Александр Островский
Не в свои сани не садись
ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ
Вихорев (один). А она даже очень недурна и, как кажется, такая простенькая девушка. А уж как влюблена, ужас! Тысяч сто взять к ней в придачу, да и довольно. Конечно, с такой женой нельзя в столицу показаться, а в уезде ничего, жили бы припеваючи. (Уходит.)
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Небольшая комната в доме Русакова; на обеих боковых стенах по окну и по двери, на аадней стене дверь; два стола, один о правой стороны, другой с левой, почти у самой двери; за столом диван; на окнах цветы и на одном гитара.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Авдотья Максимовна сидит у окна. Арина Федотовна сидит у окна на диване, шьет.
Авдотья Максимовна (смотря в окно, поет русскую песню, потом обращается к Арине Федотовне),
Научить ли те, Ванюша,
Научить ли те, Ванюша,
Как ко мне ходить.
Ты не улицей ходи,
Ты не улицей ходи ?
Переулочком.
Ты не голосом кричи.
Ты не голосом кричи ?
Соловьем свищи.
Чтобы я, млада-младенька,
Чтобы я, млада-младенька,
Догадалася.
Что это со мной, тетенька, за чудо сделалось! Я надивиться не могу, как полюбила я Виктора Аркадьича!.. И надо же было этому делу сделаться!.. Беда, да и только…
Арина Федотовна. Никакой тут беды нет, все так и быть должно!..
Авдотья Максимовна. Как же, тетенька, не беда? Просто моя погибель это. Тятенька давеча, как пришла я от Анны Антоновны, говорил, чтоб я шла за Бородкина. Ни тятеньку мне огорчить не захочется, да и с сердцем-то я не совладаю.
Арина Федотовна. Была оказия итти за Бородкина!
Авдотья Максимовна. Вот нынче хотел Виктор Аркадьич приехать поговорить с тятенькой. Что-то будет!.. Хоть бы уж поскорее он приехал; по крайней мере, я бы уж знала, а то как тень какая хожу, ног под собой не слышу. Только чувствует мое сердце, что ничего из этого хорошего не выйдет. Уж я знаю, что много мне, бедной, тут слез пролить.
Арина Федотовна. Плачь, пожалуй, коли тебе хочется. А по мне – сказала отцу, что не хочу, мол, за Бородкина итти, да и конец.
Авдотья Максимовна. Нет, тетенька, не могу я этого сделать, не мой это характер. Как я ему скажу? Ему и в голову-то не приходит, чтоб я смела не послушать его. (Взглянув в окно.) Ну, идет. И без него-то уж мне тошнехонько, не глядели б глаза ни на что! (Встает.)
Арина Федотовна. Кто идет?
Авдотья Максимовна. Иван Петрович!.. (Уходит.)
Бородкин входит.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Арина Федотовна и Бородкин.
Бородкин. Наше вам почтенье-с. Как ваше здоровье-с?
Арина Федотовна. Полно ты рядские-то учтивости разводить, слыхали мы это.
Бородкин. Как не слыхать-с. (Садится.)
Арина Федотовна. Ты с чего это вздумал за Дунюшку-то свататься!
Бородкин. Да вам-то какое теперича до этого дело?
Арина Федотовна. Неприятно для меня это видеть. Ну, какая ты ей пара? Какой ты кавалер? И с бородой, и необразованный?
Бородкин. Опять-таки это не ваше дело. Нешто я за вами…
Арина Федотовна. Да смел ли бы ты это подумать? Я в Москве воспитывалась, там видала людей-то не тебе чета.
Бородкин. А я так думаю, что люди всё одне-с.
Арина Федотовна. Вот то-то и есть, что разница. Есть необразованные, вот как ты, а то есть люди с понятием.
Бородкин. Хоть бы посмотреть когда на таких-то. Что ж вы там замуж не шли?
Арина Федотовна. А оттого, что не хочу, чтоб надо мной мужчина командовал. Все они невежи и очень много о себе думают. Да и опять это не твое дело.
Бородкин. Нет-с, я так. Жалко только со стороны смотреть, что, при вашем таком образовании, на вас никто не прельщается.
Арина Федотовна. Невежа, смеешь ли ты так с дамой разговаривать?
Бородкин. Да что с вами разговаривать! Разговаривать-то с вами нечего, потому что вы не дело толкуете… все равно, что воду толочь. (Берет гитару и настраивает.) Я буду разговаривать с Максимом Федотычем.
Арина Федотовна. Разговаривай, пожалуй, да ничего толку не будет, потому что лезешь ты, мой друг, сдуру, куда не следует. (Оставляет шитье, берет карты и раскладывает.)
Бородкин. Хоша бы и так, все это наше дело… Вас не спросим. (Берет несколько аккордов и поет вполголоса русские мотивы.)
Арина Федотовна. Ну, что ты поешь?.. Есть ли тут склад какой-нибудь! Как есть деревня!
Бородкин. Спойте вы, коли лучше знаете. (Подает ей гитару.)
Арина Федотовна. Да уж, конечно, не стану ваших мужицких песен петь. (Поет с чувством романс.)
Бородкин. Это что ж такое-с?
Арина Федотовна. Что? Известно что – романс. (Задумывается.) У нас, Ваня, как жила я в Москве, был приказчик Вася, это он меня выучил. Только как он пел, это прелести слушать. (Опять раскладывает карты, потом быстро смешивает их и задумывается.)
Бородкин. Скоро придет Максим Федотыч?
Арина Федотовна. Ах, отстань ты от меня, почем я знаю.
Входит Авдотья Максимовна.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Те же и Авдотья Максимовна.
Бородкин (быстро вскакивает.) Наше вам почтенье, Авдотья Максимовна.
Авдотья Максимовна. Здравствуйте, Иван Петрович. Здорова ли ваша маменька?
Бородкин. Слава богу, покорно вас благодарю. Ваше как здоровье-с?
Авдотья Максимовна. Понемножку. Вы тятеньку дожидаетесь?
Бородкин. Тятенъку-с.
Авдотья Максимовна. Он скоро придет, подождите.
Бородкин. Подождем-с. (Садится на стул.)
Авдотья Максимовна. А я, тетенька, к вам погадать пришла. Загадайте мне на трефового короля.
Бородкин. Кто же это трефовый король-с?
Арина Федотовна (раскладывая карты) – Уж, конечно, не ты. Ты думаешь, что только у нас и свету, что ты… (После молчания.) Вот, Дуня, смотри!.. Он тебя любит. Вот видишь… (Показывает на карты и шепчет Авдотье Максимовне.)
Бородкин. Загадайте мне-с.
Арина Федотовна (гадает). Ну, брат, не дожидайся ничего. Слезы тебе выходят…
Бородкин. Что ж такое-с, плакать-то нам не впервой-с; радости-то мало видали-с!
Авдотья Максимовна. Вы давеча говорили что-нибудь с тятенькой?
Бородкин. Насчет чего-с?
Авдотья Максимовна. Вы говорили, так сами знаете, насчет чего.
Бородкин. У нас вообще был разговор, втроем-с – и Селиверст Потапыч тут был-с.
Арина Федотовна. Ты полно сиротой-то притворяться; мы уж слышали.
Авдотья Максимовна. Как же это вам, Иван Петрович, не совестно: не сказавши мне ни слова, да прямо тятеньке!
Арина Федотовна. Захотела ты от мужика совести!
Бородкин. Да вы что ж такое, в самом деле!.. Все мужик да мужик!..
Арина Федотовна. Он братцу Лазаря поет да штуки разные подводит, а тот ему и верит.
Бородкин. Полноте обижать-то, Арина Федотовна, мы на этакие дела не пойдем-с. Эх, Авдотья Максимовна, вспомните-с! Было времячко-с, да, должно быть, прошло-с! Должно быть, лучше нас нашли-с.
Арина Федотовна. Да уж, разумеется, лучше вас. Ишь ты, какой красавец! Думаешь, что уж лучше тебя и на свете нет.
Бородкин. Были и мы хороши-с.
Арина Федотовна. Пойтить велеть самоварчик поставить, братец придет, чтоб готово было. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Авдотья Максимовна и Бородкин.
Бородкин. Эх, Авдотья Максимовна, грех вам! Вспомните: бывало, осенние темные вечера вдвоем просиживали, вот у этого окошечка. Бывало, в сенях встретимся, в сумеречках, так не наговоримся; долго нейду, так, накинувши шубку-то на плечики, у калитки дожидались. Был я и Ванечка, и дружок, а теперь не хорош стал.
Авдотья Максимовна (оглядывается кругом, тихо). Да ты, Ваня, не сердись! Я тебе все расскажу, ты сам рассудишь. За меня теперь сватается благородный. Какой красавец собой-то, какой умный. Любила я тебя, ты знаешь, а уж как его полюбила, я и не знаю, как это словами сказать. Увидала я его у Анны Антоновны, на прошлой неделе… Сидим это мы с ней, пьем чай, вдруг он входит… как увидела я этакого красавца, так у меня сердце и упало; ну, думаю, быть беде. А он, как нарочно, такой ласковый, такие речи говорит.
Бородкин. Знаем мы эти речи-то. Оне хороши, пока вы их слушаете. Бывало, сидишь в лавке, вечера-то ждешь не дождешься, вся душа изомрет, и то и другое передумаешь, что тебе сказать-то, а как придешь, и слова не выговоришь. А скажется слово, так от сердца, что душа чувствует; а у них речи ученые – говорят одно, а думают другое. Видимое дело, что ему твои деньги нужны; нешто б он не нашел невесту помимо тебя.
Авдотья Максимовна. Нет, Ваня, не говори этого, он меня любит.
Бородкин. А нешто я-то тебя, Дуня, не люблю?
Авдотья Максимовна. Что же мне делать-то! На грех я его увидела! Так вот с тех пор из ума нейдет, и во сне все его вижу. Словно я к нему привороженная какая. (Сидит задумавшись.) И нет мне никакой радости!,. Прежде я веселилась, девка, как птичка порхала, а теперь сижу вот, как к смерти приговоренная, не веселит меня ничто, не глядела б я ни на кого. Уж и что я, бедная, в эти дни слез пролила!.. Ведь надо ж быть такой беде!..
Бородкин. Ты, может, думаешь, что мне легче тебя!.. Тебе, горе, а мне вдвое.
Авдотья Максимовна. Женись, Ваня, на Груше, она мне ровесница и подруга, а уж со мной пусть будет, что бог велит.
Бородкин. Что мне жениться-то!.. на что?.. Чужой век заедать? Я уж любить ее не буду.
Авдотья Максимовна. Вот я тебе, Ваня, все сказала, что только сердце мое чувствовало… Не захотела я тебя обмануть.
Бородкин. Эх! загубила ты мою молодость!.. (Плачет, отворотившись к окну, потом берет гитару и поет).
Вспомни, вспомни, моя любезная,
Нашу прежнюю любовь,
Как мы с тобой, моя любезная,
Погуливали,
Осенние, темные ночи
Просиживали.
Забавные, тайные речи
Говаривали —
Тебе, мой друг, мой друг,
Не жениться,
А мне, молодой, замуж
Нейти.
Авдотья Максимовна. Не пой ты, не терзай мою душу!
Бородкин перестает играть, она подходит к нему.
Бородкин (ударяя себя в грудь, обнимает ее и крепко целует). Помни, Дуня, как любил тебя Ваня Бородкин.
Она садится на диван, а он ходит по комнате. Входят Русаков и Арина Федотовна.
