Алексей Широков
Глава клана 2
Пролог
Клацнул рычаг подачи энергии, переведённый сильной рукой во включённое состояние, и темнота наполнилась тихим гудением. Через мгновение на потолке со звонким щелчком, помигав, включилось несколько ламп. С шумом заработал ещё один ряд софитов, а за ними ещё и ещё, пока всё пространство огромной ямы с бетонными стенами ни заполнилось тусклым, чуть мерцающим электрическим светом, вырвавшим из тьмы подземелья одинокую фигуру молодого человека, неподвижно стоявшего посередине круглой арены.
Высокий, мускулистый, со светло-русыми волосами до плеч, в которых выделялось несколько аккуратных косичек, с небольшой бородкой – он стоял, расслабленно свесив голову, чуть ссутулившись и медленно, глубоко дыша. Впрочем, слоило лишь включиться освещению, как мужчина неторопливо распрямился, с хрустом расправив плечи, и открыл ярко-зелёные глаза.
– Я готов, – громко и уверенно произнёс он, и в следующее мгновение глухая массивная дверь на противоположенной стороне арены гулко содрогнулась от чудовищного удара, казалось, само пространство ямы затрепетало от последовавшего за этим яростного рёва огромного монстра.
Что-то в очередной раз щёлкнуло, и где-то в стенах зацокали перебираемые зубьями механизмов могучие цепи. Преграда, сдерживавшая чудовище, вновь содрогнулась, да так, что завибрировал пол, а затем медленно поползла вверх – а стоило только внизу образоваться достаточному зазору, как в него тут же просунулась огромная когтистая лапа, отдалённо похожая на человеческую руку.
Мужчина, однако, не обращал внимания на происходящее и вновь закрыл глаза, медленно разведя руки в стороны. Мгновение – и на его ладонях вспыхнули два шарика, состоящих из пламени зелёного цвета. Они словно замерцали, закрутившись в разные стороны, могло показаться, что к ним потянулись зеленоватые потоки воздуха, которые словно впитывались во всё больше и больше ярящееся пламя. И вот оно потеряло форму, превратившись в быстро дёргающиеся ослепительные кляксы, то и дело выбрасывающие в пространство жгутики-щупальца, шевелившиеся, словно живые.
Арена вновь затряслась от яростного рёва желавшего выбраться из своей тюрьмы существа. Со звонким хлопком, осыпая пол искрами и осколками стекла, взорвались несколько ламп. А затем так до конца и не поднятые тяжеленые ворота просто сорвало от удара невообразимой мощи, и они, бешено вращаясь, пронеслись всего в нескольких сантиметрах над головой молодого человека, чтобы с жутким грохотом врезаться в противоположенную стену, выбив огромное облако пыли и бетонного крошева.
От обрушившегося на него воздушного потока мужчина чуть покачнулся, но совершенно не испугался ужасающей мощи наконец освободившегося чудовища. Наоборот, его губы медленно расплылись в широкой, чуть сумасшедшей улыбке, граничащей с оскалом.
Монстр тем временем окончательно выбрался на свет. Огромный и одноглазый, чуть сгорбленный и весь какой-то кривой, несимметричный и нескладный. Но вместе с тем необычайно опасный и какой-то грациозный, с бугрящимися под серовато-розовой кожей, заросшей жёсткими чёрными волосами, канатами стальных мышц.
Вообще, человек, не шибко разбирающийся в монстрах, вполне мог бы принять это существо за «Ciclopus vulgaris», или по-другому «Циклопа обыкновенного», – ещё одного похожего на человека гиганта, чьей визитной карточкой было как раз наличие всего одного непропорционально большого глаза. Вот только не водились близ Хольмгарёра эти великаны. Зато бичом посадов, лесов, озёр и болот считался другой чудовищный антропоморф, одно только имя которого заставляло аборигенов вздрагивать от страха.
«Лихо», прозванное в народе «Одноглазым» из-за единственного жуткого ока, будто перекошенного, зло сверкающего из-под из под густых жёстких косм с врождённой проседью. Это существо даже просто монстром назвать было трудно, если обычные чудища нападали на людей ради пропитания или размножения, то Лихо Одноглазое, будучи травоядным, уничтожало всё живое вокруг исключительно ради собственного удовольствия.
Скорее это было воплощённое стихийное бедствие, противостоять которому зачастую не могли даже самые сильные чародеи. Помимо скорости, ловкости и силы, а также смертоносных когтей, Лихо обладало особой аурой, действие которой с трудом поддавалось изучению. Попав под её воздействие, мог взять, да и развалиться посадский частокол, до того момента крепкий и надёжный. В соседних домах вдруг вспыхивал жуткий пожар, а патроны для пулевика могли взорваться прямо в руках у стрелка. Люди спотыкались и падали на ровном месте, ломали кости, просто неудачно повернувшись, а то и вовсе лишались жизни из-за пустяковых царапин. Так что если даже и удавалось отогнать чудище от посада, то давалось это большой кровью, а само поселение уже считалось обречённым. Потому как Лихо никуда не уходило, а начинало кружить поблизости, выбирая удобный момент для нападения, влияя на посад и его жителей своей странной силой, приносящей беды и неудачи.
Вот и сейчас, выбравшись из изолированного печатями каземата, в котором его содержали с самого момента пленения, существо активно распространяло ауру, быстро поглощающую всё пространство арены. Молодой человек только поморщился, когда ощутил, как попал под воздействие Лихо. Отпустив так и оставшиеся висеть возле него в воздухе шевелящиеся и набирающие силу зелёные пятна, он быстро сложил печать-концентратор, и его тело вспыхнуло покровом Зелёного Пламени, тут же затрещавшего и заискрившегося от обильно выжигаемой монструозной живицы.
И в этот момент «Одноглазое» опять заорало, подавшись вперёд, чуть нагнувшись, отставив свои разноразмерные руки со сжатыми кулаками назад и широко раскрыв похожую на капкан пасть. Вот только клыков, которые можно было бы сравнить с зубьями механической ловушки, в ней не наблюдалось, как, собственно, и языка. Зато имелось по два ряда крупных белых моляров, очень похожих на человеческие, которые медленно шевелились, словно живые, на его челюстях. Чем-то отдалённо напоминая жирных сегментарных трупных гусениц.
С хлопком погасло ещё несколько ламп, словно специально осыпав мужчину жгучими искрами и острыми осколками стекла. Воздух завибрировал от всё непрекращающегося ужасного рёва, и человек, казавшийся до этого момента непоколебимым, вынужден был сделать несколько шагов назад, настолько мощным было это давление.
И только тогда, почувствовав слабину, Лихо сорвался в атаку. Какой-нибудь простец, подумал бы, что он просто переместился к чародею, и только потом заметил бы запоздало разлетающуюся бетонную крошку, выбитую из пола острейшими когтями на ногах чудовища. Впрочем, его противник прекрасно всё видел и, сложив цепочку ручных печатей, успел не просто выставить перед собой блеснувший барьер, полностью принявший незамысловатый удар, способный распылить человека на кровавые брызги, но ещё и изящно отпрыгнул. И, словно повинуясь его движению, зелёные пламенные кляксы, не меняя своего расположения, отлетели вместе с ним подальше от трясущего головой чудовища.
Чтобы прийти в себя, после того как он врезался в непробиваемую преграду головой, Лиху Одноглазому много времени не понадобилось. Он потряс головой и уставился на наглого человечка, посмевшего не только увернуться от его атаки, но ещё и причинить боль. Он больше не орал, вместо этого по яме арены распространилось тихое урчание, от которого кровь стыла в жилах. Чем-то оно было похоже на то, что издают кошки, вот только ни мягкости, ни довольства в нём не чувствовалось. Только ярость и всепоглощающая ненависть, да и сам расходящийся волнами звук, содержавший живицу, вполне мог временно парализовать, а то и ввергнуть простого человека в панику.
А ещё у монстра засветился красным единственный глаз. Означало это только то, что существо находилось на грани бешенства, и теперь стало особо опасно. Ведь помимо ауры у лихо имелось и ещё одно оружие, данное ему искажённой духами с других планов природой.
Молодой человек напрягся. Шутки закончились, а сам он ещё не был готов. Он едва успел скользнуть в сторону, когда монстр просто исчез, оставив на своём месте неглубокий, но широкий кратер с поднимающимся вверх пыльным столбом и расходящуюся кольцом волну пыли и бетонного крошева. И вовремя, то место, где он только что стоял, взорвалось от прилетевшей в него и вспыхнувшей, словно звезда, малиновой искорки.
Мысль о том, что при выборе арены, они как-то не рассчитали с высотой потолка, на котором висели фермы с лампами, и куда, собственно, запрыгнула тварь, совпала с необходимостью вновь уворачиваться от удара. Перемещаясь на огромной скорости, лишь слегка уступающей чародейской технике бега, огромная туша Лихо, словно «обезян» в Зоологическом саду Хёльмгарёра, скакала по стенам и потолку, то атакуя человека руками и ногами, легко вспарывавшими железобетон, то обстреливая его взрывающимися искрами из своего «Злого глаза».
Если бы не клановое пламя Бажовых, успешно сдерживающее ауру, он бы давно был мёртв, и чародей прекрасно это понимал. Впрочем, зачем гадать, что бы там было, если сама вручила ему в руки наследие великих предков? Вот и этот человек не углублялся в рефлексии, но внутренне, будучи всего-то двадцати двух лет отроду, просто не мог не испытывать восторга от своей сопричастности – и немалой – к судьбе клана Зеленоглазых.
Мужчина усмехнулся про себя, в очередной раз уходя из-под со свистом взрезавших воздух когтей, так что там, где только что прошлась лапа, остался явно видимый след взбаламученного воздуха. Действительно. Если бы не чудо, дарованное Древом и Уроборосом, защищавшими смертных, эти существа давно бы уничтожили как минимум всех людей, проживающих здесь, на севере, близ Холмгарёра.
Но… человечеству повезло. Лихо, пусть и обладали чудовищной мощью, являлись тупиковой ветвью четвёртого поколения эволюции некоторых видов одержимых, чьих потомков называют Курентами. Будучи этакими великанами-людоедами, но куда как более слабыми и намного более распространёнными.
Из того, что было известно людям, можно было сделать вывод, что слишком сложный там процесс размножения, опять же завязанный на простых людях. Ну… почти простых, потому как чтобы получилось Лихо, Курент должен целиком проглотить нерождённую девочку утопленницы, готовой стать русалкой. Тогда по какой-то прихоти извращённой природы монстров в гениталиях этого великана зарождалось Лихо и не менее редкий Вий, которые, прорывая мошонку чудовища, появлялись всегда парой. Что при этом убивало «отца», которым твари и питались несколько лет, пока не заканчивалась пища – и тут уж или Вий схарчит Лихо, или наоборот.
Обычно в соревновании за жизнь проигрывал куда более мелкий и субтильный Вий, чьё основное оружие было прикрыто ниспадающими до земли веками, поднять которые сам он просто не мог из-за коротеньких ручек. Да и с близнецом ему не то чтобы повезло. Лихо, конечно, травоядное, да только не в первые годы жизни.
Впрочем, всё это опять же было только на руку людям. Ведь Вий, карлик среди гигантов, был способен стереть в пыль всё, что находится в прямой линии его взгляда. Будь то какой-нибудь посад или самый крупный Полис – без разницы. Впрочем, найдя, убить это существо чародеям было куда проще, нежели его резко перешедшего в вегетарианство «брата».
Казалось бы, почти нереалистичное условия. Пойди ещё заставь Курента сожрать не просто русалку, то есть труп утопленницы, а тело свежей девицы на сносях. И еще так, чтобы не повредить находящийся внутри неё мёртвый плод!
И тем не менее случалось! Людей много, посадов много, да и дур, назло семье и очередному подонку, бросившихся перед родами в омут – тоже за века находилось немало. А Лихо, пусть существо и неспособное к размножению, считается условно бессмертным. То есть нет никаких доказательств того, что этот кривой-косой гигант может умереть от возраста или от других естественных причин.
В этот момент, избежав очередного смертоносного броска чудовища, мужчина вдруг понял, что он «готов». Сложив пару печатей, активировал чары – и его родное пламя, заревев и закрутившись, стенобитным тараном ударило прямиком в грудь огромного монстра, ещё не успевшего отскочить. А затем он, недолго думая, метнул с обеих рук буквально звенящие от переполняющей их силы бесформенные изумрудные сгустки прямиком в поднявшуюся после удара о противоположенную стену человекоподобную фигуру с горящим алой звездой глазом и громко произнес:
– «Гунгнир»! Активация!
Непонятные кляксы, брошенные чародеем и, казалось, не так уж и быстро летевшие, словно повинуясь его словам, почти притянулись друг к другу, закрутились вокруг некой общей точки и, всё ускоряясь, рванулись вперёд, неумолимо сливаясь друг с другом. Мгновение – и они превратились в небольшой практически белый шарик, перед которым образовалось явственно видимое глазом огненное веретено, и вот чары, взрывая под собой глубокую борозду в многометровом железобетонном монолите пола, врезались прямиком в грудь едва успевшего прикрыться руками гиганта.
Сверкнула вспышка – и свет померк, погрузив всё пространство арены в непроглядную тьму. Яма заходила ходуном, а ударная волна от взрыва заметалась между стен, круша и уничтожая всё подряд. С жутким грохотом обвалились с потолка тяжёлые чугунные фермы, на которых раньше крепились лампы. Словно шрапнель, со свистом разлетались во все стороны осколки, выбитые из стен и пола, а затем всё стихло… и только тогда посередине погруженной в черноту арены вспыхнули два светящихся зелёных глаза.
– Тордин, подай свет! – приказал их обладатель уверенным голосом. – Ты же знаешь, что мои глаза не так хорошо работают в темноте, как у всего остального клана.
– Будет исполнено, мой князь! – ответил чуть хриплый старческий голос откуда-то сверху, и через мгновение то, что осталось от древней арены, осветили приплывшие откуда-то бесчисленные чародейские светляки. – Мои поздравления!
Молодой человек только тяжело вздохнул, хотя хотелось кричать в голос. Лихо, обладавшее огромным сопротивлением к чужеродной живице, от недавно изученного им и переделанного под свою врождённую силу древнего заклинания просто-напросто испарилось. Отсутствовала и дальняя часть Арены, только сейчас безумных размеров кратер начал вдруг плавиться и отекать раскалённой до жидкого состояния землёй и камнями.
Но, перевешивая одержанную победу и уничтожая её, Хердвига, Князя Хёльмгарёрской ипокатастимы клана Бажовых, била по самолюбию мысль о том, что он всё так же не может пробудить зрение. И даже сейчас, явно выйдя на новый уровень силы, в этом вопросе он так и остался неполноценным.
На самом деле мало кто в клане этой его ипокатастимы знал, что Хердвиг Бажов, Князь удела Хёльмгарёрского, – полукровка. По воле отца у него было две матери: «родная» – захваченная наложница из клана Эндвингсон и «настоящая» – Бажова Хельга Фрейгейровна, дочь одного из Старейшин, давшая жизнь его брату и сестре.
Так, собственно, и вышло, что родившая его женщина дала ему могущество своего клана «Сыны Счастливого Ветра», а также живицу огненной бета-стихии. Но все были уверены, что он сын Хельги и его сила не результат тайной работы евгеников, а самое что ни на есть настоящее наследие Клана.
Наверное, именно поэтому он достаточно лояльно относился к московскому полукровке. С одной стороны, просто не чувствуя в нём конкурента, ведь Хердвиг верил в свою силу. Наследие Эндвингсонов только усиливало его пламя, но огонь Бажовых и вода Карбазовых… Можно было только покачать головой, вопрошая, на что же надеялись его родители?!
И тем не менее к этому новонайденному Антону Хердвиг чувствовал что-то вроде расположения. Совсем необычное для него чувство, учитывая, что этот парень решил перейти ему дорогу… Он, ознакомившись с отчётом побывавшей в Москве комиссии, вынес для себя в первую очередь то, что жизнь у парня была не сахар. Что, впрочем, не мешало этому полукровке им приторговывать в самые тяжёлые для себя времена.
Мужчина, в общем-то, даже был бы готов назвать его своим «неродным младшим братом», построив в мыслях между собой и ним определённое единение. Но только если тот склонится и признает его старшинство. По этой же причине он не мешал части своей ипокатастимы взять, да и уйти к другому Князю. Тем более что на данном этапе это были хоть и полезные, но «лишние» люди. Раздражающий фактор для тех, кто уже занял своё место, на которое эти семьи могли бы претендовать в будущем.
В общем-то, сейчас Хердвиг понимал, почему предки Антона легко отпускали в своё время будущие ипокатастимы с условием сохранения их лояльности Бажовым. Вот у него самого назрела ситуация, когда при нынешних ограниченных условиях может произойти социальный взрыв, – так и что с ними делать? Убивать? Изгонять? По его мнению, это был вообще не выход, потому как у большей части остававшихся в этих семьях имелись близкие родственники. Так что к московскому мальчику всё они были отправлены со спокойной душой. А заодно заслано несколько шпионов, потому как этот парень ему всё же ещё не поклонился.
– Ну и? – рядом с мужчинами, ловко перепрыгнув через завалы и огромные искорёженные фермы, приземлилась юная девушка, тут же уперев руки кулачками в бёдра и нахмурившись, уставилась на Хердвига своими зелёными глазищами. – Брат, это действительно стоило того, чтобы так собой рисковать?
– Я победил, – пожал плечами молодой человек, игнорируя осуждающий взгляд, и всё же поморщился. – Так что какой смысл, сестра, обсуждать стоило оно того или нет?!
– Эта твоя «победа» стоила клану древнего подземного комплекса, который в чёрный день вполне мог бы стать отличным убежищем! – яростно прошипела девица и сделала широкий взмах рукой. – А теперь посмотри! Это самые что ни на есть настоящие руины, восстанавливать которые практически бесполезно!
Действительно, в свете зачарованных огоньков было видно, что чары «Гунгнира» не только отправили Лихо в Бездну, испарив попутно огромную массу бетона, земли и камней, но и разворотили значительную часть внутренних помещений самого комплекса. Ударная волна, образовавшаяся при уничтожении материи, легко проникла во вскрытые, словно консервным ножом, внутренние комнаты и коридоры. После чего прошлась по ним, безжалостно круша и уничтожая всё на своём пути.
– Я… не думал, что Арена не выдержит, – поморщившись, вынужден был признать правоту своей младшей сестры парень.
Клану не известно было, для чего вообще древние построили этот поистине впечатляющий своими размерами бункер. Найденный ещё при правлении деда Хердвига, он, с одной стороны, оказался не тронут ни людьми, ни чудовищами, так и не сумевшими проникнуть за тщательно замаскированные массивные врата. Но с другой – абсолютно пуст, так что первую исследовательскую команду, рассчитывавшую на богатую добычу в виде древних артефактов и прочих ценностей, ожидал неприятный сюрприз.
Так и с этим гигантским помещением, которое первопроходцы окрестили «Ареной», уж больно походило это изолированное место с несколькими выходами и укреплённой галереей под самым потолком на место проведения боёв. Кто знает, зачем на самом деле оно нужно было создателям, однако идея Хердвига сразиться именно здесь с Лихо Одноглазым явно оказалась не самой удачной.
Радовало только то, что этот комплекс хоть и играл важную роль в планах клана, так и не был до сих пор заселён, а так и стоял в консервации. Так что никто не погиб, да и склады здесь, в отличие от других перспективных убежищ, пустовали… А потому о столь прискорбной потере мало кто узнает. Семья да Старейшины, но последние сами настаивали на этом бое с чудовищем, так что особых проблем с их стороны быть не должно.
– «Не думал» он, – продолжала возмущаться сестра, наседая на брата. – А о себе ты тоже «не думал»? А если бы Лихо тебя достало? Я уж молчу о том, что, покуда его отлавливали, погибли двое чародеев и ещё с десяток надолго прописались в госпитале из-за премерзостной ауры Одноглазого.
– Ну, вот в этом меня, пожалуйста, не обвиняй! – потеряв терпение, которым вообще-то особо не отличался, возмутился Хердвиг. – Это старейшины придумали, а не я!
– Ага! А ты как будто был против! – фыркнула девушка, быстро протараторив: – А то я не видела, как ты радовался!
– Ирвинг… – почти прорычал Хердвиг, радостное настроение которого, и так подпорченное оставшимися проблемами с клановым зрением, резко упало.
– Князь, кня’жина, – вмешался в разговор верный Тордин, до этого внимательно прислушивавшийся к то и дело раздававшемуся в развороченном бункере натужному скрипу и какому-то хрусту. – Не думаю, что это хорошее время для споров, тем более что бой действительно был необходим. Сейчас я считаю, нам стоит поспешить на поверхность. Вездеезд уже готов, да и съёмочное оборудование, наверное, уже свернули.
Девушка хотела было сказать что-то старику, но именно в этот момент неподалёку с потолка рухнула крупная железобетонная глыба, так что не ожидавшая этого Ирвинг аж подпрыгнула, взвизгнув, и обернулась, явно готовая к нападению.
– Думаю… ты прав! – произнесла она, с опаской поглядывая наверх.
Уже погрузившись в огромный мощный вездеезд и усевшись в удобное кресло, молодая кня’жина всё-таки поддалась своему неуёмному любопытству и задала давно интересующий её вопрос. Отвечать на которой ей до боя отказывались.
– Так зачем всё это нужно было? – девушка махнула рукой куда-то себе за плечо и требовательно посмотрела на своего брата и Тордина. – Такие риски, да и синему на камеру снимали…
– Последний этап переговоров с Ростовом и Сыктывкаром, – ответил ей брат и, посчитав вопрос исчерпанным, уткнулся носом во взятую из ближайшего шкафчика книгу.
– Каких таких «переговоров»? – нахмурилась Ирвинг и, когда Хердвиг не ответил, уставилась на Тордина.
– Их начал ещё ваш батюшка, когда впервые был поднят вопрос о наследии главной ветви Большого Клана, – мягко ответил старик. – За эти годы мы проделали огромную работу, убеждая наших дальних родственников, что именно Хльмгарёрская ипокатастима достойна принять эту честь. Сейчас же в свете объявленных испытаний возникла ситуация, когда наши старейшины посчитали разумным немного надавить на самых опасных для нашего Князя конкурентов.
– То есть вы решили их припугнуть? – фыркнула девушка.
– Это, конечно, грубо сказано, – улыбнулся старик, – но да. Перед тем как идти, следует расчистить себе путь, как минимум избавившись от сомневающихся. Именно поэтому мы сосредоточились на Ростове и Сыктывкаре, во главе которых стоят разумные люди, способные подавить собственные амбиции ради блага всех Бажовых. Им только нужно теперь дать видимый стимул, при котором они могут отступить, не потеряв при этом лицо.
– А сестра Абызбика? – задумчиво спросила девушка. – Она точно может конкурировать с братом!
– И сама никогда не отступит, – кивнул Тордин. – Казанцы вообще такие люди. И именно поэтому мы с ними даже не обсуждали этот вопрос. Остальные же, по нашему мнению, угрозы не представляют.
– Остальные? – удивилась молодая кня’жина. – А есть кто-то ещё, кроме московского мальчишки?
– Этот «мальчишка» на два месяца старше тебя, Ирвинг, – чуть грубовато сделал замечание Хердвиг, отрываясь от книги. – И вообще, имей уважение к князю другой ипокатастимы!
– Как скажешь, брат! Извини… – покладисто ответила ему сестра и тут же с набросилась на Торвинга: – Так кто ещё? Неужели кто-то из малых ипокатастим забыл своё место? Или это князь из «Тайного посада»?
– Нашлись родственнички, – усмехнулся старик. – Года с три назад в Киеве осели. Ветвь малочисленная, но с гонором…
– Кстати, что по ним? – вновь отвлёкся от чтения молодой человек.
– Провокация… удалась, – ответил ему Тордвин и как-то загадочно улыбнулся.
Вездеезд дёрнулся и двинулся вперёд, урча всеми своими котлами и слегка трясясь, в то время как его борт ломал и подминал под себя очередное дерево, неудачно оказавшееся у него на пути. Пассажиров ждало не менее двух суток пути, необходимых машине, чтобы добраться до великолепного Озёрного Полиса Хёльмгарёр. Так что Ирвинг просто откинулась в своём кресле, решив, что ещё успеет выпытать у этих двоих молчунов всё, что её интересует!
* * *
Высокие мягкие сапоги тихо простучали прорезиненными подошвами по стволу дерева. Эльдар, оттолкнувшись, зацепился рукой за толстую ветку и, ловко крутанувшись, закинул себя на неё, оказавшись в непосредственной близости от неодобрительно покачавшего головой длинноусого сихерче, добавленного в их группу решением Дивана на место выбывшего по ранению унбаши Камиля. Ну и не отказал вебе в удовольствии незаметно покоситься на сидевшую чуть выше Гульнару, за что та, не отвлекаясь от наблюдения за дорогой, погрозила парню кулаком.
– Что там? – спросил усатый, при знакомстве с отрядом представившийся на московский манер Василием, глядя своими какими-то расплывчатыми и нечёткими радужными буркалами без зрачка прямиком в неправдоподобно зелёные глаза представителя клана Бажановых. – Нашёл нарушителей?
На казанском мужик говорил довольно свободно, но всё равно чувствовался в его речи какой-то акцент, опознать который у Эльдара так и не получилось. Точно не московский и не из других северных и западных Полисов. Скорее, наоборот, что-то южное, причём довольно далёкое, не знакомое молодому одарённому.
– Да, – кивнул парень, махнув рукой на северо-запад. – Группа из двенадцати сихерче на расстоянии примерно четыре чакрыма. Чужаки. Быстро двигаются за два часа. Меня не заметили.
– Московские?
– Нет, – потряс Эльдар тёмно-русой, почти коричневой шевелюрой. – У них, Киевские тамга. Но на рейд не похоже.
– И что они у нас забыли? – нахмурился усатый.
– Если я правильно прочитал по губам, эта группа двигается по нашей территории транзитом далеко на восток, – пожав плечами, ответил парень. – Хотя я в мове, признаюсь, не силён.
– Двенадцать человек, говоришь, – глубоко задумался Василий, потирая подбородок. – Тогда нам с ними связываться втройне не с руки.
Пока усатый думал, Эльдар ещё раз взглянул на Гульнару, и девушка, словно почувствовав это, тоже посмотрела на него своими зелёными глазами. Быстрая и незаметная для остальных двух одарённых развальцовка – и беззвучный монолог завершился кивком молодой сихерче, прекрасно понявшей, что хотел ей сказать одноклановец.
– Ладно, – произнёс он. – Уходим, предупредим на ближайшей заставе о гостях, а там пусть голова у Ыру башлыгы болит!
«Собственно, кто бы возражал! – мысленно усмехнулся Эльдар, спрыгивая за своим временным командиром на землю и быстро набирая скорость бега. – Последнее, что в этой ситуации было бы нужно, так это, чтобы ты, усатый, полез геройствовать!»
И всё же «гости», по мнению молодого чародея, а он, как и многие в клане, предпочитал именно исконное, а не казанское название, были непростительно беспечны, коли позволили обнаружить себя такой слабой группе, как у них. Впрочем, киевлян засёк этот самый непонятный Василий, да ещё и на огромном расстоянии, и без прямой видимости. Так что хрен его знает, был ли у них вообще шанс проскочить незамеченными.
К слову сказать, Эльдар прекрасно знал, и кто забрёл в Зелёную Зону, которую Казань считала своей, и, даже рискуя собственной шеей, предупредил «гостей» об обнаружении, возможной дальнейшей слежке и преследовании. В конце концов, это были, Великий Змей их побери, пусть и конкуренты – но не враги! Да и вообще, для казанских Бажовых встреченные только что киевские Бажовы, как бы они сейчас себя там ни называли, были куда более «своими», чем подавляющая часть населения родного Полиса.
При этом Бажанов всё же был удивлён. Нет, в Большом Клане было известно о том, что в Киеве проживает небольшая ипокатастима. Она вовсе не затерялась, как внезапно всплывший московский наследник вроде как уничтоженной Главной ветви клана. Но вот проявленный ими норов по отношению к нему, пришедшему на помощь своим дальним родственникам, поставил парня в тупик.
На бегу поправив свой чуть сбившийся тёплый ватный халат, отороченный мехом, Эльдар высоко подпрыгнул, оттолкнувшись от вершины сугроба, в который обычный человек провалился бы с головой. Перемахнув через широкий овраг, лихо проскользил под последовавший за ним склон, почти ломая пятками тонкий ледяной наст и оставляя за собой серебрящееся облачко поднятого свежего снежка.
Ещё была одна важная вещь, о которой парень никому не сказал. Киевлян было не двенадцать человек, а Уроборосова дюжина. Не посчитал нужным он сообщать о шестилетнем мальчике, которого «гости» представили ему не иначе как будущего главу всех Бажовых. Именно его они сейчас на своём горбу тащили к Уралу. И если сам факт того, что эта маленькая ипокатастима решилась что-то требовать, – удивлял… То как реагировать на то, что такой малыш бросает вызов самой Абызбике, – Эльдар даже не представлял.
В его клане казанских Бажовых и так смеялись над московским выскочкой, невоспитанным, развращённым, практически простецом, который уже бросил вызов их главе. А тут такое!
Хан Абызбика пусть и не сильно старше этого московского недочародея и совсем недавно закончила Академию и стала сихерче, но её подавляющая мощь бетастихии ужасала! Так что никто из Бажановых даже не сомневался, кого в итоге выберет Совет Старейшин.
Настоящую конкуренцию ей мог составить разве что холмгарёрец, который, судя по последним сведениям из Тайного посада, был столь же силён. Да тот казак, что руководил Ростовской ипокатастимой… но он отказался от участия, видимо, испугавшись Абызбики! Как, впрочем, и все остальные сильные игроки.
Ну а с другой стороны, всё к лучшему, да и, в общем-то, расклад мало изменился. Хану будет только проще взять власть в свои, пусть женские, но крепкие руки! Ведь, по сути, у неё теперь только один настоящий противник. Не считать же за такового пятилетнего ребёнка и московского уродца?
Единственное, что ему казалось непонятным и одновременно неважным, так это один вопрос, зачем киевляне потащили своего ребёнка в «Тайный посад» прямо посреди Сезона Уробороса? Ведь испытания назначены на середину Сезона Древа!
Впрочем, через какое-то время он откинул эту мысль, и дальнейшие размышления потекли в приятном русле. Эльдар вспомнил, что он не один, а впереди дорога домой, и засмеялся. Кувыркнулся, в полёте подхватив комок снега, быстро скомкал из него снежок, да и запустил прямиком в бежавшую неподалёку Гульнару. Ну не мог он провести и часа, не поддев как-нибудь свою любимую невесту!
А через три дня их группу уже встречала Казань! Полис полисов! Ещё издалека были видны высоченные кубы ближайших многоэтажных блоков-районов, сливавшихся в итоге в одну гигантскую крепость, казавшуюся такой необъятной и непостижимой. Во всяком случае, для Эльдара, который никогда в своей жизни не видел ни Москвы, ни Варшавы, даже после её падения, ни других великих городов.
