Александр Олегович Лобанов
Я, Славка и неуловимый бобр
Осторожно, стараясь не шуметь, мы шли вперёд и через некоторое время наконец достигли плотины и источника всплесков. Источником оказался вовсе не бобр, а сторож садоводства дядя Паша, вооружённый лопатой и мотыгой, который, стоя на берегу речки в огромных болотных сапогах, сопя и кряхтя от усилий, старательно расковыривал бобровую плотину.
Не замечая нашего появления, дядя Паша ругался сквозь зубы:
– Вот ведь понастроил, грызун пакостный… Вот ведь неймётся ему…
– А что дядя делает? – шёпотом спросила Настя у Славки. Это был тот самый оглушительный детский шёпот, который слышен не только тому, к кому обращается ребёнок, но и всем вокруг на расстоянии как минимум десяти метров.
Дядя Паша тоже услышал и обернулся.
– Здравствуйте, дядя Паша! – хором сказали мы со Славкой.
– Здорово, ребятня! – ответил сторож. – Видали, чего зверюга эта понаделала? А крайний кто? Дядя Паша, естественно! Председателю говорить легко, а ты вот попробуй-ка сделай… Я здесь сторож или боброборец какой?
– А вы зачем плотину разбираете? – робко спросил я, поскольку не вполне уловил смысл всего только что сказанного.
– Зачем? – переспросил дядя Паша. – Ясное дело – воду спустить!
Мы со Славкой удивлённо переглянулись, а Настя так и вовсе заныла:
– Это же боблик постлоил! Не надо ломать! Боблик холоший! Я бабе-Гале скажу!
Сторож явно был недоволен, что мы встали на сторону его противника:
– Вот выйдет пруд из берегов, тогда будете знать, какой он хороший… Житья от этого бобра никакого нет: разломаешь евонную плотину, а он за ночь-две её опять возводит. Слыхали про такого греческого царя Сизифа? Так вот – это я. Впустую работаю. Хорошо ещё, что сейчас жара – Мелинка пересохла. А если дожди пойдут? Э-эх…
Наутро пошёл дождь. Даже не дождь, а самый настоящий ливень.
Глядя в окно на стекающие с крыши струйки воды, я представлял, как бобр плавает по озеру под аккомпанемент стучащих дождевых капель, как он выходит на берег, как ныряет, как вновь выныривает, и как злится дядя Паша.
На следующий день я твёрдо решил увидеть бобра. В семь часов вечера я приехал на озеро, сел на брёвнышко у берега и стал ждать.
Ох и сложно мне было сидеть без дела, просто глядя на воду! "Это испытание силы воли", – говорил я себе, но тем не менее весь извёлся от скуки. А результатов – ноль. Этот бобр оказался какой-то совершенно неуловимый!
Прошёл, наверное, целый час, солнце начало цепляться за верхушки деревьев на западе, вокруг загудели комары. Я сидел и думал о том, как всё-таки несправедлив мир: и дядя Гена, и Виталик, и даже сторож дядя Паша – все видели бобра! Только один я не видел… Ну и ещё Славка. Но он хотя бы не просидел весь вечер на берегу зазря.
Пора ехать домой, а не то бабушка будет ругаться. Я тяжело вздохнул и собрался было встать с бревна, как вдруг что-то внезапно привлекло моё внимание. По воде медленно и практически не поднимая волн скользила… голова! Чёрная голова с маленькими ушками и носом, слегка похожим на собачий. Бобр! Наконец-то бобр!
Я замер без движения, опасаясь, что зверь меня заметит и снова спрячется (тогда я ещё не знал, что бобры плохо видят), но внутренне я ликовал, сердце билось как сумасшедшее, норовя выскочить из груди от волнения. Я видел бобра! Вот Славка обзавидуется!
Бобр тем временем подплыл к противоположному берегу – метрах в двадцати от меня, – выбрался на землю и принялся грызть веточки какого-то куста, растущего у самой воды. Я даже услышал звук, с которым он работал зубами. Бобр сгрыз одну ветку, подтянул короткими передними лапками другую и сгрыз её тоже. Затем ещё одну… И ещё одну… И ещё…
"Что за обжора", – подумал я.
Вид у бобра и правда был упитанный: когда зверь сидел на задних лапах, держа передними ветку возле рта, он напоминал мохнатый чёрный шарик – лишь плоский, лишённый шерсти хвост лежал как бы в стороне.
Сколько веток съел бобр, я не сосчитал, но в конце концов он насытился, также неторопливо спустился к воде и осторожно то ли зашёл, то ли сполз в озеро.
