профессионализм наших воинов диверсионной группы.

– Да, Самер, я подумаю!

– Решение на совещании. После ужина и молитвы, в двадцать один час здесь, у меня.

– Я понял!

– Ступай, Фаур. И пусть зайдет связист.

– Да, Самер.

Фаур вышел, явился связист с радиостанцией.

– Мне нужен командующий, – сказал аль-Диаб.

– Минуту, саиб.

Связист выставил радиостанцию на стол, включил ее. С третьей попытки доложил:

– Господин Фераз аль-Ахдар на связи.

Командир отряда ИГИЛ принял гарнитуру:

– Раис! Это Шаран.

– Слушаю!

– Я готов отправить дервишей в пустыню.

– Хорошо. Ты на своем КНП?

– Да.

– Когда думаешь говорить с дервишами?

– После молитвы и ужина. В двадцать один час.

– Хоп! Часом раньше я подъеду, ты уже освободишься?

– Да, конечно! Но ваш приезд…

– Тебя что-то не устраивает или это небезопасно?

– Да нет, устраивает все, и угрозы нет.

– Значит, встречай!

– Вы подъедете к позициям «коробок»?

– К тропе, ведущей на хребет!

– Хорошо, встречу.

– Отбой.

Аль-Диаб отключил станцию. Подумал, почему это вдруг сам командующий обороной целого направления решил приехать на позиции отряда? Ответа не было. Впрочем, Фераз аль-Ахдар частенько принимал внезапные решения, не давая полевым командирам расслабляться. Иногда он приезжал просто так, посидеть, поговорить на отвлеченные темы, попить чаю, но чаще – проверяя готовность отрядов. Что у него на уме сегодня, не мог знать никто. Хотя один человек знает точно, это его заместитель, Радван Дакур, приходившийся дальним родственником аль-Диабу. Не спросить ли его?

Командир отряда взглянул на связиста, не спешившего сворачивать станцию:

– А ну-ка вызови Радвана Дакура.

– Да, господин.

Дакур ответил тут же:

– Салам!

– Салам. Один вопрос?

– Слушаю!

– Не знаешь, почему раис собрался ко мне?

– Знаю, узнаешь и ты. Посмотри на своих бойцов, территорию, чтобы все было в порядке.

– Это проверка?

– Нет, это гораздо больше. И это все, что я могу тебе сказать.

– Благодарю и на этом.

– Удачи!

Дакур отключился, аль-Диаб бросил гарнитуру связисту:

– Свободен!

За порядок на занимаемом рубеже обороны аль-Диаб не беспокоился. Аббас Фаур и командиры боевых групп следили за этим строго.

В 20.00 командир отряда «Куфир» находился у подножия хребта, рядом с тропой, ведущей к пещере, где был оборудован командный пункт. Со стороны высоты Джатель показалось облако пыли, и вскоре к хребту подошли четыре броневика «Хамви». Прибыл командующий с охраной.

Фераз аль-Ахдар довольно легко для своих пятидесяти лет выбрался из машины. Он был в полевой форме. Подошел к аль-Диабу:

– Салам, Самер!

– Салам, господин аль-Ахдар.

– Карта с собой?

– Да, полевая, более крупная на командном пункте. Поднимемся?

Командующий взглянул на тропу, перевел взгляд на деревья, росшие у самого подножия, топчан между ними для отдыха танкистов (танковая рота базировалась рядом), электрическую лампу под абажуром, висевшую на тонкой ветви одного из деревьев.

– Пойдем туда. Там прохладно.

Командиры прошли к топчану. Место совещания сразу же взяла в кольцо охрана командующего.

Аль-Диаб развернул карту.

Командующий приказал:

– Докладывай план ночной акции. Надеюсь, ты уже принял окончательное решение?

– Да, господин аль-Ахдар.

– Слушаю.

Аль-Диаб воспользовался ручкой-указкой.

В двадцать два часа, через два часа, диверсионная группа в составе пятнадцати бойцов или семи гранатометных расчетов, вооруженная «РПГ-7», имеющая по пять кумулятивных выстрелов на каждый, начнет сближение с двумя балками непосредственно у рубежа обороны неверных.

Он указал маршрут на карте:

– Применяя средства маскировки, через полтора-два часа группа выйдет на позиции открытия огня. После доклада командира группы Али Хакила наши бойцы подвергнут армейские позиции обстрелу. Цель группы – любая техника, что окажется в зоне видимости и дальности боя гранатометов. Отстрелявшись и задымив местность, диверсанты начнут отход, но не тем же маршрутом, а забирая на запад, выходя к Черному холму. В качестве отвлекающего маневра предлагаю выдвинуть на позиции у Черного холма минометную батарею, а за развалины деревень – танковый взвод. Но огня они открывать не будут, чтобы не вызвать ответную стрельбу.

Командующий выслушал и неожиданно спросил:

– А что в течение дня тебе докладывали наблюдатели за позициями роты неверных?

Пришлось аль-Диабу отвечать о подозрениях Аходова. Кто-то успел сообщить в Тару о результатах наблюдения. И этим «кем-то» мог быть только Аббас Фаур. Желает выслужиться. Заполучить должность командира отряда.

– И ты не придал значения докладам наблюдателя?

– Придал, но что, собственно, в них такого? Любой полевой командир в условиях вынужденного безделья старается держать подчиненных в тонусе.

– А то, что противник решил продвинуться вперед и оценить возможность обустройства рубежа в балках и между ними, ты не догадался?

– А смысл, господин аль-Ахдар? Мы и сейчас можем достать из минометов основные позиции, правда, только с выводом батареи к Черному холму. Если же рота продвинется на километр, а это примерное расстояние до середины балок, то нам и выводить батарею не надо будет, мы из-за хребта получим возможность накрыть противника на новых позициях. И это капитану Сабиру известно не хуже нас.

– Логично, – аль-Ахдар поудобнее устроился на топчане, – но вот только наш человек в штабе бригады, в состав которой входит отдельная штурмовая рота капитана Сабира, предупредил, что сегодня в ночь в балке должны быть две разведывательные группы. Цель данных мероприятий агенту неизвестна. Можно лишь предположить, что капитана Сабира к этому вынуждает настойчивое требование командования продолжить наступление.

– Но тогда, господин аль-Ахдар, придется отменять диверсионный рейд.

– Ну почему? Только изменить диверсионной группе задачу. Вместо уничтожения техники противника – уничтожение разведывательных групп. А еще лучше с захватом пленных. Их отрезанные головы на высоких шестах будут хорошо смотреться на вершине хребта через оптику. Это действует на психику, вызывает подсознательный страх даже у опытных бойцов. Снижение боевого духа противника гораздо важнее дефицита вооружения или боеприпасов. Дефицит можно быстро устранить, а вот поднять боевой дух не так просто. И еще, никаких отвлекающих маневров. Гарантии, что рота не откроет огонь по минометным расчетам и танковому взводу нет и быть не может. А потеря двух минометов и трех танков – это очень серьезно для нас. Так что – никакого риска.

Аль-Диаб кивнул:

– Я вас понял, господин аль-Ахдар.

– Сожалеешь, что не увидишь, как горят танки и БМП неверных? Не сожалей, Самер. Еще увидишь.

– Что вы имеете в виду?

– В районе Пальмиры, ближе к жилой части города, у нас находится реактивная батарея. Я сумею убедить командующего обороной Пальмиры, господина Мохаммеда аль-Хадада, применить хотя бы одну установку «Град». Ее огневой мощи хватит для уничтожения оборонительных порядков какой-то роты.

– И когда это будет?

– Не спеши, всему свое время. Сосредоточься на сегодняшней ночной работе.

– Слушаюсь, господин аль-Ахдар.

– Ну вот и поговорили.

– Отужинать не желаете?

– Нет, благодарю, я уже поужинал. Сбрасываю лишний вес, поэтому вечером принимаю пищу только до восемнадцати часов, что и тебе советую.

– У меня нет лишнего веса.

– Это вообще полезно для организма. А здоровье надо беречь, у нас впереди великие дела, Самер. Русские, конечно, изрядно попортили нам общее положение, но все это временно. Главное – мы продолжаем получать и финансы, и людей, и необходимое оборудование. Сирия была и остается территорией самого удобного и короткого маршрута для нефте- и газопроводов из Саудовской Аравии, Объединенных Эмиратов, Катара в Турцию и далее – в Европу, на бескрайний рынок. Прокладка данных нефте- и газопроводов сильно ослабит позиции России на рынке сырья. А значит, мы как были, так и будем нужны нашим спонсорам. Пусть платят, пусть вооружают. Но когда мы одержим победу и создадим халифат, а это будет, Самер, все кардинально изменится. Один только транзит нефти и газа уже обеспечит бюджет нашего государства. И мировому сообществу придется смириться с появлением такового на карте. Но что-то я сегодня разговорился. Тебе надо работать. Жду доклада о проведенной операции в любое время. Пора, мне еще надо заехать на позиции двух других отрядов. Удачи тебе, Самер.

– Благодарю, господин аль-Ахдар.

Полевой командир проводил командующего до машины, и колонна «Хамви» ушла на запад. Самер аль-Диаб приказал своему заместителю и командиру боевой группы собраться на командном пункте.

Глава вторая

С 8 часов вечера пошел мелкий дождь. Полевой командир Самер аль-Диаб изменил задачу диверсионной группе. Боевики перевооружились, в принципе это было единственное, что им пришлось сделать. Ровно в 21.30 два больших пикапа «Тойота» прошли через Восточный проход хребта и, объехав Черный холм с запада, сменили курс, сближаясь с позициями сирийской роты. Двигались они без света, на ощупь, поэтому не всегда удавалось избегать рытвин и канав, что вызывало недовольство бандитов, сидевших в кузове.

Пройдя немногим больше трех километров за одинокими развалинами (когда-то здесь было жилище отшельника), пикапы спустились в небольшой, но глубокий овраг с пологими, заросшими кустами склонами. Али Хакил, командир первой штурмовой диверсионной группы отряда аль-Диаба, а в настоящий момент командир диверсионной группы, отдал команду боевикам покинуть машины. Бандиты выстроились неровной шеренгой на дне оврага. Они были вооружены американскими винтовками «М-16», советскими автоматами «АК-74», один из игиловцев имел российский пулемет «ПК» с двумя коробками боеприпасов.

Хакил посмотрел на часы: 22.02. Достал из кармана камуфлированной куртки миниатюрную радиостанцию:

– Шаран! Рысь!

– Слушаю, – тут же ответил полевой командир отряда, вышедший на время акции на вершину хребта в качестве наблюдателя.

– Мы на промежуточном рубеже.

– Вижу.

– Машины оставляем в овраге, дальше перемещаемся пешком.

– Да! – коротко ответил аль-Диаб.

И добавил:

– Работайте, не кучкуясь, но и не растягиваясь на сотню метров, интервал между бойцами не должен превышать шесть-семь метров.

– Конечно, Шаран, как и положено.

– На следующем промежуточном рубеже – доклад.

– Я помню. Вопрос?

– Давай.

– Что у противника?

– Сейчас не видны ни их позиции, ни подходы к балкам – мешает дождь.

– Его-то нам как раз и не хватало.

– Дождь как нельзя кстати. К тому же это у земли тихо, а на высоте ветер, он гонит тучи на север. Еще час, и дождь прекратится. Вам же за это время следует пройти основной маршрут.

– Да, Шаран!

– До связи, Рысь, удачи!

– До связи.

Али Хакил выключил станцию, вложил в карман, поднял взгляд на подчиненных:

– Внимание. Выходим на равнину, выстраиваемся в шеренгу, интервал шесть-семь метров. Порядок перемещения: сто метров бегом, остановка. При остановке, выбрав укрытие, две минуты передышки, и дальше те же сто метров, таким образом движемся километр. Затем короткий привал, визуальная разведка и уточнение дальнейшей задачи. Направление балки – перед позициями, ориентир – высота Астара. Вопросы? Нет вопросов, всем наверх!

Боевики поднялись на равнину, выстроились в шеренгу. Хакил, как и положено командиру, занял место в центре:

– Вперед, воины!

Шеренга, ломаясь, огибая равнины, канавы и валуны, побежала вперед. Хакил подгонял бойцов, одновременно стараясь поддерживать строй.

Он постоянно отдавал команды через станцию:

– Левый фланг отстает – прибавить; правый, смотреть на меня, держать интервал!

Пробежав сто метров, боевики залегли за укрытиями. Ровно на две минуты. Этого хватит и дыхание перевести, и поправить амуницию – ничто не должно греметь. Ночью в долине, как на реке, слышно далеко. Дождь мешал, но не настолько, чтобы сорвать передвижение. А вот от наблюдателей с противоположной стороны, которые, конечно же, выставлены командованием сирийцев, боевики надежно прикрыты. Сейчас в приборах ночного видения сплошная рябь. Ближе сквозь рябь наблюдатели еще могут увидеть врага, идущего в полный рост, но дальше второго рубежа боевикам можно не таиться.

Диверсионная группа преодолела километр за двадцать три минуты.

В 22.25 она вышла в узкую балку.

Отдышавшись, Хакил вызвал на связь аль-Диаба.

В ответ все то же:

– Слушаю!

– Мы на втором рубеже!

– Отлично. У нас дождь кончается, а у вас?

– Еще моросит.

– Вам остался километр до западной балки. Дальше порядок передвижения рваный, приземленный, выход на исходный рубеж через двадцать минут. В это время противник уже будет в балках. Учитывать те особенности, которые обговаривали при постановке окончательной задачи. Стрелков от рубежа высылай на восточные позиции. Пусть идут отдельно от группы.

– Да, Шаран!

– Сам противника не видишь?

– Нет! Вижу вершину, вернее, ее очертания.

– Ночник пытался применить?

– Пока нет! Применю при выходе на рубеж подготовки атаки.

– Хорошо. Настрой воинов?

– Они делают свое дело как надо.

– Продолжайте.

– Есть! До связи!

Хакил переключил станцию. Осмотрел подчиненных. Боевики кто сидел на камне, кто устроился на валуне, кто стоял, подтягивая ремни и разгрузочные жилеты. Стволы винтовок закрыты презервативами, все же американские «М-16» – капризные штучки, это не советские «калашниковы», которым нипочем ни вода, ни грязь. Брось в лужу, достань и стреляй. Винтовку же, если в ствол попадет вода или грязь, разорвет к шайтану. Хорошо, что американских «М-16» всего шесть штук. И только потому, что автоматов в отряде на всех не хватало. Иначе побросали бы эти «М-16».

Гранаты у боевиков тоже российские: оборонительные «Ф-1» и наступательные «РГД-5». Но и бойцы правительственных войск вооружены русским оружием, а значит, рассчитывать на то, что у них во время боя что-то заклинит или выйдет из строя, не приходится. Впрочем, Хакил не собирался вступать в бой. Расчет аль-Диаба заключался во внезапном нападении на противника с применением различных гранат, которые должны были вывести из строя отделение в левой западной балке, а для солдат восточной балки подготовлен сюрприз в виде пулеметной огневой точки. Но план – это одно, а реальность – совсем другое. Главное – не допустить ошибки, не дать обнаружить себя с позиций наблюдения. Если асадовцы заметят группу, боя не миновать. И боя практически на вражеской территории, а это значит, с минимальным шансом на отход без больших потерь.

Хакил бросил взгляд на часы. Отдал приказ:

– Все ко мне!

Боевики подошли, встали полукругом.

Хакил обратился к бойцу с пулеметом:

– Оман, тебе отсюда выход к позиции отделения неверных в восточной балке. Основная группа атакует западную. Что бы ни происходило там, жди, пока к неверным не подойдет помощь. Вот ее ты и должен будешь уничтожить и в дальнейшем прикрывать отход основной группы на этот рубеж. Отход по моей команде. С тобой пойдет Алим. При выходе на позицию – доклад.

Пулеметчик кивнул:

– Я все понял, Али!

– Запомни, Оман, от тебя и Алима зависит очень многое. Мы не можем вести бой под носом у всей роты. Мы должны покончить с ними в течение нескольких минут и отойти. Пока на их КНП не сообразили, что происходит.

– Не беспокойся, Али, я и неверных положу, и вас прикрою, и подойду с Алимом в эту балку.

– Остальным, – Хаким обвел взглядом группу, – порядок действий следующий: выходим из балки по одному, движемся зайцами, от укрытия к укрытию. Двое с левого фланга, затем двое с правого, двое по центру. Одновременно должно перемещаться не больше двух бойцов. И перебежками метров в десять. Чем ближе к рубежу подготовки атаки, тем ниже, вплоть до полусогнутых или ползком. Мы должны выйти на рубеж незамеченными ни от балок, ни тем более с высоты, с позиций второго взвода, где наверняка в темное время суток усилено наблюдение. Тем более сейчас, когда дождь, с применением приборов ночного видения или ночных прицелов. От скрытого подхода и стремительной атаки зависит наша жизнь.

Один из боевиков воскликнул:

– О чем ты говоришь, Али! Настоящий воин должен только мечтать о смерти в бою с неверными.

– Ты, Басур, хороший воин, ты настоящий правоверный, но не спеши умирать. У нас еще много дел на этой грешной земле. Так что работать аккуратно, на пределе внимания. При выходе на рубеж атаки всем залечь, расположиться в линию с прежним интервалом и подготовить гранаты к бою. Атака по моей команде. Отдохнули?

Боевики закивали. Что для них какой-то километр пешего маршрута!

– Что ж, тогда первыми идут Оман с Алимом. Они по восточному склону. Далее Басур с Курбаном, уходя на левый фланг, Гамир и Будур через полминуты на правый, дальше я с… – он вновь оглядел подчиненных, – с Саидом. За нами…

Хакил определил порядок выхода группы и рассредоточения ее на равнине перед завершающим этапом сближения с целью.

После чего последовал приказ:

– Первые двое, вперед!

Пулеметчики и его спутник быстро поднялись по восточному склону и исчезли за вершиной.

Немного выждав, Хакил отдал команду:

– Басур, Курбан! Вперед!

Как только первая пара вышла из балки, вновь усилился дождь.

Хакил поежился:

– Шайтан, промокли все, и надо было сегодня погоде испортиться. Хотя, с другой стороны, дождь мешает наблюдателям.

И он был прав. Выставленные на позиции второго взвода наблюдатели не могли видеть местность даже до балок.

Пришлось отложить ночной прицел и капитану Волченкову.

Он повернулся к командиру роты:

– Плохо, Адан, ни черта не видно. Запроси лейтенанта Басара, как у него дела?

– Да все нормально, Юра, если бы было что-то не так, Басар сам доложил бы, а если подошли моджахеды, то мы услышали бы стрельбу.

– Когда начнется стрельба, поздно будет.

– Но пока все тихо!

– Вот именно, что пока. Запроси!

– Хорошо.

Капитан Сабир приказал связисту:

– Вызови Басара! Узнай, что у него.

– Есть.

Вскоре связист доложил:

– Лейтенант Басар доложил, что отделения благополучно вошли в балки, начали их осмотр. После чего выйдут на участок между ними.

Сабир посмотрел на Волченкова:

– Вот видишь, все идет по плану.

– По плану, Адан, наблюдатели и мы должны контролировать обстановку у балок, а это невозможно.

– И что?

– Отзывай отделения.

– Но почему? Мы не видим долину, боевики тоже не видят. Наши бойцы, считай, у позиций роты, боевикам же надо пройти более пяти километров, если они решатся на вылазку. Но какая может быть вылазка в такую погоду?

– Какая, спрашиваешь? Очень даже эффективная. В непогоду только и совершать рейды, потому что можно близко подойти к позициям.

– Что это даст?

– Расстрел техники из гранатометов.

– Но и гранатометчики не увидят целей.

– Пока идет дождь. А перестанет?

– Ты преувеличиваешь опасность. Отделения Басара продолжат разведку, вот для них сейчас самая подходящая погода.

– Значит, ты принял решение?

– Да, принял! И не надо меня отговаривать. Скажу больше, я подумал и решил, что после двух часов, не отводя людей Басара, направить в балки сапера рядового Баши, и с ним еще четверых бойцов со взрывчаткой. До рассвета они успеют пробить в грунте на участке между балками траншею. С утра же перебросим туда по отделению первого и третьего взводов, чтобы оборудовали блиндаж, тем более что для этого у нас есть все необходимое. Там, в балках и между ними, встанет второй взвод и персы. Нечего им в резерве сидеть. На передовой самое место. Туда же подведем БМП и на прежние позиции выведем танк, капонир для которого расширит тот же сапер. И получится, что рота продвинется вперед почти на километр.

– Тебе не терпится отчитаться перед командованием?

– И это тоже. Но главное, сначала мы займем более выгодные позиции.

– Это ошибка, Адан.

– Я так не считаю.

– А мое мнение тебя не интересует?

– Оно мне известно, однако решения принимаю я, и я же отвечаю за роту.

– Думаю, что и капитан Давари будет против твоего решения.

– Сколько угодно. И давай закончим на этом.

– Ну что ж, будем надеяться, что твои действия не приведут к плачевным результатам.

Сабир неожиданно улыбнулся:

– Да не волнуйся ты, Юра. Все будет хорошо.

Российский капитан только покачал головой:

– И все же ты допускаешь ошибку.

– Капитан, кто здесь командир?

– Ладно. До чего ж вы упертые ребята.

– Мы такие. Ты лучше скажи, как думаешь, не выставить ли все же Басару дозорных наверху?

– А смысл? Если «духи» рядом, они их снимут без проблем.

– Опять ты за свое, какие «духи»? Игиловцы у себя на хребте или за хребтом. Спят спокойно.

Волченков пропустил слова Сабира мимо ушей:

– Дозорных выводить наверх, в долину, смысла нет, а вот поднять пару солдат по каждому склону обеих балок, дополнительно к передовым дозорам, надо. Но так, чтобы их со стороны видно не было, а они могли видеть ближайшие подходы к балкам со всех сторон.

– Вот. Это другое дело. Здесь ты полностью прав. Связист!

– Да, господин капитан, – ответил сержант Суни Данури.

– Связь с Басаром.

– Сами будете говорить?

– Да!

– Вызываю!

Сабир прошел к связисту.

Волченков вновь попытался осмотреть местность, та же картина, рябь в прицеле.

– Черт! Не видно ни хрена.

Тревога, зародившаяся в груди боевого офицера, не давала покоя. Юрий интуитивно чувствовал: что-то произойдет.

А может, он действительно преувеличивает опасность? Игиловцы не могут знать о выходе второго взвода и потому не будут высылать сюда свою группу. Для уничтожения техники погода самая неподходящая. И дождь начался не сейчас.

И все же тревога не уходила. Капитан приготовил автомат, поставил его на предохранитель. Быстрее бы уж заканчивалась эта проклятая ночь. И этот дождь. Но дождь только усиливался, превращаясь в ливень.

Волченков слышал, как Сабир приказал Басару поднять к вершине бойцов охранения. Ну хоть это. Ближние подходы будут под контролем.

Ливень помог боевикам подойти к западной балке, где работало отделение под командованием заместителя командира взвода, почти вплотную, на расстояние до тридцати метров. На рубеж подготовки атаки. Там Хакил остановил группу, приказав рассредоточиться вдоль всей балки. Вызвал на связь аль-Диаба:

– Слушаю!

– Мы на исходном рубеже!

– Отлично! Приказ – атака!

– Слушаюсь!

Хакил переключился на пулеметчика:

– Стрелок! Рысь!

– На связи.

– Ты еще не на месте?

– Только вышли. Хотел доложить, ты опередил.

– Сколько времени потребуется, чтобы подготовиться?

– Да мы уже готовы.

– Ты видишь балки?

– Вижу.

Дождь резко пошел на спад. Сегодня погода творила чудеса, словно по заказу игиловцев.

– Сейчас вижу. Минуту назад в обзоре была только половина участка.

– Да, Хакил, заметил, что на вершине появились наблюдатели?

– Заметил. Это уже ничего не меняет.

– С ослаблением дождя бойцы окажутся в зоне видимости наблюдателей с основных позиций роты.

– И это ничего не изменит. Преследовать нас не будут. Пешком бессмысленно, а выводить технику – значит подставлять ее под гранатометы.

– А у нас есть «РПГ»?

– Нет, но об этом Сабир со своим русским советником не знают.

– Ты прав.

– Приготовься. Через минуту мы начинаем атаку!

– Да, Али. Мы с Алимом готовы.

– Когда стрелять, помнишь?

– У меня хорошая память.

– Хорошо. Да поможет нам Всевышний.

– Аллах акбар, Али!

Отключив радиостанцию, Хакил передал по шеренге:

– Амину, Гауру, Мурафу и Чарану уничтожение наблюдателей неверных. Остальным приготовить гранаты «Ф-1».

По цепи прошло в ответ:

– Готовы.

Хакил отдал короткую команду:

– Всем! Атака!

Тишину ночи разорвали короткие очереди автоматов. Но уничтожить всех наблюдателей боевики не смогли. Только один получил пулю в голову, второму наблюдателю из ближней балки пуля попала в руку. Бойцы восточной балки успели укрыться. После очередей восточная балка огласилась разрывами мощных оборонительных гранат.

Послышались крики отчаяния и стоны раненых.

На высоте выругался Волченков:

– Твою мать, доигрались!

Сабир растерянно смотрел в бинокль на грибы взрывов, поднявшиеся над западной балкой.

– Адан! – крикнул ему Волченков.

– Да?!

– Срочно связь с Басаром!

Но связист уже сам выполз (почему-то выполз, а не вышел) из своей каморки на КНП:

– Господин капитан, лейтенант Басар.

Сабир находился в шоке. Никак не отреагировал на связиста.

Волченков поспешил к ротному, с противоположной стороны к командиру бежал его заместитель Юнис Маджид.

Юрий опередил сирийца, схватил гарнитуру:

– Второй! Я – Полоз!

– Полоз, где Первый?

– Я за него.

– Мы атакованы, Полоз!

– В курсе. Слушай меня, Второй, попытайся связаться со своим заместителем, уточни потери.

– Какая связь, Полоз?! Я вывожу отделение на равнину. Пойдем к бойцам второго отделения, контратакуем противника. Его позиции в двадцати пяти – тридцати метрах от западной балки.