Александр Сергеевич Зайцев
Летайте самолетами Аэрофлота
А молодой, с добрым утром, – протянул он мне свою «лопату», – знакомься, это Слава, мой бывший начальник и «тайный разбойник», а я Викентий Павлович»». Он кивнул головой в сторону своего собеседника. Средних лет, прилично одетый кореец. Услышав, странные слова деда, Слава улыбнулся и протянул мне руку.
Здравствуйте, Слава, – пожал он мою руку.
Александр, очень приятно – ответил я на рукопожатие, думая, – почему это «тайный разбойник», не похож он на разбойника.
Ты завтракал – спросил меня дед.
Нет, только проснулся, умываться иду - объяснил я.
Давай к Славе, в 4-тое купе, там и позавтракаем – предложил мне Викентий Павлович.
Я попозже приду, с женой в карты доиграем – ответил я и вышел из тамбура.
Умывшись и вернувшись в купе, я застал там уже троих картежников, к пацану на подмогу прибыла его сестра, все ждали меня.
Я тебе чай взяла – сказала мне Люда и кивнула в сторону стола.
Ага, спасибо, – поблагодарил я и взял стакан, – во что играем?
В подкидного – серьезно ответил мальчик – на кону по десять конфет с пары.
Поехали – я стал раздавать карты, удивляясь, как десятилетний мальчик так точно и лаконично излагает условия игры.
В комнату зашел Викентий Павлович, извинился и полез под свою полку. Поковырявшись, он поднялся, держа в одной руке четыре бутылки водки, а в другой пакет с начатым гусем. Жена, поджав ноги, отодвинулась к стене и тревожно покосилась на свою шубу. Подмигнув мне, Викентий Павлович удалился.
Играли мы около часа, дети старались во всю мочь, похоже, учитель у них был серьезный. Наш двухкилограммовый пакет на две трети был уже пуст, и фортуна к нам поворачиваться не собиралась. Помогли родители. Послышался стук в дверь, и в купе заглянула миловидная молодая женщина.
Тут они – крикнула она в коридор, а потом обратилась к нам, – извините, здравствуйте. А Вы гуси-лебеди, давайте завтракать, живо. Увидев кучи конфет, она нахмурилась. Опять – грозно сказала мама сыну, – я же тебя предупреждала, ты мне уже надоел со своими нетрудовыми доходами, дед весь липкий стал от Ваших конфет. Марш отсюда. Дети покорно встали и направились к выходу.
Подождите, – удержал я мальчика и обратился к маме,– так нечестно, старались они на совесть, пусть забирают хотя бы половину выигрыша.
Бери, шулер, – согласилась мамаша, – извините, пожалуйста.
Пустое – ответил я и поинтересовался, – послушайте, на вид им не более двенадцати лет, а как хорошо они играют, кто их так научил.
Лешке одиннадцать, а Ирине двенадцать – улыбнулась женщина,– дед у нас заядлый картежник, он с ними с пяти лет занимается, они уже в «Кинга» всех встречных поперечных обыгрывают, только смотри за ними. А выигрыш деду несут, на чай, так сказать. Еще раз извините. Женщина вышла из купе, но обернулась.
« А Вы далеко едите – спросила она.
« До конца – ответила жена.
« А мы до Иркутска, приходите к нам в гости, второе купе, чаю попьем» – засмеялась она и закрыла дверь.
« Чем займемся? – спросил я, когда мы остались вдвоем, – может быть, сходим в гости».
« Не сейчас, вечером, наверное, будет удобнее» – ответила Людмила.
Я сел к столу, отодвинул занавеску. За окном сплошная тундра, без конца и края, снежный буран ,серой мглой опустился на все живое.
« Холодно сейчас возле елочек – представил я себя сейчас в лесу и поежился – елочки-иголочки, а нужно как-то тактично отпрашиваться».
« Пойду, покурю – посмотрел я на жену и поднялся.
« Иди, иди, заждались уже, – улыбнулась мне Людмила – только не надерись там, я тебя одна не дотащу, в каком купе будешь».
« В четвертом – ответил я и добавил, – а может, вместе пойдем».
« Ага, меня там только и не хватает, – отказалась она,– я лучше почитаю».
« Часа через три буду», – уверил я жену и выскочил в коридор. В коридоре, не в пример утру, было пусто, но «вакхальны напевы» раздавались почти в каждом купе.
« Приветствую тебя. Сын Солнца – обрадовался мне Викентий Павлович – заходи, садись рядом».
Я поздоровался со всеми за руку и через секунду забыл все имена. В купе, вместе со мною, сидело шесть человек. Знакомый мне Слава, еще один кореец, рядом с ним женщина, по тому, как она к нему прижималась, это была не то жена, не то подруга. Шестой член компании лежал на правой верхней полке, лицом вниз. В его левой руке, беспомощно свисающей вниз, был зажат граненый стакан, который висел как раз», над головой Викентия Павловича.
« Садись, угощайся, не стесняйся, – потянул меня за рукав наш сосед – чего стоишь и оглядываешься, все свои, родные».
« Подожди» – я взял грозивший деду стакан и поставил на стол. « Верните посуду» – раздельно прозвучал голос из-под подушки.
« Извините, – я вернул стакан на прежнее место, – я подумал, что он может выпасть кому-нибудь на голову».
« Ничего, не выпадет, – ответил голос, – это чтобы меня при раздаче не забыли».
« Не беспокойся, Саша – сказал мне Слава – просто Володя, сидя, пить не научился, мутит его сразу в вертикальном положении, да и после хлопот меньше».
Я, наконец, уселся, народ наполнил стаканы, чокнулись, выпили за знакомство. Рука со стаканом опять вернулась в исходное положение. Узкоглазые ребята, напротив, занялись своими разговорами, я пережевывал гуся и вспомнил, какими словами дед представил мне Славу в тамбуре.
« Викентий Павлович – обратился я к старику, – а что значит бывший начальник и «тайный разбойник»».
« А то и значит – негромко – отвечал мне старик,– он был моим начальником цеха на заводе, в Спасске. Хороший спец и человек душевный. Пришлось уволиться по собственному желанию из-за несчастного случая. Мастера, девчонку в 23 года, нам в позапрошлом году прислали, на годичную отработку, сразу после диплома. Ей бы, дурехе, в конторе своей этот год пересидеть, да табели рабочего времени проверять, а она в производство решила вникнуть, как будто это ей в декрете поможет. И то, прошлась бы один разок, узнала, какой станок токарный, какой фрезерный, и хватит. Предупреждали, не крутись ты в своем трикотаже возле нас, или сначала халат одень. Малышев, фрезеровщик наш, нагнулся в свой ящик, а она тут как тут. Фреза, три тысячи оборотов в минуту, ей сначала платье распустило, а потом с остатками платья и саму на фрезу бросило. Порвало сильно, руки, грудь, шею, хорошо, что лицо не задело. Еле откачали, крови было море. Вот Славе и пришлось заявление писать. Ушел он с завода, да и с производства тоже. Занялся своим корейским народным промыслом, денег сейчас имеет раз в пять больше.
« А что значит «тайный разбойник»», – напомнил я о второй части Славиного представления.
« Так я тебе и толкую, – рассказывал далее старик – мать и сестра у него большие мастерицы. Элеотерокок, лимонник, женьшень, травы, все знают. Родня помогла ему плантацию женьшеня в тайге отыскать, вот он и таскает, а мать с сестрой снадобья делают, в основном, для сохранения мужской силы и женской верности. В Спасске он теперь первая фигура, все местные матроны от него без ума, за два года клиентуру до Москвы освоил, сейчас в Новосибирск товар везет. Да даже без этого, «состояния нестояния», во Владике за грамм хорошего корня иностранцы по 250 долларов выкладывают, без разговоров.
« Интересная работенка – подумал я и спросил старика – Викентий Павлович, значит, нашел в тайге корень и ты уже богач». « Ага, – усмехнулся дед, – нашел и пришивай глаза на затылок. Знающие люди его десятки лет разыскивают, а найдут, так через пять минут оглядываются. Большие деньги и стоят дорого. Стукнут в одночасье, прикроют лапником, поблагодарят вместо заупокойной молитвы и лежи себе. Тайга большая, ей все равно. Да и хлопот с этим корнем, как с малым дитем, знать надо, что и как, а без этого продашь за пол цены. Вот такие дела, молодой, если бы так просто все было. Да ты у Славы расспроси, хотя вряд ли он много расскажет. Эта профессия молчания требует, большого молчания. Мне, пару раз, довелось посидеть в их компании, так они между собой со скоростью два слова в минуту разговаривают. В народе их «Дерсу» кличут.
« Что-то мы заговорились» – обратился Викентий Павлович ко всей компании, взялся за бутылку и постучал горлышком по стакану, который висел над головой.
« Наливай» – послышалось над головой.
« Дай нам Бог силы сделать то, что мы умеем, мужества не делать того, чего мы не умеем, и мудрости, чтобы не перепутать одно с другим» – произнес тост Викентий Павлович.
« Красивый тост, запомнить надо, – жевал я в задумчивости – интересное занятие, ходи по тайге и оглядывайся».
« Извини Слава, – обратился я к корейцу – мне Викентий Павлович поведал немного о твоем занятии, расскажи про женьшень».
« Это ты не по адресу обратился, – ответил мне Слава почти без акцента – я с ним всего два года вожусь, тебе бы с матерью моей поговорить, она про него все знает. Наши предки корнем лет триста занимаются, от отца к сыну, от матери к дочери. По правде сказать, мать мне сама по чайной ложке про него рассказывает, сколько раз приходилось туда и назад бегать, «во многие знания многие печали».
Я слушал его рассказ о том, как он отыскал по еле заметным приметам свою первую плантацию, о том, что корень любит расти на землях, с которых ушла вода, и на которые не падают прямые солнечные лучи, и о многих премудростях по ухаживанию за этим растением.
