Александр Пономарев
Хранители. План игры
Глава 4. Живой детектор
Говорят, дуракам и новичкам везет. Худя и Кастет не были дураками, поскольку у первого мозги работали на зависть многим, а второй, хоть и не производил впечатление обезображенного интеллектом человека, но и назвать его умственно отсталым язык не поворачивался. И вовсе не потому, что из-за этого легко можно было нарваться на неприятности. Здоровяк порой туго соображал и не всегда с первого слова понимал, чего от него хотят, но в его холодных серых глазах не было того равнодушно-стеклянного выражения, свойственного обиженным природой людям. К новичкам их тоже вроде как не отнесешь. За несколько лет существования «Чернобыль Лэнда» приятели исходили территорию отчуждения вокруг ЧАЭС вдоль и поперек, а Худя так и вовсе по долгу службы на Богомолова побывал даже в той точке, где они сейчас находились.
И все же им повезло. Зона не любит дилетантов, но в этот раз она то ли сменила гнев на милость, то ли оказалась слепа и глуха, то ли решила немного позабавиться и не стала сразу выкладывать козыри в виде охочих до человеческого мяса мутантов, шатающихся в одиночку и группами зомби, хотя один из сюрпризов все-таки приберегла для незваных гостей.
Худя полагал, что обнаружить аномалии будет так же легко и просто, как на занятиях с проводником в парке, но он ошибался. Насвистывая незатейливый мотивчик, он по ПДА определял примерное местоположение ловушек. Затем бросал гайку перед собой, подмечал место, куда она упала, шел туда, подбирал железку с земли и снова кидал, прокладывая маршрут.
Чаще всего «маркер» благополучно падал на землю, но бывало так, что он менял траекторию и либо молниеносно исчезал в сумерках, либо, словно пуля, глубоко вонзался в землю с характерным чавкающим звуком. В таких случаях Худя, как учили, бросал с десяток болтов и гаек, определяя контуры ловушки, и шагал дальше с постепенно растущим внутри чувством гордости и превосходства над Кастетом.
Тот плелся позади, замирая всякий раз, когда напарник останавливался, и послушно шагал, когда можно было снова идти. Иногда ему становилось зябко, как будто в разгар июльской жары внезапно налетел порыв холодного ветра. Длилось подобное ощущение не больше секунды-другой и исчезало так же неожиданно, как и появлялось.
Он не сразу понял, почему так происходит. До него дошло, что это реакция организма на близкое присутствие участков с измененной физической природой, когда Худя в очередной раз бросил гайку перед собой. Поначалу та летела как обычно, а потом внезапно изменила траекторию и, с пронзительным свистом рассекая воздух, умчалась в быстро темнеющее с востока небо. На западе по-прежнему полыхал закат. Только теперь там от былого великолепия осталась узкая полоска багрянца, а над ней висели похожие на причудливые связки сосисок облака всех оттенков: от светло-серого до темно-фиолетового.
Кастет хотел сказать о своем открытии, но подумал, что Худя поднимет его на смех, и промолчал. К тому же у приятеля и так неплохо получалось определять ловушки.
Он вмешался, когда по телу снова скользнул неприятный холодок, зато брошенная напарником гайка благополучно шлепнулась в траву.
Худя присел от неожиданности, едва тяжелая ладонь Кастета опустилась на его плечо. Тощий так резво оглянулся, что захрустели шейные позвонки.
– Ты чего?
Кастет убрал руку с костлявого плеча и пальцем показал на то место, куда недавно упала гайка:
– Там аномалия.
– Кастет, ты совсем дурак или прикидываешься? – фыркнул Худя с плохо скрытым презрением. Сунул приятелю под нос руку с пристегнутым к запястью ПДА и постучал согнутым крючком указательным пальцем по экрану: – Видишь, ничего нет. А как гайка на землю упала, видел? Какая, к чертям собачьим, аномалия?
– И все-таки она есть, – сказал Кастет лишенным эмоций голосом. Как будто говорила бездушная машина, а не человек.
– Да ну тебя в жопу! – огрызнулся Худя и потопал за «маркером».
Он только хотел подобрать гайку, как та внезапно сама появилась из травы и медленно поплыла к небу, поворачиваясь к человеку то одной запятнанной веснушками ржавчины тусклой гранью, то другой.
– Это что за хрень?! – удивился Худя и вдруг заорал: – Помогите!
Кастет опешил, когда приятель ни с того ни с сего оторвался на полметра от земли и нелепо задергал руками и ногами. Здоровяк стоял с открытым ртом и смотрел на странный экзотический танец. В подвешенном состоянии его приятель напоминал марионетку в руках неумелого артиста, такими резкими и дергаными были его движения.
– Чего стоишь как истукан?! Вытащи меня отсюда! – крикнул Худя и еще сильнее забарахтался в воздухе.
– Как я это сделаю? – удивленно прогудел Кастет.
– Откуда я знаю?! Придумай что-нибудь!
Кастет посмотрел по сторонам в поисках подходящего деревца или куста с толстыми ветками, но поблизости ничего подобного не росло. Одни лишь тощие, с палец, тычины былинника, словно часовые в широких шляпах, торчали из травы. Такими выталкивать друга из загадочного воздушного столба – все равно что коктейльной соломинкой двигать хрустальную сахарницу.
– Долго ты там телепаться будешь?! – визгливо заверещал Худя и снова замолотил руками и ногами по воздуху.
Он-то надеялся, это хоть как-то поможет выбраться из ловушки, но вышло с точностью до наоборот: его развернуло на девяносто градусов и еще больше отдалило от твердой поверхности. Теперь парень как будто лежал на медленно вращающейся по кругу невидимой глазу площадке сантиметрах в семидесяти от земли. От резких дерганых движений у него свело икроножную мышцу. Со страху он не сразу разобрался, в чем дело, и завопил:
– Меня скоро на части разорвет! А-а! Ща без ноги останусь!
В силу особенностей характера из-за перенесенной много лет назад операции на мозге Кастет остался равнодушным к воплям Худи. Его мало заботили как свои, так и чужие переживания и проблемы. Самым важным для него было выполнить любой ценой порученное дело или поставленную перед самим собой задачу. Все остальное как будто существовало за пределами некоего магического круга, отсекающего лишнее по принципу бритвы Оккама.
– Здесь нет ничего, чем я мог бы тебя вытолкнуть оттуда, – монотонно сказал Кастет.
– Дубина безмозглая! Да сделай хоть что-нибудь! Не стой столбом!
– Попробуй снять автомат и выстрелить. Вдруг это поможет.
Худя открыл было рот, собираясь обматерить напарника на чем свет стоит, но передумал. В голову пришла мысль, что в словах приятеля есть резон. Он извернулся, снимая с себя автомат, сдвинул планку предохранителя вниз до упора, повернул ствол в противоположную от Кастета сторону и нажал на спусковой крючок. Грохнул выстрел, но ничего не произошло: Худя остался там же, где и был.
– Пошел ты знаешь куда со своими советами, – сердито рявкнул он и энергично задвигал автоматом, словно у него в руках было не оружие, а весло.
– Подожди, не дергайся. Кажется, я кое-что придумал.
– Да что ты можешь придумать? У тебя титановая пластина в башке и мозгов с гулькин хрен осталось.
Кастет пропустил обидные слова мимо ушей. Скинул автомат с плеча, отомкнул магазин, передернул затвор и, ловко поймав вылетевший из патронника боеприпас, сунул в карман. Потом отстегнул карабин от антабки, зажал конец брезентового ремня в кулаке, сделал шаг вперед и бросил оружие напарнику:
– Лови!
«Калаш» попал в аномалию и медленно двинулся к Худе. Тот перестал барахтаться в воздухе, прижал свое оружие к груди и схватил дрейфующий к нему автомат за ствол.
Кастет неторопливо потянул ремень на себя. Худя плавно поплыл к приятелю и так же неожиданно, как недавно оторвался от земли, грохнулся в траву вместе со злосчастной гайкой.
Он не успел среагировать и рухнул на автомат. Воздух с хрипом вырвался из груди. Какое-то время Худя неподвижно лежал, что-то невнятно бормоча и отплевываясь, а потом зашевелился, извлекая оружие из-под себя, и пополз по-пластунски прочь от злосчастного места. При этом он то постанывал, то покряхтывал, то шипел сквозь зубы, перемежая все это матюгами.
Пока напарник полз к нему, Кастет подтянул «калаш» за ремень, примкнул магазин, зацепил карабин за антабку и закинул оружие за спину.
Тем временем Худя выбрался за пределы загадочной аномалии и протянул руку.
– Что стоишь?
Кастет крепко сжал его ладонь и помог подняться с земли.
– Ох, мля, больно-то как. – Худя подул на скрюченные пальцы левой ладони – он отдавил их, когда плюхнулся на автомат, – дотронулся пальцами правой до груди и ойкнул: – Кажись, ребра сломал.
– Не знаю, как насчет ребер, а вот ПДА точно не поздоровилось, – заметил Кастет.
Худя повернул запястье, глянул на прибор, потыкал пальцем в покрытый трещинами экран и выдал вердикт:
– Фигня, защитное стекло треснуло.
Во время краткосрочных занятий проводник не только показывал, как обозначить контуры ловушек с помощью подручных средств и как их на время обезвредить, но и рассказывал, какие бывают ловушки, как они воздействуют на жертву и как их можно определить по внешним признакам. Худя посчитал нужным щегольнуть полученными знаниями, а заодно и получить ответ на мучающий его вопрос. Он с интересом посмотрел на приятеля:
– Я вот что понять не могу: как ты узнал, что там аномалия? Она ведь не простая, зараза, а пульсирующая, то есть вроде бы нет ее, а потом вдруг раз – и появилась. Повезло еще, что это безобидный «подъемник» оказался, а не какая-нибудь смертоносная хрень вроде той же «мясорубки» или «торнадо».
Кастет не стал ничего выдумывать и подробно рассказал об ощущении легкого озноба всякий раз, когда они оказывались рядом с аномалиями.
В голове Худи мгновенно возник хитрый план.
– Да ладно, – скривил он недоверчивую физиономию. – Придумал про какой-то странный ветерок, озноб по всему телу. Что я тебе, лох занюханный, што ле? Колись, Кастет, ты все это выдумал? На самом деле тебе просто фартануло, да?
– Ничего я не выдумывал. Не хочешь – не верь.
Худя прищурил левый глаз.
– А ты докажи. Или тебе слабо?
– И докажу, ничего мне не слабо, – раздухарился Кастет. – Только как ты меня проверишь? Я-то почувствую аномалию, зуб даю, а ты опять скажешь, что я обманываю.
– Какие проблемы? Иди первым. Как определишь аномалию – дай знать. Я проверю по ПДА, если там действительно ловушка – тебе респект и уважуха.
– А если нет?
– Тогда получишь волшебного пенделя.
– Может, щелбаном ограничимся?
– Вот еще. Хочешь, чтобы я палец о твою пластину отбил. Не дождешься. Только пендель, только с размаху мыском ботинка и только в очко, чтобы впредь неповадно было ездить мне по ушам. – Худя протянул руку: – Идет?
– Идет, – кивнул Кастет, скрепил договор рукопожатием и добавил, прежде чем приятель высвободил ладонь: – Но если я сказал правду, а в этом можешь не сомневаться, тогда я тебе отвешу пинка точь-в-точь по твоему рецепту.
Худя побледнел, но быстро взял себя в руки.
– Это мы еще проверим, кто кому пенделя даст, – сказал он нарочито бодрым голосом. – Гони сюда ПДА.
– С чего вдруг? – удивился Кастет.
– С того! Чтобы ты меня не обманул.
Худя протянул руку и требовательно пошевелил пальцами. Кастет пожал плечами, вынул из кармана куртки прибор и отдал напарнику. Тот затрещал липучками ремешков, меняя один наладонник на другой, и скинул с себя похожий на ранец плоский рюкзак. Первым делом убрал в него поврежденный ПДА, потом выудил из специального отсека налобный фонарик, нацепил на голову, но включать пока не стал.
– А ты чего тормозишь? – прикрикнул он, вдевая руки в лямки рюкзака. – Или у тебя глаза как у кошки видят? Доставай фонарь и топай вперед.
Кастет сделал, как было велено, щелкнул кнопкой включения и пошел за бегущим впереди желтым пятном.
Худя шагал за приятелем, не сводя глаз с тускло светящегося зеленоватым светом экрана. Перспектива огрести под зад ногой не радовала, но он и здесь нашел способ выйти сухим из воды.
Он не стал экспериментальным путем определять, как близко от ловушки Кастет почувствует ее присутствие. Исходя из предположения, что встроенный в ПДА детектор аномалий обнаружит опасный участок немногим раньше напарника, хитрец корректировал маршрут таким образом, чтобы Кастет держался подальше от деструктивов. Время от времени он поднимал взгляд, смотрел по сторонам, говорил здоровяку, куда повернуть, и снова утыкался в прибор.
Кастет даже не догадывался, как нагло и беззастенчиво его водят за нос. Он искренне верил, что приятель указывает дорогу к дому, где они в скором времени заночуют, и послушно выполнял команды. В его рассуждениях была доля истины: Худя действительно знал, куда идти, и не только уводил приятеля в сторону от ловушек, но и давал подсказки.
Они добрались до места, когда луна величаво выплыла из-за горизонта. Призрачный свет заполнил собой все вокруг, странным образом преображая действительность. Еще до первой аварии на ЧАЭС во внутреннем дворе за одноэтажным домом из белого кирпича хозяева разбили небольшой сад. За долгие годы запустения плодовые деревья сильно разрослись, и теперь за домиком ласково шумела листвой густая роща. В молочно-белом свете заброшенное жилище с темными провалами окон по бокам от дверного проема и волнистые кроны деревьев за ним казались лицом мертвеца в короне из пышных волос.
– Ну вот и пришли. – Худя вышел из-за спины Кастета и встал сбоку от него. – Так, я сейчас в дом, посмотрю, что там и как, а ты дров для костра набери.
Он шагнул вперед и остановился от окрика:
– Постой! А что с нашим уговором?
Худя повернулся. Свет от его фонарика скользнул по лицу Кастета. Тот прищурился, прикрыл глаза растопыренной пятерней. Тощий выдержал паузу, как будто обдумывал предстоящую тираду и, когда здоровяк набрал воздуху в грудь, собираясь что-то сказать, заявил:
– Возможно, ты действительно чувствуешь аномалии. Будем считать, ты сказал правду.
– Подставляй задницу, – довольно осклабился Кастет. – Так и быть, отвешу тебе слабого пинка.
Худя удивленно вытаращил глаза.
– С чего это ты меня пинать собрался?
– Ну как же? Сам сказал, что я тебя не обманывал.
– Сказал, – не стал спорить Худя. – Но сделал это в качестве предположения, а не окончательного утверждения, ведь ты не доказал делом свои способности. А знаешь, почему я так сделал? Потому что ты мой друг и я не вижу причин не доверять тебе. А вот ты ведешь себя совсем не по-товарищески. – Худя вздохнул и укоризненно покачал головой. – Я бы на твоем месте постыдился.
Кастет задумался, сопя кривым носом. На лбу прорезались глубокие морщины, брови сдвинулись к переносице. В словах напарника был резон. В то же время здоровяк чувствовал подвох, но не мог понять, в чем именно тот заключается.
– Да не забуряйся ты так, – отвлек его Худя от напряженных размышлений. – Будем считать наш спор завершенным. В конце концов, какая разница, чувствуешь ты эти аномалии или нет. Главное, мы нашли ночлег, и тебе пора заняться делом. Я жрать хочу, а холодную тушенку есть неохота.
Худя развернулся и потопал к дому. Двери на месте не было. Сорванная с петель, она валялась в траве рядом с приземистым крыльцом. Тощий поднялся по ступенькам, шагнул в дверной проем и скрылся из виду.
Кастет постоял еще немного, пытаясь сообразить, обвели его вокруг пальца или нет. Так и не придя к однозначному выводу, он глубоко втянул в себя воздух и шумно выдохнул, фыркая, как лошадь. Потом направился в обход дома к саду, откуда вскоре послышался сухой треск ломаемых веток.
Пока напарник заготавливал топливо для костра, Худя тщательно обследовал помещения временного пристанища. Он знал, что в «Чернобыль Лэнде» существовала разветвленная сеть соединяющих подземные лаборатории ходов, только сам никогда там не бывал. Говорили, будто бы входы в них маскировались такими вот одиноко стоящими строениями.
Как-то, выполняя одно из заданий босса, Худя случайно натолкнулся на карту парка с отмеченными на ней входами в обустроенные учеными подземелья. Толком он ее не запомнил, времени не было, но вроде бы одна из таких точек доступа располагалась неподалеку от Периметра как раз в этом районе. Он потому и шел сюда. Хотел найти вход туда, где, по его мнению, они смогли бы намного быстрее и эффективнее выполнить задание.
Еще во времена «Чернобыль Лэнда» Худя не раз слышал, что администрация парка вживляла микрочипы каждому сотруднику. Их нынешний клиент не был исключением. Скорее всего, он первый обзавелся крохотной капсулой под кожей, ведь на случай возникновения нештатной ситуации спасение первых лиц руководящего состава было для поисковых групп приоритетом номер один. Собственно, майор об этом и говорил, когда передавал ПДА. А еще он сказал, что сигнал блокируется, если объект спрятался в бункере.
В надежно изолированном от внешней среды укрытии с большим запасом чистой воды, медикаментов и провианта объект мог безвылазно сидеть месяцы напролет, дожидаясь спасателей. У них не было столько времени в запасе, поэтому Худя и хотел попасть в подземелье. Там наверняка была комната или даже обширный зал управления парком, куда стекалась информация отовсюду и особенно с оборудованных как раз для таких случаев укромных и сверхнадежных местечек. Главное – найти вход, а там уж он разберется.
Худя не ошибся в предположениях. Из этого дома действительно можно было попасть в лифт на верхний ярус многоуровневой разветвленной системы подземных ходов и лабораторий. Да только не каждый мог это сделать.
Парень мельком заглянул в кладовую, когда осматривал кухню, и ничего не заметил, кроме обломков стеллажных полок на полу. Те давным-давно сгнили и обрушились под собственным весом. А ведь если внимательно приглядеться, можно было различить под тонким слоем песка и пыли едва заметные линии по Периметру верхней крышки лифта.
Но даже если бы он их увидел, это ни к чему бы не привело. Доступ к лифту открывался при наличии особой чип-карты, о существовании которой Худя не подозревал. Она прикладывалась к замаскированной под кирпич сенсорной панели. Тогда, чуть выше и правее, другой кирпич углублялся в специальную нишу, а вместо него сверху опускалась кнопочная панель. Лишь после набора семизначного цифрового кода лифт выдвигался из земли и можно было спускаться на первый из трех подземных уровней.
Худя простукивал половицы в большой комнате, пытаясь по звуку определить, есть ли под ними что-то наподобие крыши лифта, когда Кастет ввалился в дом с охапкой веток в руках.
– Что делаешь? – поинтересовался он, сваливая дрова на пол.
– Доски проверяю, а то, не приведи хоспади, подгнили. Не хотелось бы ночью в подвал провалиться, – ляпнул Худя первое, что пришло на ум. Он не хотел делиться с Кастетом сакральными, как он считал, знаниями о тайнах поглощенного Зоной парка развлечений.
– М-мм. Ну и как?
Худя с трудом сдержал в себе вздох разочарования. Он так надеялся хоть немного облегчить поставленную боссом задачу и в очередной раз показать Кастету, кто отвечает за мозги в их тандеме. Ему нравилось видеть, как в обычно невыразительных серых глазах напарника вспыхивает почти фанатичный блеск, а на грубом лице появляется улыбка восхищения и восторга. В такие моменты тощий чувствовал себя этаким богом для компаньона и буквально купался в его благоговейном обожании, чуть ли не на физическом уровне ощущая приток исходящей от него ментальной энергии. Это было для него своеобразным допингом, но сегодня, видимо, придется обойтись без очередной дозы. Жаль!
– Да вроде порядок. – Худя встал с колен, отряхнул штанины камуфляжной расцветки и подошел к заблаговременно снятому рюкзаку. – Сходи дров еще набери, а я пока банки с тушенкой достану и займусь костром.
Кастет кивнул и, тяжело топая ботинками, вышел из комнаты. Вскоре с улицы донесся треск, а потом послышался звонкий стук, как будто орудовали топором. Здоровяк решил, что одного хвороста будет маловато на всю ночь, сломал три деревца и теперь энергично тюкал ножом, отрубая ветки и деля ствол на одинаковые по размеру чурбачки. По размерам его тесак заметно уступал мачете, но массивный острый клинок и удобная рукоять в разы облегчали задачу.
Глава 5. Незваные гости
Пока напарник отсутствовал, Худя развел костер. Он не стал обременять себя поисками подходящего по размеру металлического листа или кирпичей, чтобы использовать их в качестве подложки. Половицы под костром вряд ли прогорят за ночь, подумал парень, а раз так, то и напрягаться лишний раз незачем. Он наломал тонких веточек, скидал в кучку посреди комнаты, шалашиком сложил вокруг них ветки потолще и чиркнул спичкой о коробок. Пламя с шипением вырвалось из коричневой головки. Худя поднес пляшущий огонек к растопке и едва не обжег пальцы, пока ждал, когда займется костер. Результат того стоил. Рыжие языки пламени жадно накинулись на хаотичное переплетение тонюсеньких сучков и веточек, и первые сизые струйки потянулись к потолку. Вкусно запахло дымом.
Худя подкинул еще растопки, а когда пламя весело затрещало, задорно стреляя искрами и шипя испаряемой влагой с концов уложенных шалашиком веток, подложил хворостины потолще. Потом достал из рюкзака две банки тушенки, вскрыл ножом и подвинул поближе к огню.
Пока он хозяйничал, Кастет управился с заготовкой дров. За три захода притащил запас топлива в дом и свалил неподалеку от костра. Худя подкинул в огонь толстые, с руку тренированного мужчины чурбачки и взглядом показал на одну из банок:
– Готово. Можешь забирать.
Кастет благодарно кивнул, сел поближе к огню, по-турецки сложив ноги крест-накрест, и принялся за поздний ужин. Он жадно ел с того самого ножа, каким недавно разрубил на части сломанные деревца. Его не смущало ни то, что к клинку прилипли мелкие кусочки древесины и молодой зеленоватой коры, ни то, что жир капал с волокнистых кусков мяса на одежду и на пол рядом с оббитыми и поцарапанными мысками ботинок. Он выпячивал широкие приплюснутые губы, сильно дул на исходящую горячим паром тушенку, а потом, как собака, впивался в нее зубами, стягивал с кончика ножа и смачно чавкал, методично двигая массивной нижней челюстью.
– Хорош жрать как свинья, – не вытерпел Худя.
– Прости, не хотел тебя расстраивать, – виновато пробубнил Кастет. – Я просто очень проголодался.
– И что? Раз так хочешь есть, надо обляпаться жиром и чавкать? Ты еще рыгнуть и пернуть тогда не забудь.
– До этого время пока не дошло, – сказал Кастет и втянул голову в плечи, так злобно зыркнул на него Худя. – Я пошутил.
– Тоже мне шутник нашелся. Только попробуй. Отвешу леща и не посмотрю, что ты здоровый как бык. И ничего ты мне в ответ не сделаешь. А знаешь почему?
– Потому что ты в нашей команде первый после босса.
– Ну, пусть будет так, – важно кивнул Худя. – Только я хотел сказать: потому что в любой ситуации надо вести себя по-человечески. А если ты жрешь по-свински, то к тебе и отношение будет как к свинье, а не как к человеку. Хочешь, чтобы я тебя боровом звал и объедками кормил, продолжай в том же духе, а если нет – делай как я.
Он подцепил ножом кусок тушенки, подержал над банкой, дожидаясь, когда стечет лишний жир. Хотел сунуть шмат волокнистого мяса в рот, но тот соскользнул с кончика ножа и смачно плюхнулся на пол, щедро забрызгав лицо и одежду Худи желтыми каплями.
Кастет прыснул со смеху, но взял себя в руки и плотно сжал губы. Он не хотел обидеть приятеля, ведь тот действительно был в их тандеме за главного. По крайней мере, Кастет так считал, потому что босс редко общался с ним напрямую, предпочитая давать задания напарнику и от него же получать доклады по итогам работы.
– Твою мать! – заорал Худя, стирая рукавом с худого осунувшегося лица следы мясного сока и жирного бульона. – Все из-за тебя…
Он сердито запыхтел, сверкая глазами. Хотел подобрать какое-нибудь обидное слово, но в голову ничего не лезло, кроме банальных «тупица», «идиот», «балда» и «безмозглый баран». Кастет к этим эпитетам давно привык. Вряд ли они заденут его за живое, а Худе этого очень хотелось. Так ничего и не придумав, он шумно выдохнул через нос и сосредоточился на еде. Тот кусок мяса составлял добрую треть содержимого банки. Бездарно потерять еще один шматок тушенки означало лечь спать голодным.
В любой другой ситуации он без проблем подобрал бы еду с пола. Голод не тетка: жрать захочешь, что угодно съешь. Но сейчас он не мог на это пойти, поскольку совсем недавно читал нотации Кастету и не хотел, пусть даже вынужденно, вставать с ним на одну ступень. Напарник признает за ним лидерство и будет признавать, пока сам Худя ведет себя соответствующе. Стоит дать слабину, и они легко поменяются местами. При всей своей туповатой внешности Кастет далеко не дурак, хотя сам этого не понимает.
«Вот и не стоит давать ему лишние козыри, – решил Худя, отправляя в рот порцию тушенки. – Раз он считает, что я в нашей компании главный, пусть так и думает. А мне надо поддерживать в нем это убеждение и при каждом удобном случае намекать, что без меня он ни на что не годен».
Настроение улучшилось. Худя выудил из банки очередной кусочек консервированного мяса, стащил зубами с ножа и, методично двигая челюстями, замычал знакомый с детства мотив. Слова песенки из мультика про умного зайца, по сути, стали его девизом. Вот и сейчас он мысленно напевал: «Сильным быть неплохо, что и говорить, но должны еще и шарики варить. Шарики, шарики, шарики варить. Шарики, шарики, шарики варить».
С малых лет отождествляя себя с ушастым персонажем, Худе нравилось думать, что он такой же хитрый, башковитый и легко справится даже с самым сильным человеком не с помощью грубой физической силы, а посредством ума. Поэтому он с раннего возраста развивал мозг, а не тело. В школе физкультура была его самым нелюбимым предметом, тогда как математикой и другими точными науками он мог заниматься часами без перерыва.
Быть может, он стал бы знаменитым ученым, но скверный характер и тяга к насилию сделали его тем, кем он был сейчас: хладнокровным бандитом и убийцей. Недаром ведь говорят: пути господни неисповедимы.
Как бы там ни было, Худя оказался прав в главном своем предположении: развитый мозг давал преимущества. В их с Кастетом тандеме это было особенно заметно. Задания они всегда выполняли вдвоем. Причем основную работу делал Кастет, а вот сливки, в виде благодарностей и особого расположения босса, зачастую снимал Худя. В этом было его особое умение, и он пользовался им без зазрения совести.
– Ибо сила без мозгов – это путь в никуда, – неожиданно сказал он вслух.
Кастет перестал жевать и удивленно посмотрел на приятеля.
– Чего?
– Я говорю, пропадешь ты без меня. Ты ж как этот… – Худя пощелкал пальцами, вспоминая слово, – неандерталец, вот. – Он доел тушенку и отодвинул пустую банку в сторону. – Знаешь, где они теперь?
– Где?
– Вымерли, как мамонты, потому что выживает умнейший. Радуйся, тебе повезло, что я рядом. Не дам загнуться по глупости. – Худя потянулся и зевнул. – Ладно, я спать. Следи за огнем, не дай костру прогореть. Часов через пять разбуди, я подежурю, а ты отдохнешь.
Худя приставил автомат к стенке, улегся на пол рядом с костром и поворочался с боку на бок, ища удобное положение. Его дыхание становилось более размеренным. Он постепенно проваливался в сон, даже не подозревая о грозящей опасности.
Не так далеко от места ночлега приятелей в зарослях кустарника прятались развалины дома. Над пышными волнами растительности горными пиками торчали остатки стен, но ни Худя, ни Кастет не заметили их в быстро сгущающихся сумерках, когда шли к приютившей их на ночь хибаре.
Среди обломков крыши и фрагментов кирпичной кладки находился прикрытый от посторонних глаз наваленными как попало досками вход в подвал. Сухой и чистый, он приглянулся одному из самых коварных, хитрых и опасных обитателей Зоны. Мутант покинул логово задолго до появления здесь напарников. Теперь он возвращался домой после длительного отсутствия. Причем не один, а с набранной за время удачной охоты свитой.
Мозголом почувствовал чужое присутствие до того, как увидел отблески костра на торчащих из облезлых рам пыльных обломках стекол и втянул вывернутыми наружу ноздрями широкого носа пахнущий дымом воздух. Псионик знал, как опасны люди: они могли убивать на расстоянии с помощью изрыгающих огонь и грохот приспособлений. Но он также знал, какое вкусное у них мясо, а потому решил действовать.
Нюхач, пучеглазка и два «слепыша» из его свиты послушно двинулись в указанном направлении. Суггестор рассчитывал отвлечь с их помощью внимание сталкеров и узконаправленным потоком пси-излучения превратить жестоких врагов в безобидных зомби. С его стороны это был выгодный обмен жесткого и невкусного мяса мутантов на деликатесную человечинку. Рядом с ним перетаптывались с ноги на ногу четыре безмозглых бормотуна, и он был не прочь пополнить запас живых консервов.
Псионик мысленно велел зомбарям оставаться на месте, а сам зашагал следом за тварями. Непосредственно возле хибары он планировал отдать мысленный приказ мутантам разбиться на группы. Мозголом действовал как истинный стратег. По его замыслу, пучеглазка и нюхач должны одновременно ворваться в дом с противоположных сторон после того, как «слепыши» запрыгнут в окна облюбованной сталкерами комнаты.
Среди подчиненных чужой воле мутантов не было прирожденных хищников. Да, в их рацион входило мясо, но это вовсе не означало, что они добывали его честной охотой. Их основная добыча – доживающие свой век подранки, но чаще всего они пожирали падаль или подбирали остатки чужого пиршества. С вооруженными сталкерами ни слепые псы, ни нюхачи, ни тем более пучеглазки предпочитали не связываться, а если и нападали, то на одиночек и при значительном перевесе в живой силе. Другими словами, атаковали скопом и с разных сторон, чтобы у жертвы не было шансов на спасение. Но так они охотились только в группах с себе подобными и никогда бок о бок с другими мутантами. Если бы дорожки этой четверки каким-то образом пересеклись на просторах Зоны, то они с большей вероятностью передрались бы между собой, чем стали действовать воедино. И все же псионик заставил их не только сбиться в одну стаю, но и двигаться с предельной осторожностью.
Мутанты передвигались в ночи, как истинные машины для убийства. Все, кроме пучеглазки. Та хоть и не хоркала, как это свойственно ее сородичам, шла как будто на костылях. Зато нюхач и слепые псы чуть ли не стелились по земле, плавно переставляя конечности, одну за другой. Стрекот цикад и тихий шелест листвы маскировали шорох трущейся об их тела высокой травы.
Один из «слепышей» приглушенно зарычал, но, подчиняясь ментальному сигналу псионика, замолк и зашевелил мокрым носом, нюхая пахнущий дымом, медовыми травами и еще каким-то незнакомым, но вкусным запахом воздух.
