Александр Сергеевич Конобеев
И Женщины Закричали
Он начал писать какой-то железкой на земле.
Д.
После убийства FG – 287, двойник сжёг его тело. Я слышал, как тело моего коллеги трещит, уничтожаемое пламенем и прибывал в состоянии близком к безумию. Он погиб, пытаясь спасти меня, что запрещается протоколом. Точнее, не таким способом. Тем не менее я чувствовал долг перед FG -287. Нужно было срочно выбираться из заточения и устранять двойника. Для этой цели, я начал рыть дыру в стене куском прута. Почти сразу после кремации моего коллеги, двойник приставил мальчика следить за мной. Работы по подкопу были тут же прекращены.
Ночью мальчик заговорил со мной
– Ты не знаешь, что твои друзья сделали с моим папой? Он жив?
Нужно было расположить его к себе. Раскрытие тайн подходящее для этого способ. Медленно подойдя к краю я мы, я извлёк из решётки прут. При этом мальчик чуть не пристрелил меня.
Я решил обманом отослать его с острова. На инструктаже нас предупреждали о том, что дети невинны и нужно при малейшей возможности их щадить. Максимум обездвиживать. С буйными поступать исходя из обстоятельств. При помощи прута, я написал прямо на полу, что мол поддерживаю телепатическую связь со своими «друзьями». Я наврал, что его отца увели за пределы поселения, и он может его спасти, если отправится сейчас же. Занятие это было долги. Всё усложнялось тем, что мальчик плохо читал и мне приходилось писать очень большими буквами. Уже под утро он покинул остров. Если всё получится, то его можно будет пощадить. Буйным он явно не был. Главное показать, что ему никто не навредит. Я же начал жадно рыть землю, но вскоре проснулся двойник. За время нашего знакомства, я выучил его повадки. Он всегда негромко вскрикивает перед тем как проснётся. Видимо, мучается кошмарами.
Двойника сильно разозлил побег мальчика. Наверное, потому что теперь ему придётся следить за мной днём и ночью. Чтобы ослабить меня, он перестал давать мне воду и еду. И следующие тридцать шесть часов он не отрывал от меня взгляд, от чего становилось не по себе. Что движило им было мне непонятно. Он мог просто нейтрализовать меня и отправиться на поиски мальчика сразу же, но он выбрал другую, полностью не поддающуюся объяснению, тактику.
На третий день он дал мне воды. Немного, буквально пару глотков. Припасы он берёг и сам, я уверен, испытывал голод и жажду, которые утолял крохотными порциями пищи. Пару раз сон всё-таки одолевал его и мне удалось в эти короткие промежутки углубить мой лаз.
Ещё через двое суток случилось невозможное. Вернулся мальчик. Но ведь я отослал его. И не было ни малейшего шанса на то, что ему удастся проскользнуть незамеченным. Должно быть, он заблудился и решил вернуться. Это чудо, что он нашёл дорогу назад. Но двойник так не считал. Должно быть от долгого голодания и напряжённого состояния у него сдали нервы. Он потребовал от мальчика сказать, что тот написал двойнику в записке, которую ему оставил. Уорен (так звали мальчика) не мог вспомнить и это было нормально. Неизвестно, что он пережил в эти несколько дней. Никто бы не запомнил какие-то там слова.
Двойник застрелил Уорена. Хладнокровно убил испуганного ребёнка. Я мог выбраться из ямы, пока он возился с телом мальчика, но я не мог. Я просто сел на земляной пол и не мог пошевелиться. Это походило на состояние, которое сотрудники научно-психологического отдела центра называли «Транс». Полная потеря контроля над организмом, вызванная перенесённым стрессом. Склонность к нему имели только двойники. FG – 287 написал работу на эту тему. И в ней явственно было то, что «транс» могут испытывать только двойники. Мой коллега сделал невозможное – ошибку. Нужно будет немедленно внести коррективы в его работу, когда я вернусь в центр. Именно мысль о возвращении помогла мне прийти в себя.
Я завидовал телу двойника. В данных обстоятельствах оно было бы очень кстати. Хватило бы того узкого лаза, который я приготовил, чтобы выбраться из ямы. Но уже было некуда девать землю, чтобы этого не заметил двойник. И я уже отчаялся снова, но тут двойник решился на беседу со мной.
– Где мой сын? – спросил он.
Я решил пойти пешкой и усыпить его настороженность. Показав кусок прута, я начал писать на земле
« Я не знаю, где твой ребёнок.»
– Враньё. Двойник моей жены куда-то его дел, перед тем как я её прикончил.
« Ребёнок не был доставлен к нам»
– Куда же он тогда делся?
« Пропал. Скорее всего погиб.»
–Откуда такая уверенность в его смерти? Ты лжёшь! Боже, ему было всего восемь месяцев. Что ты с ним сделали?!
« Я не лгу. Мне было неизвестно о твоём случае. Эти занимался не мой отдел.»
– Какой ещё отдел?
« Мне неизвестно.»
Поняв, что я больше ничего не сообщу, двойник изъял у меня прут и ушёл. Нас учат лгать на курсах подготовки к миссии. Этим занимаются все сотрудники научного отдела. Именно там я познакомился со всем спектром эмоций двойников, что вдохновило меня на написания прошения о переводе из инженерного в научный. Моё дело рассматривали целых три года, но я добился своего. И за три месяца до моего первого дня в качестве сотрудника научного отдела, меня поставили в известность о том, что QP-470 была ликвидирована моим двойником. Она была экспертом в области психологического изучения двойников и затеяла рискованный эксперимент, подробности которого никто не знал. Но ребёнок был нужен ей. Я изучил более подробно суть работы научного отдела и самого нашего центра. Нужно было пройти финальный этап адаптации, который заключался в ликвидации двойника. После самой ликвидации в мозгу сотрудника начинают происходить неподдающиеся логике изменения. Причём у каждого по-разному. В таком состоянии нужно было пробыть в мире двойников два года, собрать необходимую информацию для доклада и вернуться в центр.
Случай QP-470 был первым зарегистрированным случаем смерти сотрудника. Но про ребёнка было неизвестно ничего. QP-470 планировала взять его с собой по возвращении в центр, но в дело вмешалась третья, неизвестна сторона конфликта. Её влияние на наши миры изучается до сих пор и до сих пор о ней неизвестно ничего. Как бы то ни было служба безопасности тут же засекретила все материалы, связанные с этим делом.
О.
Я вспоминаю, как убил её каждую ночь. Хоть это и была её копия. Не знаю, были ли слёзы, которые она изливала, когда признавалась мне в том, что она такое, настоящими.
Я тогда пришёл с работы чуть раньше и не услышал уже ставшим традицией смех Дилона. Он был таким маленьким. Но она заверила, что его нету дома и почти сразу выложила мне всё. Я стал первом человеком в этом полушарии, который узнал о существовании двойников. Уже потом всё полетело к чёрту. Все эти рассекречивания, паника, карантины, железные занавесы. О Дилоне она не сказала ни слова. Даже после того, как я связал её и выдрал все ногти на ногах. Молчание. Я втёр в открытые раны соль. Молчание. Ни один человек не выдержал бы такого. Я зарядил револьвер и выстрелил ей в затылок. Потом я пошёл к Бутчу. Вместе мы нашли тело моей жены там, где его спрятал двойник и похоронили его. Я показал ему двойника, чтобы он не подумал, что я убийца.
– Двойник не считается – сказал он тогда. – Это всё равно что застрелить манекен. Это не убийство.
Но это было оно. И каждый раз я просыпаюсь с криком, пытаясь прогнать этот образ из своего сознания. Но оно застряло там надолго, до самой моей смерти будет терзать мой мозг.
Прошло три дня и мои запасы провианта подошли к концу. Пришлось порадовать двойника парочкой кусочков вяленого мяса. Уорену не понравилось бы то, что я его совсем не кормлю. Так же из водных ресурсов у меня осталось только содержимое фляги. Двойник нужен был мне для того, чтобы учувствовать в возможно сделке. У его дружков не получится взять его силой. Может, предложат обмен. Тогда обменяю его жизнь на чью-то, кто ещё остался в поселении. Хотя это почти невозможно. Я погрузился в тоску и панику. Мне начало казаться, что они прячутся прямо у меня под ногами и уже тянут свои руки к моим ногам. Если бы не скудный боезапас я бы расстрелял землю. Паника нарастала, и тут я услышал лай Принца. Этот лай я ни с чем не перепутаю. Должно быть, он вырвался из лап этих ублюдков и мечется на берегу, в ожидании меня. Молодец, мой мальчик! Теперь нужно было спасти его. Спасти хотя бы его, хотя бы на короткий срок. Он боится воды. Мой бедный мальчик. Я должен спасти его.
Я забрал всё оружие и двинулся короткими перебежками к берегу, останавливаясь каждые десять шагов, и просматривая местность в оптический прицел. По-хорошему нужно было пристрелить двойника. Но когда приедет оперативная группа, мне нужно будет доказательство. Хотя не обязательно живое, хватит и головы. Сделают там свои научные анализы. Да, оставлю голову. А тело… На этом острове совсем нет еды. А нам с Принцем понадобится пища…
Я добрался до маленькой лодки, на которой прибыл двойник Уорена, когда услышал это. Кто-то грёб по воде. Громко и уверено. Взглянув через прицел, я увидел Принца. Он был уже на пол пути ко мне и грёб так, словно всегда умел это делать. Но он неумел. Никогда не умел. Этого не могло быть.
– Принц! – крикнул я и он остановился. Ему оставалось уже четверть пути и его лишённая эмоций морда торчала над гладью воды, уставившись на меня. – Мальчик мой, только не ты. Ты же просто собака!
Принц начал грести ещё интенсивней.
– Нет, стой! Я выстрелю!
Он вновь завис на месте. Между нами оставалось уже метров десять. Это подкосило меня окончательно. Я уронил винтовку и вслед за ней упал на влажную землю берега.
– О боже, Принц. Мы бы охраняли эту тварь вместе. Я бы смог выспаться и у нас всё было бы хорошо. Но дело даже не в этом. Я любил тебя, Принц.
Он начал грести.
– Пожалуйста, не плыви сюда! Просто развернись и уйди. Убирайся.
Его лапы коснулись берега. Я вынул револьвер.
– Я любил тебя, Принц…
– И я любил тебя –раздалось из его оскалившейся пасти.
Он прыгнул в мою сторону, но из ствола револьвера в него выпрыгнули две пули и остановили его полёт.
Это могла быть галлюцинация. Я не спал 72 часа, и мой мозг мог выкинуть нечто подобное. Нужно было убедиться. Я отрезал ухо Принца и поднёс его к пламени зажигалки. Оно вспыхнуло фиолетово-зелёным пламенем. Третья сторона… Это без сомнения было её вмешательство.
Я поднял винтовку и перекинул её через плечо. Вооружившись дробовиком, я побежал к яме. Огромную дыру рядом с клеткой я приметил, когда перепрыгнул через импровизированную стену. Он сделал подкоп! Не успел я развернуть корпус, как всё озарила яркая вспышка. Меня сбили с ног. Этот ублюдок вцепился в дробовик. Приложив последние усилия, я приблизил дуло к его башке и выстрелил. Он отпрянул от меня. Я вскочил и передёрнул затвор. Но камень, запущенный в меня, поразил цель. Пальцы моей левой руки были раздроблены, и я выронил дробовик. И снова мы оказались на земле. Выстрелив сквозь кобуру из револьвера, я попал ему в ногу. Мы начали перекатываться по земле и вот уже я был над ним. Втащив револьвер, я направил его дуло в морду двойника и нажал на курок, но именно в этот момент двойник убрал голову от дула, а затем и вовсе схватился за него и начал сгибать. Я выстрелил снова и револьвер разлетелся на куски, изрезав своими осколками лица нам обоим. Двойник снова навалился на меня и начал душить. Проверенный метод. Его хватка была настолько сильной, даже после недели голодовки и тех повреждений, которые были мной ему нанесены, что я чуть ли было сразу не отошёл в мир иной. Но жажда жизни заставила меня прийти в себя, вытащить нож и ножен и воткнуть ему в брюхо. Хватка не ослабла! Тогда я сделал это снова. И снова. И снова! И снова! Я уже начал слышать, как рыдают женщины.
