Александр Николаевич Лекомцев
Редзублов и кладбищенская неотложка
Неожиданная беременность
Немного сонный и помятый, Редзублов в начале следующего дня, наконец-то, решил встретиться со своим заместителем Брыженовой.
– Я вот зашёл с вами познакомиться, Варвара Агеевна, – вежливо сообщил он. – Пора уже. Чего тянуть с этим?
Подняв над собой монтировку, лежащую прямо на столе, высокорослая и крепкая семидесятилетняя женщина хрипло произнесла:
– Вас тут уже сотни лежат. И что? Я должна с каждым знакомиться? Пусть этим занимается исполнительный директор. Живой я тебе не дамся, поганый монстр!
– Я понимаю, что у вас имеются колоссальные возможности раздавить меня, как мелкую букашку. Но я ведь и есть ваш непосредственный начальник – Игнат Парамонович Редзублов. Явился кое-что обговорить.
– Извините, конечно, – она положила монтировку на стол, – но у вас внешность… не самого симпатичного вампира. Но ничего. Я со временем привыкну.
В общем, пообщались, и Редзублов пообещал своей заместительнице слишком часто её не беспокоить и по ночам не сниться. А через двадцать минут он уже сидел в салоне автомобиля с чёрным крестом. Кому-то из покойников опять потребовалась срочная медицинская помощь.
Подъехали они на «Форде» неотложки к солидной по размеру мраморной фигуре, изображающей молодую обнажённую женщину. Диля Трикесовна Клавдикург, покинула белый свет в возрасте двадцати пяти лет. Точнее, не покинула. Ведь бродит же в компании вампиров и вурдалаков по кладбищу и, наверняка, поёт вместе с некоторыми другими в здешнем хоре.
Вчера, как раз, Редзублов имел удовольствие её видеть. Не такая уж и страшная, высохшая мумия с гнилыми, но острыми зубами. Она хриплым голосом неожиданно поинтересовалась у него: «Который час?». На это у Игната только и хватило духу ответить:
«Извините. Не знаю. Не здешний. Проживаю в другой части города».
«Это пока, – сурово предупредила она. – Скоро нигде проживать не будешь».
«И даже на том свете?».
«Там, пожалуйста. Впрочем, и здесь можно, если планируешь себя хорошо вести, и не намерен мешать уважаемым покойникам культурно проводить время».
«Попытаюсь. Да я, в принципе, за мир во всём мире».
Незамедлительно Редзублов тут же сообщил незнакомке, что, когда его мама родила, она сразу заметила: младенец – будущий пацифист и не бандит. Если за свою жизнь кого-нибудь на тот свет и отправит, то не больше двух-трёх человек.
В общем, не очень приятные ощущения остались у Редзублова от короткой встречи с Дилей Трикесовной, молодой, но нагловатой даме, себе на уме.
Минут пятнадцать вызывал её, усиленно приглашал выбраться из могилы врач Клешня. Кричал и стучал молотком по памятнику. Не сразу, но Григорий Авдеевич добился своего. Аккуратно через специальный лаз выбралась Диля, сухощавая с коричневым цветом кожи, но зато припудренная и с крашеными губами. Одета была в длинное бардовое платье. На шее у неё красовалось ожерелье, собранное из чёрных и коричневых камней.
– Я приводила себя в порядок, – пояснила она. – Ещё и туфли новые примеряла. Видите чёрные, на высоком каблуке.
Она приподняла подол платья, оголив ноги, частично лишённые кожи.
– Мы уже всё поняли, – сказала медсестра. – Пройдёмте в салон машины.
– Вы нам, Диля Трикесовна, подробно расскажите о том, что вас беспокоит, – сказал врач. – Может быть, уже ничего?
– Меня мутит и тошнит уже несколько дней и ночей подряд, – сообщила она. – Может быть, не той крови попила.
– Надо не кровь пить, – сделал замечание шофёр Немукаев, – а строго пиво… безалкогольное, как рекомендуют в телевизионной рекламе. Полезно для здоровья. Они врать не станут.
Ничего не сказал только Игнат Редзублов, отправился следом за вампиршей и медицинской бригадой. Пристроился с диктофоном и блокнотом рядом с врачом и медсестрой. Клавдикург удобно устроилась на лежанке-носилках.
Очень активно и старательно организм Дили Трикесовны обследовали врач и медсестра – и внешне осмотрели, и вовнутрь заглянули. Даже какой-то аппарат к её телу подключали. Но исполнительный директор особо не интересовался, где у ней и что находится. Он записывал рассказ здешней обитательницы. А дотошные «волшебники» в чёрных брезентовых халатах, то есть медики, Клешня и Гминькина пришли к одному и тому же выводы. Госпожа Клавдикург беременна. Уже шесть недель прошло с тех пор, как её «зарядили».
– Это в моей практике первый такой случай, – большие чёрные глаза Клешни чуть выпали из орбит. – Прямо не знаю, радоваться за вас или, огорчаться, Диля Трикесовна.
– И кто же папа будущего малыша? – у Гминькиной от волнения начала дёргаться левая бровь. – Или это секрет?
– Не ваше дело! – прохрипела Клавдикург. – Не надо тут ко мне на кривой козе подъезжать. Я не собираюсь освобождаться от беременности. Буду рожать!
– Но это же не в одни ворота не лезет! – довольно смело произнёс врач. – Вам никто не позволит производить на свет… э-э… Ну сами понимаете, кого.
– У нас депутаты и другие ответственные господа выступают категорически против абортов, – заявил шофёр. – И я лично за высокую рождаемость!
– Ты что, обалдел, Пахом?! – выразила свою точку зрения медсестра. – Ты какой головой думаешь? Верхней или нижней?
– Не важно! – ответил Немукаев. – Я всегда думаю теми участками тела, как и наше самое главное руководство. Мне настойчиво кажется, что сейчас я говорю от имени народа.
Пока они спорили, Игнат решил прослушать всё то, то им рассказала о себе Клавдикург. Весьма поучительная, но, в принципе, почти обычная история.
…Славная девочка Диля родилась в довольно богатой семье. Её папа и мама, как и те бандиты, проходимцы и барыги, которые умудрились выжить в девяностые годы минувшего века, а уже в начале нынешнего механически попали в число уважаемых людей и процветающих бизнесменов. Таковыми и остались.
Понятно, что их единственная дочка не знала и не ведала, что можно пожелать такого, чтобы удивить весь мир и порадовать себя. Она в самом раннем возрасте именно по этой причине начинала впадать в уныние и меланхолию. Самые лучшие врачи с учёными степенями и популярные лекари и знахари из народа никак не могли развеселить этакую «царевну Несмеяну», какие украшают только сказочные истории. А в реальной жизни многими представителями народных масс считаются двуногим хламом.
Но едва Диле исполнилось десять лет, она сама нашла выход из создавшегося положения. Нет, ранний разврат и употребление наркотических веществ её не прельщали и не интересовали. Ведь, в общем-то, юная Клавдикург была, всё-таки, скромна, разумна и осмотрительна. Произошло совсем другое событие, причём, неожиданное и, в какой-то степени, необъяснимое.
Однажды гуляла в парково-садовой зоне при замке господ Клавдикургов с собакой обычной породы колли по кличке Жузи, которая при своём правильном воспитании загрызла большую серую крысу. Но Диля не растерялась, отобрала у суки тело безвременно погибшего животного.
– Как ты жестока Жузи! – слёзы заблестели в глазах девочки. – Её же больно. Неужели ты не можешь этого понять?
Собака жалобно заскулила, отвернула морду в сторону. Почувствовала, что виновата. Да и, наверняка, ей стало стыдно за своё поведение. Чего уж тут говорить, есть и такие субъекты, которые натурально вгоняют в гроб десятки, а то и многие сотни ни в чём не повинных людей, а потом стыдятся, стыдятся, стыдятся… Правда, делают это скрытно, внутри себя. Так что, окружающие и не в курсе переживаний этих больших чиновников или крупных бизнесменов. Но важно то, что их предположительно мучает угрызение совести, конечно, в том случае, если она у них имеется.
Доброжелательная и, в принципе, приветливая Диля, находясь в расстроенных чувствах, чисто машинально, спонтанно облизала свои руки языком, очистила их от крысиной крови. Её было совсем немного. Потом почистит зубы, сполоснёт горло раствором самого обычного фурацилина или скушает, на всякий случай, пять головок чеснока. Таким образом, все микробы моментально погибнут. Но, может быть, их в крови несчастного грызуна, вообще, нет.
Девочка Диля, абсолютно не желая этого, вдруг ощутила, что её приятен солоноватый вкус крови. «Наверное, она полезна для здоровья, – мысленно предположила она, – если мне хочется попробовать ещё…».
Об этом она размышляла, когда хоронила крысу под вишнями парко-садовой зоны. Потом она обязательно попросит, чтобы папа поставил здесь небольшой мраморный памятник. Он никогда и ни в чём не отказывал своей единственной и любимой дочери.
Нынешним же вечером девочка Диля перегрызла горло двум курицам и ангорскому кролику, насытилась и получила удовольствия. С того самого дня жизнь её коренным образом изменилась. Сухопарая, можно сказать, миниатюрная девочка, а вскоре и девушка обладала недюжинной силой и мощными клыками. Уже став студенткой одного из престижных городских вузов, она частенько в одиночестве гуляла в Воробьиной роще, очень похожей на тёмный лес.
Она не просто любовалась красотами и особенностями местной природы, но с у упорной регулярностью перегрызала горло детям, подросткам, взрослым людям и старикам… В общем, не щадила никого. Нападала внезапно и… неотвратимо.
Сотрудники правоохранительных органов, исследую трупы жертв, почти коллективно пришли к выводу, что на людей, собак и кошек нападают волки. Правда, здешние историки и летописцы активно утверждали, что с 1646 года в этих краях никто и никогда не встречал хищных зверей. А в густой роще, усиленно напоминающей дремучий лес, кроме птиц, главном образом, воробьёв никто и поныне не обитает. Люди, конечно, и бродячие собаки, разумеется, не в счёт.
Уважаемую девушку, а потом уже и замужнюю женщину, представительницу крупного бизнеса Дилю Трикесовну Клавдикург, которая часто появлялась в этой роще, никто и ни в чём заподозрить не мог. Правда, трое её мужей сразу же после развода с ней погибали в Воробьиной роще, конечно же, от волчьих клыков. В такую же ситуацию попали и две её лучшие подруги. Такое вот странное стечение обстоятельств.
Но особо долго самой судьбой Диле долго не выпало счастье и радость утолять свой непомерный аппетит кровью людей и даже крупных рогатых животных. А на тот свет госпожу Клавдикург, как раз, и отправила расторопная корова, которая не позволила мелкому и наглому существу над собой издеваться. Мудрое и справедливое животное рогом пропорола кровососке живот и гордо, и независимо удалась в неизвестном направлении.
Этот, в какой-то степени, незамысловатый рассказ выслушал и записал Игнат Редзублов. Покидая беременную вампиршу, врач специальной неотложки предупредил её, что обязан сообщить, куда следует о том, то произошло. Непременно, сюда прибудет вооружённый отряд омоновцев и любыми способами окончательно умертвит уважаемую Дилю Трикесовну Клавдикург. Да и довольно ей бродить по кладбищу и лишать жизни бомжей, бродяг и свободных художников. «Умерла, так умерла».
– Мы завтра же устроим здесь митинг и найдём способ связаться с истинными демократами и активными эмигрантами, которые категорически не переваривают жителей этой страны! – пригрозила Диля Клавдикург. – Свободу российским вампирам, вурдалакам и заодно людоедам!
– Только нас не надо впутывать в политические интриги, – предупредил её Клешня. – Мы – медики. Если нам прикажут, то мы и по-настоящему мертвым гражданам будем делать искусственное дыхания.
– Я пошутила, – смутилась госпожа Клавдикург. – Я ведь тоже самый настоящий патриот нашей великой страны. А сейчас я хочу поговорить с глазу на глаз с исполнительным директором «Уютного поля». У меня появилось к нему дело.
Махнув рукой, Григорий Авдеевич, припадая на левую ногу, выбрался из салона автомобиля и устроился на месте, расположенным рядом с водителем «Форда». А госпожа Клавдикург и руководящий работник местного погоста отошли от машины в сторону. И то, что она ему поведала, привело Редзублова в состояние полного недоумения. Он даже просил Дилю, кое-что пересказать ему заново. Мало ли, может быть, что-то не так понял или не расслышал.
