Александр Тамоников
Смерть в твоих глазах

Пролог

Метро в час пик гудело, как улей. Избитая, банальная фраза, однако она, как никакая другая, отражала то, что ежедневно происходит в московской подземке. Переполненные поезда подходили к таким же переполненным платформам строго по графику, предупреждая людей о своем появлении внутриутробным, угрожающим гулом. Двери вагонов открывались, навстречу друг другу бросались толпы ошалевших от толкотни и духоты пассажиров. Для посадки и высадки никаких усилий прикладывать не надо – толпа и внесет в вагон, и выплюнет обратно. Главное, встать поближе к путям, но не на самый край, от которого физически ощущается дыхание смерти, а потом не пропустить нужную станцию. Молодой человек с сумкой (компьютерной), в безупречно отглаженных черных брюках, белоснежной, с длинными рукавами, сорочке и начищенных до зеркального блеска модных темных туфлях знал, как следует вести себя в метро, особенно в час пик. Он слился с толпой на платформе, не подходя к опасной черте, и нужной остановки не пропустил. Поднявшись на поверхность, он тут же схватился за карман, где продребезжал сигналом вызова его сотовый телефон. Телефон, как назло, застрял, а дребезжание становилось все сильнее и раздражительнее. Наконец он оказался в руке мужчины. На дисплее светилось имя Ирина – звонила невеста, и, как всегда, в самый неподходящий момент.

– Да, дорогая?

– Надеюсь, ты уже подходишь к дому? – раздался в ответ немного капризный, но приятный грудной голос.

– К сожалению, Ириш, мне сегодня придется задержаться, в офисе «комп» полетел, – притворно вздохнул мужчина, но Ирина быстро прервала его:

– Как не вовремя, да?

– Что поделать? Люди дают сбой, а тут техника, причем далеко не лучшего качества.

– А кроме тебя, исправить компьютер конечно же некому. – В голосе Ирины явно звучали нотки недовольства и одновременно насмешки. – Ах да, как же я забыла, ведь ты у нас незаменимый специалист.

– Не надо, Ирин, а? У меня серьезная работа, а ты…

– А что я? Я ничего. Горжусь тобой, дорогой. Но сидеть дома в одиночестве не собираюсь. Занимайся своим «компом», а я поеду к Миле.

– К Миле? К этой?..

– Ты хотел сказать шлюхе?

– Я хотел сказать, к женщине, с которой тебе лучше прекратить всяческие отношения.

– А вот это, дорогой, пока ты не соизволишь предложить мне стать твоей женой, решать буду я. И запомни, Мила не шлюха. Просто она умеет получать от жизни удовольствие, щедро делясь им с другими. Но все в твоих руках. Бросай, к черту, работу и приезжай. Тогда я останусь дома, накрою столик, наполню бокалы твоим любимым вином, зажгу свечу, и вечер… а за ним ночь будут только нашими. И никаких компьютеров, никаких подруг.

– Я не могу оставить работу, Ирина.

– Ну, и я не монахиня, а моя квартира – не келья. Как вернешься, позвони. Если не заведусь, а ты знаешь, Мила мастерица на всякого рода развлечения, приеду. До встречи, дорогой! – И Ирина выключила телефон.

– Кого провести хочешь, дорогая? – бросив мобильник в карман, усмехнулся мужчина. Никуда ты не поедешь, будешь сидеть дома и ждать. Мила! Нужна ты ей, как… толковый словарь Даля. Уж мне-то об этой прожженной гламурной стерве могла бы не говорить. А что у нас со временем? – посмотрел он на часы. Так, 20.30.

Открыв в меню телефона последнее входящее сообщение, прочитал, наверное, десятый раз за день:

«Славик, привет. Не падай со стула, это Галка. Второй курс универа. Новый год, хата на Студенческой. Елка, палки, пардон за пошлость. Вспомнил? Я сейчас совершенно свободна, хочешь встретиться, приезжай к девяти туда, где катал меня на качелях, не пожалеешь».

Эту эсэмэску Вячеслав Корнеев получил в кафе, когда выходил с работы перекусить. Она сразу зацепила его. Конечно же, он помнил свою первую, безумную, безголовую и развратную любовь. Он помнил все! И как познакомился с Галей на бесшабашной студенческой вечеринке, как, изрядно накачавшись дешевого вина, они устроили игру в карты на раздевание, и Галка, быстро проиграв первую же партию, сбросила с себя майку, выставив напоказ свои красивые, в меру полные, упругие груди со смотрящими вверх сочными сосками, окруженными темным ореолом. Помнил острое желание, которое буквально взорвалось в нем, когда она осталась совсем голой, и тот самый Новый год, который она неожиданно пригласила встретить вместе на ее съемной квартире. Сумасшедшую праздничную ночь, медленный танец, спальню, широкую кровать, багрового цвета белье и ее шелковую кожу, полные, зовущие губы, шепот – иди ко мне, я так хочу и… наслаждение от страстной близости, когда, достигая оргазма, он под ее крик, казалось, летел в глубокую черную пропасть. И ему вновь и вновь хотелось падать вниз, достигая вершин сладостного безумия. Он был безумно счастлив. Тогда.

Вздохнув, молодой человек прикурил сигарету. Со стороны он, наверное, смотрелся глупо и смешно. Но мысли о Галине не отпускали его из крепких объятий, вновь и вновь возвращая в недалекое прошлое, как сильные подводные потоки затягивают в бездонный водоворот, в бездну. Да, второкурсник Московского университета Слава Корнеев был счастлив недолго. Это он без памяти был влюблен в Галину, она же, как оказалось, играла с ним. Играла очень умело. Он был всего лишь промежуточным звеном в длинной цепи ее поиска достойной пары. Обычный студент, с которым можно переспать, даже жить какое-то время, но в планы чертовски красивой и одновременно расчетливой Галины Вячеслав не вписывался. Имей бы он деньги, много денег, тогда другое дело. Но студент Корнеев не имел даже стипендии. Он хорошо помнил, как праздничным апрельским солнечным утром в университет его проводили полные любви и счастья глаза Галины, а вечером те же глаза встретили ледяным безразличным холодом. Галина нашла достойную пару, а значит, и игра со студентом закончилась. Так же внезапно, как и началась. Галина не ходила вокруг да около, не оправдывалась, не просила прощения, не пыталась как-то смягчить удар. Нет, она нанесла его без замашки, открыто и прямо, заявив в прихожей:

– Все, что было, забудь! Я никогда не любила тебя, ты устраивал меня в постели, но не более. Я бросаю университет и выхожу замуж. Это все, твое белье в сумке, забирай и уходи.

Слава был шокирован, он отказывался верить в происходящее, но Галина быстро привела его в чувство:

– Ну, что застыл, как истукан? Будь мужиком. Забирай сумку и уходи. Навсегда.

Он ушел. И заболел. Потом запил, и только перспектива вылететь из университета остановила его. А Галя бросила учебу, говорили, вышла замуж за пятидесятилетнего бизнесмена, и больше он о ней ничего не слышал. Закончил университет, удачно устроился на работу. Родители помогли купить однокомнатную квартиру в «хрущевке» на окраине Москвы. Имел женщин, некоторые имели его. Затем познакомился с Ириной. Подумывал о браке, одновременно подбивая клинья к начальнице. В общем, вел обычный образ жизни обычного середнячка, не добившегося пока особых успехов и положения, но и не скатившегося на дно этой новой, подчиняющейся непонятным и зачастую противоречивым, иногда взаимно исключающим друг друга, совершенно не логичным законам жизни. Или, что будет правильнее, Слава Корнеев просто плыл по течению. А там – куда вынесет, туда вынесет. И вдруг эта эсэмэска. Открыв сообщение, он глазам своим не поверил. Его зовет Галя? Она ждет его? Совершенно свободна? Хочет ли он встретиться с ней? Да Славик готов был лететь к Галке. И полетел бы, да только крылья обрезали пробки на дорогах и толкучка в метро. От мыслей Корнеева оторвала неопрятного вида женщина с ребенком на руках, закутанным в грязные пеленки:

– Тебя, мужчина, случаем, не столбняк хватил?

– А?! Что?!

– Чего встал посреди улицы да карманы расхлябал? Тута народ такой промышляет, оглянуться не успеешь, прямо на улице до трусов оберут. А может, и трусов не оставят. А у тебя телефон из кармана торчит, в другом – «лопатник», да и одежа дорогая, не с рынка.

– Извините и… спасибо! – растерянно поблагодарил женщину Корнеев.

– Ха! Извините, спасибо, мне твои извинения «до фени», да и спасибо в карман не положишь и на хлеб не намажешь! Так что плати! Мне ребенка кормить нечем.

– Странная у вас манера просить деньги.

– А я у тебя и не прошу. Не я, так уже лишился бы и телефона, и «лопатника». Потому, красавчик, должен ты мне.

– Сколько? – Вячеславу был неприятен этот разговор с неопрятной женщиной.

– Тысячу!

Он достал из портмоне купюру:

– Возьми.

– Вот это другой базар. Может, еще чем угодить?

Корнеев огляделся. Он помнил, что раньше здесь стояла цветочная палатка, возле которой приторговывали местные старушки.

– Послушайте, – обратился Вячеслав к женщине, – а куда ларек делся?

– Это который? Цветочный?

– Табачный на месте.

– Так фирма переехала, еще по осени.

– Куда?

– «Бадыгу» видишь?

– Это кафе, что ли?

– Какое кафе? – усмехнулась женщина. – «Бадыга», она и есть «бадыга», «рыгаловка», там до сих пор вместо водки спирт разбавленный разливают.

– Вижу, – ответил Вячеслав.

– Так вот за ней сразу цветочный павильон. Старух разогнали, так что цветы дорогие. А ты чего? Хотел букет купить?

– Да!

– И охота тебе на дерьмо «бабло» тратить? – хихикнула она. – Если баба любит, то и без цветов приласкает.

– Ну, это, извините, мое дело.

– Само собой! Валяй, красавчик, да за карманами и сумкой следи, а то обнесут, глазом моргнуть не успеешь, если вообще башки не лишишься.

– Я понял, до свидания.

– Бывай!

Корнеев прошел в цветочный павильон. Он помнил, что Галина любила розы, и купил самый дорогой букет. Затем пошел в сквер, но вдруг остановился – там, где раньше была площадка аттракционов, построили еще одно кафе.

«Черт, как все изменилось, – подумал он. – И где встречать Галину? Она, по обыкновению, опоздает не менее чем на полчаса. Пойти в кафе? Но там надо что-нибудь заказывать, а ничего не хочется. Официант же наверняка достанет навязчивым сервисом».

Вячеслав посмотрел налево. В сторону набережной уходила тенистая аллея, как ни странно, совершенно пустынная. И лавочка имеется с урной, в глубине густой акации. Оттуда и площадка перед кафе, где раньше стояли качели, хорошо видна. Его выход из кустов будет выглядеть очень эффектно. Корнеев вошел на аллею, присел на скамейку, закурил, сбрасывая пепел в урну и следя за открытой площадкой.

В это время на стоянку у табачного киоска встала черная тонированная «Тойота». Из нее вышел человек в летнем темном костюме, с аккуратно подстриженными усиками и пышной шевелюрой черных волос, которая, вместе с солнцезащитными очками, практически скрывала лицо. Человек ориентировался в этом районе гораздо лучше Корнеева. Он быстро прошел в цветочный павильон и вернулся с одной-единственной гвоздикой, которую бросил на заднее сиденье машины. Выдержав паузу в десять минут, направился к скверу, но не к центральному входу, а на аллею, ведущую к кафе. Шел человек не торопясь, о чем-то тихо разговаривая по сотовому телефону. Корнеев, увидев незнакомца, мгновенно оценил его. Фигура стройная, не иначе спортсмен. Одежда приличная, прическа необычная, но сейчас этим никого не удивишь, некоторые подстригаются так, что думаешь, все ли у него или у нее в порядке с мозгами. Солнцезащитные очки совершенно ни к месту, но это его, Славу, не касается. Он желает одного – быстрей увидеть Галину, вновь ощутить ее тело, ее губы. Интересно, сильно ли она изменилась? Не должна, Галя всегда тщательно следила за собой. Ну, а то, что она по-прежнему яростна и неутомима в сексе, сомневаться не приходилось. Такие, как Галя, даже в зрелом возрасте сводят с ума мужчин. Это у них от природы. Но пока ее не было, а вот мужчина подходил все ближе. Он закончил разговаривать по телефону и направлялся прямо к скамейке. Этого еще не хватало! Неужели у него тоже здесь свидание? Хотя почему бы и нет? Скорее деловое, и не с дамой, иначе он купил бы цветы.

Незнакомец подошел к скамейке и присел почти рядом с Корнеевым. «Голубой, что ли? – подумал Вячеслав. – Прелестно! Придется все-таки идти к кафе». Он хотел подняться, но вдруг боковым зрением уловил резкое движение руки соседа и почувствовал резкую боль в животе, от которой перехватило дыхание, а в глазах поплыл кровавый туман. Букет выпал из рук. Слава опустил взгляд на живот и, увидев торчащую рукоятку ножа, изумленно посмотрел на мужчину. Он не успел даже слова проговорить, как тот резко выдернул нож и снова всадил его в солнечное сплетение, рванув лезвие вниз. Белоснежная рубашка стала алой. Теряя сознание, Корнеев начал валиться на убийцу. Оттолкнув от себя жертву и аккуратно протерев нож о рубашку умершего Корнеева, мужчина достал из его карманов телефон, бумажник, забрал сумку с ноутбуком, поправил очки, поднялся и быстро пошел к выходу из сквера. Его никто не видел. В 21.27 черная «Тойота» отъехала от тротуара, развернулась на светофоре и направилась к Волгоградскому проспекту. По дороге мужчина извлек из телефона сим-карту и выбросил ее в открытое окно. Остановилась «Тойота» на обочине, недалеко от станции метро «Кузьминки». Водитель забрал с заднего сиденья гвоздику, из бардачка целлофановый пакет, бросил цветок в пакет и вышел из машины. У метро было людно. Все спешили домой, к семьям, детям или в свои уютные холостяцкие квартиры. Молодежь кучковалась у супермаркета, явно собираясь весело провести ночь в каком-нибудь клубе. Молодым что? Отсидели в вузах занятия, выспались. Настоящая жизнь для них только начиналась. Мужчина вздохнул: когда-то и он вот так ждал, когда соберутся друзья и дискотека поглотит их в грохоте музыки, кайфе коктейлей, дыму марихуаны и страстных случках в подсобках. Так было, так есть и так будет. С одной поправкой – не для всех. Вот для молодого мужчины в сквере уже не будет ничего. Ни незабытой первой любви, ни невесты, недалекой девицы, желающей казаться современной и раскованной, а в душе только и мечтающей о койке и уютной домашней клетке с кучей сопливых детей и нескончаемыми бытовыми проблемами. Ничего. Только гроб и могила, да крест. С фотографией на небольшой табличке. Ну, еще венок от друзей, который со временем превратится в проволочный каркас. Но он сам выбрал свой путь. Путь на кладбище. И не он один. Вот только его «коллеги» по несчастью пока не догадываются об этом. И это хорошо. Человек боится не смерти, а ожидания ее, и часто этот страх и является причиной смерти. Но в планы человека в черном это не входило. Он, стараясь не привлекать к себе внимания, пошел по Зеленодольской улице. Подойдя к третьему корпусу дома № 29, остановился у детской площадки. В беседке трое мужчин распивали водку, громко разговаривая между собой. То, что они мешают окружающим, им было безразлично. Сейчас всем все безразлично, что не касается личного благополучия. Такова новая реальность. Демократия, существующая, правда, непонятно, по каким законам. Впрочем, что тут непонятного? Она существует по закону, гласящему: никаких законов. Мужчины не обращали внимания на человека в черном. Тот прошел в первый подъезд двенадцатиэтажного дома. Лифтом пользоваться не стал, поднялся по лестнице. Вот и квартира номер 13, первая слева от лифта. Он усмехнулся. Самый что ни на есть подходящий номер – 13. Чертова дюжина. Сейчас мало кто верит в приметы, но хозяйке этой квартиры придется поверить. И не только поверить. Мужчина посмотрел на противоположную дверь – зрачок светился, значит, за коридором никто не наблюдал. Достал из пакета гвоздику, разломил ее у основания цветка и бросил на коврик перед дверью с табличкой «13», тихо проговорив:

– Вот и первая ласточка к тебе прилетела. Совсем скоро их будет много. Так много, что впору сойти с ума.

Он повернулся, спустился вниз, вышел из подъезда, незаметно для посторонних, в первую очередь для начавших орать какую-то песню пьяных мужиков, и покинул двор. Вскоре черная «Тойота», быстро набирая скорость, двинулась по проспекту к центру города.

Глава 1

В четверг 23 июня Лариса Бестужева проснулась от колокольного звона сигнала сотового телефона. Вздрогнув, молодая, двадцати пяти лет, женщина, откинув легкое одеяло, взяла трубку с прикроватной тумбочки:

– Алло!

– Лариса Константиновна, доброе утро. Похоже, я разбудил вас? Но, извините, я уже час стою во дворе вашего дома, а в офисе наверняка собираются члены Совета.

– Это ты, Гена? Но… О, господи! – Взглянув на часы, женщина сразу же пришла в себя. Стрелки показывали 9.20. – Почему не сработал будильник? – пробормотала она.

– Это вы мне, Лариса Константиновна?

– Нет, это я себе. Кто тебя прислал? Хотя можешь не отвечать. Кроме Аллы, некому.

– Вы правы.

– Так! Я скоро!

– Только выходите на улицу к остановке, во двор въехала «Газель» с пластиковыми окнами, если она загородит проезд, нам со двора не выбраться, пока работники не разгрузят машину.

– Хорошо! Ты на своей машине?

– Да!

– Пять минут, Гена!

Лариса бросилась в ванную, на ходу стянув с себя кружевные трусики. Три минуты у нее ушло на душ, пять на косметику, еще пять на чашку кофе. Сломанную гвоздику на коврике перед дверью она увидела сразу же и, подняв цветок, подумала: «А это еще что за сюрприз? Интересно, откуда он взялся? Впрочем, сейчас не до него. Наверняка кто-нибудь из соседей уронил».

В 9.37 она вышла из подъезда, бросила сломанную гвоздику в урну, тут же забыв о ней, и, застегивая блузку, побежала к улице. Серебристый «Форд» стоял за разметкой автобусной остановки. Лариса упала на переднее сиденье и, отдышавшись, затараторила:

– Ух! И надо же было так проспать?! Будильник непонятно почему не сработал, да и легла я вчера не так поздно, в первом часу. А главное, Гена, надо же было проспать именно в день заседания Совета!

– Бывает, – философски заметил водитель, он же Геннадий Николаевич Коростылев, член местного отделения политической партии «Великая Россия», председателем Совета которого являлась его пассажирка, Лариса Константиновна Бестужева.

– Бывает, говоришь? – переспросила она.

– Конечно. Все мы, как говорится, люди, все мы человеки.

– Ты, Гена, поторопись, пожалуйста. Я понимаю, пробки, но не зря же тебя считают непревзойденным мастером прохождения через эти чертовы пробки?! Нам нельзя опоздать.

– Вы льстите мне. Пробки сегодня даже с мигалкой пройти сложно, а вот обойти их… – Он, подрезая машины, перестроился в крайний левый ряд и свернул в какой-то проулок. – А вот обойти их вполне можно. Правда, если налетим на патруль ДПС, проблемы заимеем немалые. Как минимум штук двадцать придется отдавать сразу, чтобы до протокола дело не дошло. Иначе лишение прав.

– Ты веди машину, а возможные проблемы оставь мне.

– Ну, тогда, пристегните ремни!

Геннадий свернул в другой проулок, а у Бестужевой в это время телефон издал сигнал вызова. Она быстро схватила трубку:

– Привет, Аля!

– Привет. Ну, куда ты запропастилась?

– Что в офисе?

– Люди собираются. Звонили из Политсовета партии, к нам выехал Себенко.

– Себенко? Советник председателя?

– Да!

– И что бы это значило?

– Кто-то из центрального аппарата по-любому обязан присутствовать на Совете, который должен определить кандидата на предстоящие выборы.

– Но не советник же председателя? Выборы все-таки не в Государственную, а в городскую думу. Ну, ладно, Себенко так Себенко, я проспала сегодня, сейчас Гена пытается наверстать время, едем по каким-то закоулкам. К началу заседания должны успеть.

– Проспала? Интересно, и с кем это ты провела ночь, если даже по будильнику не встала?

– Будильник не сработал, – раздраженно ответила Лариса, – а ночь я провела одна.

– Ой, лукавишь, подруга! Но молчу, молчу. Твоя личная жизнь – только твоя личная жизнь. Мужик-то хоть стоящий попался?

– Я же сказала, ночь провела одна!

– Конечно, Лариса. Позднее поболтаем.

– У тебя все готово к Совету?

– Как всегда.

– Если Себенко заявится раньше меня, встреть его. Займи чем-нибудь.

– Не волнуйся, все будет о’кей! Но пусть Гена поторопится.

– До встречи! – Бестужева отключила телефон и взглянула на Коростылева: – В офис выехал Себенко!

– Слышал. У вас на телефоне слышимость отличная.

– Мы должны приехать раньше советника.

– Как видите, я стараюсь.

– А ты старайся еще усерднее.

– Как могу!

– Извини, Ген, нервы!

– Да понимаю я все! Надо было вам раньше позвонить. Так! Если за поворотом улица не забита, будем у офиса минут через двадцать.

Коростылев повернул руль вправо и радостно воскликнул:

– Йес! Нам повезло, дорога свободна. Только заедем со стороны новостройки. Немного придется пройти пешком.

– Это не страшно. Главное, успеваем! Ведь мы успеваем, Гена?

– Успеваем, Лариса Константиновна.

– Ты действительно мастер.

– Да нет, просто хорошо знаю город. Мне бы таксистом работать.

– В таксисты податься всегда успеешь, а в партии у тебя неплохие перспективы сделать политическую карьеру. Согласись, разница существенная.

– Потому я с вами. Но все, впереди котлован. Оставляем машину здесь и к офису идем пешком. Дощатый обход слева.

– 9.53. Совет назначен на 11.00. Мы с тобой успеем еще и позавтракать, – посмотрев на часы, сказала Лариса.

– Позавтракать вряд ли, кафе, что напротив, открывается не раньше пол-одиннадцатого, а вот кофе выпить успеем точно.

– Машину твою здесь не тронут?

– Она застрахована, и я собираюсь ее менять.

– А если эвакуатор?

– Найду!

Бестужева и Коростылев вышли из салона. Геннадий поставил автомобиль на сигнализацию, и они по дощатому настилу, обходящему котлован под строительство высотки, направились к зданию, где весь первый этаж арендовало местное отделение региональной организации политической партии «Великая Россия». В фойе Бестужеву встретила ее подруга со студенческой скамьи, в настоящее время исполнявшая обязанности председателя правления местного отделения:

– Ну, наконец-то! А я уже думала, опоздаешь.

– У нас кофе есть? – спросила Лариса.

– Что за вопрос? Конечно!

– Скажи девчонкам, чтобы сделали большую чашку, да покрепче, никак не приду в себя. С утра все спехом, спехом.

– И все-таки, подруга, ночь ты наверняка провела не одна.

– Знаешь, Аля, думай как хочешь, переубеждать не буду, но ты не права.

– Конечно, Лара! – многозначительно улыбнулась Алла Владимировна Плаксина.

– Я буду у себя!

– Ступай. В кабинете тебя уже ждет господин Себенко собственной персоной. Ему тоже кофе сделать?

– Это пусть у него спросят. Давно приехал советник?

– Минут за пять до тебя.

– Настроение?

– Прекрасное внешне, да ты же знаешь, он, как появляется, приветлив, комплименты раздает налево и направо, анекдоты рассказывает. В общем, играет роль этакого беззаботного простачка, а за пазухой не один камень держит. И вообще, Лара, сволочная эта политическая система. Может, как в депутаты пробьешься, бизнес небольшой организуем? У меня и планы кое-какие имеются.

– Депутатом еще стать надо.

– Ты – станешь! Ведь вроде все уже решено.

– В том-то и дело, что вроде. Ох, чувствую, не с добром приехал господин Себенко.

– В общем-то, конечно, странно, я недавно звонила в центральный офис знакомой, так вот она мне сказала, что с сегодняшнего дня Сергей Владимирович в отпуске.

– Это что получается? – удивленно посмотрела на Плаксину Лариса. – Его отозвали из отпуска ради того, чтобы он проконтролировал заседание нашего Совета? Ведь в правлении партии свободных контролеров полно!

– Получается, так. А может, и сам Себенко решил схитрить. Зачем ему уходить в отпуск в четверг? С понедельника гораздо выгодней. Выходные прихватил бы.

– Ладно, посмотрим.

Бестужева прошла коридором в приемную. Секретарь, молоденькая, только год как закончившая среднюю школу, вскочила при виде начальницы:

– Здравствуйте, Лариса Константиновна.

– Доброе утро, Оля.

– Вас господин Себенко ждет.

– Я в курсе. Оцени, Оля, как выгляжу?

– Как всегда, безупречно.

– А вот подхалимничать не надо, – взглянув на себя в зеркало, усмехнулась Лариса. – Какое, к черту, безупречно? Мне должны кофе сделать, принесешь, возможно, и Себенко. И доложишь, когда соберутся все члены Совета.

– Троих не будет, Лариса Константиновна.

– Кого?

Секретарь назвала фамилии.

– Почему?

– У всех свои достаточно уважительные причины.

– Причины? Ну, что ж. У нас партия, а не армия, приказывать никому мы не можем.

Бестужеву насторожило то, что в заседании Совета не примут участие названные секретарем лица. Это были ее люди, и они голосовали бы за нее. Впрочем, открыто против не выступал никто. Но кто знает, как ляжет карта в самый ответственный момент?

Она зашла в кабинет. С кресла поднялся средних лет, немного тучный мужчина в белой рубашке, повязанной модным малиновым шелковым галстуком.

– Лариса?! – изобразил мужчина крайнюю радость, словно встретил человека, который принес ему давний долг. – Сколько лет, сколько зим!

– Здравствуйте, Сергей Владимирович. Не виделись около месяца. Вам там, – Бестужева подняла палец вверх, – не до нас, у вас свои стратегические задачи.

– Ну, не совсем так, Лариса, вот сегодня, как видишь, приехал.

– И наверняка неспроста.

Себенко изобразил улыбку, обнажив два ряда ровных, белых, явно искусственных зубов:

– Ты права. Я приехал неспроста.

– Кофе будете? А то я себе заказала.

– Кофе вредно для здоровья, Лариса.

– А что сейчас не вредно?

– И вновь ты права. Но перейдем к делу, нам надо решить один вопрос до того, как он будет вынесен на Совет.

– И что за вопрос, Сергей Владимирович?

В кабинет заглянула секретарь:

– Ваш кофе, Лариса Константиновна.

– Давай.

– А господину Себенко принести?

– Нет, – кратко ответил советник председателя партии, – не надо ничего, ни кофе, ни чаю, благодарю.

Ольга поставила поднос на столик. Лариса взяла чашку и внимательно посмотрела на Себенко:

– И что это за вопрос, Сергей Владимирович, который нам необходимо решить в срочном порядке перед заседанием Совета?

– Дело в том, Лариса, – поудобнее устроился в кресле советник, – что ситуация в вашем отделении кардинально изменилась.

– Вот как? Я этого не заметила.

– А ты и не могла заметить. У нас мало времени, так что давай по существу. В общем, ты на Совете должна снять свою кандидатуру на выборы в городскую думу.

– Как это снять? – оторопела Лариса. – Два года я работала не покладая рук, мое выдвижение было согласовано с политсоветом партии и лично с председателем. Мы добились неплохих результатов, позволяющих нам набрать довольно высокий процент голосов. И вдруг все насмарку?

– Я понимаю твое возмущение, Лариса, но политика дело такое, непредсказуемое. Партии удалось привлечь в свои ряды крупного предпринимателя, да ты его хорошо знаешь, это Эдуард Львович Гриневич. Он готов выложить довольно крупную сумму, позволяющую успешно провести выборы не только в отделении, возглавляемом тобой, но и в целом по Москве. Естественно, не из-за симпатии к партии. Сомневаюсь, что уважаемый нефтемагнат даже бегло знакомился с нашей программой. Взамен материальной поддержки ему нужен мандат депутата Мосгордумы. Ну, а то, что он выбрал твой округ, чистая случайность.

Бестужева отставила чашку с недопитым кофе:

– Ясно! Партия решила продать место в Думе.

– Ну, зачем ты так? У нас места не продаются. А то, что господин Гриневич решил вложить в партию деньги, то это, во-первых, не взятка, не подкуп, а разрешенные законные пожертвования, а во-вторых, он имеет такое же право избирать и быть избранным, как и любой гражданин России. Право, закрепленное Конституцией Российской Федерации. Причем, предвосхищая твой вопрос, не обязательно являясь членом партии. Но не тебе объяснять прописные истины. Так что, Лариса, хочешь ты того или нет, в политсовете принято экстренное решение по выдвижению от вашего округа не Бестужевой Ларисы Константиновны, а Эдуарда Львовича Гриневича.

– Он здесь, в офисе?

– Желаешь поговорить с ним?

– Да!

– Нет! В офисе его нет, он сейчас на экономическом форуме в Швейцарии, однако, понимая, что своим решением наносит тебе моральный и материальный ущерб, он просил передать, что готов возместить его.

– Интересно, как?

– Эдуард Львович готов заплатить тебе миллион евро, сумма не ахти какая, но приобрести приличную недвижимость где-нибудь на берегу Средиземного или Адриатического моря можно вполне. Не хочешь за границей, купишь коттедж в Подмосковье. Я помогу тебе подобрать подходящий вариант. Более того, зная, насколько тебя ценят в партии, господин Гриневич обещает оказать тебе значительную финансовую поддержку на выборах в областную Думу.

– Да, – проговорила Бестужева, – как меня ценят в партии, я убедилась. А сколько лично вам заплатил господин Гриневич за то, чтобы уговорить меня снять свою кандидатуру?

– Не задавай глупых вопросов, Лариса.

– Мне надо поговорить с председателем партии.

– О, как! – воскликнул Себенко. – Вот взять и поговорить с председателем партии? Тебе что, меня мало?

– Представьте себе, мало. Я хочу из уст Александра Сергеевича услышать то, что услышала от вас.

– Не дури, Лариса. Хотя… попробуй набрать его номер, но вряд ли получится связаться с ним.

– Почему?

– Потому что Александр Сергеевича Борисов в командировке, – усмехнулся Себенко, – и… заметь, какое совпадение, тоже, как и Гриневич, в Швейцарии. Скажу больше, Борисов остановился на вилле нефтемагната. Ну, как? Будешь звонить?

– Мне надо выйти!

– По-моему, нам пора на Совет.

– До заседания еще десять минут.

Бестужева вышла из кабинета. В коридоре ее ждала Плаксина с неприятным известием:

– У нас все готово, Лара, но почему-то не пришли наши постоянные члены да Слава Корнеев. На звонки никто не отвечает.

– Ну, с постоянными членами все понятно.

– Что тебе понятно?

– Они не пришли, потому что им велено не приходить.

– Велено? Но кем? – удивленно посмотрела на подругу Плаксина.

– Думаю, господином Себенко.

– Что происходит, Лара?

– А то, что советником председателя партии мне предложено снять свою кандидатуру в пользу нефтемагната Гриневича. Слышала о таком?

– Да, но… но это же полный беспредел!

– Почему? Гриневич решил поддержать партию взамен места депутата гордумы. В партии ухватились за него. Это же такая удача, заполучить дойную корову.

– Вот почему приехал Себенко. Ясно. Тебе-то хоть что-нибудь предложили взамен?

– Миллион евро и финансовое обеспечение на следующих выборах в областную Думу.

– И чего ты тогда нервничаешь? Бери «бабки», избирайся в область и открывай свое дело.

– Нет, Аля, я сдаваться не намерена. А миллион Гриневич пусть засунет себе в задницу.

– Ты что, Лара? Эти монстры сожрут тебя. Так хоть деньги заимеешь, да и облдума тоже неплохо. А будешь брыкаться, затопчут.

– Посмотрим. Я упертая, ты меня знаешь. Что у нас по кворуму, Аля?

– Кворум есть, но впритык. Из тридцати одного члена Совета собралось пятнадцать, ты – шестнадцатая. Заседание можно начинать.