Александр Рудазов
Семья волшебников. Том 2
Глава 1
Был чудесный день ранней осени или даже скорее позднего лета. Седьмое число луны Вепря, последний кусочек школьных каникул. Завтра все дети Парифата пойдут учиться, и среди них будет маленькая Астрид Дегатти, которой именно сегодня исполнилось шесть лет, так что ей остались всего сутки свободной и беззаботной жизни дошкольницы.
И Астрид оглушительно орала, отказываясь с этим смиряться.
А ведь вокруг было место, в которое мечтают попасть все парифатские дети. Матричный зверинец Клеверного Ансамбля, удивительное собрание всевозможной живности, нечисти и волшебных существ. Тут есть драконы и единороги, мантикоры и сфинксы, а в гигантском бассейне живет огромный кракен. Это настоящий город животных, по которому можно гулять часами, восхищенно разинув рот.
Однако Астрид сейчас думала только о том, что вот, у нее день рождения, она в Валестре, ей подарят всякие подарки… но к чему это все, если завтра придется идти в школу?!
И ладно бы в волшебную школу! Ладно бы в великолепный Клеверный Ансамбль, чтобы стать великолепной волшебницей, которая поразит весь белый свет и заставит трепетать врагов! Нет, завтра Астрид пойдет в обычную школу для простых смертных, в которой придется учиться целых пять или даже четыре года!
– Мам, ну я же демон! – подвывала Астрид. – Зачем мне школа, я и так умная!
– А читать и писать ты умеешь, умная? – устало спросила Лахджа.
– Умею!
– По слогам и с ошибками.
– Это вопрос тренировки!
– Так, доча, ходи в школу и не беси меня, – встряхнула Астрид мама.
В другой руке у нее была Вероника. Руке… руках. Вероника впервые в сколько-нибудь осознанном возрасте попала в зверинец, обитатели вольеров безумно ее восхищали, и она постоянно норовила куда-нибудь утопать. Лахджа одной левой аккуратно придерживала ее за шкирку, а другой направляла так, чтобы девочка не споткнулась и не попала никому под ноги.
В то же время тремя правыми руками она сдерживала Астрид, которая пыталась улететь.
– Демоны не ходят в школу! – огрызалась девочка, колотя маму крыльями.
– Ходят! Или учатся на дому! Кроме низших демонов, может быть… а что, можешь не ходить в школу. Будешь как вонючая храчка. Вырастешь – выдадим тебя за вонючего храка. Вы с ним будете на одном уровне развития.
От таких перспектив Астрид заревела и принялась лягаться. Лахджа устало отрастила еще одну руку.
От любимого мужа помощи ждать не приходилось. Он сейчас на ковре у президента Чу и председателя Локателли, продлевает свой оплачиваемый академический отпуск. Два года уже профессор Майно Дегатти пишет монографию «Социализация демонов среди смертных». Сначала он собирался уложиться в один том, потом написал второй, а теперь готовится засесть за третий.
Изначально это была просто работа о фамиллиарной связи с высшим демоном. Но узкотематическая монография как-то незаметно превратилась в эпохальный труд о демонах и их отношениях с волшебниками. Майно так разохотился, что планировал уже чуть ли не описать весь Паргорон, благо Лахджа владела кучей внутренней информации.
Жену и дочерей Дегатти встретил у вольера бобров. Астрид наконец-то успокоилась и теперь молча дулась. Вероника зачарованно таращилась на бобровую хатку, чьи обитатели прятались где-то внутри.
– Интер-ресный факт, – сказал ей доверительно попугай. – Благодар-ря наследственной памяти бобр-ру не надо учиться. Он с р-рождения знает, как соор-ружать плотины и где стр-роить себе дом.
Астрид засопела, завидуя бобру. Папа вручил ей шоколадку, гостинец от Локателли, но девочка только отвернулась, потому что она обиделась насмерть и какие-то глупые шоколадки ее сейчас не утешат.
– Ну как? – спросила Лахджа, когда муж встал рядом.
– Продлили академ еще на год, – спокойно ответил тот. – Ученый совет согласился, что – цитирую – «работа очень ценная для всей Мистерии, так что пусть мэтр Дегатти трудится спокойно».
– Гордишься собой? – подпихнула мужа локотком демоница.
Майно ничего не ответил, но по ухмылке все было понятно. Лахджа тоже усмехнулась, повернула голову и встретилась взглядом с бобром, которого гладила Вероника.
– А-а!.. – аж подпрыгнула демоница.
Бобер сидел за пределами вольера. Он недовольно скалился и недоумевал, как здесь оказался. Астрид и другие дети зачарованно на это пялились.
– Вероника, откуда у тебя бобер? – спросила мама.
– Нинаю, – сказала Вероника, продолжая гладить.
– Что за хулиганство? – подошла смотрительница. – Вы что, читать не умеете?
Она ткнула в табличку с длинным сводом правил. Среди стандартных «не кормить», «не пугать» и «не лазить в вольер» были также чисто магические запреты, среди которых смотрительница подчеркнула «не призывать».
– А мы не призывали, – поспешила заверить Лахджа, держа бобра на руках.
– Я вижу инерционный след. Передайте мне животное. Это Вафля, она у нас заслуженный матриарх. Знаете, сколько метаморфов держит ее в копилке образов?
– Сорок три? – язвительно предположила Лахджа.
– Чего сорок три?
– Ну не знаю… шестьдесят восемь?
– Лахджа, прекрати, – поморщился Дегатти. – Извините, это случайность. Дети шалили… естественная магия.
Смотрительница, кажется, только теперь заметила, что перед ней не люди… в основном. Она с интересом посмотрела на крылья Лахджи и Астрид, перевела взгляд на сосущую палец Веронику и сказала:
– Штраф – три дайкиса.
Вафлю вернули в вольер, Дегатти неохотно расстался с монетами, и все уставились на лупающую глазами Веронику. Минуло полторы луны с тех пор, как она нечаянно призвала Фурундарока, и подобное с тех пор не повторялось, так что семья понемногу стала успокаиваться.
Ну как успокаиваться… С Вероники не сводили глаз и следили, чтобы она не строила зиккураты. Лахджа даже предлагала надеть на нее корониевые браслетики, но Майно отверг эту мысль с негодованием.
Короний – на ребенка! Он кто – антимаг, что ли!
К тому же вдруг это повредит ее развитию? Это как будущего великого бегуна с детства в кандалах держать. Или связать Астрид крылья, а потом удивляться, почему она так плохо летает.
Астрид, кстати, как раз пыталась пролезть в вольер. Всех животных окружали магические экраны, но в них были проемы для кормления и снятия матриц. Матрицы разрешалось снимать свободно, чем многие и занимались – одни для метаморфоз, другие для немтырей, третьи для миражных копий.
Но Астрид матрицы не интересовали, она просто карабкалась внутрь, потому что Вероника-то бобра погладила, а она не успела. И когда мама схватила ее поперек туловища и оттащила от вольера, Астрид завопила и принялась кусаться.
– Да что с тобой сегодня?! – прикрикнула мама.
– Астрид, у тебя же день рождения, – заметил папа. – Что не так? Не нравится зверинец?
– Зверинец!.. завтра!.. в школу!.. подарков!.. нету!.. бобра!.. не погладить!.. – хлюпая носом, перечисляла свои горести Астрид.
Родители переглянулись. Папа пожевал губами и неохотно сказал:
– Астрид, мы хотели сделать тебе сюрприз. Подарить любую игрушку на твой выбор и еще кое-что особенное. Но…
– Она не заслуживает, мне кажется, – покачала головой мама. – В школу не хочет, рыдает весь день… весь праздник испортила. Купим ей только куклу, и хватит с нее.
Астрид зарыдала еще громче. Новую куклу она очень хотела, но это что же… ей могут подарить что-то еще лучше? Что-то особенное?!
– Ладно… я пойду-у-у… – выдавила она из себя и с шумом втянула сопли. – В школу-у-у!..
– Ну и отлично, – сказала мама, ставя Астрид на землю и поднимая Веронику. – Пошли, бобрам мы уже надоели.
Вероника покладисто кивнула и помахала Вафле ручкой. А Астрид показала кулачок и с угрозой пообещала:
– Бобры, однажды мы вернемся.
Угроза получилась какая-то неубедительная, потому что Астрид произнесла ее, всхлипывая и размазывая слезы по лицу.
Она немного успокоилась, когда ее привели в музей. Мама решила, что Астрид нужно культурно развиваться.
– Смотри, Астрид, музей волшебства, – сказала она, сама с любопытством рассматривая экспонаты.
– Не хочу я в музей волшебства, – надувшись, сказала девочка. – Не хочу я волшебство. Не хочу учиться.
– Это не музей волшебства, это научно-исторический музей, – пояснил Майно. – Просто у нас в Мистерии это одно и то же. Астрид, хочешь посмотреть на папин стенд?
Да, у него в этом музее оказался собственный стенд. В огромном зале, посвященном лауреатам премии Бриара третьей степени. Правда всего таких лауреатов уже полторы тысячи, так что места каждый стенд занимал немного. По сути это были просто полочки.
Астрид немного наморщила нос. Ну стенд, ну с именем. Еще бюстик, табличка с датой рождения и основными достижениями, да несколько личных вещей. Старый ошейник Тифона, старая подкова Сервелата, старый набор для маноры… наверняка мама заставила пожертвовать.
– Скучно, – вынесла вердикт Астрид.
Вот у лауреатов второй степени стенды-то побольше, посолиднее! А у первой степени вообще целая комнатка у каждого, со статуями в полный рост!
Астрид остановилась у хорошо знакомого ей Локателли. Вот он, великий зажиматель конфет.
Она это запомнила.
А Лахджа подошла к стенду Радожа Токхабаяжа. Вот, значит, как этот тип выглядел, когда был человеком. Когда Лахджа его встретила, он был уже сильно не в форме… хе-хе.
– Ты его встречала?! – услышал ее мысли муж.
– А то, – сказала Лахджа и загадочно улыбнулась.
– Да ладно, расскажи! – сходу попытался заглянуть в ее память Майно. – Ты видела Антикатисто?! Когда, где? В Шиассе?.. В Паргороне?.. Он же умер лет шестьсот назад!
– А это наши с Антикатисто дела, – вильнула хвостом Лахджа и заперла шкатулку памяти.
В зале лауреатов второй степени Астрид увидела дядю Вератора. Не его самого, конечно, а его стенд. Он был самым последним, на следующем пока висела только табличка «1528 год».
– Пап, а какой сейчас год? – спросила Астрид.
– Тысяча пятьсот двадцать шестой.
Астрид попыталась вычесть одно из другого, но это оказалось слишком сложно. Вместе с мамой она нашла в зале лауреатов третьей степени дедушку Инкадатти, потаращилась на великолепного Уль-Шаама и решила, что на сегодня с нее хватит культуры и образования. Сегодня ее день рождения, а в день рождения должны быть дары, а не учеба.
Лахджа тоже смотрела на Уль-Шаама и гадала, почему все драконы такие красивые. Вообще все. Как коты – без единого изъяна.
Мистика какая-то.
В научно-историческом музее было и много другого интересного, помимо этих витрин бахвальства. Археологический отдел, геологический, зоологический. Картины и статуи, чучела и минералы. Поля остановленного времени удерживали пойманные на лету молнии и порывы ветра, океанские волны и огненные вспышки. Можно было полюбоваться макетами знаменитых парифатских городов и инкарнами древних батальных сцен.
– Ум-м, сколько тут наворованного из других королевств, – брела Лахджа вдоль стенда с какими-то иноземными реликвиями. – Все сходится, вы, ребята, настоящие британцы. Туманный Авалон, островные чародеи, каперы в законе… помощь другим государствам в войнах с вывозом ненужного имущества.
– Да, – не понял иронии Майно. – Вот это скипетр, корона и державная спираль последнего императора Сохадат. После гибели империи несколько магов спаслись в Мистерии, и один из них привез с собой немало реликвий и ценностей, в том числе императорские регалии.
– Какой молодец, – восхитилась Лахджа.
– Конечно. Он спас все эти вещи. Там бушевала война чародеев, знаешь ли. Вся империя превратилась в руины.
– А я думала, вы не ведете войны.
– Мистерия их не ведет. А Сохадат вел. Но если ты так переживаешь за украденные у них ценности, можешь поехать в Джарию и поискать наследников древней династии. Будет непросто, конечно, две с половиной тысячи лет прошло… но я в тебя верю.
Лахджа прищурилась. Майно прищурился. Они пристально уставились друг на друга, пока Астрид пыталась выковырять что-нибудь из витрины. Зал империи Сохадат не пользовался популярностью, и кроме семьи Дегатти здесь никого не было.
– Астрид, не воруй, – сказала Лахджа, оттаскивая маленького демоненка. – Воровать можно только древним магам.
– А когда я стану древним магом, я могу воровать? – решила внести ясность в вопрос Астрид.
– Конечно. Но ты сначала стань. Магам, Астрид, можно все, лишь бы у Мистерии прибавлялось, а не убывало. Они такие законы сделали – чтобы магам было хорошо. Везде. Как бы ни было другим.
Толстый важный чародей, который как раз подошел к витрине, шумно втянул воздух и гневно посмотрел на Лахджу. Потом перевел гневный взгляд на ее мужа.
– Воспитывайте своего фамиллиара, коллега! – пробасил он, громко фыркнув.
– Обязательно, – пообещал Дегатти. – Дома. Дети, мне кажется, музей вам надоел.
Астрид неопределенно повертела ладошкой, а Вероника повторила это за ней. Она-то на все таращилась очень внимательно, но ей хотелось быть как старшая сестра.
А Астрид и правда уже прискучило. Впереди еще миллион миллионов залов и миллион миллионов экспонатов, а она уже кушать хочет и подарки.
– Зачем ты пытаешься меня злить? – спросил Дегатти, когда они вышли из музея.
– Ну так, – ухмыльнулась Лахджа. – Кто, если не я?
Волшебник хмыкнул. Ну… он знал, на что идет. Женитьба на демонице подразумевает веселую жизнь – и у него еще не худший вариант.
Жена-демон, дочь-демон… у которой, кстати, день рождения. Надо пообедать, а потом можно и по магазинам… и тут на пальце задрожал перстень.
– Вератор?.. – поднес его ко рту Дегатти.
– Майно, есть работа как раз по твоей части. Берешь? Решай быстро.
Несколько мгновений волшебник колебался. Каждый раз внутри что-то екало, а перед глазами вставала картина, которую увидел тогда Хаштубал.
С Хаштубалом у них после того случая отношения охладились. Нет, они никогда и не были дружескими, Хаштубал Огнерукий вообще трудно сходится с людьми, но с Майно у него потом был разговор, который сводился к «ты совсем окирел, Дегатти?!»
Вератор-то тогда отбрехался. Он всегда находит, как отбрехаться. А вступая в дружбосеть, ты знаешь, что возлагаешь на себя определенные обязательства. Но все равно Хаштубалу не понравилось, что его прямо с обеда сорвали драться с демолордом.
Он, конечно, мог отказаться. У Хаштубала огромный плюс в дружбосети, он еще лет сто может пользоваться услугами Вератора бесплатно. Но он никогда не отказывается.
Знает, что если Вератор зовет его – никто другой не справится.
Впрочем, Дегатти подобную миссию не выдадут, можно не беспокоиться. И он тоже может отказаться – сейчас он в плюсе, хотя и небольшом. Но он сам просил Вератора давать то, на чем можно дополнительно заработать, так что…
– Принимаю, – сказал он. – Лахджа, если что, я тебя призо…
Муж исчез. Лахджа прислушалась к внутренним ощущениям – фамиллиарная связь не ослабла, она по-прежнему ощущает Майно. Значит, призыв внутренний, он где-то на Парифате. А судя по тому, что среди его эмоций нет паники, там ничего экстраординарного.
Обычно такие вызовы Вератора длятся считаные минуты. Прыгнул куда-то, колданул что-то для кого-то – и домой. Ничего интересного, рутинный труд волшебника. Но иногда работа затягивается на часы, а бывает, что приходится и заночевать. Однажды Майно целых три дня сопровождал богатого купца, которому требовался чародей на все руки, а в другой сама Лахджа двое суток провела в чужой шкуре.
Так что она спокойно повела дочерей в кафе, а потом по магазинам. Они прошли через улицу Алхимиков и оказались в любимой у Лахджи части Валестры – Липовом бульваре.
Он начинался еще у Клеверного Ансамбля и тянулся через весь город параллельно набережной. Повсюду росли клены, каштаны и липы, с моря тянуло соленым бризом, неспешно катили обычные и големические экипажи, парили над землей ковры-самолеты, гулко вышагивал девятиметровый великан, а Лахджа объясняла Астрид, что магазин игрушек потом, а сначала они кое с кем поболтают.
На Липовом бульваре почти нет жилых домов. Тут сплошные рестораны, конторы и магазины, причем самые кудесные, самые процветающие. Заведение Артуббы, экскурсионное бюро «Паломник», лучший в Мистерии зоомагазин «Клык и коготь», множество лавок артефактов, эликсиров, големов, миним, немтырных талисманов… Здесь же офисы Вератора, Тауване и других высококлассных специалистов.
У Астрид разбегались глаза. Она хотела и туда, и сюда, и еще вон туда!.. Но у мамы были свои четкие планы, и она не обращала внимания на нытье дочери.
– …Артубба, а вот если от меня отвалился кусок и превратился в гомункула – сколько это может стоить? – спрашивала она, попивая кофеек.
– Надо смотреть, – уклончиво ответил черный гном. – Где у тебя этот гомункул?
– Вот… Суть Древнейшего. Он у Майно остался.
Лахджа поджала губы. Кошель-то у мужа. Ну да, они взяли Волосню с собой, но не в руках же ее было таскать.
– Ну допустим, это низший демон, – закинула удочку она.
– Низший демон?.. – усомнился Артубба. – Рожденный из плоти?
– Ну да, я его прикармливала своими волосами, ногтями… кровью… пальцами…
– Что ты делала?!
– Да он не плохой! Уже учится разговаривать! Его только закодировать надо, чтобы он меня не искал и не нападал. Но ты же справишься?
Торговец погладил бороду. Нет, для него это не проблема, конечно. Артубба – лауреат премии Бриара второй степени, профессор Апеллиума и магистр Субрегуля, лучший в мире рассаживатель нечисти по банкам. В его ассортименте даже высшие демоны – разумеется, он справится с какой-то волосорожденной тварью.
– Надо смотреть, – повторил Артубба. – Лахджа, а ты сегодня только продаешь? Я думал, хочешь выкупить кого-то из сородичей.
Лахджа окинула взглядом ряды бутылей, кувшинов, жбанов, горшков. В каждом сидит какая-то потусторонняя тварь. В том числе паргоронские.
Магазинчик Артуббы – уникальное место даже по меркам Мистерии. Хотя внешне и неказистое – тесновато и темновато, окна плотно занавешены, а снаружи никакой рекламы, даже вывеска скромная. Сюда редко заходят покупатели, а всех постоянных клиентов Артубба знает лично.
Он продает и покупает сверхъестественных существ – как местных, так и из-за Кромки.
– А что, тут есть мои сородичи? – стала читать ярлыки Лахджа.
– Конечно, – ухмыльнулся Артубба. – Большинство высших демонов, захваченных чародеями, оказываются у меня. Я даю лучшую цену.
– Пф. Меня не интересуют мои… соотечественники. Артубба, это все равно как если б ты торговал рабами-людьми и предлагал эльфу выкупить их из жалости, потому что они тоже гуманоиды.
– Знаю, знаю, вы друг на друга плюете, – покивал Артубба, открывая свой особый шкафчик. – Но в этот раз мне продали кое-что интересненькое. Вот, смотри.
Он потряс зеленой пузатой бутылкой, запечатанной сургучом. Лахджа пригляделась… и увидела по ту сторону стекла крылатого демона.
А, вот что он имеет в виду. Действительно сородич.
– Редкий вид, – заметил Артубба. – У меня таких раньше не было. Очень интересный экземпляр.
– Мам, это кто? – поднялась на цыпочках Астрид.
– Да неважно, – сказала Лахджа, всматриваясь сквозь стекло. – Идите, поиграйте с теми цветными бутылочками.
– Там шуки! – предупредил Артубба. – О-осторожно!..
Подумаешь, шуки. Они как паргоронские крысы.
Говорящие, правда. При виде Астрид они заверещали, стали проситься на свободу, скрестись в стенки сосудов.
– Мне их выпустить, мам? – медленно повернула голову Астрид. За ее спиной сосредоточенно вертела в руках бутылочку Вероника.
– Нет, Астрид, мы не будем за них платить, – отказала Лахджа. – Шуков много, а фархерримов… Артубба, ты как его заполучил? Мои родственники не так уж часто выходят на променады за Кромку.
– Но все-таки выходят, – развел руками гном. – Юные, неопытные… вот один попался.
– Кому?
– Какая разница? Будешь брать? Двести орбов – только для тебя.
– Меня ты пытался купить за шестьсот, – напомнила Лахджа. – А я, вообще-то, апостол.
– Продавал бы я тебя за две тысячи, – пожал плечами Артубба. – Это стандартные расценки за паргоронцев. Двести орбов за третий класс, две тысячи – за четвертый. Пятый… пятого у меня пока не было… но я бы его не продавал, это бесценно.
– А четвертый был? – подняла бровь Лахджа.
– Конечно.
Лахджа удивилась еще сильнее. Этот гном продавал кого-то из банкиров, баронов, вексиллариев?.. Кого, интересно?..
– Ну не знаю, двести орбов… но раз уж мы редкий вид, пойди навстречу, – напустила ленивое безразличие Лахджа.
– Тогда двести пятьдесят, – сразу сориентировался Артубба.
– Артубба, он мне не нужен, – попыталась объяснить Лахджа. – Ни в каком качестве. Я вряд ли даже получу что-то с этого. И у меня нет двести орбов на выкуп пленного.
– Ц-ц-ц, – покачал головой Артубба. – Лахджа, ты так говоришь, как будто это моя проблема. А это не моя проблема. У меня проблем вообще нет. У меня есть демон, которого я хочу продать за двести пятьдесят орбов.
– Артубба, да мне срать вообще на него, – поставила бутыль на стол Лахджа. – Двести орбов!.. ты сам сколько за него заплатил? Бутерброд с ветчиной и орб детям на мороженое?
– Кому заплатил – тому заплатил. Всех все устроило.
Лахджа тяжело посмотрела на запечатанного фархеррима. Тот поскребся в стенку, чувствуя близость родича.
Лахджа походила по магазину, сделав вид, что теперь просто смотрит ассортимент. Не то чтобы ей было жалко одного из детей Мазекресс… которые у нее дочь украли, к тому же. Но в той выходке участвовали всего три демона, двое мертвы, а третий… будет некировым таким совпадением, если именно он сидит сейчас тут, за стеклом.
Лахджа невольно вспомнила себя в таком же положении, размазанной внутри волшебной вазы. Участь-то незавидная.
С другой стороны – вряд ли фархеррим бегал по лужку и собирал ромашки, когда его поймали и запечатали. Да и двести орбов… даже один орб – это очень много. Если приблизительно переводить в земную валюту – где-то на тысячу евро потянет.
И ей предлагают заплатить двести тысяч евро за какого-то незнакомого демона? Да чем он будет ей полезен?..
Лахджа молча взяла за руку Астрид и вышла из лавки. Артубба ухмыльнулся и сказал бутылке:
– Восемь… семь… шесть… пять…
Хлопнула дверь, звякнул колокольчик. Лахджа размашисто подошла к прилавку, усадила на него Веронику и заявила:
– Сто орбов.
– Я не покупаю детей, – отрезал Артубба. – И она столько не стоит. На что мне маленький полудемон?
– Я тебе дам сто орбов. За фархеррима, – немигающе уставилась на него Лахджа. – Ты все равно будешь в прибытке.
Лахджа в этом не сомневалась. За нее-то он давал шестьсот – и лишь потому, что Майно был ему должен четыреста. Артубба завысил цену, потому что не видел другой возможности вернуть свое.
Так что за этого фархеррима он выложил орбов пятьдесят, если не сорок. И ждать покупателя за двести он будет еще долго. У Артуббы редкий, дорогой и специфический товар, многие лоты пылятся у него годами.
– Лахджа, видишь ли, у меня уже есть покупатель, который положил глаз на этого демона, – объяснил Артубба. – И он не будет со мной рядиться, а просто придет завтра с полной суммой. Но я не откладываю товары даже для лауреатов Бриара. Кто первый заплатил – тот первый забрал. Двести орбов – и он твой.
Лахджа скрипнула зубами. Лауреат Бриара. Да, этот заплатит. Вряд ли Артубба врет. Тем более, что завтра как раз Бумажный Вепрь, в Клеверном Ансамбле начинаются занятия, так что, да, в Валестру возвращаются многие волшебники, в том числе ректоры и президенты…
Но двести орбов – это целое состояние. У Лахджи с собой столько и нет, двести орбов весят больше пяти килограммов. Пять килограммов золота! Конечно, Артубба охотно отпустит товар за безналичный расчет, у них тут в ходу расписки менял, в центре Валестры стоит жиробанк, а лауреату Бриара любой поверит в долг… но как же не хочется опять залезать в долги из-за какого-то незнакомого демона…
– Расписку примешь? – кисло спросила Лахджа.
– Конечно, – сладко улыбнулся Артубба.
Лахджа заполнила расписку. У нее с собой была своеобразная чековая книжка для крупных покупок. Она, конечно, не имеет права расходовать столько без ведома мужа, и Майно придет в ярость, когда узнает, но… но она уже расписалась, так что поздно.
– Приятно иметь с тобой дело, Лахджа, – подал бутылку Артубба. – Кланяйся от меня мужу.
– Обязательно.
– Кстати, бутылка идет в подарок, – добавил Артубба вдогонку. – Закаленное стекло, чаронепробиваемая, удерживает до двух высших демонов зараз.
– До двух?.. – удивилась Лахджа.
– Да… правда, очень сложно посадить второго, не выпустив первого. Но иногда получается.
– Ага… а почем у тебя сами бутылки? – полюбопытствовала Лахджа.
– Пять орбов за штуку. Ручная работа, сам выдуваю. Просто ослабляешь или усмиряешь демона, вынимаешь пробку и подносишь горлышко вплотную… Майно знает.
– Я тоже знаю, – чуть натянуто улыбнулась Лахджа, выходя из лавки.
– Мам, а зачем мы это купили? – спросила Астрид.
– Не знаю, – угрюмо сказала Лахджа. – Пошли.
Она сама не понимала. Что-то внутри заставило. Бубнило и бубнило: это твой сородич, помоги ему. Последние сапоги сними, но освободи.
Верно говорят: жалость – это болезнь. Она губительна и заразна. Но ладно, ничего, это все-таки демон. Не совсем бесполезная покупка.
Освобождать его посреди Валестры Лахджа не стала. Успеется, сначала надо убедиться, что это не какой-нибудь отморозок. Она сунула бутыль в сумочку и повела дочерей в магазин игрушек.
Правда, по дороге все-таки сделала еще один маленький крюк. Совсем рядом с игрушечным магазином появилась лавка волшебных средств гигиены. Мыло, шампуни, маски для лица. Лахджа в подобном не нуждалась, но… хуже не будет. Она и так потратила достаточно, чтобы скандал был. Еще несколько орбисов ничего не изменят.
– Покупайте, покупайте! – сиял ослепительной улыбкой приказчик за прилавком. – Мир вам, мэтресс!.. Мир вам, мэтресс!..
В отличие от жутковатого заведения Артуббы, здесь толпился народ. В основном женщины, молодые и пожилые волшебницы и просто состоятельные дамы. Похоже, эта лавка открылась буквально на днях и еще не успела приесться публике.
Лахджа с интересом стала рассматривать витрины. Большая часть Парифата живет в средневековье. Но есть и более цивилизованные страны, и Мистерия – в самых лидерах. Технологии они успешно заменяют волшебством, и тут есть такие средства гигиены, о которых землянам приходится только мечтать.
– Ма-а-ам, скучно, пойдем! – заныла Астрид.
– Дя, – присоединилась и Вероника. – Пидем игьюськи.
– Сейчас-сейчас, – отмахнулась мама, снимая с полки бутылку характерной формы. – Ух ты, вот это да!..
– Вот этот шампунь сделает ваши волосы гладкими и шелковистыми, придаст им невероятную густоту и заставит пахнуть земляничной поляной! – тут же подскочил приказчик.
– Не сделает, потому что это «Фейри», – возразила Лахджа. – Средство для мытья посуды.
Приказчик нервно дернулся, у него забегали глаза. Лахджа присмотрелась к ауре бутылочек и поняла, что они все из-за Кромки. Некоторые с Земли, остальные еще откуда-то.
Похоже, владелец этой лавки вовсе не зельевар, а призыватель. Только свой ассортимент он изучает не слишком тщательно. Примерно прикидывает – так, вот это пенится. Видимо, шампунь…
– Что вы такое говорите… – промямлил приказчик. – Не волнуйтесь, мэтресс, это прекрасное средство для ваших волос!
– Это «Фейри». Он удаляет жир.
– Все правильно, он и жир удаляет! Для жирных волос! И похудения!
Лахджа посмотрела на ценник. Можно бы, конечно, привезти еноту сувенирчик, но не за такую сумму. Она решила оставить шарлатана в покое, все равно разоблачение, судя по нахмуренным лицам, уже не за горами, а ногами его могут побить и без Лахджи.
Так, теперь самое главное. Магазин игрушек.
– Одну игрушку Астрид и одну Веронике, – сказала Лахджа, распахивая раскрашенные двери. – Выбирайте сами.
Вот здесь было настоящее царство детей! Яркие краски, разноцветные витрины, расхаживают изящные големы, куклы на полках улыбаются, машут руками, пьют друг с дружкой чай. Повсюду вопящая ребятня и осунувшиеся родители.
Магазин делился на две части. Слева – игрушки для девочек. Пригожие, разодетые, почти светящиеся изнутри… куклы. Только куклы и ничего кроме кукол.
Куклы-куклы-куклы-куклы-коляска-для-кукол!
И все. Все! Ну еще мебель для кукол, домики для кукол, наряды для кукол!
Зато для мальчиков игрушки самых разных видов. Одних фигурок богатейший ассортимент. Рыцарь Парифат, маленький лорд Бельзедор, все остальные герои, злодеи, волшебники и чудовища. Парифатцам в этом плане проще, у них исторические личности и крупные политические фигуры – как сказочные герои.
А еще ездящие и летающие артефакты, самобеглые повозки и колесницы, управляемые дракончики, солдатики, игрушечные мечи и доспехи, калейдоскопы и головоломки, волшебные фонарики, огоньки и пускалки пузырей…
И Вероника сразу затопала в отдел для мальчиков. Астрид дернула ее за руку, потянула к стенду принцесс-волшебниц, уже примечая тех, что отсутствуют в ее коллекции, но Вероника впервые взбунтовалась против сестры. Она дернулась изо всех сил и сердито сказала:
– Хатю.
Что тут можно было возразить? Астрид, которая уже рассчитывала за счет Вероники получить двух кукол вместо одной, нехотя отпустила сестру, а сама стала придирчиво выбирать.
Пока что она накопила восемнадцать принцесс-волшебниц. Ей часто дарили их на праздники, и Астрид ужасно жалела, что ее день рождения настолько близко к Доброму Дню. Многие норовили сжульничать и вместо двух даров преподнести один.
Сегодня, значит, будет девятнадцатая. Надо не прогадать.
Так, принцесса-огриха с огромной дубиной или принцесса-тхарийка в прозрачном сари? Они слишком разные, выбор тяжелый!
Принцесса-тхарийка будет хорошо гармонировать с принцессой-херемианкой, которую Астрид подарила бабушка Рокуалли. Зато принцесса-огриха вдвое больше остальных, и у нее отполированные до блеска клыки.
Тем временем Вероника свой выбор уже сделала. Она схватилась за детский посох волшебника. В Мистерии не в ходу игрушечные мечи и жахатели – дети здесь мечтают стать волшебниками. И хотя мечи и жахатели в продаже тоже есть, посохов гораздо больше.
И Вероника выбрала самый лучший. Тонкий, витой, с набалдашником в виде драконьей головы.
– У этого двадцать четыре режима сверкания, – пояснил приказчик Лахдже. – А вот отсюда можно запускать салют и пулять водяной струей, только не забывайте манозаряжать. Но это мальчиковый посох!.. а для девочек у нас вот такие скипетры и фейские палочки! Смотри, смотри!.. вот со звездочками, вот с бантиком, а вот с головой единорога!..
Вероника равнодушно посмотрела на ряды кремовых, золотых, голубых, розовых и еще более розовых палочек и прижала покрепче к груди посох.
Лахджа посмотрела на ценник. Ох… ладно. Это, конечно, не двести орбов. Глупо жадничать после того, как она растранжирила на демона в бутылке их годовой бюджет.
