Александр Тамоников
Учись, америкос, пока я жив

– Что вы подразумеваете под отвлекающим маневром?

– Ну, скажем, пролет над ущельем американских самолетов или вертолетов.

– Это исключено. Здесь ни самолеты, ни вертолеты войск коалиции не летают.

– Тем более разовый пролет не будет представлять для пилотов опасности. Раз авиация противника здесь не действует, то и к ее появлению «духи» не готовы. Вы прекрасно знаете, сколько времени требуется для того, чтобы привести в готовность к пуску ракеты ПЗРК «Стингер», «Стрела» или «Игла».

Генерал Харсон отрицательно покачал головой:

– Не думаю, что командование коалиции согласится на подобный вариант.

– Надо убедить его в необходимости воздушного прикрытия наземной операции отряда, в задачу которого входит освобождение солдат коалиции. Американских солдат. Да и риск для пилотов истребителей минимален. Взлетят с базы, поднимутся на высоту недосягаемости переносных зенитно-ракетных комплексов, перед Хайрабским ущельем спустятся и пройдут над ним, вновь уйдя на безопасную высоту. Вот только подобных маневров им надо будет провести несколько, в потенциально безопасных зонах. Пусть талибы поломают голову, почему вдруг авиация коалиции решила провести облет подконтрольной им территории. С лагерем Джабал полеты вряд ли свяжут. Но для этого, повторяю, самолетам надо провести маневры со снижением в нескольких районах. Мы же получим возможность под грохот авиационных двигателей вбить пиропатронами в скалу костыли крепления лебедок.

– О’кей, – произнес Харсон. – Ничего не обещаю, но авиацию запрошу. Рассмотрим вариант отказа командования коалиции о выделении нам техники.

– Генерал, у вас огромные полномочия, вы можете выйти на Вашингтон, на Белый дом. О каком отказе может идти речь?

– Не все так просто, Алекс. Вы клянете свою российскую бюрократию… Поверьте, в США она не меньше и не слабее, чем в России. На всякого рода согласования может уйти уйма времени.

– Вы все же попробуйте, генерал. Если дело пойдет в затяг или последует категорический отказ, тогда и будем думать, что делать без авиации.

– О’кей! – Харсон взглянул на Дака: – У вас, полковник, есть что добавить к словам Тимохина?

– Нет, сэр, по общему плану добавить нечего.

– Что ж, сделаем перерыв. Как только я переговорю со штабом коалиционных сил, вызову вас.

Тимохин с Даком отошли от командного пункта генерала Харсона.

– Как думаешь, Джон, ваши генералы выделят самолеты?

– А черт их знает, Алекс. Командующий недавно сменился, и я думаю, что он больше всего боится потерь. Твоя же инициатива реально ставит под угрозу, пусть и минимальную, жизни летчиков. Ну и, естественно, сохранность самолетов. А там… не знаю, Алекс. Прежний командующий технику выделил бы, а этот… Хотя если Харсон подключит Вашингтон, то куда он денется? Но гадать бессмысленно. Совсем скоро мы узнаем, будет ли у нас воздушное прикрытие или нет. Кстати, что ты намерен делать, если прикрытия не будет?

– Не я, Джон, а все мы. Что же касается меня, то первое, что я сделаю, так это оповещу через Крымова наше руководство об отказе американской стороны в должной мере обеспечивать работу сводного отряда. Это чтобы начальству спокойно в кабинетах не сиделось. Даже заявлю, что в подобных условиях не вижу возможности участия «Ориона» в операции по освобождению американских военнослужащих и уничтожению лагеря талибов.

– Но на самом деле ты же не выведешь «Орион» из игры?

– Нет, конечно. Не пойдете же вы без нас на штурм Джабала… Не справитесь ведь, Джон?

– Не справимся.

– Так какой может быть разговор о выходе кого-либо из игры? Но думаю, Харсон добьется выделения техники. Подождем, время у нас пока есть.

– О’кей, Алекс! Ты к своим?

– Да. Надо подготовить лебедки, отработать задачу со снайперами. Когда мне ждать Ларсена?

– Сейчас прямо и пришлю.

Тимохин не успел собрать бойцов «Ориона», как появился сержант Ларсен и обратился к Александру:

– Сэр, полковник Дак приказал убыть в ваше распоряжение.

– Проходи, Пол, не стесняйся, будь как дома.

– И кружку доставай, – подмигнул товарищу Шепель, – попотчуем спиртиком брата по оружию!

– Сколько времени, майор? – взглянул на Михаила Тимохин.

– Без двадцати десять.

– Что-то я не вижу, чтобы ты собирался сменить на посту наблюдения Дрозденко.

– А чего мне собираться? Я всегда готов.

– Пойдешь к ущелью вместе с Санеевым и Ларсеном.

– С удовольствием.

– Прапорщик Санеев! – Тимохин повернулся к снайперу.

– Я, товарищ полковник, – ответил снайпер-санинструктор группы «Орион».

– Сержант Ларсен выведет тебя к месту, где можно установить лебедку, с троса которой ты будешь отрабатывать из «винтореза» восточные посты «духов». Посмотришь там, что к чему: где установить лебедку, на сколько спуститься незаметно для врага, чтобы двумя выстрелами гарантированно поразить часовых… В общем, осмотришься. Давайте, ступайте! Сержант Ларсен, ведите к ущелью прапорщика Санеева. Шепель, с ними на пост наблюдения!

– Есть, командир!

Ларсен с Санеевым ушли к месту установки правой лебедки. Шепель прошел к посту наблюдения, прилег рядом с Дрозденко:

– Ты еще пролежни не нажил, Андрюша?

– Нет, Миша, канавка удобная. Один недостаток – тени нет. Но с утра солнце не так пекло, а вот тебе достанется.

– Мне на зной плевать. Докладывай, что там у них в лагере?

– Да ничего особенного. Смену в 10.00 «духи» не провели – видно, либо на четыре часа выставляют часовых, либо на шесть.

– А может, и по двенадцать часов держат.

– Вряд ли. Тяжело двенадцать часов на посту службу тащить.

– Талибы – ребята закаленные, натренированные; да и что за служба на этих постах? Это тебе не у нас на вышке торчать. Полеживай себе за пулеметом, смотри за ущельем, и все дела. Ни начальство мозги не сношает, ни работой не нагружают… Даже кемарнуть по-тихому можно, по очереди.

– Да в лагере никто ничего и не делает, кроме двух «духов», что копаются под капотом «Урала», да поваренка, что-то промывающего в котле.

– Остальные что, загорают?

– Двое у реки, стираются, двое недавно автоматы чистили возле третьего здания. Остальные в домах. Выходили их начальники, в сарай с пленными заходили, но пробыли там недолго. Вот и все дела.

– Тоска у них в лагере, Андрюша.

– А чего им надо? Телевидение, радио не признают, компьютеры тоже. Потягивают анашу в домах, базарят меж собой, а может, молятся.

– Понятно… Ну, давай освобождай место и вали на базу. Пост принял.

– Мне показалось, Миша, что главари банды заходили в сарай не просто так.

– Была причина?

– Скорее всего, да. Они пошли туда после того, как часовой им что-то в хату передал. Видимо, пленные чего-нибудь запросили. Главари разбирались.

– Понял тебя.

– Ну ладно, занимай лежанку, а я пошел в лес – там хоть тень, прохладней.

Проводив Дрозденко, Шепель через прицел внимательно осмотрел лагерь. В нем все было спокойно.

Он слышал, как прошли в балку Ларсен с Санеевым. Устроился удобнее. Посмотрел на часы. Прошло двадцать минут. Тишина. Шепель лежал и смотрел за лагерем. Минул час службы – все по-прежнему. Час десять… И тут произошло такое, что надолго запомнилось боевому офицеру и чего он никак не ожидал. В 11.12 из сарая послышались голоса на английском языке. Пленные что-то кричали из подвала. Михаил уловил несколько слов. Американцы требовали, чтобы ублюдки-талибы дали им возможность выйти на поверхность, на свежий воздух. Часовой тоже выкрикнул несколько слов, их разобрать майору не удалось. Из первого дома вышел молодой боевик лет тридцати. Подошел к часовому, постоял с ним, вошел в крайний справа дом. Вышел оттуда с душманом постарше. Тот снял куртку, на нем была темно-зеленая майка. Он подошел к часовому. Выслушав того, отдал распоряжение боевику, что заходил за ним. Моджахед бросился в дом и вышел оттуда с тремя вооруженными автоматами моджахедами. Старший отдал команду. Душманы вошли в сарай. Вскоре на улицу вывели троих американцев в грязной форме без знаков различия. Старший талиб подошел к ним, начал что-то говорить, и в этом момент американцы вдруг как по команде набросились на боевиков. Один белобрысый верзила сбил с ног главаря и навалился на него, двое других солдат кинулись на охрану.

– Ни хрена себе, – проговорил Шепель. – Никак штатники решили мятеж устроить… Но ведь глупо – троим против банды! Или невтерпеж стало?

Американцы разоружили двоих душманов, но это все, что они успели сделать. Часовой и третий боевик охранения вскинули автоматы и в упор дали короткие очереди по нападавшим. Расстреляли тех, кто набросился на охрану; верзилу же, душившего главаря банды, сбили на камни ударами прикладов. Он потерял сознание. А вот главарь оказался живучим. Потирая шею, он медленно поднялся с земли. К нему кинулся помочь молодой талиб, но главарь вместо благодарности врезал ему ногой по яйцам. Тот, выронив оружие, завалился на бок. Главарь поднял его автомат, подошел к лежавшему верзиле, толкнул тело ногой. Американец пришел в себя. Повернул голову в сторону главаря и получил удар прикладом в лицо. Обливаясь кровью, он вновь уткнулся в землю. Главарь же отдал команду, и из домов на улицу высыпала толпа душманов. Впрочем, б́ольшая их часть вышла после того, как прогремели очереди автоматов. Из крайнего дома выскочили два талиба. Шепель определил, что это были заместитель главаря и связист банды. Главарь же был, судя по всему, не кем иным, как полевым командиром Мухаддином. Талибы быстро и организованно простроились в две шеренги перед командиром и лежавшими на земле американцами.

Автоматные очереди услышали и в лесу. Станция Шепеля провибрировала сигналом вызова. Михаил, не отрывая глаз от происходящего внизу, ответил:

– Четвертый!

Услышал в динамике голос Тимохина:

– Первый! Что происходит в лагере «духов»? Кто стрелял, почему?

– Докладываю…

Шепель коротко доложил, чему стал свидетелем в последние минуты.

– Сейчас, Первый, полевой командир построил свою банду. Двоих американцев «духи», скорее всего, кончили – стреляли в упор; а вот третий, самый здоровый из них, пока жив. Вопрос: надолго ли? Эх, сюда бы пару пулеметов да гранатомет – разделали бы банду безо всякого штурма. «Духи», суки, все как на ладони!

– Мы с Харсоном идем к тебе.

– Ага. Еще Дака не забудьте захватить, и всех остальных до кучи. Тут на двоих места впритык.

– Повторяю, мы с Харсоном идем к тебе!

– Принял. Продолжаю наблюдение.

Шепель отключил станцию.

Внизу, в ущелье перед сараем между тем происходило следующее. Накричав на подчиненных, Мухаддин оборвал крик и подошел к лежавшим рядом друг с другом расстрелянным американцам. Выстрелил из автомата охранника им в головы. Отбросил «АКМ» к строю, прошел к третьему, живому пленному. Тот, придя в себя, пытался подняться. Мухаддин ногой сбил его на землю. И… вытащил кинжал откуда-то из-за спины. Наступил коленом на спину американца, схватил его за волосы, рванул голову вверх и с криком «Аллах акбар» одним выверенным движением рассек мятежнику горло. Шепель вскинул автомат, но, скрипя зубами, отбросил его в сторону. Он не имел права стрелять. Мухаддину же простого убийства было мало. По локоть в крови, он тем же кинжалом отсек голову американца и поднял ее над собой. Толпа душманов издала восторженный вопль. Главарь бросил голову к ногам своих бандитов, вернулся к убитым солдатам, тоже отсек у них головы и кинул их к строю. Толпа вопила. Встав, широко расставив ноги, главарь что-то выкрикнул.

– Аллах акбар! – отозвались бандиты.

Двое из них метнулись к ПХД лагеря, принесли оттуда три небольших кола и вбили их прикладами в грунт напротив сарая. И на эти колья насадили отрезанные головы американцев. Шепель, до хруста сжав кулаки, прикрыл глаза. Но заставил себя вновь открыть их, продолжая смотреть на кровавую оргию дикарей, обезумевших зверей в человеческом обличье.

Рядом с майором упал Тимохин, левее и сзади втиснулся генерал Харсон.

– Ну, что в лагере? – спросил Александр.

Шепель медленно отполз назад:

– Смотрите… Сами все увидите.

Командиры заняли место Шепеля. Харсон, увидев головы на кольях, произнес:

– Господи! Что это?

– Казнь талибов, – ответил Тимохин. – Но почему солдаты решили напасть на «духов», не имея ни малейшего шанса выжить в этой схватке?

– От отчаяния, полковник. Солдаты предпочли унижению смерть.

– Но это же глупо!

– А разве вы поступили бы иначе?

– Я бы не дал захватить себя живым.

– Значит, так же пошли бы на смерть. Если бы они знали, что мы рядом, что спасение рядом…

– Что теперь об этом, генерал? Главное, чтобы сейчас, в ярости, в кровавом безумии Мухаддин не решил бы казнить всех пленных. А это вполне возможно. И тогда наша операция потеряет смысл. От того, что мы уничтожим эту стаю бешеных псов, легче никому не станет.

– Каково родным в Штатах будет узнать о гибели сыновей, братьев, отцов?

– Так, погодите, генерал… Мухаддин вновь толкает речь. Жаль, что ничего не слышно.

Главарь банды говорил недолго, затем отдал приказ и спешным шагом, в сопровождении заместителя и связиста направился к своему дому. Строй рассыпался. К телам американцев подошли двое боевиков. Они пинали их ногами, неестественно смеясь. Подъехал «ГАЗ-66». Тела убитых и обезглавленных пленных забросили в кузов, туда же сели двое душманов. Грузовик поехал в сторону западных постов.

– Куда их повезли? – спросил Харсон. – Хоронить?

– Обезглавленные трупы? Нет, генерал, талибы не будут хоронить ваших солдат. Вывезут подальше в ущелье да сбросят с кузова. За ночь шакалы от них и костей не оставят.

– Мрази, ублюдки черномазые!

– Хорошо хоть, что Мухаддин не решился на казнь всех пленных. Но кто знает, что у него на уме? Сейчас одно, завтра другое… Нам надо как можно быстрее провести операцию. Завтра на рассвете. Вы связывались с Кабулом насчет авиации?

– Не успел.

– Возвращаемся и готовим акцию. Шепель, – Александр перевел взгляд на подчиненного, – продолжай наблюдение. В полдень тебя сменит боец «Ирбиса».

– Есть продолжать наблюдение. А ведь я, Саня, мог помочь казненным…

– Ты, Миша, только ненадолго продлил бы их муки. И сорвал бы операцию. Ты не мог ничем помочь тем, кого убили. Но своим невмешательством в кровавое событие ты сохранил шансы выжить оставшимся у талибов пятерым американским парням. Всё! Без соплей, Миша! Мы уходим.

– Давай!

Тимохин с Харсоном ушли в лес, а Шепель занял позицию наблюдения. И как ни старался он не смотреть на головы, насаженные на шесты, взгляд невольно возвращался к ним. И боевой майор физически ощущал, как ярость заполняет его. Плохой признак для врага. Смертный приговор, который будет приведен в исполнение при любых обстоятельствах.

В лесу Тимохина и Харсона с нетерпением ждал полковник Дак.

– Ну, что там случилось? – спросил командир «Ирбиса».

Харсон потер лицо:

– Что, спрашиваешь? Дикари убили троих пленных.

– Как?

– Двоих расстреляли, третьему перерезали горло. А после этого, Дак, Мухаддин лично отрубил им всем головы. Сейчас они насажены на шесты, что стоят напротив сарая.

Дак побледнел:

– Но… но почему ублюдок Мухаддин сделал это?

– Трое пленных, видимо, попросили, чтобы их вывели на улицу. Мухаддин разрешил. Оказавшись вне сарая, наши парни набросились на охрану, а один – тот, кому перерезали горло, – напал на Мухаддина. Двоих пленных расстреляли на месте, третьего сбили с ног, после чего Мухаддин перерезал ему горло. Вот что произошло, Дак…

– Чертовы дикари! Я лично придушу этого Мухаддина.

– Для того чтобы придушить, его еще надо взять. А до этого уничтожить лагерь.

– Мы должны провести операцию завтра, – сказал Тимохин, – и дай бог, чтобы до этого Мухаддин не расправился с остальными пленными.

– Пройдемте в тень, – указал на шалаш Харсон. – Там примем окончательное решение.

Офицеры устроились за столом, внесенным в шалаш. Харсон расстелил карту.

– За основу берем план полковника Тимохина и расписываем его в мельчайших подробностях. Твои предложения, Алекс?

– Перед тем как что-либо предлагать, я хотел бы знать, что с прикрытием установки лебедок.

– Ах да, черт! – Генерал выглянул из шалаша. – Лейтенант Крош!

– Я, сэр!

– Связь мне с Кабулом, срочно!

– Есть, сэр!

Не прошло и минуты, как лейтенант-связист внес в шалаш трубку с толстым штырем-антенной.

– Командующий на связи, сэр!

Харсон принял трубку:

– Это командир «Марса»!

И Тимохин, и Дак могли слушать переговоры бригадного генерала с командующим войсками сил по поддержанию мира в Афганистане.

– Слушаю вас, Харсон!

– Вы в курсе, какую задачу в настоящее время выполняет подчиненный мне отряд?

– Естественно.

– Так вот, сэр. Для решения боевой задачи мне необходимо воздушное прикрытие.

– Что вы имеете в виду?

– Пролет звена истребителей над Хайрабским ущельем.

– Это невозможно. На юге мы авиацию не применяем.

– Это мне известно. Но без прикрытия отряд не сможет провести штурм объекта.

– Ищите другие варианты. Это всё, что я могу вам сказать.

– Всё? Полчаса назад, сэр, главарь банды талибов Сайед Мухаддин лично отрезал головы у троих наших пленных. Если мы не атакуем базу с рассветом, он может сделать то же самое с остальными.

– Что?! Талибы казнили трех пленных?

– Да! Сейчас их головы торчат на шестах в лагере боевиков. И если не будет прикрытия, то… впрочем, вы сами все должны понять. Но если вы по-прежнему не в состоянии принять решение на привлечение к операции авиации, я оставляю за собой право обратиться за помощью к президенту страны, такие полномочия у меня есть!

– Погодите, Харсон, не горячитесь. Убийство пленных в корне меняет дело. Когда самолеты должны пройти над Хайрабским ущельем?

– Время я уточню позже. До связи, сэр!

Харсон отключил трубку и положил ее на пол, отпустив связиста. Взглянул на Тимохина, перевел взгляд на Дака:

– Будет авиация!

– Это мы слышали.

– Так, давайте определимся по времени. Когда сможем установить лебедки?

– Полчаса на доставку их к позициям, еще минут десять на установку пиропатронов… с запасом через час, – прикинул Тимохин.

Харсон взглянул на часы:

– 13.40. В полдень моджахеды смену постов не провели. Возможно, проведут в 14.00.

– Не факт, – сказал Тимохин. – Да и что нам смена? Рев самолетов заглушит выстрелы пиропатронов для всех в ущелье.

– О’кей! – Генерал поднял трубку: – Сэр! Харсон на связи.

– Слушаю, генерал.

– Звено истребителей должно пройти над Хайрабским ущельем в 14.00. Но до этого самолетам необходимо провести ряд подобных маневров и в других местах.

– Я понимаю. В 14.00 звено будет над ущельем.

– Благодарю, сэр!

– Не за что, генерал. Удачи вам!

Харсон отключил станцию и повернулся к Тимохину:

– Алекс, отдай команду на выдвижение к позициям подгрупп установки лебедок. Эта работа на «Орионе».

– Есть!

Александр вышел из шалаша, подозвал Соловьева, проинструктировал насчет лебедок.

– Запомни, Леша, лично выйдешь к ущелью. Ребята должны все подготовить до 13.50, и как только самолеты ВВС США пойдут над ущельем, над лагерем, отдашь команду на применение пиропатронов. «Духи» внизу не должны услышать выстрелы. С собой возьмешь снайперов. Санеева отправишь на восточную позицию, Шматко – на западную. Им находиться там до рассвета, до начала штурма. Давай, Леш! Ориентировочно, самолеты пройдут над ущельем в 14.00. Работай. Об установке лебедок доклад мне.

– Есть, командир!

Тимохин вернулся в шалаш, доложил:

– Мои люди немедленно начнут выдвижение к позициям установки лебедок!

– Ол райт! Будем считать, лебедки установили.

– Где-то в полночь группам надо покинуть лагерь и разойтись на запад и восток. На запад пойдет «Орион», на восток – «Ирбис». Спуск в ущелье проведем там, откуда не будем видны с постов, и проводим синхронное сближение с ними, до расстояния, обеспечивающего безопасность групп. Оно определится на месте. В 5.50 начинают работать снайперы «Ориона». На тросах лебедок они спускаются вниз до уровня, откуда смогут гарантированно поразить цели, и без команды производят отстрел часовых. После чего поднимаются вверх. Часового у сарая снимает прапорщик Санеев. Так как снайперы в дальнейшем участие в штурме принимать не смогут, то наблюдателем с 4.00 и до 8.00 должен быть не боец «Ориона», иначе я останусь без людей.

– О’кей, Алекс! – согласно кивнул Дак. – В 4.00 я выставлю своего наблюдателя.

– Еще по одному человеку от групп оставляем при лебедках, чтобы поднять снайперов, – продолжил Тимохин. – Следовательно, у нас вне штурма остаются четыре бойца: трое моих, один – Джона.

– Вместо одного вашего бойца, Алекс, пойду я, – неожиданно предложил Харсон. – И тогда, с учетом того, что «Ирбис» оставит на позиции наблюдателя своего человека, составы групп сравняются.

– Вы пойдете к лебедке?

– Почему нет? Я знаю, как обращаться с ней.

– Что ж, дело хозяйское, – пожал плечами Тимохин. – Значит, так и решим. На штурм выводим по восемь бойцов в каждой группе. Итого шестнадцать человек при пассивной огневой поддержке с поста наблюдения, против двадцати пяти «духов». Это нормально. Но продолжим. В 5.50 снайперы проведут отстрел часовых на постах. Доложат об этом мне, я – вам, генерал, вы – полковнику Даку. В 6.00 группы должны выйти к постам и, оценив обстановку, продолжить движение к лагерю, используя растительность у подножия северной скалы. Сближение до расстояния прямого штурма лагеря с двух направлений. В 6.15 – сеанс связи между мной и Даком. Если группы будут готовы к штурму, то тут же атакуем «духов», выслав вперед по два человека непосредственно к сараю, где им предстоит занять оборону. У группы «Ирбис» две цели – дом нахождения главарей банды и соседнее здание. Разгранлиния между зонами действия подразделений – от сарая на юг к реке. Огонь вести только фронтальный, ни в коем случае не стрелять вдоль ущелья. «Орион» отрабатывает три здания, одно из которых подрывает выстрелом гранатомета. А конкретно – второе слева здание, где находится неизвестно что. Порядок штурма стандартный: сближение с домами, заброс их гранатами через окна и двери, обстрел из автоматов. Зачистка после освобождения пленных.

– Меня беспокоит второй дом, – проговорил Харсон. – А если в нем все-таки окажутся люди? Заложники или рабы? А вы, Алекс, по ним из гранатомета…

– Там не может быть людей. Мы бы это просчитали.

– И все же, если во втором доме находятся люди?

– Ну хорошо, генерал, убедили: отработаем первый и третий дом, проверим второе здание.

Голос подал полковник Дак:

– Я прошу разрешения на взятие Сайеда Мухаддина живым.

– Зачем, Джон?

– Чтобы лично удавить этого ублюдка.

– Для того чтобы удавить Мухаддина, – улыбнулся Тимохин, – его, конечно, надо взять живым, но зачем спрашивать на это разрешение? Ворвешься в дом – и делай с главарем банды, что захочешь. Генерал же не может официально разрешить тебе самосуд над пленным, будь тот трижды ублюдок?

– Я все понял, – кивнул Дак и повернулся к генералу: – Я снимаю свою просьбу, сэр.

– А я, Дак, никакой просьбы и не слышал.

– О’кей!

Планирование было завершено, и группы отряда «Марс» приступили к подготовке боевой операции.