Александр Швед-Захаров
Марсионеры
– Алло, Анатолий Викторович, это Татьяна Фисунова – нежный женский голос начал литься из телефона.
– Да, Татьяна, привет. Можешь не представляться, я уже чувствую, когда ты звонишь, – Викторович улыбнулся.
– Есть какие-нибудь новости? – с тающей надеждой спросила Татьяна.
– Пока нет, исследовали со спутников всю планету, следов корабля нет. Маячок не работает. Мистика какая-то. – медленно, продумывая каждое слово, ответил Власов.
– Я не верю в мистику. Всему должно быть чёткое объяснение. – холодно сказала жена Николая.
– Сейчас нам надо верить в чудо и молиться, – с минорными нотками констатировал Викторович.
– Я вас поняла, – закончила разговор Татьяна.
Маячок грузового космического корабля «Рогозин» включился внезапно, вызвав суматоху в центре управления полётами. Это был сорок третий день со дня пропажи связи с Марсом и двадцать пятый, с момента исчезновения корабля с поверхности Марса. Сигнал был отчётливым. Согласно полученным данным, корабль находился в 763 581 км от Земли, и согласно курсу, от шёл прямо к нашей планете. Его сигнал засекли не только космические агентства мира, но и даже простые обыватели, которые за эти 43 дня превратились в ищеек, выискивая данные, высматривая в небе, ловя каждый сигнал из космоса. У этих ищеек сразу возникли вопросы, как корабль мог так быстро преодолеть расстояние от Марса до Земли. Возникали предположения, что не было никакого полёта, что Россия просто обманула мировое сообщество. Вопрос быстрого возвращения волновал и ЦУП.
За 5 часов до расчётного времени приземления, на весь зал ЦУП раздался голос Фисунова.
– Земля, Земля, как слышно меня? Это борт «Рогозин», как слышно меня? Говорит подполковник Фисунов. Как слышно, меня? – неслось из всех динамиков, со всех сторон.
Власов дрожащими руками нацепил наушники.
– Коля, Коля, Николай Петрович, слышу тебя хорошо! Как вы там? – не скрывая радости, протараторил Власов.
– Подполковник Говоров в тяжёлом состоянии, необходима помощь. Повторяю, подполковник Говоров в тяжёлом состоянии, нужна помощь. – будто не слыша Власова, повторял Фисунов.
– Николай, что с ним? – спросил Анатолий Викторович.
– Меня кто-нибудь слышит? Это борт «Рогозин», нам нужна помощь. По бортовому компьютеру, корабль должен приземлиться в месте, с координатами 51.755150 градусов северной широты, 55.105035 градусов восточной долготы. Нам необходима помощь. – снова повторил он.
– Николай, я слышу тебя, – закричал в микрофон Власов.
Фисунов снова повторил о необходимости помощи, но никого из ЦУП по-прежнему не слышал. Через 14 минут связь прервалась.
Власову дали бумагу с данными о месте по указанным координатам. Ознакомившись, начальник ЦУП распорядился готовить самолёт до Оренбурга.
По пути в аэропорт, в вертолёте, позвонила радостная Татьяна, видимо информация уже вышла в народ. Она была безмерно счастлива и умоляла Анатолия Викторовича передать телефон её мужу, как только он его увидит. Не скрывая собственной радости, Викторович уверил её, что так оно и будет.
Через полтора часа он уже был в Оренбурге, где его встречали военные, медперсонал «Роскосмоса» и люди в штатском. Поступила информация, что корабль вошёл в атмосферу, и согласно траектории, изменил координаты посадки. Новое место – фермерское поле в области, оно уже определено. Все необходимые люди погрузились в грузовой вертолёт МИ-88 и вылетели на место. Пока они летели, над ними с шумом пронёсся грузовой космический корабль «Рогозин», чуть не спровоцировав авиакатастрофу.
Когда все прибыли на место посадки, то обнаружили обожжённый корабль в поле гречихи. От борта шёл ужасный жар, к месту были стянуты пожарные расчёты, которые были готовы к тому, что всё вокруг может вспыхнуть. Было решено подождать ещё 15 минут, пока корабль остынет. Всё это время, Власов пытался выйти на связь с экипажем «Рогозина», но ему никто не отвечал. В голову лезли самые плохие мысли. Из пожарных шлангов охладили корпус вокруг выходного люка.
Как только открыли люк, в корабль прыгнули два медика из «Роскосмоса» .
– Ну что там? – поинтересовался Власов
– О боже, – послышалось из рации, а затем послышались звуки тошноты.
Анатолий Викторович бросился к люку.
Проникнув во внутрь, он бросился в рубку, где обнаружил бледных медиков, один из которых указал на кресла пилотов, повёрнутые спинками к людям. Медленной походкой Власов подошёл к одному из кресел и потянув рукой за край, развернул его. Мороз пробежал по коже, волосы на руках встали дыбом, а глаза полезли из орбит. Перед ним, сидел Фисунов, точнее то, что от него осталось. Голова Фисунова покоилась на каком-то прозрачном сосуде, кубической формы, и который содержал жидкость, которая постоянно была в движении и перемешивалась. Волосы Николая были слипшиеся от запёкшейся крови, а по окружности черепной коробки проходил багровый шрам. Глаза его были закрыты, дыхание не вырывалось.
Анатолий Викторович отшатнулся, в ужасе. Позади послышался очередной приступ тошноты.
– Ну вот мы и дома, – раздался голос Говорова.
От неожиданности один из медиков вскрикнул и лишился чувств. В этот раз Власов не стал поворачивать кресло и зашёл слева. Перед ним предстала идентичная картина, что он увидел с Фисуновым, лишь только тут была голова Говорова. Под ней, в сосуде, активно бурлила синевато-багровая жидкость.
– Ну вот мы и дома, – повторил Говоров и открыл глаза. Оглядевшись по сторонам, он заметил Власова. Улыбнулся. – Здорово, начальник.
Голову Говорова, также украшал бардовый круговой шрам, словно терновый венок. С полминуты Дмитрий Анатольевич смотрел на Власова, потом облизнул языком губы и отвёл взгляд.
