Александр Шатилов
Ангелина
– Я виноват… я страшно виноват перед ними…
– Ну вот, вы и это осознали. А шрам всё же страшный, но так и быть, показывать его не буду, сами можете представить. И, между прочим, у меня не один такой шрам. Знаете, скольких людей вы незаслуженно обидели?
– Представляю… – грустно сказал Семёнов, отводя взгляд и опуская голову. – Если бы я только мог всё исправить… Если бы я только мог…
– А вы уверены, что это у вас получится?
– Да, конечно! Теперь я знаю, в чём ошибался.
– Уверены? Может это вам только кажется? Может вы всё-таки не до конца поняли, что было нехорошо в вашей жизни? Знаете, когда вы вредите природе, скажем срываете цветы без всякой надобности, а потом бросаете их в грязь, у меня начинают гнить ноги. Только взгляните на эти гнойные язвы!
Но Семёнову больше не хотелось никуда смотреть. Он снова опустился на пол и прижал голову к коленям. Он плакал, вспоминая все свои дела, от которых его ближним было плохо. Он не мог поверить, что умер, а вспомнят его только по лжи и трусости.
– Ну, ну, не стоит так убиваться, – смягчившись сказала девушка, и ласково поглядела на него.
– Вам легко говорить, вы же смерть! – буркнул Семёнов. – И вообще, почему вы только со мной одним возитесь? Разве пока я тут сидел никто в целом мире не умер?
– Конечно умерли! Умерло целых две тысячи сорок человек!
– Так зачем вы всё со мной сидите?
– Эх, как же вы люди не понимаете, что я, как удача, смех или сон, могу приходить к скольким угодно людям сразу, и при этом в разных формах.
– Значит, вы только сон? – обрадовано спросил Семёнов.
Девушка залилась поначалу звонким смехом, потом вдруг стала серьёзной.
– Значит, я вам не нравлюсь? – строго спросила она.
– Ну что вы, что вы, вы само совершенство, – начал испуганно оправдываться Семёнов. – Вот если бы моя жизнь не изуродовала вас, мою… – тут он замолчал.
– Вы хотели сказать, смерть?
– Не совсем… – ответил Василий и вновь опустил глаза. – Ладно, я готов к страшному суду, ведите меня. Я готов даже к аду. Поделом мне достанется, – сказал он после долгого молчания.
В голосе Семёнова слышалась небывалая прежде решительность, которую он ещё ни разу не проявлял. Девушка долго и внимательно смотрела на него. Её прекрасные глаза насквозь прожигали несчастного молодого человека, но он уже ничего не боялся. Он стоял смиренно и вместе с тем гордо, готовясь к вечным мукам.
