Александр Спеваковский
Военная история Японии. От завоеваний древности до милитаризма XX века
В 1266 (или 1267) году хан сделал первую дипломатическую попытку установить связи с Японией и склонить ее военное правительство к покорности Монголии, послав туда полномочных представителей с ультимативным государственным письмом Властителя Великой Монголии. В нем он требовал от императорского двора и, соответственно, от бакуфу немедленно прислать к Великому хану послов с данью и признать Японию вассальным государством по отношению к Монгольской империи со всеми вытекающими отсюда последствиями. В случае отказа Хубилай грозил японцам военным вторжением и порабощением страны. Письмо достигло Японии только в 1268 году. Помешала непогода и другие обстоятельства. Но попытка могучей империи, перед силой которой трепетали многие народы, заставить Японию подчиниться окончилась полной неудачей.
Обе стороны были раздражены и возмущены поведением противников. Друг другу противостояли две военизированные общности. По мнению монгольских правителей, равных Монголии и независимых от нее государств быть на земле не должно. Эти государства, как считали монголы, просто не имели никакого права на самостоятельное существование на земле в силу божественной небесной предопределенности и исключительности Монголии.
Япония тоже имела своих богов, направлявших ее население на истинный путь, хранивших японцев от всяческих неприятностей и напастей, поддерживавших их в борьбе против всего чужого и иноземного. Поэтому послание монгольского владыки и изложенные в нем условия оскорбили находившегося в то время на престоле 90-го императора Камэяму и привели в крайнее возбуждение и замешательство его двор.
У военного правительства Японии, главой которого являлся в то время восьмой регент (сиккэн) рода Ходзё Ходзё Токимунэ (институт регентства при сёгунах Минамото был введен родом Ходзё в 1203 году, прибравшим власть к своим рукам почти на полтора столетия), письмо вызвало резко негативную реакцию и нескрываемую ярость. Военные не желали ни с кем делиться властью и кому-либо подчиняться, тем более иноземцам. Военный совет правительства дал монголам понять, что никаких разговоров вообще и уступок и быть не может. Бакуфу не допустило монгольских послов к императору в Киото, и те, проведя в Японии около полугода, вынуждены были вернуться без результата обратно в Монголию. Точно так же были проигнорированы и все последующие письма верховного правителя Монголии.
Хубилай уяснил, что с этого момента начинается открытое противостояние двух сторон, понял, что дипломатические усилия, избавлявшие его от огромных материальных затрат и применения военной силы, бесперспективны, и со всей серьезностью начал готовиться к захвату островного государства, наказанию его правителей и населения. Впервые судьба приготовила японцам, чье дело было правым, серьезное испытание, поставив Японию перед угрозой страшной агрессии из-за рубежа. Ни много столетий ранее и ни много веков позже территориальной целостности Японии никто со стороны так не угрожал, как это сделали монголы.
Хубилай лично на военных советах монголов выслушивал многочисленные соображения своих военачальников по поводу начала и дальнейшего ведения боевых действий на японских территориях. Монголы только в общих чертах знали, кто такие японцы и какими были их воины. Они плохо представляли себе, как воюют японцы и как вообще вести боевые действия на территории Японии с ее возвышенностями и горными массивами. С японцами не воевали также ни китайцы, ни корейцы, во всяком случае уже последние семь-восемь веков. Но у монголов никаких сомнений не было, только уверенность в себе. Пока что они только побеждали, и во многих случаях побеждали более многочисленного и сильного противника меньшим числом. Однако самоуверенность в данном случае могла сыграть для монголов плохую роль. Сил вторжения, которыми Хубилай планировал обойтись при оккупации Японии, не хватило бы даже для захвата только Кюсю, тем более что на китайцев и корейцев, которые должны были воевать по принуждению, надеяться не стоило. К тому же монголы с их войнами на суше совершенно не имели опыта десантных операций и не знали, что такое тайфуны в осеннее время года около острова Кюсю. На знания китайцев и корейцев они не обращали, очевидно, внимания, так как запланировали вторжение в пределы Японии на осеннее время.
Как всегда, монгольские полководцы надеялись на свою испытанную во многих сражениях конницу, равной которой не было ни в Азии, ни в Европе. Поэтому основной упор во время военных совещаний в военной ставке хана военачальники Хубилая делали именно на конные соединения монгольской армии. В этой связи предполагалось перебросить в Японию достаточное число подразделений конницы, для чего Хубилаю предлагались разные варианты доставки конников на Японские острова, в том числе и фантастические по тем временам. В частности, по одному из них, между Корейским полуостровом и Японскими островами (островом Кюсю), через архипелаг Цусима и остров Ики – кратчайшее расстояние между материком и Японией – предполагалось соорудить плавающий подвижный (понтонный) мост, по которому массы монгольских всадников должны были достичь цели.
Хубилай всегда любил все эффектное. В одном из сражений он руководил своими войсками с большой платформы, укрепленной на спинах четырех слонов. В случае со вторжением в Японию подобный эффектный проект, разумеется, был неприемлем по техническим соображениям. Изобретательные китайцы, правда, на многое были способны, но из-за огромного количества материалов и плавсредств, необходимых для сооружения подобного рода переправы через пролив, план понтонного моста становился нереальным. Поэтому решено было доставить монгольских воинов с их конями в Японию на больших китайских и корейских кораблях. Для того чтобы построить такие корабли и снарядить армаду всем необходимым, монголы мобилизовали почти все прибрежное корейское население. Сооружались корабли также и на китайских верфях, где на войско хана монголы заставили работать китайцев. Управлять военными кораблями предписывалось корейским и китайским морякам, так как монголы не имели никаких мореходных навыков.
В Японии не знали, какова будет численность войск врага и когда начнется монгольское вторжение, хотя в Китае и Корее было достаточно японских шпионов и осведомителей. Монголы всегда старались следовать своему принципу неожиданного начала боевых действий и никогда не объявляли о своем намерении напасть на противника, а начинали боевые действия внезапно, без предупреждения. Ввиду этого сразу же после отъезда послов бакуфу начало мобилизацию воинов на Кюсю и стягивание сил в предполагаемые районы высадки противника, а также патрулирование побережий острова.
Японцы сотни лет воевали лишь с айнами, вооруженными копьями, простыми луками и стрелами, что больше напоминало партизанские войны, и последние столетия – сами с собой. Они ничего не знали о стратегии и тактике монголов. Никогда против японских воинов не применялись осадные приспособления, изобретенные китайцами, оружие типа китайской огнеметной артиллерии (баллисты) и другие машины метательного типа, посылавшие в неприятеля сосуды с зажигательной смесью, а также шары, начиненные порохом, со страшным грохотом взрывавшиеся в расположении оборонявшихся, убивавшие, калечившие и обжигавшие воинов противника. Во время наступления монголы, прикрывая передовые наступающие отряды своих войск, выпускали в неприятеля большое количество отравленных стрел. Об этом японцы тоже имели лишь смутные представления.
Угроза иноземного вторжения активизировала не только государственных и военных, но и многочисленных религиозных деятелей – синтоистских и буддистских священников, обратившихся к божествам с мольбами о спасении Японии.
Подготовка армады была трудным делом и затянулась, но в начале ноября 1274 года с южной оконечности Корейского полуострова из порта Хаппо (современный Масан) к Японским островам все-таки вышла большая группа кораблей монголо-китайско-корейского флота, насчитывавшая примерно 900 плавсредств разных размеров, с более чем 100 тысячами матросов и около 40 тысячами воинов. Ядро армии вторжения составляли монголы, в том числе и воинственные татары. Китайские, корейские и чжурджэньские войска считались союзниками монголов, но направлялись в этот поход не по своей воле. Началось монгольское нашествие, получившее в японской истории название Гэнко или Моко сюрай.
Первыми на пути захватчиков были острова Цусима (острова Камидзима и Симодзима) и остров Ики. На этих островах агрессорам противостоял всего лишь небольшой отряд самураев (около 200 воинов), возглавляемый Сукэкуни Сё из рода Тайра, потомком Тайры Томомори. Монголы быстро сломили японское сопротивление. В сражениях при небольших населенных пунктах Комода на островах Симодзима и Кацумото и острове Ики малочисленные самурайские дружины, сражавшиеся с исключительным мужеством, были полностью перебиты. С гражданским населением, помогавшим по мере всех своих сил японским воинам, монголы расправились с такой жестокостью, что она ужаснула даже самураев.
Половина пути до Японского архипелага была пройдена, и ключевые позиции для дальнейшего продвижения заняты.
18 ноября 1274 года монголы достигли на кораблях северо-западного побережья острова Кюсю, вошли в залив Хаката и на следующий день высадились на берег. Японцы быстро получили подкрепление из других районов Кюсю, но сил явно не хватало. Патриотизм и отчаянность оборонявшихся японских воинов не могли помешать вторжению многочисленного, сильного и в высшей мере организованного врага. Монголов в заливе Хаката было намного больше, чем японцев. Однако Хубилай понимал, что для развития успеха сил монголов и их союзников будет недостаточно. Но при успешном и быстротечном ходе операции этого должно было хватить, как полагал хан, для склонения руководителей островной страны к покорности и подчинению могучему противнику.
Первый день сражения на острове Кюсю для захватчиков был успешным. Они прекрасно организовали наступление. Соединения монгольских воинов проводили атаки в полном взаимодействии друг с другом, используя различные сигналы, подаваемые с помощью колоколов и гонгов. В течение дня монголы вытеснили с позиций на побережье залива японцев, впервые столкнувшихся с новой для них тактикой ведения боевых действий. Монголы с боями заняли поселки Имадзу и Акасака и вступили в ожесточенное сражение с незначительными по численности силами японских воинов на подступах к местечку Хаката (нынешний город Фукуока).
В захваченных поселках, так же как и на островах Цусима и Ики, запылали храмы и дома местных жителей. Захватчиками было подожжено синтоистское святилище Хакодзаки. Вслед за этим начался грабеж и истребление мирного населения. Стариков, больных и немощных людей захватчики нещадно уничтожали на месте. Японским женщинам, предназначенным для отсылки в Китай и Монголию, монголы прорезали кинжалами ладони насквозь, продевая через образовавшиеся отверстия веревки и цепи, и тащили затем несчастных к своим кораблям, где привязывали их к корабельным конструкциям в носовой части судов.
К концу дня кровавая битва начала подходить к завершению. Самураи понесли существенные потери, но было убито и множество монгольских воинов. К исходу сражения у обеих сторон кончились стрелы. Был ранен китайский полководец Лю, являвшийся главнокомандующим экспедиционными силами. Ранение было настолько серьезным, что через некоторое время он скончался. В этой связи монголы, потерявшие своего верховного командующего, измотанные упорным сопротивлением японских воинов, вынуждены были отойти на ночь к своим кораблям, стоявшим на якорях в бухте Хаката, для отдыха, подсчета потерь, пополнения запаса стрел и перегруппировки, а оставшиеся силы японцев отошли от побережья под защиту своих оборонительных сооружений, где стали ждать подкрепления. Сражение должно было продолжиться на следующий день с новой силой.
Однако вечером, к счастью для защитников Японии, поднялся ветер, все усиливающийся и превратившийся затем в смертоносный тайфун, один из тех, которые часто обрушиваются осенью на юго-западное побережье Кюсю. Шторм заставил монголов вывести корабли из бухты в открытое море с тем, чтобы их не выбросило на берег и не побило о прибрежные скалы. За ночь свирепый ураган разметал по водной поверхности весь флот неприятеля, отправив на дно его лучшую часть, более 200 кораблей, и утопив в морской пучине 13,5 тысячи монгольских, китайских и корейских матросов и воинов вместе с их боевыми конями. Потрепанные остатки армады в полном беспорядке вынуждены были вернуться в Корею.
В японской истории это неудачное нашествие монголов, кроме Гэнко, получило еще название Бунъэй-но эки – «Война годов Бунъэй» (годы Бунъэй, по японской традиции летосчисления, продолжались с 1264 по 1275 год), то есть война, которая шла в годы правления императора Камэямы, правившего в 1260–1274 годах.
В Японии праздновали победу, благодаря японских богов за помощь в отражении серьезной иноземной агрессии. Ни у кого из японцев не было никакого сомнения в том, что именно национальные японские божества спасли страну от ужасной и смертельной беды, послав на врагов разрушительный ураган, который безжалостно потопил корабли неприятеля и уничтожил его многочисленные боевые силы.
Монголы никогда не прощали проигрышей, были злопамятными и мстительными. Они всегда возвращались именно туда, где их постигла неудача, с тем чтобы достичь успеха. Сопротивление противника озлобляло их. Но, победив его, монголы уже не щадили никого, и японцы смогли в этом убедиться на личном опыте.
Гибель лучших сил флота у берегов Японии не обескуражила Хубилая. Неизвестно, была ли трагедия просчетом хана и его полководцев или следствием самоуверенности монгольских военачальников. Но, как и прежде, верховный правитель Монголии был одержим желанием во что бы то ни стало овладеть Японией и ее населением. Долго ждать японцам не пришлось. Уже в следующем, 1275 году Хубилай возобновил свои притязания к Японскому государству, послав туда вновь монгольских послов с требованием подчиниться непослушным японцам Великой империи. Послы знали, что их ждет поле резни, устроенной монгольскими войсками на островах Цусима и Кюсю, но держали себя гордо и уверенно, как подобает представителям великой страны. Однако ни угрозы, ни ультиматумы не возымели никакой силы. По приказу руководителя военного правительства Ходзё Токимунэ и двора японского императора, формальным главой которого продолжал оставаться Камэяма, отрекшийся от престола в пользу своего малолетнего сына Го-Уда в 1274 году, посланцы Монголии были обезглавлены.
Ожидая повторного вторжения, стратеги бакуфу проанализировали все свои недостатки, срочно реорганизовали систему обороны береговых укреплений на юго-востоке, а также севере Кюсю. Решено было удлинить прежние укрепления и построить новые земляные валы, каменные стены и оборонительные башни, задействовав для этого всех местных жителей из ближних прибрежных районов и отдаленных от мест предполагаемых боевых действий крестьян. Туда, где должны были опять высадиться войска неприятеля, начали стягивать самурайские дружины.
Японцами также была разработана тактика морских сражений, которая подразумевала формирование специальных подвижных отрядов малых атакующих боевых лодок. Их предназначением было препятствовать высадке монгольских воинов на берег. Натренированные самураи на своих лодках должны были быстро приближаться к крупным монгольским кораблям и стремительно брать их на абордаж, уничтожать на них живую силу врага и после этого сжигать суда.
В 1279 году войска Хубилая расправились с Южным Китаем и династия Сун прекратила свое существование. Высвободились новые территории и большие силы для того, чтобы поставить наконец Японию на колени. Хубилай в последний раз попытался склонить ее правительство к смирению дипломатическим путем, послав на острова своих посланников. Послы великого хана держали себя надменно и нагло. На этот раз они потребовали еще большей дани и грозили еще большими карами в случае отказа. Все попытки монголов, однако, были тщетными. Угрозы только раздражали японских правителей. Подобно предыдущим представителям хана, иноземные послы были обезглавлены, а их головы отправлены в мешках хозяину.
Хубилай был взбешен. Он немедленно объявил Японию провинцией своей империи и отдал приказ о подготовке новой военной экспедиции с целью уничтожения непокорного государства и физической ликвидации ее глав. На этот раз хан решил окончательно разделаться с противником и выделил для этого силы, во много раз превосходившие те, которые он послал к берегам Японских островов в 1274 году.
Второе нашествие было назначено на весну – лето 1281 года, когда около Кюсю бывает меньше тайфунов. В начале 1281 года началась подготовка новой армады. По планам завоевателей, к Японии должны были на этот раз подойти две группы кораблей с разных сторон. В первой флотилии (восточной группе) было 900 кораблей с примерно 42 тысячами монгольских, корейских и китайских воинов. Как и прежде, она выходила из корейского порта Хаппо. Вторая флотилия – главные силы (южная группа) – насчитывала около 100 тысяч человек, разместившихся на 3500 кораблях, и выдвигалась из китайского портового города Нинбо (современная провинция Чзэцзян). Общее командование военными действиями Хубилай возложил на монгольского полководца Алахана.
Никогда ни прежде, ни впоследствии в истории не составлялось армии вторжения больше, чем монгольский флот 1281 года, – ни по количеству кораблей, ни по численности войск.
Второй экспедиционный флот Хубилая состоял из больших, размером превышавших 70 метров, средних и малых военных кораблей, а также большого числа вспомогательных судов, предназначенных для транспортировки продовольствия и питьевой воды. Помимо пеших войск на кораблях монголов размешались конные отряды монгольской кавалерии, новейшие по тому времени осадные орудия, всевозможные метательные машины для обстрела береговых укреплений японцев. Кроме того, на ряде кораблей имелись небольшие кузницы для изготовления подков для коней, ремонта оружия и военного снаряжения. Прочные корпуса боевых кораблей снаружи укреплялись еще и металлическими листами, а на верхних палубах были сооружены конструкции с прикрепленными на них шкурами животных, предназначенными для защиты воинов от стрел неприятеля. Для маневрирования в прибрежных водах корабли снабжались веслами и гребными колесами.
Годы, прошедшие после первого вторжения монголов, не прошли и для японцев даром. Они правильно рассчитали намерения врага, снова избравшего исходным пунктом нападения остров Кюсю, и построили в бухте Хаката ряд защитных каменных укреплений. Одна из массивных каменных стен имела высоту 2,5 метра и протяженность 20 километров. Береговые стены прикрывали также синтоистские святыни – храм Сумиёси-дзиндзя, Хакодзаки-гу, который был сожжен монголами при нашествии 1274 года, но после этого восстановлен, и святилище Касии-гу. На берегу японцы воздвигли башни и сторожевые вышки для наблюдения за водной поверхностью, а между морем и защитными сооружениями устроили массу всевозможных ловушек, которые должны были при первых же шагах агрессоров по японской земле остановить их и помешать продвижению вперед.
Намного лучше были подготовлены конные соединения и пехотинцы. Армия сёгуната на Кюсю состояла из 100 тысяч самураев, еще 25 тысяч человек располагались на соседнем острове Хонсю в резерве.
Для войны на воде японцами были построены небольшие, но чрезвычайно подвижные и легкие гребные лодки. Назначением их экипажей было быстро подойти к неприятельским кораблям, взобраться на них, уничтожить воинов-десантников и матросов и поджечь громадины.
Боевой дух японских войск был очень высок – люди защищали родину. Даже японские пираты – вако (дословно – «японские бандиты»), состоявшие из контрабандистов и ронинов (самураев, потерявших вассалитет), которые в течение первой половины XIII века терроризировали прибрежное население Кореи, временно оставили свое преступное ремесло и присоединились к правительственному флоту.
Япония была готова к отражению новой агрессии. Были готовы к вторжению монгольских орд и острова Цусима и Ики, гарнизоны которых, как и в 1274 году, должны были погибнуть первыми.
Тем временем японские шпионы сообщали с континента малоутешительные вести. Силы вторжения были так велики, что их нельзя было сосчитать даже приблизительно.
В июне 1281 года из того же корейского порта Хаппо и другого, Окпо, с Корейского полуострова вышла первая группа кораблей агрессоров. Приблизительно в это же время началась погрузка на корабли второй группы, которая тоже должна была отправиться к берегам Японии из Южного Китая, но она по разным причинам организационного характера опоздала и вышла только в конце июля.
Иноземцы, как и в первый раз, вошли в бухту Хаката. 23 июня они высадились на берег, но, не сделав по земле Японии и нескольких шагов, попали под жестокий удар японских лучников. На место погибших подоспели новые отряды атакующих. Затем к берегу начали приближаться корабли с метательными машинами, обстреливавшими японские позиции.
Несмотря на то что огнем китайской метательной артиллерии многие береговые укрепления были сожжены, японцы не сдали своих позиций и битва продолжалась на том же месте, где и началась. Сражение на берегу, в котором японцы имели превосходство, продолжалось несколько дней. Однако никакой напор, казалось, не мог сломить стойкость обороняющихся.
Такая же ожесточенная борьба днем и ночью шла и на море, где монгольский флот был атакован японскими боевыми лодками. И здесь преимущество было на стороне японцев, так как громоздкие монгольские корабли не могли свободно маневрировать на воде. Многие монгольские корабли японцы сожгли, и, чтобы как-то обезопасить себя от таких нападений, монголы стали соединять суда корабельными цепями, создавая подобия крепостей.
Встретив такое неожиданно упорное сопротивление со стороны японцев и понеся существенные потери, монголы вынуждены были отойти от залива Хаката. Содействовали такому решению также начавшиеся в условиях страшной жары и скопления на кораблях большого числа монгольских и китайских войск инфекционные заболевания, унесшие за короткое время жизни нескольких тысяч человек.
В конце июля монголы встретились наконец с главными силами у острова Хирадо, расположенном у западного побережья Кюсю. Новую атаку всех войск монголов и их союзников на позиции японцев решено было осуществить в заливе Имари. На этот раз Японии грозила еще большая опасность.
Император и его аристократическое окружение, должностные лица высших рангов, чиновники военного правительства, синтоистское и буддийское духовенство в самый критический момент разворачивавшихся событий обратили свои мольбы к национальным синтоистским богам с просьбой о помощи. Главная церемония была совершена в центре молений – храме Исэ, традиционном месте паломничества. Экс-император Японии Камэяма обещал даже принести себя самого в жертву во имя спасения страны.
И именно в это время судьба еще раз спасла Японию и ее жителей. 16 августа 1281 года над районом сосредоточения монгольского флота разыгрался смертоносный тайфун, нередкий в этой части Восточно-Китайского моря. Ураган небывалой силы прошел над сушей и морем с юго-запада на северо-восток, переворачивая и разбивая друг о друга корабли вторжения. Те, кто пытался спастись, покинув гибнущие суда, находили смерть в водной стихии. До побережья добрались очень немногие. Через три дня ветер стих. Последствия катастрофы были поистине ужасными для монголов. 4 тысячи кораблей и около 100 тысяч воинов погибло в морской пучине.
Чудо свершилось второй раз там, где это было нужно, и синтоистские священнослужители истолковали все произошедшее как подтверждение особой божественной благосклонности к Японии и японскому народу. Жалкие остатки монгольского флота на поврежденных и изуродованных тайфуном кораблях покинули омывающие Кюсю воды и вновь в полном беспорядке вернулись в Корею. Те войска, которые успели высадиться на сушу, были полностью деморализованы и без поддержки, оружия, снаряжения и продовольствия, во враждебном окружении, не могли оказать достойного сопротивления японцам. Большинство оставшихся на берегу монголов, китайцев и корейцев были уничтожены самураями или обращены в рабство.
Вторая масштабная экспедиция монголов в японской исторической литературе была названа Коан-но эки – «Война годов Коан».
Однако и вторая неудача не обескуражила Хубилая. Людей в подвластных монголам Китае и Корее было много. Жизни их для хана ничего не стоили, впрочем, как и жизни монголов. Поэтому он начал готовить новый грандиозный поход, который был запланирован на 1286 год. Но ряд обстоятельств воспрепятствовал осуществлению третьей экспедиции на Японские острова. У монголов были проблемы и с другими территориями, завоеванными и еще непокоренными.
Неприятности были и у самого Хубилая. Умерли его любимая жена и любимый сын, наследник престола. Хан начал злоупотреблять алкогольными напитками, и здоровье его ухудшилось. В 1294 году верховный правитель умер, так и не овладев островами, расположенными к востоку от его империи.
Японцы тем не менее бдительности не теряли, и не напрасно. Преемник Хубилая Тэмур (Чэнь-цзун) в конце 1301 года опять направил к берегам Японии около 200 военных кораблей. Они подошли к островам Косики около юго-западного побережья Кюсю, и один из них приблизился в разведывательных целях к побережью.
В Японии по этому поводу был срочно созван верховный совет, на котором его члены вновь хотели направить мольбы японским богам с просьбой о защите страны от неприятеля. Однако высшие сановники (кугэ) этому воспротивились, заявив, что постоянная надежда только на богов может привести к их недовольству. В этой связи кугэ предложили упредить врага и атаковать его вперед. Но со стороны монголов все закончилось только разведывательным рейсом. Рисковать еще раз они не стали.
Ветер, который разбил монгольскую армаду, с этого времени начал называться в японской истории камикадзе – «божественный ветер», а монголы, китайцы и корейцы стали рассматриваться как недруги японцев. Особенно монголы и так называемые монголы-корейцы. Слова «монгол», как и «монголо-кореец» («мукурикокури»), в старояпонском языке попало в разряд страшных слов («ковай котоба»), таких, например, как «черт», и монголами еще до сих пор пугают иногда японских детей бабушки – носительницы старинных традиций: «Если будешь плакать, то с гор придут монголы. Поэтому лучше засыпай скорее».
Хотя реальной опасности нового вторжения со стороны монголов в пределы Японии не было, японцы продолжали держать западное побережье Кюсю в постоянной военной готовности практически до конца XIII столетия.
Гражданские воины и смуты XIV столетия
В XIV веке никто Японию завоевать не пытался. Страсти кипели только внутри страны. Но как все это происходило? Это были исключительно кровавые столкновения, сопровождавшиеся тысячами, десятками и сотнями тысяч убитых.
Самураи клялись в верности своим господам и на поле боя всеми силами пытались продемонстрировать свою отвагу и военное искусство, заслужить у феодала похвалу и вознаграждение. Доказательством силы и умения воевать были отрезанные головы поверженных противников, которые надлежало предъявлять господину для оценки храбрости. Это было обязательным обычаем самурайской действительности Средних веков. В плен сдаваться было не принято, все равно пленного врага убили бы. Бороться следовало до конца, до славной кончины, а если пасть в бою было не суждено и не было другого выхода, то нужно было прибегнуть к самоубийству путем вскрытия живота – сэппуку (харакири). Очевидно, сэппуку за всю военную историю Японии было произведено сотни тысяч раз. Самоубийством кончали также жены и родственники проигравших сражения самураев. Иногда в боях участвовали большие группы войск – по 50, 100 и более тысяч человек, и очень многие воины гибли в таких битвах. Не исключением в феодальных войнах были предательства, измены и просто переход части войска одного феодала на сторону его противника.
Итак, после монгольской агрессии экономическое положение в государстве резко ухудшилось. Как это обычно бывает, в числе виновных оказались властители Японии, а именно правившие регенты рода Ходзё. Но даже и не в этом было дело. Некогда могущественнейший род Ходзё начал терять свою силу, влияние и популярность, погрязнув в злоупотреблениях и разврате. С правителями и их окружением так часто бывает при сытой жизни. Самурайские кланы открыто начали выражать свое недовольство камакурскими правителями. Этим воспользовался император Го-Дайго, решивший прибрать всю власть к своим рукам. Го-Дайго попытался сделать это военным способом, заручившись поддержкой могущественных военных родов и своих союзников. Несколько сражений с войсками бакуфу, однако, он проиграл и был сослан в 1332 году правителями Камакура на остров Оки. Но союзники у Го-Дайго оставались, в частности верный и чрезвычайно преданный вассал Кусуноки Масасигэ из рода Кусуноки, который начал воевать за дело императора и открыто, и партизанскими методами. В его деяния входила успешная оборона крепостей Акасака и Тихайя. Кусуноки проявлял во время своих боев чудеса храбрости и смекалки.
Все это было описано летописцами в хронике того времени «Тайхэйки» – «Хронике Великого мира».
Кусуноки брал умом, а не численностью. При обороне крепости Акасака его воины соорудили фиктивную оборонительную стену. Когда самураи бакуфу начали карабкаться на нее, воины Кусуноки подрубили опоры и веревки, на которых она держалась, и недруги были придавлены бревнами стены. Второй штурм также не удался. Но численный перевес рано или поздно принес бы Ходзё победу. Поэтому Кусуноки со своими воинами тайно покинул крепость Акасака, а перед уходом поджег ее. Самураи Ходзё решили, что сторонники императора покончили с собой, решив после самоубийства сгореть в пламени пожара, не доставшись врагам со своими головами, и возрадовались победе. Но Кусуноки и его воины ушли незамеченными и начали сразу же после поджога укрепления Акасака строить другую крепость – Тихайя. При обороне Тихайя, сооруженной на горе Конго, Кусуноки обманул врага с помощью тряпичных кукол, одетых в самурайские доспехи и привязанных к деревьям и ограде крепости. Лучники Ходзё поддались на обман и подумали, что приближаются к настоящим недругам, осыпая их стрелами. Самураи Кусуноки выждали и внезапно из-за укрытий открыли ответную стрельбу, убив множество врагов и не понеся потерь.