Александр Снегирёв
Письма от Ренэ

Полная версия

© Снегирёв А., текст, 2016

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

* * *

Выполняя свои прямые обязанности, она везла лауреата на вокзал. Накануне он выступил с докладом, а сегодня торопился дальше – премию ему вручили всего три месяца назад, и спрос на него был еще высок.

Она выбрала красивую дорогу, через центр, решив, по обыкновению жительницы маленького городка, что провинциальная парадность забитых грязными автомобилями улиц для гостя интереснее запущенных объездных переулков. Она даже устроила небольшую экскурсию: здесь она в хорошую погоду совершает пробежку, в этом здании расположен ее университет, вон рынок, на котором она покупает творог у знакомой старушки. Старушка такая славная, и творог чудесный. От проверенной коровы. А на этой улице живет ее бабушка, бывшая переводчица секретного оборонного предприятия.

Остановившись на очередном светофоре, она разжала пластмассовую заколку, и пряди цвета канифоли завалили ее плечи. Встряхнув головой, она продолжила было рассказ о примечательных местах, но тут лауреат с удивлением увидел свои собственные пальцы. Растопыренные, они погрузились в канифольные пряди, пробрались к затылку и крепко сжали. Лауреат, не ожидавший от своей руки такого, не стал, однако, противиться.

Пальцы перебирали и стискивали. Она закрыла глаза, сказала «ааа», как на приеме у терапевта, и почему-то крепко сжала руль. Сзади погудели.

Накануне вечером, после его доклада, она помогла ему избавиться от назойливых членов местных творческих союзов, от приодевшихся застенчивых девушек, от страждущих шизиков, которые непременно являются на выступления столичных гостей, кем бы те ни были, пусть и абсолютными шарлатанами. Она увлекла лауреата за собой, доставила его в гостиницу и собралась уже прощаться, когда он предложил выпить в баре.

Ей стало неловко – настолько предложение обрадовало. Не обрадовало, а скорее удовлетворило, как удовлетворяла его обходительность и простота. Приглашение выпить она сочла за хороший тон, за подтверждение своей женской конвертируемости. А еще она просто любила это дело: сесть вот так в баре и потягивать или, наоборот, опрокинуть залпом. Согласилась и поэтому тоже.

Едва они устроились за столиком, как она полезла в телефон за скидочным кодом, но опомнилась: такая запасливость – удел старых дев. Переплачивать не хотелось, хоть он наверняка не позволит ей дотронуться до кошелька. Стараясь отвлечься от назойливой мысли об экономии, она принялась его усердно расспрашивать и не заметила, как, поддавшись не столько обаянию собеседника, сколько его общей какой-то уютности, располагающей к доверительной беседе, позабыла про упущенные два напитка по цене одного. Ответы между тем он давал весьма общие, в подробности не пускался, подменяя конкретику философскими рассуждениями и шутками, и все больше задавал вопросы ей самой. Польщенная, она отвечала охотно и развернуто. Рассказала про то, как второклассницей ездила с родителями в Коктебель, как отец катал ее на катамаране, а по возвращении домой мама сказала, что папа от них уходит, что у него давно другая женщина. Рассказала про своего мужа, за которого вышла после того, как отказали в британской визе. Сотрудники королевского консульства не доверяют одиноким. Муж был ее начальником, но никаких поблажек ей не делал, лишь как-то раз хотел отпуск дополнительный выписать, так она его за это строго отчитала. А вообще он добрый, ласковый, милый, тихо попивает, жалко его… Она рассказывала и рассказывала, сама себе удивлялась: уже не помнила, когда с ней последний раз такое было. И было ли. Она бы до самого утра могла так рассказывать, если бы не очередной его вопрос, на который она, помедлив, ответила односложно: нет.