Александр Тамоников
Ногайская орда
– Знаю. Его вотчина в деревне Тихомировка, что в трех верстах отсюда.
– Был там?
– Был, но только в лесу за деревней. Там грибов да ягод много. Мы их собираем, сушим на зиму. Обычное дело.
– Ходил в лес через деревню? – спросил Савельев.
– По-разному. Когда по деревне, в другой раз в обход. На лесных полянах, что слева от Тихомировки, грибов тоже много.
– Значит, к лесу можно пройти скрытно от жителей деревни, так?
– Можно, отчего нет?
– Добро. Значит, хозяина деревни сюда, как только приедет.
– Вы кушайте на здоровье, а то уха остынет. Не беспокойтесь. Я все сделаю как надо.
Савельев с Крыловым пообедали. Монах убрал посуду, протер стол и вышел из мастерской. Через какое-то время он вернулся туда вместе с князем Лапериным.
Тот выглядел встревоженным, уставшим. Бледность покрывала лицо, пальцы заметно дрожали.
Он поприветствовал Савельева и Крылова, сел за стол, посмотрел на Юрия Петровича, которого хорошо знал, и осведомился:
– Ты уже и воинов привел сюда?
– А как же без них-то?
– А как с ними? Этот пес Табачник хитер. Он наверняка посадил холопов смотреть за округой и деревней.
– Может, и в лес кого отправил? – спросил Дмитрий.
– Это вряд ли. На подворье осталось немного людей. Сам Табачник, холоп Данила Магоня, тот, который из лука убил двоих моих охранников, Сашка Тугин да Гришка Чибис. Они могут смотреть только за деревней и округой. В лес Табачнику засылать уже некого.
– Ты чертеж деревни и своего подворья сделать можешь? – спросил Савельев.
– Могу, но время!.. Табачник предупредил, чтобы я деньги засветло привез.
– Успеем. Не обязательно, князь, беспрекословно исполнять волю холопа.
– Табачник вольный человек.
– Какая разница? Был холопом.
– Ты не знаешь его, князь. Он убьет мою семью.
– Нет, Аркадий Дмитриевич, – заявил Крылов. – Он этого не сделает, покуда у него есть надежда заполучить за них большие деньги.
– Он предупредил меня о том, что так и поступит.
– Ты чертеж сделай.
– Мне нужна бумага и писчие принадлежности.
Крылов позвал монаха, и тот принес все, что требовалось.
Вскоре чертеж был готов.
Савельев посмотрел на него и проговорил:
– Так, что мы видим? Полосу леса, большой овраг и поляну, тянущуюся до него. Усадьба твоя, князь, стоит на самой окраине деревни. Рядом с ней только дома твоего управителя и холопов. На подворье у тебя дом, баня, конюшня, разные клети и хозяйственные постройки, городьба высокая, ворота, рядом с ними башенка. Она-то для чего?
– Да как-то втемяшилось мне в голову поставить ее, чтобы сторож мог видеть всю округу.
– Ладно, все понятно. Дом обычный, с подклетью. Снизу кладовые и мыльня, наверху горница и еще три комнаты. Как думаешь, князь, где теперь находятся твои жена, дочь и сын? Мальчонка-то, конечно, с матерью, а вот дочь разбойники от них не отделили?
– Когда уезжал, они еще во дворе были. Но я думаю, что эти нехристи их наверх увели и посадили в одной из комнат, скорее всего, в нашей с княгиней опочивальне.
– Стало быть, точно ты не знаешь?
– Нет.
– Ладно, узнаем. Ты деньги-то собрал?
– Со мной они! – Лаперин похлопал ладонью по поясу, в который были вшиты карманы для денег, и спросил: – Везти их разбойникам?
Савельев взглянул на него и заявил:
– Ты, князь, подумал, чего сказал? Мы для чего здесь? Чтобы освободить твою семью, схватить главаря шайки живым, остальных перебить. А ты что? Отвезешь деньги, Табачник сразу захватит тебя и спокойно пойдет вместе со всеми вами в леса, а там и в Литву неведомыми дорогами. Нет, князь, коли делать дело, то на подворье, и не сейчас, а малость попозже, как стемнеет.
Лаперин жалобно взглянул на Крылова.
– Но, Юрий Петрович, Табачник наказал мне привезти деньги засветло.
Крылов кивнул на Савельева и сказал:
– Дмитрия Владимировича слушай, Аркадий Дмитриевич. Он лучше нас с тобой ведает, что делать.
– Он-то, может, и ведает. – В голосе князя зазвучали панические нотки. – Но кто знает, что у Табачника в башке?
– В башке у него одно, – сказал Савельев. – Забрать деньги. Тебя с семейством порубить, ненужных ему холопов тоже пустить под нож. Оставить одного, чтобы помог добраться до Литвы. А там избавиться и от остальных или продать их, если получится. В Литве, как и в Крыму, да кое-где и у нас на Руси, есть людишки, промышляющие торговлей живым товаром. Так что делать все будем так, как я решил.
Лаперин немного успокоился и спросил:
– И каково же твое решение, князь?
– Есть у меня одна задумка. Надо прямо сейчас обсудить ее с ратниками. Вы, князья, покуда тут побудьте, а я с воинами поговорю.
– Время дорого, Дмитрий Владимирович, – опять запаниковал Лаперин.
– Не бойся. Я помню об этом. – Савельев вышел из мастерской и крикнул дружине: – Оставить коней с новым ратником Петром Баталовым и быстро ко мне!
Глава 2
Дружина подошла к воеводе, встала полукругом.
Дмитрий начертил все то, что видел на бумаге, и сказал:
– Значит, так, друзья мои. Вы ведь знаете о том, что случилось в Тихомировке?
Ратники утвердительно закивали.
– Знаем. Князь Крылов сказал нам, – пробурчал Гордей Бессонов.
– Ну и хорошо. Наше дело – освободить семью князя Лаперина, покарать взбунтовавшихся холопов и взять живьем их главаря Богдана Табачника. Какие у кого мысли на этот счет? Я слушаю вас, воины. Только говорите по одному, не все сразу.
– А чего тут мыслить-то, князь? – тут же выдал Осип Горбун. – Сколько разбойников держат в плену семью вельможи?
– Вроде как четверо.
– Вот, всего четверо. А нас семнадцать человек. Все мы имеем немалый боевой опыт, которого у холопов нет и быть не может. Об оружии и доспехах я вообще не говорю. Давай, воевода, скрытно пройдем в лес, а оттуда набросимся на княжеское подворье. Разбойники и охнуть не успеют, как мы порубим их. И главарь никуда не денется, возьмем тепленьким.
Ратники рассмеялись.
Горбун посмотрел на товарищей и продолжил:
– А чего? Я дело говорю. Главное, действовать стремительно и бить их с ходу. А нет, так давайте я один пойду на подворье. – Он нежно погладил свой шестопер, булаву с металлическими штырями. – Вот этот мой ежик быстро разделает всю шайку.
Смех усилился.
– И чего вы ржете как лошади, почуявшие волков?
Савельев взглянул на Горбуна и спросил:
– Ты знаешь, Осип, где сидит семья князя? Вместе ли их держат разбойники? И как ты мыслишь – хотя с мыслями у тебя сегодня что-то не так, – охраняет ли кто пленников? Если так, то сколько человек?
– Да мне без разницы, – ответил Горбун. – А вот оскорблять, князь, меня не следует. Ты спросил, кто чего думает, я ответил. По ходу дела во всем разберемся, узнаем, кто где сидит, разделена ли семья, есть ли при ней охрана.
– А я вот что скажу тебе прямо сейчас. Стоит нам появиться, и возле пленников сразу же окажется Табачник. Думаю, не один, а вместе с тем холопом, который убил своих товарищей из охраны князя. Этим негодяям терять нечего. Они мигом изведут семью. И что мы получим в итоге? Двух порубленных холопов? Отменно, ничего не скажешь.
Горбун пытался что-то возразить, но на него надавил Гордей Бессонов:
– Помолчи, Осип! Дело серьезное. А свой шестопер пока убери. У тебя еще будет время поиграть с ним.
Горбун обиделся, замолчал и отошел назад.
Вперед же выступил Гордей.
– Как ни крути, князь, а без прямой разведки нам не обойтись, – заявил он. – Дабы выполнить задание, надо точно узнать, где находятся пленники, кто охраняет их, чем занимаются остальные разбойники. Только после этого мы сможем действовать. Всю дружину привлекать не след, только шума наделаем. Скажу еще, что разведку можно провести только ночью, тогда же и напасть на разбойников. Покуда светло, скрытно к подворью князя подобраться сложно, если вообще возможно.
Остальные ратники согласились с Бессоновым-старшим.
Князь Дмитрий выслушал его и произнес:
– Все верно, Гордей, но условие Табачника таково – деньги доставить до темноты. Я вот мыслю, а не отправить ли князя Лаперина на подворье? Он отдаст деньги. Понятно, что разбойники не отпустят никого, напротив, захватят и князя. Но коли Табачник затребовал деньги дотемна, то это значит, что он собирается уходить из деревни ночью. В лесу мы можем держать засаду, как разбойники пройдут мимо, нападем на них. Лучники выбьют холопов, я возьму Табачника живьем.
– А из деревни в лес только одна дорога? – спросил Гордей Бессонов.
Савельев посмотрел на него и ответил:
– Это можно узнать у князя Лаперина.
Вперед выступил касимовский татарин Гардай.
– Нечего его спрашивать. Мы с Рустамом, когда еще в Касимове служили, бывали тут, ловили одного изменника. У болота, которое в лесу, недалеко от Тихомировки, и прижали. Не захотел он сдаваться, полез в болото и утонул. Так я скажу, что от деревни в лес только дорог, по которым спокойно проедет повозка, идет никак не менее пяти, а троп так вообще не счесть. По ним отряд всадников пройдет легко, а кони у главаря шайки есть. Зачем ему затруднять путь, тащить с собой повозку? Уходить отсюда надо скрытно, иначе можно на большую беду нарваться. Главарю разбойников это совсем не нужно.
Савельев кивнул и сказал:
– Икрам, благодарю тебя. Значит, мое предложение не подходит. Все пути отхода из деревни на запад и юго-запад мы закрыть не сможем.
– Точно так, воевода, – подтвердил татарин.
Дмитрий принял решение. Оно пришло к нему в последний момент.
– Тогда назначаю отряд, который будет действовать в Тихомировке: я, Влас Бессонов, Истома Уваров, Надежа Дрозд и… – Савельев осмотрел дружину.
Горбун вновь подался вперед и пробасил:
– Князь, не обижай!
Дмитрий улыбнулся.
– И Осип Горбун.
Физиономия богатыря расплылась в довольной ухмылке.
– Благодарствую, воевода.
– Ты так говоришь, словно я тебя домой, на Москву отправляю, а не в бой собираюсь послать.
Кузьма Новик усмехнулся и заявил:
– А ему, Дмитрий Владимирович, на Москву сейчас и не надо. Он оттуда бежал как угорелый.
– Почему так?
– Да торговка Клавка, с которой он любовь крутил, прознала, что Осип бросить ее надумал, и решила прибить его. Так она и сделала, швырнула в него топор, да вот самую малость промахнулась. Он совсем рядом с башкой нашего друга Осипа пролетел.
Дмитрий посмотрел на Горбуна и заявил:
– Да, Осип, повезло тебе, уцелел в такой заварухе, сумел ноги унести. Ну да ты не кручинься. Как стемнеет, на разбойниках в Тихомировке душу отведешь, сполна отыграешься. А теперь все! – Князь Савельев резко повысил голос. – Хватит болтать! Я к вельможам. Дружинникам, назначенным в отряд, быть под рукой, у здания, с конями, остальным отдыхать. Гордей!
Бессонов-старший ответил:
– Да, князь!
– Займись людьми!
– Слушаюсь, воевода!
Гордей начал называть имена ратников, определенных в отряд, Дмитрий же прошел в мастерскую.
Крылов взглянул на него и осведомился:
– Ну и чего ты придумал, воевода? Теперь-то расскажешь?
Ответные слова Савельева ошарашили не только его:
– До темноты спасти семью князя Лаперина невозможно. Я уже не говорю о захвате Табачника, главаря шайки.
– Но, Дмитрий Владимирович, как стемнеет, Табачник убьет семью и уйдет. Аркадий Дмитриевич говорил, что если тот слово дал, то обязательно его сдержит. Отчаянный разбойник, – произнес Крылов.
Дмитрий вздохнул и спросил:
– Так какого черта ты, князь, этого отчаянного разбойника держал своим первым помощником в вотчине?
Лаперин обхватил голову руками и проговорил:
– Все пропало. Придется мне идти к Табачнику, а там уж будет как Бог даст.
– А там Табачник прибьет тебя, князь, заберет жену, дочь с сыном и спрячется в лесу. Мы даже засаду выставить не сможем, так как дорог и троп там слишком много. Уйдет душегуб с деньгами и ясырем, как говорят татары, в Литву. А там твоя жена и дочь с сыном вполне могут стать настоящим товаром. Людей, желающих купить невольников, везде полно, и все мы об этом прекрасно знаем, – сказал воевода особой дружины.
Крылов посмотрел на него и заявил:
– Но должен же быть какой-то выход из этого положения, Дмитрий Владимирович.
– У меня есть кое-какие соображения, но князь Лаперин должен в точности исполнять их.
Лаперин встрепенулся.
– Сделаю все, что нужно.
– Ну, тогда так. Сейчас передай мне двести рублей, с собой возьми только сто. Хотя нет, и этого много будет. Бери двадцать, остальное мне. С этими деньгами езжай к Табачнику.
– Ты с ума сошел, князь? – воскликнул Лаперин. – Это же вызовет ярость у лиходея, и он тут же убьет кого-нибудь из моей семьи.
– Не убьет. Скажешь, что сегодня на Москве, как назло, не встретил никого из товарищей. Все они разъехались по вотчинам, а на то, чтобы искать их там, уйдет не один день и даже не два. Только после обеда ты случайно заметил знакомого купца. Он только что продал свой товар, но деньги ему обещали дать вечером. Этот человек согласился дать тебе триста рублей в долг, сказал, сам привезет их в Тихомировку. Но это произойдет никак не раньше вечерней молитвы, а то и позже, ближе к ночи. Скажешь еще, что купец может быть с охраной. Ты просил его не брать с собой много людей, но один человек при нем обязательно будет.
– Не исключено, что Табачник и поведется на это, но обязательно спросит, говорил ли Аркадий Дмитриевич тому купцу, зачем ему деньги, – сказал Крылов.
– Любой человек спросил бы об этом. Надо объяснить разбойнику, что князь сказал купцу, будто его сосед боярин решил продать свою землю. А это обширные угодья, упускать такой случай глупо. Купец в таких делах соображает быстро. Поэтому он согласился дать деньги и запросил в отдачу в два раза больше. Аркадию Дмитриевичу пришлось согласиться. Вот так перед Табачником встанет выбор – уйти с двадцатью рублями, которые в Литве мало помогут ему, либо дождаться той суммы, которую он запросил.
Крылов встал, прошелся по мастерской, перекрестился на икону, висевшую в углу, и спросил:
– А его не встревожит этот купец с охраной?
– Встревожит. Но без охраны никто не повез бы такие деньги даже сюда, в ближайшую вотчину. То обстоятельство, что с купцом будет охрана, напротив, должно убедить Табачника в том, что князь не лжет и не задумал никакого коварства. Ведь разбойник считает, что если князь сдал бы его, то государь, несмотря ни на какие уговоры, выслал бы на лиходеев сильную дружину. Она не дала бы им уйти. А по моему плану получается, что князь Лаперин сохранил в тайне истинную причину своей нужды в деньгах. Проверить же, продает сосед боярин землю или нет, главарь шайки не сможет. Убивать Аркадия Дмитриевича или кого из семьи ему нет никакой нужды. Да, его охватит ярость, он будет грозить, но смирится. Деваться ему некуда, если только он не решится уйти в Литву с двадцатью рублями. Но этот негодяй, как говорил Аркадий Дмитриевич, не глуп. Он все обдумает и решит подождать, как нам и нужно.
– А купцом будешь?.. – начал было Крылов, но Савельев прервал его:
– Это все, о чем можно говорить.
Князь понял воеводу и сказал Лаперину:
– Придется так и поступить, Аркадий Дмитриевич.
Тот развел руками и заявил:
– Если люди, опытные в этих делах, решают так, то мне остается только согласиться с ними. А как мне назвать этого купца? Табачник знает многих из московского торгового люда.
В разговор вступил Крылов:
– Скажи, что деньги тебе обещал привезти купец Гурьян Грач. Он ведет большие дела с иноземцами, человек далеко не бедный, в долг дает охотно, если, конечно, ему возвращают больше. Табачник, скорее всего, слышал о нем, но вот проверить он ничего не в состоянии. Это нам и требуется.
– Понял, – сказал Лаперин и спросил: – Так я поехал?
– Погоди еще. Солнце пошло к закату. Как скроется за колокольней, так и поедешь, а то получится, что ты толком и не искал деньги. Тебе надо вернуться в Тихомировку перед самым наступлением темноты, – проговорил Савельев.
– А ты?
– А я своими делами займусь. – Савельев взглянул на Лаперина и добавил: – Даже не сомневайся, князь, моя дружина выполнит задание. Так бывало уже не раз.
– Добро, стало быть, пока ждем.
Время прошло быстро. Вскоре солнце спряталось за колокольней монастыря.
Савельев поднялся, взглянул на Лаперина и проговорил:
– Пора тебе, Аркадий Дмитриевич. Помни о том, что ты очень огорчен тем обстоятельством, что тебе не удалось ко времени собрать деньги, в то же время рад, что купец согласился помочь тебе. Ты не бойся Табачника. Он хоть и лиходей, но тоже не желает оказаться на плахе. А стоит ему убить кого-то из твоей семьи, так этот негодяй непременно туда и угодит.
– Я постараюсь.
После обеда Табачник, оставив при пленниках Магоню, а у ворот – Чибиса, Тугина отправил на башенку.
Тот завидел Лаперина и крикнул вниз:
– Гришка, беги к Табачнику, скажи ему, что князь едет.
– Один?
– Вижу одного.
– По сторонам погляди.
– Поблизости никого больше нет.
– Ладно. – Чибис побежал в дом.
Табачник вышел во двор, Гришка открыл ворота, встал рядом.
Лаперин въехал во двор, спрыгнул с коня. Чибис тут же схватился за поводья.
– Веди коня в конюшню, Гришка, – распорядился Табачник. – Сашка!.. – крикнул он Тугину.
– Ну?
– Чего в округе? И не нукай, не запряг.
– А чего в округе-то? Ничего. Дорога пуста. Крестьяне с поля и луга ушли.
– Вот и хорошо, – сказал Табачник, взглянул на Лаперина и спросил: – Ну что, князь, привез деньги?
– Только двадцать рублей.
– Чего? Ты что, вздумал шутки со мной шутить?
– Дома у меня больше не было, хотел занять у знакомых, да те все разъехались из Москвы по вотчинам.
– И что теперь? Прикажешь мне перебить всю твою семью?
– Погоди, Богдан. Я уже и не знал, что мне делать, но случайно встретил одного купца. Ты о нем должен слышать. Это Гурьян Грач.
– Ну, слышал, а дальше-то что?
– Я сказал ему, что сосед мой дешево землю продает, хочу купить, а на это деньги нужны. У Грача они всегда есть. Только собрать надо. Он обещал дать, но я потом должен буду вернуть в два раза больше.
– Мне плевать, чего с тебя купец затребовал! Где деньги? Как он даст их тебе, когда ты тут?
– А коли я не приехал бы сюда засветло, то ты ведь убил бы мою семью.
Табачник усмехнулся и подтвердил:
– Да, убил бы! Ты знаешь, что мое слово крепкое.
Князь Лаперин вздохнул и продолжил:
– Вот я и решил ехать в вотчину с тем, что у меня было. Грача попросил привезти сюда недостающие деньги, но сделать это в тайне, чтобы кто другой не позарился на соседские земли и не опередил меня. Грач согласился. Поэтому я тут. Двадцать рублей тебе отдать?
Табачник прищурился и внимательно посмотрел на князя, пытаясь понять, врет он или же на самом деле так вышло. Но неправду говорить вроде как смысла нет. Да и то, что князь приехал сюда, вполне объяснимо. Он боится за свою семью. Купец же Грач всей Москве отлично известен. Деньги у него всегда есть. Он прославился еще и своей неуемной жадностью, задаром ничего не сделает. То, что запросил двойную отдачу, вполне в его натуре. А коли князь обещался вернуть должок с таким барышом, то зачем об этом кому-то говорить? Все вроде сходилось.
Не по душе Табачнику было лишь то, что купец сам привезет деньги. Он один не поедет, с охраной будет. А вдруг князь договорился с ним, обещал еще столько же денег, если тот поможет ему спасти семью?
– Купец ведь обязательно охрану с собой возьмет. Она у него крепкая должна быть при таких-то деньгах, – сказал Табачник.
– Я говорил о том с Гурьяном, просил его взять с собой одного человека, не больше, – заявил князь.
– Он ничего не заподозрил?
– Удивился. Спросил, какое мое дело до того, с кем он будет. Мол, скажи спасибо, что я вообще согласился ехать на ночь глядя.
– Ну да, за двойную отдачу.
Лаперин кивнул.
– Я ему то же самое сказал. Дескать, сегодня мне скрытность нужна. Завтра хоть со всей городской стражей приезжай на село. Согласился он и с этим.
– Ладно. Когда ждать купца?
– Обещался, что как соберет нужную сумму, так и приедет, но предупредил, что засветло не успеет. Охраны возьмет столько, сколько ему надо, но коли я прошу, то оставит их в монастыре, кроме одного стражника. Три версты от обители до деревни они без опаски проедут и вдвоем. Вот такие дела, Богдан.
– Ну гляди!.. За дорогой и округой смотрят мои люди. Коли что, то всю твою семью лично порешу. Да и тебя с ней вместе. Ты понял, князь?
– Понял, что уж тут.
– Твои все в вашей опочивальне. Гришка проводит тебя. Там Магоня. Он знает, что делать, если вы поведете себя неправильно.
– Но купца должен встретить я.
– Пусть он сначала приедет. Я погляжу на него и тебя позову. Замечу неладное, всех порешу!..
– Да что ты заладил, порешу да порешу. Получишь деньги и уйдешь в Литву, или куда ты там собрался. Ты мне семью только верни, и о твоих делах никто ничего не узнает.
Табачник рассмеялся и заявил:
– Узнаю своего прежнего хозяина. Теперь верю, что ты не врал. Гриша! – позвал он холопа.
– Что, Богдан?
– Проводи князя к семье. Да сабельку-то ты тут оставь, Аркадий Дмитриевич, как и нож.
Князь снял с пояса оружие, бросил к лавке.
– Проводи его, Гриша, – проговорил Табачник. – Передай Магоне мой строгий наказ глядеть за этой семейкой. Если взбрыкнут как кони неразумные, то пусть бьет, но не насмерть, а так, легонько кровь пустит. Уразумел?
– Уразумел!
– Давай! – буркнул Табачник и отвернулся от князя.
Тот вместе с холопом пошел к лестнице.
Табачник выбрел на улицу, посмотрел на деревню. Все спокойно. Ну и хорошо.
Он собрался уходить, как объявилась Валька, жена Чибиса, с сыном.
– Ты опять нам поесть принесла? – спросил Богдан.
Валька как-то хитро взглянула на него и ответила:
– Нельзя вам, мужикам, без еды. Вот пирогов испекла.
– Ну так заноси. Я заплачу тебе.
– Эх, Богдан, знаешь ведь, что мне совсем другой платы хотелось бы.
– Ты бы сына постыдилась, Валька.
– Так он ничего не разумеет во взрослых делах.
– Ну, тогда, может, и получится у меня расплатиться с тобой по-иному. Только для этого ты должна остаться здесь, на подворье до утра.
– Я-то согласна, а чего мужу сказать?
– Скажи, что без него дома боязно. Ступай, не до тебя мне сейчас. Хочешь ласки, найдешь, что сбрехать. Иди!
– Ага, Богдан.
Гришка вышел из дома, увидел жену и сына.
– Опять ты? Да еще с Лешкой! – заявил он. – Кто велел приходить?
– Ты не шуми, Гриша. Сына я дома без присмотра оставить не могла, а за харч Табачник заплатит. И вообще, мы с Лешкой сегодня тут останемся.
– Ты это чего?..
– Да я-то ничего, а вот ты сюда, на княжеское подворье, Авдотью кривую водишь!
– Ты с ума сошла? Кто тебе такое сказал?
– Да вся деревня говорит, что ты на нее глаз положил.
– Дура ты, Валька! Она же кривая.
– Ночью того не видно.
– Ты, баба, вообще одурела. Мужа не слушать? Оставь харч и вали домой!
– Вот я на тебя князю пожалуюсь. Видала, как он сюда заезжал. Аркадий Дмитриевич меня в обиду не даст и с тобой разберется! Расскажешь ему, как ты верность супружескую хранишь и с Авдотьей кривой развлекаешься.
Чибис сплюнул.
– Стерва! Ну да ничего, у нас еще будет веселый разговор.
– А ты не пугай меня, Гришка! Я уже пуганая и битая не единожды.
– Схоронись так, чтобы я тебя не видал.
– Схоронюсь. И Лешку спрячу. Нам покойней будет тут, где и ты.
Табачник стоял у подклети и слышал все это.
Он усмехнулся и пробурчал себе под нос:
– Действительно зараза, а не баба. Надо же так запудрить башку мужику. Хотя там у него и нету ничего, пустая она.
Он захватил со двора оружие князя, прошел в каморку и прилег на лавку.
Наступило тягостное время ожидания.
Савельев позвал в мастерскую ратников, отобранных в отряд.
Там он велел всем сесть на лавки, разложил на столе чертеж, сделанный князем Лапериным, и проговорил:
– Делаем так, друзья мои. Истома Уваров, Надежа Дрозд и Осип Горбун, прямо сейчас уходите балкой к лесу, оттуда – к дому Табачника, ложитесь у изгороди и смотрите через щели на княжеское подворье. Там есть башенка, на ней должен быть один из разбойников. Внизу, как я думаю, Табачник выставит второго человека. Сам же он и Магоня должны находиться рядом с семьей князя Лаперина. Где разбойники ее держат, пока неизвестно. Но мы это узнаем.
– Как? – не удержался Бессонов-младший.
– Мы с тобой, Влас, будем изображать купца с охранником. Значит, к нам выйдут князь и Табачник. Главарь разбойников должен увидеть, как купец передаст деньги князю Лаперину. – Савельев повернулся к лучникам и продолжил: – И вот как только мы сойдемся, ты, Истома, и ты, Надежа, бьете холопов, которые окажутся на башенке и внизу, скорее всего, у ворот. Мы с Власом захватываем Табачника. Князь сообщит нам, где семья. Идем туда. – На этом воевода особой дружины сделал паузу.
– Все это сделать не сложно, – сказал Влас. – И лучники прибьют холопов, и мы с тобой, воевода Дмитрий Владимирович, схватим Табачника, и князь проведает, где его семья. Но ведь рядом с ней останется четвертый разбойник. Как его?..
– Магоня, – подсказал Уваров.
– Вот-вот, Магоня. Он услышит шум и прибьет княжескую семью. Все наше дело полетит в тартарары.
Савельев улыбнулся и заявил:
– Влас, а ведь ты совсем забыл про одного из нас.
– Ага! – понял Бессонов. – Осип?
– Да, наш незаменимый богатырь. – Воевода повернулся к Горбуну, внешне совершенно равнодушному, и спросил: – Ты понял, что надо сделать?
– А чего тут понимать-то? Это не с Клавкой разбираться, где война похлеще Ливонской. До начала ваших действий мне надо будет скрытно пролезть на подворье, в дом, отыскать там место заточения семьи князя Лаперина да прибить Магоню, стерегущего их. – Он поднял шестопер. – Это я сделаю одним ударом.
– Наперво надо найти семью, причем тогда, когда Табачник еще будет в доме.
– А глаза и уши на что? Не беспокойся, князь, я пойду не с подклети, а с верхнего этажа, туда залезу по бревнам. Как-нибудь да проберусь в верхние сени, послушаю, что в горнице, опочивальне, двух комнатах. Коли там спокойно, то это будет значить, что семья князя где-то в подклети. Буду ждать, когда вы перебьете охрану и схватите главаря разбойников. Затаюсь в нижних сенях. Коли потом поднимется шум, то и без указаний князя Лаперина определю, где пленники. Магоня не успеет ничего понять, как уже получит шестопером по макушке.
Савельев кивнул и сказал:
– Верно, но до того как войти в дом, тебе, Осип, следует скрытно осмотреть все постройки на подворье. Это небольшой гостевой дом, летняя кухня, баня, конюшня, хозяйственные постройки в самом углу.
– В конюшне и хозяйственных постройках разбойники княжескую семью держать не будут, а гостевой дом и баню я посмотрю, – сказал Горбун.
– Но скрытно, Осип, – напомнил Савельев.
– Конечно, воевода. Работа не ахти какая. Там всего-то главарь разбойников и двое на внешней охране. Неужто я мимо них незаметно не проскочу? А заметят, так я этих иродов и без булавы прибью так быстро, что они и пискнуть не успеют.
– И тем самым предупредишь Табачника. Если он заметит тебя или не увидит своих охранников, то все поймет.
– Да шучу я, Дмитрий Владимирович. Никого не трону, все сделаю тихо, как оно и надо.
– Как будешь внутри дома, наверху, у окна покачаешь свечой. По этому знаку лучники уже будут на месте, и мы с Власом выйдем на прямой участок дороги, видимой с башенки.
– Уразумел.
– Вот и хорошо. – Савельев взглянул на лучников и осведомился: – Истома, Надежа, вы все поняли?
– Да, воевода, – ответил Дрозд. – Мы должны из леса зайти на подворье главаря шайки, выбрать места, откуда будут видны охранники, и приготовиться прибить их. Искать, я думаю, не придется. Оттуда Магоня стрелял, значит, там есть где пристроиться.
– Бить опять-таки по знаку. На этот раз по моему.
– Что за знак? – спросил Надежа.
– Я ворот рубахи расстегну.
– Хорошо, мы это увидим.
Воевода перевел взгляд в торец помещения, где у кучи крестов сидел князь Крылов.
– Вот так и будем работать, Юрий Петрович, – сказал Дмитрий.
Крылов поднялся и произнес:
– Мысли хорошие, вполне исполнимые. Тут многое будет зависеть от Горбуна. Надеюсь, ты справишься, Осип.
– Не сомневайся, князь.
– Ну что ж, тогда держи, Дмитрий Владимирович. – Крылов протянул Савельеву тугой мешок с деньгами.
– Вот это дело! Деньги наверняка отвлекут внимание Табачника.
– И повозку, Дмитрий Владимирович, настоятель отец Онуфрий выделил.
– Но она известна в округе.
– Вовсе нет, ее только вчера сюда доставили. Коней своих впряжешь.
– Уразумел.
– Один вопрос у меня к тебе, Дмитрий Владимирович.
– Слушаю, Юрий Петрович.
– Что остальные ратники делать будут? Здесь сидеть?
– Выходить всей дружине в лес, поближе к Тихомировке, нет никакой нужды. Все тропы и дороги все одно не перекрыть, а вот местные жители увидеть ратников могут. Посему вы сидите тут. Хватит и малого отряда. Мы справимся с этим делом.
Крылов вздохнул и сказал:
– Ну, гляди, воевода, тебе виднее.
Савельев отдал команду:
– Горбун, Дрозд, Уваров, во двор, на коней и в лес! – отдал команду князь Савельев. – Мы с Власом отправимся в путь, как стемнеет полностью, и доберемся до места, откуда сможем заметить твой сигнал, Осип.
– Угу! Да и мы в темноте начнем свое дело делать.
– Все, друзья мои, вперед!
Горбун, Уваров и Дрозд выехали из задней калитки монастыря, взяли влево, обогнули обитель, оказались в овраге, по нему и пошли дальше. Вскоре всадники оказались в лесу, спешились напротив деревни, привязали коней к деревьям и надели им на морды торбы с овсом.
Потихоньку стемнело. Сегодня небосклон был чист. Света от месяца и звезд вполне хватало для того, чтобы делать дело.
Ратники смотрели на деревню. У Горбуна при себе была копия чертежа, сделанного князем Лапериным.
Он поглядел на него и сказал:
– Слева от улицы сразу подворье Табачника. – Осип взглянул на лучников. – Вам туда, друзья, а мне в обход.
– Погоди, не торопись, – проговорил Дрозд. – Видишь, у забора лежит сторожевой пес. Он не подпустит нас к подворью.
– Так прибить его, и все дела, – сказал Горбун.
– Да жалко животину. Собака ведь ни в чем не виновата. Люди заставили ее охранять деревню.
– И что делать будем? Из-за этого пса позволим лиходею прирезать всю семью князя Лаперина?
– Отвлечь бы собаку.
– Эту не отвлечешь. Она свое дело знает, чужаков в деревню не пустит.
– Не подумали мы. Надо было взять из монастыря пару кошаков и бросить их ей под нос. Вот они уж точно отвлекли бы ее, – сказал Уваров.
– Ага, тогда такой шум поднялся бы, что переполошилась бы вся деревня, – проговорил Горбун. – Хочешь ты этого или нет, Истома, а пса бить придется.
– А если где-то тут есть второй, а то и третий?
– Кто такую ораву кормить будет? В деревне обычно сторожевой пес всего один.
Дрозд вздохнул и произнес:
– Да, другого ничего не остается. Жалко псину, но людей еще больше. Они ведь могут погибнуть ни за что.
– Вы тут разбирайтесь, а я пошел по своим делам. Как попаду в дом, найду способ выглянуть и вам знак подать, – произнес Осип.
– А надо? – спросил Дрозд. – Не будет шума, значит, и ты, и мы справились со своими делами до прибытия сюда князя Савельева, а коли поднимется грохот, то, стало быть, оплошали. Тут уж придется идти напролом.
