Александр Швед-Захаров
Возвращение. Пентхаус
Она была старшим инспектором, не замужем, живёт одна в квартире, которая ей досталась от бабушки – идеальный вариант для альфонса. Несмотря на моё утреннее поведение, я чем-то её зацепил, как она сказала: «В тебе что-то есть, как будто ты не отсюда».
На короткий промежуток времени наш разговор прервался, я сидел, откинувшись в кресле, и наблюдал её красоту. Только сейчас осознав, что ранее никогда не встречал женщин, которые были бы так красивы, так умны и так притягательны. Именно притягательны. Меня тянуло к ней, магнетизм был фантастический. Я не хотел, чтобы наша встреча заканчивалась.
–Пойдём танцевать, – вырвала меня из пут раздумий Анна, – пора отдаться танцу.
Она взяла меня за руку и увлекла на цокольный этаж, где грохотала танцевальная музыка.
– Танцы, это моя вторая страсть, – прокричала она мне на ухо.
– А что за первая страсть? – поинтересовался я.
– Пока это секрет, – улыбнулась она и направилась вглубь двигающихся в такт людей. Её магнит действовал на меня, я следовал за ней.
Плавный переход и вступление All You Needs Is Now (Youth Kills Mix) наполнило помещение. Ритм? заданный Дюранами находил отклик в движениях толпы, словно большая волна, музыка захлестнула массы и увлекла в сильный круговорот.
Аня смотрела на меня взглядом обольстительницы, удава Каа, который заманивал в свои сети бандерлогов. Трудно было оторвать взгляд от неё. Трудно было остановиться любоваться ею. Её движения, как визуализация музыки, отражали ритмы. Паузы заполнялись кошачьими движениями, она изгибалась, позволяя платью подчёркивать её совершенное тело, струиться по нему, как тихая вода горной речушки ласкает камни. Она знала, что делает, я был в её власти. Яркий разноцветный свет вырвал капельки пота, блестевшие на её шее, свет мерцал в её развивающихся, вьющихся волосах, которые взлетая вверх падали на плечи. Она была идеальна, как модель с обложки Vanity FAir. И да, я не хочу, чтобы это имело конец. Я понимал, что мне нужно сейчас.
Мы выбрались из клуба на свежий воздух часов в 4 утра. Было светло, город остыл от дневной жары, а поливальные машины помогали ему в этом. Свежий утренний воздух, ощущение наступления нового дня, когда всё ещё впереди, ещё много чего можно успеть.
Мы подъехали к её дому. Оба были уставшие, натанцевавшиеся и, скорее всего, счастливые. Около парадной она взяла инициативу в свои руки и предложила встретиться сегодня вечером для прогулки по городу, чтобы ночью полюбоваться разводом мостов. Конечно, я был согласен.
– Так какая первая страсть? – мне было действительно очень интересно.
– Вот вечером и узнаешь, – ответила она, одарив меня своей магнетической улыбкой.
Домой вернулся около 6-ти утра. На ходу раздевшись, я завалился в кровать и мгновенно уснул.
Проснулся от дуновения холодного ветра. Ноги стали мёрзнуть, я попытался их спрятать под простыню, но этого оказалось недостаточно. С трудом открыл слипшиеся глаза, сфокусировавшись, увидел распахнутую дверь, ведущую на балкон, штора развивалась от буйствующего снаружи ветра. Мало чего соображая, встал с кровати и подошёл к двери. Что-то меня остановило и через мгновение замер, как вкопанный. За окном не светилось радостью восходящее солнце, не летали утренние ласточки, за окном бушевал ураган. Сильный шквалистый ветер клонил к земле деревья, заставляя дождь литься, практически горизонтально. На улице не было ни души, все сидели по домам, по своим мокрым домам. Обнажённый вышел за пределы своего убежища. Сильный, хлёсткий дождь начал лупить меня, заставляя жмуриться и укрывать лицо от стихии. В определённый момент я поймал себя на мысли, что мне этого не хватало там. Чуть приоткрыв глаза, я увидел, как ветер двигает автомобиль по дороге, вовлекая его в водяной поток, образовавшийся на дороге. Едва попав туда, автомобиль устремился вниз по улице, набирая скорость, беспомощно вращаясь в водовороте и всё для того, чтобы финишировать внизу улицы, в толпе своих собратьев, ударившись, заревев сигнализацией и застыть. Так они и стоят, мерцающие, орущие, столпившиеся и бессильные что-либо изменить. Прямо, как я, тут.
Покрывшись мурашками, я скользнул внутрь и закрыл за собой дверь. Прислонившись лбом к стеклу, я замер, из оцепенения меня вывел голос Вельцер: «Немного неприятно, наверное, обнаружить себя тут, неправда?».
Вздрогнув, я отшатнулся от двери. Будучи к ней спиной, я обшарил комнату взглядом. Сделав два шага назад, сдёрнул простыню с кровати и обернулся ею.
– Значит, эротикой Вы меня не побалуете, Виктор? – издевательски спросила она, – Ну да ладно, ещё не вечер.
Повернувшись к ней, я уставился на неё, всячески показывая своё недовольство.
Она восседала в кресле, в углу комнаты. В руках она крутила мундштук. Дуэль взглядов она выиграла, мне пришлось отвести глаза. Смахнув каплю дождя с носа, я обрёл дар говорить.
– Хотел бы услышать, что Вы здесь делаете, в моей квартире? – стараясь унять своё волнения, спросил я.
– Соскучилась. Хотела узнать, как продвигается продажа моего пентауса. Какие новости, есть ли потенциальные покупатели? – она остановилась и стала испытующе смотреть на меня. Потом вставила сигарету в мундштук и закурила. Выпустив глубокое сизое облако, она продолжила.
– Да, ладно, расслабься. Лучше присядь. По психологии, обнажённый стоящий человек чувствует себя уязвлённым перед сидящим одетым. Я к тебе по другому вопросу. Есть у тебя что-нибудь выпить? Иди, принеси, заодно и оденешься.
Особо немедля, я удалился в кухню. Подцепив в ванной спортивные штаны и футболку, вооружённый бокалом виски, вернулся в комнату.
– Мерси, – процедила сквозь зубы Вельцер, – Так вот, уважаемый Виктор Никитин, уверена, что Вам понравилась солнечная сторона жизни. Там действительно намного лучше, чем здесь, уж точно не заболеешь астмой.
Я изобразил на лице недоумение. Она отпила виски и глубоко затянулась сигаретой.
– Не думай, что я не знаю о чём говорю. Ты не просто так туда попал. Туда попадают только те, чья жизнь тут не представляет ничего приметного – серость, как и многое тут, беспросветная. Ты полжизни прожил, но чего ты достиг? Жалкой однушки на окраине города в муравейнике? Старого автомобиля? Холостяцкой жизни? Где жена, где дети? Что ты оставишь после себя. Ты, как муравей в муравейнике, несёшь свою соломинку на благо других.
Я молчал. Это просто сон, фантазия, надо проснуться и всё вернётся, всё светлое. Вельцер поднялась с кресла и направилась к окну. Отдёрнув штору, она посмотрела на мрачный пейзаж, открывавшийся за окном. Только сейчас я заметил, как она сильно сдала в возрасте: морщины испещрили её лицо, кожа на руках обтянула кости и съёжилась. За эти несколько дней она постарела лет на 10.
– Депрессия, – продолжила она, не отрываясь от зрелища, – вот, что рождает этот мир. Тебе ничего не хочется, только ходить на опостылевшую работу, пить виски по вечерам, думая, что ты себя чем-то занимаешь мужским, курить травку, когда последнее уже не помогает. Никаких перспектив, максимум смена автомобиля, не больше. А там…., – она сделала театральную фразу, левой рукой она теребила свой амулет с ящерицей, – …там солнце, радость, красивая женщина, а она действительно очень не дурна собой, и конечно масса возможностей. Твой двойник, в том мире, не просто хороший хирург, спаситель жизней, он ещё и неплохой инвестор на рынке недвижимости, подумать только, сколько возможностей.
А она, молодая, жизнерадостная, понимающая тебя и парящая с тобой на одной волне. Любовь, чувство, которое пробивает горы… Но всё это там.
После короткой фразы она развернулась и подошла вплотную ко мне. Вблизи, она была ещё старше и напомнила мне ведьму из старых английских сказок, не хватало только бородавки на носу. Испытующе смотря в глаза, она подвела итог.
– Есть ещё три дня, но не больше. Дальше только серость и смерть, – Она провела пальцами по моему подбородку – Решать нужно. Нужно решать. До скорой встречи.
Чеканя каждый шаг каблуками, она направилась к выходу, уже открывая дверь, она бросила: «У всего есть цена и у каждого. Чуть позже – сообщу свою, но оно того стоит»
Дверь хлопнула, выведя меня из оцепенения, я обвёл взглядом комнату и как подкошенный рухнул на диван, ещё несколько секунд и уснул.
-–
В палате стерильная чистота, одинокая кровать стоит посередине, в углу расположилась кушетка, на которой спит женщина и девочка 5 лет. В кровати лежит мужчина, как две капли похожий на Виктора, датчики информируют, что пульс в норме. Возле кровати сидит девочка, на вид 13 лет, и обеими руками, с трепетом, держит руку отца.
– Помню, как мы с тобой поехали вдвоём во Францию, в Ниццу, когда мама и Ритка заболели и не смогли лететь с нами. Мы с тобой взяли на прокат машину и путешествовали по Лазурному берегу, забираясь вглубь, ночуя в отелях, которые были пропитаны историей и духом юга Франции, посещали деревеньки, в которых не бывали туристы. Мне не надо было быть леди, я была сама собой. Я была с тобой, и всё внимание было мне, и я не делила тебя с мамой и Риткой. Пожалуй, это было одно из самых ярких моментов жизни. Пожалуйста, не уходи, Папочка. Не уходи, Папочка, проснись, – переходит она в крик.
-–
«Папочка. Не уходи, Папочка, проснись», – от детского крика я проснулся. Я протёр глаза и огляделся. Снова этот сон. Ощущение, что кричали тут, рядом, но в комнате никого. Недопитый бокал стоял на журнальном столике, рядом в пепельнице лежал истлевший окурок. Надежда, теплившаяся внутри, что ночные события – это сон, улетучилась. По пути на кухню я захватил оба предмета, чтобы стереть следы «дурного сна». Сегодня предстоял тяжёлый день.
Знакомая улица, знакомый дом, знакомый холл, знакомый лифт. Я его вызвал и бросил взгляд на табло этажей. Лифт двинулся сверху от Пентхауса. Первый этаж, двери открываются, я уже занёс ногу, чтобы сделать шаг внутрь, как натолкнулся на молодую особу, которая выходила из лифта.
– Извините, – автоматически выпалил я. Девушка растерянно посмотрела на меня, по ней было видно, что мысли её отстранили от происходящего.
– И вы меня, – пролепетала она и устремилась к выходу.
И вот мой палец давит на кнопку дверного звонка. Странно, зачем он тут, квартира тут одна, лифт сюда привозит уже допущенных людей. И кто эта девушка? Надо не забыть узнать у Крыжовского.
Лев Павлович, распахнул дверь: «Входите, я рад, что вы пришли без моего звонка. Я нашёл новую информацию, которая приоткрывает завесу тайны над моей, так сказать, женой».
Мы прошли в гостиную. Краем глаза я заметил на мониторе изображение ящерицы, что видел у Вельцер на амулете. Удобно расположившись на белом, кожаном диване, я решил взять инициативу в свои руки.
– Сегодня ночью ко мне приходила Вельцер. Она выглядела постаревшей на 10 лет. Сперва я думал, что это дурной сон, но оказалось всё правдой, – и я рассказал события этой ночи, не забыв упомянуть про детский голос, который меня разбудил.
Крыжовский внимательно слушал меня, приглаживая свою клинообразную бородку. Когда я закончил, он ещё немного молчал, а затем нарушил тишину.
– Похоже, многое начинает проясняться, – он подошёл к компьютерному столу, взял
оттуда несколько фотографий и принёс мне. Я начал изучать их. Там были репродукции старинных гравюр с изображением светских дам, у которых на шее висели амулеты, фото людей конца 19-го – начала 20-го веков, фото амулета, похожего на тот, что был у Вельцер, фото скал, взятые за основу для фона амулета.
– Это карельские скалы, место, где сделано это фото – Койлозива, не так далеко от Костамукши. Покопавшись в исторических архивах, я нашёл, что там, в период язычества зародился культ Бога Ящера. Ящер был дитём Матери Сырой Земли, который вознамерился стать Великим Богом, вступил в схватку со Сварогом, но проиграл её. Помните Георгия Победоносца, убивающего змия, это не что иное, как христианство побеждающее язычество. Многие исследователи связывают Ящерицу с миром мёртвых, царством – откуда никто не возвращается. Ящер – это прообраз Змея, который перекочевал затем в былины и сказания в образе Змея Горыныча, три головы которого символизируют три земных стихии – Огонь, Воду и Землю. Есть данные, которые говорят о Ящере, как символе дьявола, магическом существе, бессмертном, который откидывая старый хвост, регенерирует новый, обновляясь целиком, обретая новую жизнь. Возможно бессмертие. Вкупе с хранителем Царства Мёртвых, это даёт очень мрачную картину. Символом этого культа – ящерица, восседающая на скале. Дамы, которые изображены на фото, имеют общим не только амулеты, но и общие внешние черты. Если вы приглядитесь, то найдёте, что дама в золотом платье, имеет схожесть с дамой бальзаковского возраста, в чёрной шляпке, на чёрно-белом фото. Возможно, это конечно родственники дальние, но не думаю, что за четыреста с лишним лет, что разделяют этих дам, изменения были настолько незначительными – он взял паузу, чтобы отпить из стакана воды. – Внимательно рассматривая её, я ловил себя на том, что это один и тот же человек. Возможно, конечно, это просто реинкарнация, примеры тому есть, но если их объединяет амулет, то выходит это не случайность. А если не случайность, то как? Вот этого не могу ещё разгадать.
– А может, это просто фото людей из параллельных миров, ну, т.е., как я. Это одна личность из одного мира, которая попадает в другой, ведь необязательно в параллельном мире эволюция идёт теми же темпами, что и в наших с Вами. Я имею в виду, что в другом, ещё одном мире, сейчас может быть люди всё ещё ездят на телегах и носят парики – сделал предположение я.
– Возможно и так, кстати, очень интересная версия, – оживился Крыжовский. После паузы, он неуверенно добавил. – Вы знаете, я бы хотел, чтобы мы с Вами съездили в больницу, где находится Ваш двойник. Хочу посмотреть, почувствуете ли Вы что-нибудь рядом с ним? Возможно, это подтолкнёт нас к новым разгадкам.
Не скажу, что встреча с моим двойником в этом мире меня влекла, но внутри было ощущение, что это манит меня. Боролся внутри я не долго.
– Давайте, почему нет, это в любом случае ничем нам не помешает – взглянув на фото, я отметил, что Лев Павлович прав, чем больше я всматривался в изображения, тем больше находил общего.
Глава 6.
Пока мы ехали в больницу, позвонила Анна и предложила сходить во второй половине дня, ближе к вечеру, на фестиваль СтереоЛето, там ожидалась шикарная концертная программа. Естественно я согласился. Простояв 15 минут перед железнодорожным переездом на Удельной, мы нашли свободное место на обочине, возле медицинского центра Алмазова, и припарковали автомобиль.
– Волнуетесь? – Лев Павлович взял меня за предплечье.
– Скорее да, чем нет. Не каждый день попадаешь в параллельный мир и уж тем более, не каждый день встречаешься со своим двойником – честно признался я.
– Думаю, не стоит говорить, что Вы очень похожи с Фёдоровым, поэтому вам надо замаскировать Вашу внешность. Вот Вам тёмные очки, парик, кашне и шляпа– и Крыжовский протянул пакет с вышеперечисленным мне – Перевоплощайтесь, посмотрим на Вас. Кстати, Ваша небритость весьма кстати.
Облачившись в нового меня, мы отправились к цели. Миновав КПП, лифт привёз нас на 7 этаж, где располагалось отделение Нейрохирургии. Стерильная чистота, данного места, меня поразила. Наши бахилы тут выглядели, как кирзовые сапоги, в балетном классе.
– Идёмте, нам нужна палата 710, посмотрим, есть ли кто там, возможно нам повезёт, и мы попадём внутрь – Крыжовский взял меня под локоть и повёл меня по коридору.
Приблизившись к 710 палате, мы замедлили ход, Лев Павлович заглянул в палату, для страховки он постучал и, не получив ответа, зашёл внутрь. Через десять секунд, он пригласил меня зайти.
Увидев себя лежащего в больничной койке, я вздрогнул. Звуки аппарата искусственного дыхания, монотонное пиканье пульсоксиметра и внешний вид Фёдорова вызвали у меня слабость и тошноту, взор начал мутнеть. Лев Павлович это заметил и посадил меня в кресло подле Фёдорова, так, что нас разделяло расстояние в полметра. Крыжовский налил воды из кулера, стоявшего в палате, и поднёс стакан мне. Только я сделал маленький глоток, как монитор с данными пульсоксиметра словно взбесился, пульс Фёдорова начал расти на глазах. Понимая, что сейчас сюда прибежит дежурная сестра, Крыжовский поднял меня и вытащил из палаты в коридор. Пройдя вглубь отделения, отдалившись на пятнадцать метров от палаты Фёдорова, мы присели на стулья. Мне становилось лучше. Мимо пробежала дежурная медсестра с врачом, за ними бежала женщина и две девочки. Я облизал пересохшие губы и сделал большой глоток.
– Что это было? – приходя в себя, выдавил я – Создалось ощущение, что из меня забирали жизнь.
– Я не знаю, сейчас я принесу воды, – Лев Павлович сходил за водой к кулеру в коридоре, – Вот, держите. Думаю, нам лучше уйти. Пока народу не прибавилось. Не стоит забывать, что даже под маской, умеющие смогут разглядеть истину.
Он поднял меня, и мы направились к лифту.
-–
Старшая дочь, Марина, держала отца за руку стоя у кровати, напротив окна в коридор. Врачи суетились вокруг отца, пытаясь понять причину его недавнего состояния. Краем глаза она заметила две фигуры, которые проходили мимо палаты. Что-то знакомое привлекло её в одном из них, что-то родное. Она отпустила руку и медленно направилась к выходу из палаты.
Двери лифта открылись и Виктор, с Крыжовским, шагнули внутрь, старик нажал кнопку первого этажа и кнопку принудительного закрытия дверей. Виктор припал к задней стенке лифта, ноги всё ещё не слушались, его мутило, пот стекал ручьём. Дрожащей рукой он стащил тёмные очки и прищурился от яркого света лампы. В это время Марина вышла в коридор и поглядела в сторону двух незнакомцев. В кабине лифта она увидела старика и мужчину, сильно похожего на отца, который щурился от света и выглядел болезненно. Сквозь боль, Виктор посмотрел в коридор и увидел девочку из своего сна, сознание его прояснилось, глаза расширились, и он застыл в смятении. Двери начали закрываться, девочка бросилась вперёд, навстречу и закричала: «Папа, папа, не уходи». Двери сомкнулись, разделив их, оставив в недоумении, от увиденного.
