Александр Рудазов
Семья волшебников. Том 2
– Ну так иди, – сказала Астрид.
Эммертрарок посмотрел на нее, как на идиотку. Он не знал, как сюда попал, и как ему возвращаться.
Будучи демоном-гхьетшедарием, он родился с готовым пакетом знаний и с самого рождения обладал голосом, зубами и интеллектом взрослого мужчины. Но остальное тело у него было младенческое, и взрослело оно с той же скоростью, что у смертных людей. Физиологически ему семь лет, он ребенок. И у него нет никаких способностей, нет демонической силы – и не будет, пока он не совершит преобразование. Тогда он станет настоящим демоном со всеми вытекающими, но навечно застынет в том облике, в котором будет на тот момент.
Если сделать это в семь лет – вечно будешь семилетним ребенком.
– Я не могу преобразоваться сейчас, – произнес он. – Это жестоко. Меня не будут воспринимать всерьез, сделают парией. И я не смогу любить женщин.
– Да лан, дядя Фурундарок вон вообще младенец, – пожала плечами Астрид.
– И он этому рад, по-твоему? – сдержанно спросил Эммертрарок. – Думаешь, почему у него такой дурной нрав? Я был таким же, когда был младенцем – страшно злило, что даже на ноги встать не могу. А он в этом состоянии заперт навечно. Следовало бы испытывать чуть больше сочувствия к нему, знаешь ли.
– Ну посочувствуй ему при случае, – предложила Мамико.
Эммертрарок нервно засмеялся, дергая головой. Он напряженно думал, как вернуться домой. Не то чтобы ему так уж нравилось во дворце Хальтрекарока, но здесь маленькому демону быть просто опасно. Кругом волшебники, которые с радостью возьмут его в плен и будут использовать противоестественным образом. А поскольку он одноформенный гхьетшедарий, он даже не сможет защититься… или будет вынужден все-таки совершить преобразование и загубить свою жизнь навсегда.
– Как я сюда попал? – стиснул он кулачки. – Это не вы?.. Почему я попал именно к вам?..
– Мы ничего не делали, – растерянно ответила Мамико.
– И я тоже ничего не делала, – честно сказала Астрид. – Как бы мы смогли?
Вероника шаркнула ножкой. Она тоже ничего не делала.
– Ну… конечно… как бы вы?.. – растерянно спросил в никуда Эммертрарок. – Может, я через Лимбо?.. непроизвольно?.. да не… да как?!
Астрид незаметно ущипнула Веронику так, что та ойкнула. Вот вечно из-за нее у старшей сестры проблемы. Теперь думай, что делать с этим паргоронским братишкой.
– Я есть хочу, – почти всхлипнул Эммертрарок. – Я шел на обед.
– Из-за тебя он умрет с голода! – шикнула на Веронику Астрид.
Вероника ничего не поняла, но очень расстроилась. Кажется, опять она виновата.
А Астрид поняла, что ситуацию исправлять ей, больше некому. Она взяла брата за руку, помогла подняться и сказала:
– Пошли, сейчас мы тебя накормим.
Они вошли через черный ход, потому что Астрид знала деда Инкадатти. Она осторожно выглянула из окна в столовой, и, конечно, увидела на террасе родителей, пьющих чай с волостным агентом. Выглядел тот, как обычно, усталым и немного сонным.
Но в этот раз он был не один. За тем же столом сидели дед Инкадатти и его правнуки. Прихлебывали чай так важно, словно это они тут главные, а не Астрид. И мама с папой им в этом потакали – до сих пор никто не встал, не указал пальцем и не крикнул: пошли вон, не то собаку спустим!
Астрид иногда совершенно не понимала родителей. Мягкотелые они какие-то.
– Все чисто, пошли на кухню, – велела она Эммертрароку. – Мы тебя ща накормим и спрячем. А потом вместе подумаем.
К удивлению Астрид, ел Эммертрарок все то же самое, что Мамико, Вероника и прочие обычные люди и полудемоны. Ему не хотелось ни вкуснючих ложек, ни червяков каких-нибудь, ни еще всякого деликатесного, чем с удовольствием перекусывала Астрид и дядя Фурундарок.
А ведь он чистокровный гхьетшедарий, или гхутшендорий, или гхитшедури, или как их там. Астрид только наполовинку, но у нее анклав. А у него что, нету?
– Нет и не будет, пока не преобразуюсь, – недовольно ответил Эммертрарок, жуя сдобное печенье. – А я хочу преобразоваться только в тридцать лет.
– Чо так поздно? – спросила Астрид, жуя чайную ложечку. – Ты ж старый будешь. Как дед.
– Нет. Я буду выглядеть зрелым, но все еще достаточно молодым. Не хочу быть юнцом вечную вечность. Хочу что-нибудь такое, среднее.
Он съел половину печенья и неохотно отодвинул остальное. Ему явно хотелось еще, но он с сожалением сказал:
– Достаточно. А то отложится на боках.
– Ну и что? – не поняла Астрид.
– А то, что если толстеть и худеть, и снова толстеть, и снова худеть, на коже будут растяжки и она будет не такая упругая. Будет больше мимических морщин и всякого такого.
– Те семь лет, дурень. Какие растяжки?
– Мне мама то же самое говорит, – тихо сказала Мамико. – Все время. Каждый раз, когда я прошу добавки…
– А мне мама говорит только, что если я растолстею, то летать не смогу, и она мне Левитацию подарит, – похвасталась Астрид, доедая печенье и делясь с Вероникой. – Потому что я типа стану мерзким жирным инвалидом, но она все равно будет меня любить, хотя и немножко с отвращением.
Сказав это, Астрид тупо посмотрела на печенье и тоже отодвинула его подальше.
Однако через некоторое время всем стало понятно, что одного только печенья четверым демонятам и полудемонятам недостаточно. У Вероники первой забурчало в животе, и она жалобно попросила:
– Астить, кусять. Дяй.
– М-да, пожалуй, я бы тоже съел еще что-нибудь, – признал и маленький гхьетшедарий, сползая со стула и суя нос в холодильный сундук. – Что у вас есть?
Астрид не понравилось такое самоуправство. Он не дядя Фурундарок, чтобы так хозяйничать. Но съесть что-нибудь нормальное захотелось и ей, а енот работает где-то вне дома, и маму сейчас тоже лучше не дергать, а папа умеет готовить только виски с яйцом… да, точно, яишенка!
Астрид уже чувствовала себя достаточно взрослым опытным демоном для таких вещей. Она уже знала принципы и один раз приготовила почти нормальную яичницу с совсем немного излишним количеством соли и под совсем незначительным присмотром и едва заметной помощью мамы. Стоит повторить и закрепить успех.
– Внимайте! – провозгласила она, запрыгивая на кухонный остров, а с него на разделочный стол и доставая сковородку. – Сегодня Астрид Восхитительная научит вас готовить изумительное блюдо – яичницу из яиц диких птиц!
Мамико и Вероника в восторге зааплодировали. Какая преданная аудитория! Астрид польщенно раскланялась, хотя радость и омрачила кислая мина на роже Эммертрарока. Он явно в ней сомневается!.. ничего, она ему сейчас покажет!
Бекон! Астрид швырнула на раскаленную сковороду сразу несколько полосок! Она обожала яичницу с беконом, и все в доме ее обожали! Это национальный мистерийский завтрак, все волшебники едят яичницу с беконом и облизываются, так что она достаточно хороша и для невоспитанного гхитшедури!
Ой, как же он заскворчал! Кухня сразу наполнилась ароматом! Ничто в целом мире не умеет так скворчать и пахнуть, как хороший свиной бекон! Уже чувствуя, как текут слюнки, Астрид принялась разбивать яйца диких птиц… ну как диких?.. некоторые дерзкие куры и особенно петух Роланд периодически пытались вступать с Астрид в бой, так что они достаточно дикие, думается.
Первое яйцо разбилось идеально. Кругленький желточек посреди озерца белка. С гордостью поглядывая на сестер и брата, Астрид разбила второе… ну тоже почти идеально. Желток совсем немного растекся, ничего страшного. Третье… а-а-а, что за кирня?!
Из третьего яйца вместо желтка вывалился красный цыплячий зародыш. И был он такой гадкий, что даже демонята и полудемонята завопили от ужаса.
– А-а-а!.. – громче всех орала Астрид, пытаясь убрать его со сковороды. – Фу-у-у!.. а-а-а!.. фу-у-у!.. м-м-м!..
– Фу, Астрид, – поморщился папа, как раз в этот момент вошедший на кухню.
– Фто?.. – не поняла Астрид, с аппетитом жуя.
– Вкусно пахнет, – похвалил папа, сдержав тошноту. – Посолить не забыла?
– Ща!.. ща!..
– Не пересоли. Когда закончишь, выйди на террасу, мы тебя ругать будем… так, а ты чего без штанов? Ты Пордалли или Рокуалли?
Папа не трудился запоминать всех соседских детей, их слишком много. Правда, уже через секунду он пристальней пригляделся к Эммертрароку, понял свою ошибку, и у него приподнялись брови.
– Оденься, – приказал папа, делая пасс и наколдовывая тунику с кальсонами. – Астрид, корми гостей и выходи держать ответ за все свои преступления. А ты ешь и объясняй, почему у меня на кухне опять какие-то демоны.
Сам папа вышел, прихватив остатки печенья, сладкие крендельки, мармелад и бутылку шипучего сидра. Но вместо него в кухню зашел Снежок, а это все равно что сам папа, он в любой момент может глядеть и говорить через любого фамиллиара. Белый кот запрыгнул на стул, принюхался к яичнице и важно сказал:
– Я слушаю. Объясняйте.
Пока Мамико, Вероника и Эммертрарок лопали яичницу и объяснялись с осуждающим котом, голодную и невиновную Астрид допрашивали родители и прочие злые люди. Но этот неправый суд продлился недолго. Как только Астрид изложила свою версию событий, и стало известно, что ее первую оскорбили нехорошими словами и вообще она защищала младших сестренок, папа хлопнул ладонью по столу и сказал, что правнуки мэтра Инкадатти сами во всем виноваты, так что пусть на себя и пеняют. А если мэтр Инкадатти чем-то недоволен, то пусть в суд подает или чем там еще всякие старые упыри от безделья занимаются. Они с ним оба профессора, так что дело будет рассматривать ученый совет.
Дед Инкадатти покочевряжился, наговорил всяких плохих слов, сказал, что ученый совет куплен, и Кустодиан куплен, и дядя Аганель куплен, и вообще весь мир прогнил, а он один хороший и красивый, но потом все-таки ушел. Спросил только напоследок, можно ли его праправнукам приходить к Дегатти играть, а то их на него сплавили до конца лета, и они у него уже в печенках сидят.
– Нет уж, извините, – мягко, но твердо отказал папа. – У нас и так гостят… сводные племянники.
– Племянники?.. – не поняла мама. – Племянница же. Одна.
– А вот это еще одна интересная новость, – ответил папа, дождавшись, пока сосед и волостной агент отойдут подальше.
Толкуя с дедом Инкадатти, папа одновременно слушал через Снежка рассказ Эммертрарока, так что уже знал, кто он такой и как здесь оказался… точнее, этого пока не знал, потому что Эммертрарок этого сам не знал. Но некоторые предположения у папы появились, когда Мамико упомянула, что они там жалели, что у них нет брата, а Вероника при этом рядом стояла.
– Если он останется надолго, нужна постоянная одежда, – сказал папа, когда они с мамой пришли посмотреть на пьющего сок Эммертрарока. – Мои невещи держатся сутки, потом надо пересотворять.
– Привет, Лахджа, давно не виделись, – хмыкнул маленький гхьетшедарий, дергая ворот туники так, словно та его душила. – Вот, значит, на кого ты променяла моего отца. Хороший выбор.
Майно аж поперхнулся, услышав одобрение из уст гхьетшедария, сына Хальтрекарока. Малолетнего, да… но гхьетшедарии умственно рождаются сразу взрослыми и очень злобными. Они вместо «уа» и «агу» изрыгают матерщину и ядовито комментируют вкус материнского молока.
– Мне нравятся колдуны, которые не запихивают меня сходу в сосуд, – голосом умудренного старца произнес Эммертрарок, держа ладошками стаканчик.
– Сомневаюсь, что ты их много встречал, – заметил Майно. – Не все колдуны заинтересованы в демонах-рабах.
– Хотя лучше заведомо от них этого ожидать, – добавила Лахджа. – Шкура будет целее.
– Я знаю, – проворчал Эммертрарок. – Я маленький, а не тупой.
Лахджа подумала, насколько должно быть странно вот так вот рожать и растить маленьких… взрослых. Когда младенец прямо из люльки общается с тобой на равных. Дичь какая. Слава Кому-То-Там, ее дети этого избежали.
– Мам, он домой хотел, – дернула ее за подол Астрид.
– Ну отправим домой, – пообещала мама. – Сейчас только прикинем, как удобней это сделать…
– Да я не спешу, – заверил Эммертрарок, болтая ногами под столом.
Поняв, что волшебники ему ничего плохого не сделают, он успокоился и стал считать, что он вроде как в гостях. Гхьетшедарии все время ходят друг к другу в гости. Этого никто не планировал, он как-то случайно забрел… но так уж получилось.
Мама с папой пристально смотрели на дующую сок Веронику. Она выглядела невинным карапузом, хотя только что призвала в этот мир очередного демона. К счастью, в этот раз – маленького безобидного гхьетшедария. Пока они дети, они уязвимы, а потому совершенно не опасны.
Да, он может в любой момент преобразоваться и обернуться огромным всепожирающим чудовищем, но он ни за что этого не сделает без прямой угрозы для жизни. Ему не улыбается разделить судьбу тех несчастных сородичей, что живут вечными детьми.
И не будь у Лахджи таких сложных отношений с бывшим мужем, она бы, может, даже предложила его сыну погостить. Но лучше не давать Хальтрекароку повода заявиться сюда во плоти и все разгромить. Он и без того после освобождения Сидзуки вне себя от злости.
А Эммертрарок – еще и сынок Лаиссалны, а она Лахдже вовсе не подруга. Ей абсолютно наплевать на детеныша, но она непременно воспользуется поводом нажаловаться. А Хальтрекарок будет только рад.
– Среди друзей Вератора есть вехот, – сказал Майно. – Думаю, это проще всего.
Астрид вздохнула. Все-таки надо было спрятать маленького гхитшедури в одной из гостевых комнат. Их полно, свободных, и в них даже енот редко заходит. Постелить ему там половик, и пусть бы жил тайком. Астрид и Мамико бы ему поесть таскали.
– А можно мы еще поиграем тогда? – попросила она. – Ты хочешь?
– Давай, – неожиданно согласился Эммертрарок.
– А тебя дома не хватятся? – спросила мама. – Мы с твоей мамой не очень дружили, признаться…
– Да я помню, – осклабился Эммертрарок. – Ничего, мы с ней редко видимся. Она меня только если случайно иногда где встречает.
– Хорошо, но слишком не шалите, – наказала мама.
Убедившись, что вокруг не враги, Эммертрарок очень оживился. Он впервые в жизни оказался за пределами Паргорона, да и вообще дворца Хальтрекарока. У его детей начало жизни очень ограниченное – им ни в чем нет отказа, но они никому не нужны. Растут как сорная трава, за ними ходят только Безликие, а за полудемонятами обычно еще и матери.
Теперь же Эммертрарок получил возможность провести несколько дней, лопая клубнику с малиной, купаясь в речке и бегая по лесу. Конечно, ему приходилось носить штаны, и с этим мириться было сложно – все инстинкты гхьетшедария восставали против такой дикости. Но Эммертрарок напомнил себе о Гариадолле, Тьянгерии и прочих гхьетшедариях, которые нормально к этому относятся, так что понемногу смирился. Тунику он все равно сбрасывал при первой возможности, но хотя бы кальсоны оставались на нем постоянно.
Его очень воодушевляло голубое небо. В Мглистых Землях оно всегда черное, и только далеко на горизонте иногда мерцает Нижний Свет. А клубнику во дворце Хальтрекарока хоть и подает любой столик, но сорвать ее с грядки невозможно – а это оказалось чем-то особенным.
– Это будет моя любимая еда, – решил Эммертрарок. – С грядки. Именно с грядки. Немножечко в земле.
– Тада тебе нужен гхьет, – сказала Астрид. – Чтоб были грядки.
– Не обязательно. Можно хотя бы ферму.
– Как у храка, что ли? – наморщила носик Мамико.
Она покинула дворец Хальтрекарока совсем недавно, так что в паргоронских реалиях разбиралась получше Астрид.
– Хотя бы, – сказал Эммертрарок. – Гхьетшедариям места не хватает, никто не посмотрит, что я сын Хальтрекарока. А костьми ложиться ради куска земли я не собираюсь. Может, Фурундароку пойду служить. Или в колонии подамся. В колониях клубника будет слаще.
– Пшли крабов ловить, – позвала Астрид, которой клубника надоела. – Можно их потом в костер покидать и так съесть.
Они наловили целую кучу крабов. Эммертрарок, в отличие от Астрид, не мог дышать под водой и даже не умел надолго задерживать дыхание, как Мамико. Ну да, она-то вроде как наподобие гартазианки, а они хоть и не демоны, но тоже ничего так.
А он пока не преобразуется – простой жалкий смертный. Пришлось учить его пользоваться дыхателем… и плавать. Плавать Эммертрарок тоже не умел, хотя во дворце Хальтрекарока есть искусственное море. Но он просто не видел нужды учиться, если после преобразования будет двигаться в любом направлении, как вот курсор по экрану ноутбука. Куда захочет, хоть на Луну.
– Но это потом, – немного снисходительно сказал он, когда Астрид помогла ему перестать тонуть. – А пока можно и поплавать. Я сейчас еще раз на спине попробую.
Вероника в воду не лезла. Она сидела на берегу и лепила куличики. Астрид посматривала в ее сторону, чтобы эта козявка снова не ляпнула чего-нибудь эдакого, и сюда не заявились другие ее братья и сестры, но Вероника себя хорошо вела. Тем более, что мама с папой тоже усилили бдительность, и возле нее все время был Токсин, а в воде бегал, лаял и понарошку кусал Мамико Тифон.
Среди фамиллиаров Тифон больше всех любит играть. Еще он любит читать после папы газету, любит поговорить про политику, любит выпрашивать печенье и нюхать какашки, но особенно сильно все-таки любит играть. Бегать, охотиться, лаять на незнакомцев… правда, он после этого каждый раз извиняется и виновато бубнит про собачьи инстинкты.
Раз в несколько дней они все вместе ездили и к морю, в Радужницы. Вода там такая же, только соленая, но ее гораздо больше, и на пляже гораздо веселее, потому что всякие горки, катания на дельфинах и лодках-големах, подводное плавание с дыхателями, полно народу, вареную кукурузу продают, и мама с папой на лежаках загорают. И чего тетя Сидзука на какие-то острова уехала, у них в Радужницах и так есть все, что нужно для веселья. Даже больше, чем везде, потому что у них Мистерия, так что куча разных волшебных развлечений и клубника все лето.
Эммертрарок даже загорел. Оказалось, что гхитшедури очень даже темнеют, если все время ходят под солнцем, просто в Паргороне солнца либо нет, либо другое, от которого не загорают, так что там они все бледные. А на Парифате он уже после третьей поездки к морю стал черным, как ямсток, и даже решил, что перед преобразованием вернется и снова загорит как следует, потому что это будет его кудесной фишкой, так он будет отличаться от других гхитшедури, и все девчонки будут его.
– Может, у меня даже веснушки будут, – сказал Эммертрарок, глядя в зеркало. – Вроде вижу две.
Ему, правда, приходилось прикидываться обычным мальчиком. Потому что у мамы и Астрид есть паспорт волшебного существа, а Веронике и Мамико он не нужен, потому что они только полудемоны, а это можно. Но у Эммертрарока паспорта нет, и папа ему его оформлять не собирается, потому что он тут ненадолго. Просто погостит еще пару деньков, а потом вернется в Паргорон, к папе с мамой.
Эти пара деньков как-то сами собой все продлевались и продлевались. Астрид даже не помнила, когда в ее жизни было другое настолько же кудесное лето.
Возможно, конечно, дело в том, что до этого лета она целый год училась в школе, а когда лето закончится – снова пойдет учиться, во второй класс. Это ее первое лето как летние каникулы, а не просто как теплое время года. Так что оно стало особенно приятным.
– А мне не нужна школа, – сказал Эммертрарок, сидя на мелководье и болтая ногами. – Я и так умный.
– Школа интересней, чем сидеть во дворце и смотреть в стену, – уязвленно ответила Астрид.
– Я не смотрю в стену, но… да.
Мамико принялась расспрашивать сестру, какие в Мистерии школы, чему учат. Ей осенью тоже предстояло туда отправиться, причем мама собиралась записать ее сразу во второй класс, и она немного волновалась.
– Я не уверена, что справлюсь, – призналась она. – Я, правда, прочитала все книги в библиотеке про Парифат, грамматику титановой речи и еще всякое…
– А титанова речь-то тебе зачем? – не поняла Астрид. – Мы ее в школе не учим.
– А какой же вы язык учите? – не поняла Мамико.
– Ну наш. Парифатский.
– Это и есть титанова речь, – немного снисходительно сказала Мамико. – А ты не знала?
Астрид решила, что Мамико какая-то чересчур заумная, и немного брызнула в нее водой. Сестра взвизгнула и брызнула в ответ. Потом несколько минут все орали и брызгались, пока мама не позвала есть арбуз.
– Настоящий… – аж закатил глаза Эммертрарок. – Несотворенный… Сладкий…
– Бедный ребенок, – пожалела его Лахджа. – Возьми серединку.
– Эй, серединка моя! – вскочила Астрид. – Ее нужно заслужить в битве!
– Поздно, – вгрызся в мякоть Эммертрарок.
Майно Дегатти глядел, как его дочь дерется с маленьким гхьетшедарием за серединку арбуза, и делал заметки для монографии. Посылал мысли попугаю – для отдельного запоминания.
Личность демоненка, как и личность смертного дитяти, формирует не только наследственность, но и воспитание, и окружение. Даже гхьетшедарии, эти считающиеся самыми злобными и развращенными обитатели Паргорона от рождения имеют знания скорее фактов о мире. А вот отношение к тем или иным фактам формируется у всех индивидуально.
Это было одной из причин, по которой он не стал возражать, что в его доме гостит еще один ребенок Хальтрекарока. Появилась прекрасная возможность понаблюдать за еще одним демоненком – другого вида, и выросшего в типичных для демонов условиях. Сравнить его поведение с поведением Астрид, выросшей среди смертных.
Это важные сведения. У мистерийцев практически нет опыта наблюдений за маленькими демонами, особенно гхьетшедариями. Даже когда те при каких-то обстоятельствах попадают в руки волшебников, те обычно не водят их на пляж и не кормят арбузами. А демонята, в свою очередь, не бегают вокруг волшебников, играя в жмурки, а пытаются сбежать или напасть.
Поэтому Майно пошел на риск, оставив на некоторое время Эммертрарока. Да, если его хватятся и узнают, где он, Хальтрекарок точно вцепится в такой повод и явится со скандалом… но каковы шансы, что его хватятся?
Исчезающе малы, если вы знаете, как живут дети Хальтрекарока. Вряд ли кому-то во дворце известно даже их количество.
– Тебе надо было оставаться любимой женой вместо Абхилагаши, – сказал Эммертрарок, когда от арбуза остались только корки, а Астрид и Мамико принялись закапывать Веронику в песок.
– Суть Древнейшего, ни за что, – спокойно ответила Лахджа. – Чем я заслужила такие злые слова?
– Да ладно, ты нравилась отцу, – хмыкнул Эммертрарок. – Ты могла многого достичь, если бы вела себя умнее.
– Все мы думаем, что были бы умнее, будучи на чужом месте, – чуть уязвленно сказала Лахджа. – Но почему же мы остаемся такими дураками на своем собственном? Кроме того, от Хальтрекарока я бы все равно сбежала. Не обижайтесь, детишки, но ваш отец… не моя мечта, в общем.
Лахджа задумалась, как вообще вышло так, что она сейчас присматривает аж за тремя отпрысками Хальтрекарока, из которых лишь одной приходится матерью. Мамико еще ладно, а вот Эммертрарока, пожалуй, стоит вернуть домой, потому что его мама в конце лета не заберет.
– Так, Веронику мы закопали, – отряхнула ладошки от песка Астрид.
– Дя, – подтвердила Вероника.
– Теперь надо украсить ее ракушками и камушками, чтобы была красивая клумба.
– Дя! – обрадовалась Вероника.
– На сбор ракушек, мои прихвостни! – распорядилась Астрид, размахивая посохом Вероники.
Троица бесстрашных тезароквадиков отправилась на поиски ценного и, возможно, даже пиратских кладов. Мама как раз вчера вечером рассказала детям, как она в юности в одиночку победила целую пиратскую команду, утопила их корабль и спасла полтора десятка невинных красавиц. А клад ушел на дно, но они его потом достали уже вместе с папой. Астрид сделала правильные выводы, и теперь шагала вдоль кромки прибоя, высматривая раковины с жемчужинами и прочие морские сокровища.
Пока что попадались только блестящие камушки, да один раз чья-то длинная раковинка. Жемчужины в ней не было. Мамико вообще шла с пустыми руками, а Эммертрарок даже не пытался ничего искать, просто наслаждаясь тем, как волны окатывают ноги.
– Э, вы теперь и по пляжу нашему ходите, мелюзга?! – раздался недовольный окрик. – А мы вам разрешали?!
Астрид остановилась как вкопанная. Навстречу им троим шли еще трое – Онгурия с Гидуаром, да еще и Кланос. Астрид не видела его с тех пор, как начались каникулы, но сразу узнала по очкам и наглой роже.
– Мирте, Дегатти, – как-то особенно нагло сказал он. – А я в Клеверный Ансамбль поступил, на Венколор.
Был ясный полдень, на пляже в Радужницах было полно людей и других разумных, но прямо сейчас весь мир исчез и целая вселенная сократилась до пятачка у кромки воды и шестерых детей на нем. Три мальчика и три девочки смотрели друг на друга и понимали, что живыми отсюда уйдут не все.
Кланосу исполнилось уже одиннадцать. Онгурия с Гидуаром были помладше, лет девяти-десяти, но тоже дылды. Зато за спиной Астрид полоскались крылья и два верных прихвостня, так что она бесстрашно шагнула вперед, почти толкнув Кланоса грудью.
Тот не отступил. Он презрительно обозрел дерзких малышей и спросил:
– А это кто такие? Вы чьих будете?
– Это сестра моя, – ответила Астрид. – И брат.
Она смотрела Кланосу в глаза без страха. Что с того, что их тут целых трое? Она Астрид Бесподобная, она победила в честном бою самого Друнея Щербатого – ей ли бояться каких-то жалких смертных?
А еще она заметила в руках Онгурии и Гидуара ракушки и камушки. Они тоже собирают морские сокровища! Сокровища, что принадлежат Астрид по праву рождения!
– Давайте все обсудим, – робко попросила Мамико.
– Да, обсудим, – согласилась Астрид. – Это наш берег. И я не хочу, чтоб его сокровища собирали неприятные мне личности.
Эммертрарок рассмеялся своим взрослым басовитым голосом, и Кланос вздрогнул. Но он уже сдал экзамены и поступил в Клеверный Ансамбль, он уже чувствовал себя почти волшебником, так что не собирался отступать перед непонятным гнусавым мальчиком и этой хвостатой Дегатти.
На маленькую чинскую девчонку он и вовсе не обратил внимания.
– У меня благодаря тебе есть в жизни цель, – заявил он. – Я стану великим магом, войду в ученый совет и издам закон, по которому тебя и всех тебе подобных будут держать на цепи. В собачьей будке.
Астрид засопела. Она однажды некоторое время жила в собачьей будке, потому что это казалось удачной мыслью. Даже дралась за нее с Тифоном. Но это был ее собственный выбор, а не закон какого-то Кланоса.
Ничего он не издаст. Астрид – богиня, а раз Кланос ее враг, то он враг богов, а значит – зло.
Он зло, а не она.
– Какой ты жалкий, Кланос, – сказала она. – Без меня даже цели в жизни найти не мог. Но я рада, что смогла тебе помочь. Отдай за это Мамико все свои ракушки, и будем квиты.
Мамико доверчиво подставила ладошки, но Кланос гнусно хмыкнул и с размаху по ним ударил. Мамико ойкнула от боли, а Астрид поняла, что сейчас прольется кровь.
Она с места прыгнула на Кланоса, повалила на песок и начала душить, приговаривая:
– Говори! Говори: я глуп, как жабий пуп!
– У жабов нет пупов, они яйца несут! – прохрипел Кланос.
– Тогда ешь грязь!
Эммертрарок оглушительно захохотал, Мамико задрожала и спряталась за него. А вот Онгурия с Гидуаром набросились на Астрид, схватили за крылья и принялись остервенело ее метелить.
И не просто метелить. Онгурия была в купальном костюме с кармашком, и из кармашка она достала щепоть… у Астрид засвербело в носу, она громко чихнула, и Онгурия ловко рассеяла меж пальцев освященную соль.
Астрид вдохнула полную дозу. Ноги сразу подкосились, перед глазами все поплыло, а тут Кланос пнул ее в живот и выкрикнул:
– Бей демонскую морду!..
– Вот оно – будущее мистерийского волшебства, – с презрением произнес Эммертрарок, поднимая камень.
Он выглядел семилетним ребенком. Он им и был. У гхьетшедариев самые жалкие и уязвимые детеныши, и до преобразования они стараются прятаться по щелям и ни во что не ввязываться. Две луны назад Эммертрарок и не подумал бы лезть в драку, в которой может что-нибудь себе повредить.
Но сейчас он без раздумий саданул камнем Гидуара и дернул его на себя… но тут же отлетел. Смертный мальчишка был куда здоровей и крепче, так что Эммертрарока просто отшвырнули. Мигом спустя, правда, Гидуар сам упал сверху, потому что Астрид вылетела из-под кучи малы живым взрывом и с диким воем принялась махать когтями.
Вот как раз она обычно превосходила любых смертных одногодок. Может быть, кроме троллят… но Астрид давно не встречалась с троллятами и не знала точно. Людей она точно превосходила. Но эти были заметно старше, их было втрое больше, Мамико перетрусила сразу же, а Эммертрарок уже пал, и по его лицу текла кровь.
И Астрид тоже шатало во все стороны. Освященной соли было мало, но и Астрид было мало. Она споткнулась, упала, ей прилетело по затылку кулаком, издали доносились истошные крики Мамико…
Потом их растащили. На вопли и шум прибежали папы, Дегатти и Пордалли. Папа Астрид, узнав детали конфликта, принялся отчитывать дочь, объясняя, что она вообще неправа, раз пыталась забрать чужие ракушки. А папа Кланоса ругал сына за то, что обижает маленьких.
– Ее обидишь!.. – супился Кланос, размазывая грязь по щекам.
– Дома поговорим, – пообещал его папа.
Папы вздохнули, извинились друг перед другом за своих невоспитанных детей и наказали им больше не драться. Пордалли с беспокойством спросил, все ли в порядке с тем мальчиком, который растирает по лицу кровь, но Дегатти заверил, что все хорошо, они сами справятся, претензий нет.
Если бы претензии были, могло раскрыться, что Эммертрарок – демон без паспорта волшебного существа, а это хоть и не запрещено, если демон не делает ничего плохого, но лучше не светить направо и налево. Так что его просто отвели обратно к лежакам, Майно призвал способности Снежка и через пару минут рассеченная бровь зарубцевалась.
– Дома и рубец уберем, – пообещал он.
– М-м-м… пока не надо, – погляделся в зеркальце Эммертрарок. – Это будет довольно… мужественный шрам. Не уродливый, даже… стильный. Я… я подумаю насчет него.
Чудесный выдался денек, и битва со злодейским Кланосом стала его украшением. Домой Астрид возвращалась вприпрыжку, то скача рядом с каретой, то залезая на крышу и воодушевленно вопя. Настроение не портили даже унылые отцовские нотации.
– Прекрати задирать Кланоса, – занудно повторял он. – Он наследник рода Пордалли. Наш сосед. Возможно, в будущем он станет владельцем этой усадьбы. Постарайся с ним дружить.
– Вот еще! – возмутилась Астрид. – Он сам задирается! Враки про меня рассказывает! Вещи мои крадет!
– Ракушки с пляжа?..
– Вещи!.. Всякие!.. Я ему водяного помогала ловить, а он как гоблин себя ведет! Они применили против нас освященную соль, у них специально была с собой освященная соль! Они ждали нас, это была засада! Эммертрарок, готовь оружие, завтра мы пойдем штурмом на Пордалли!
