Отправная база для понимания: принципы построения прогрессивных и консервативных взаимоотношений.
Консервативные взаимоотношение делят коллектив на три неравные группы.
Анализируя консервативные взаимоотношения необходимо ответить на вопросы:
К кому обращаются за судейством? – Перед кем оправдывают свои поступки?
Выявляется представитель первой группы.
Девиз “первого”: “Я вас очень хорошо понимаю”.
Представители первой – являются судьями, арбитрами для конфликтующих остальных двух групп.
“Первые”, чаще молчаливо, соглашаются с доводами “вторых” и ”третьих”.
Кто с кем спорит?
Ответ выявляет представителей второй и третьей группы.
Кто избегает выяснения, либо использует построенные на лжи обвинения, аргументированные или бездоказательные утверждения?
Тот относится ко второй группе.
Кто ищет возможности спорить, доказывать?
– “третий”.
Отличительная черта – абсолютный авторитет. Это достигается воплощением в себе моральных критериев этого конкретного коллектива. Даже при решении простейших задач, “первые” санкционируют действия “вторых” и ”третьих”, всячески приучая к опёке.
Таким образом, “вторые” и “третьи” становятся слепым орудием в руках “первых “. Достижения и победы материального и духовного характера в консервативных коллективах прямо или косвенно принадлежат только “первым”. Всё, что имеют “вторые” и “третьи” разрешено им иметь волею “первых”. Естественно, никакого стремления к переменам “первые” не испытывают. Имеющие установленный ими же самими уровень достатка и ограниченные в потреблении только возможностями третьих, “первые” – социально удовлетворены.
По мере непротивления коллектива порядку прямого или косвенного присвоения “первым” всех существующих ценностей: от материальных до моральных, а здесь нужно помнить, что даже кусок хлеба, “третьим” выращенный, собранный, выпеченный, ему не принадлежит и может быть проглочен им только с разрешения “первого”. По мере того, как “третий” (самый обделённый) поверит в незыблемость такого порядка вещей, потребность существования “первого”, как личности отпадает. Потому, что “дело” его живёт.