Александр Николаевич Лекомцев
Быстротечные дни…
Разыгран жалкий фарс
Был Люцифером, знаю.
Но как забыть мне вас,
Ведь вы же не земная?
Вас подарил мне мрак…
Душа моя босая
Не ведала, что враг
Судьбу мою кромсает.
Я в грохот суетни
Поверил, что в свободу.
Вперёд помчались дни,
Да через пень-колоду.
А дни летели вскачь
По жизни несуразной.
Я молод был, горяч,
Я был разнообразный…
Сплошная ночь – ни дня…
В молчанье злом и строгом,
Вёл Люцифер меня
По огненным дорогам.
За них я заплатил
Невиданную цену.
Но подлость воплоти
Постиг я не мгновенно.
Я помню сквер во тьме,
В котором вы мне пели,
Что в жуткой кутерьме
Я – свет в конце тоннеля.
А я надежду грел
И верил сказкам вашим.
Как поздно я прозрел,
Живущий днём вчерашним.
Мне старый сквер ночной
И ныне греет душу,
В нём Люцифер хмельной
С улыбкой добродушной.
Он молод, как вчера,
В пожёванной фуфайке.
До самого утра
Рассказывает байки.
Мне, Люцифер, налей
В стакан, как прежде, водки!
Среди ночных аллей
Век у любви короткий.
Я вспомнил вас спьяна,
Нелепица былая.
…А в сквере тишина
Холодная и злая.
* * *
Без всякой паники и стрессов
Свой исполняю приговор,
С учётом ваших интересов
Не замечаю вас в упор.
Грусть обо мне изобразили?
Но только я здесь не причём.
Ведь надо мною амнезия
Висит дамокловым мечом.
Да разве ж вас мне помнить надо?
Ведь всё при вас, всё впереди…
Потеря памяти – награда,
Почти что орден на груди.
Привинчен он к душе, не к телу,
Со мной до гроба – не на год.
Пусть люд вопит остервенело:
«А вон забывчивый идёт!».
Шагаю гордо и свободно,
Что депутат или магнат.
Погряз в забывчивости сходу,
И этим счастлив и богат.
Зачем беспамятный вам нужен?
Мир мрачен с ним до скукоты.
Ведь тот, кто с амнезией дружен,
С дремучей старостью на «ты».
А вы так молоды и бравы,
Красивы, мухе негде сесть…
И вам налево и направо
Всех тропочек не перечесть.
Надежды закопал надёжно,
Чтобы вовек их не найти.
Брожу я по дорогам сложным,
Всегда не ведая пути.
Теперь мужик я – не рубаха,
А кто забывчив, тот не прост.
От жалкой скромности и страха
Я не хватаю с неба звёзд.
Жизнь не в тревоге, не в заботе,
И в голове сплошной бардак.
Но вы когда-нибудь поймёте,
Откуда что, зачем и как…
Ведь я по вашему хотенью,
Забыл вас на десятки лет.
Средь бела дня встречаться с тенью
Желанья не было и нет.
Вы с каждым днём стройней и краше,
Что героиня из кино…
Но интересы помню ваши,
А вас не знаю. Не дано.
* * *
Я к тебе дотянулся десницей
За многие тысячи вёрст,
И тебе это вовсе не снится.
Не так я обычен и прост.
Ничего мне не нужно
От рухнувших замков вдали.
Ведь надежды мои неуклюже
Давно под руины легли.
Я к тебе дотянулся? Пожалуй,
В прошедшее руку простёр.
Но оно беспощадно ужалит,
Как не жалил никто до сих пор.
В нём немало накоплено яда,
Я помню, я знаю, я вижу. Молчи!
Обнадёжь и немного порадуй –
Оттолкни беспокойную руку в ночи.
Оттолкни её просто, привычно,
Я вернусь в свой сияющий свет.
Я тобою давно обезличен
На многие, долгие тысячи лет.
Я десницей к тебе дотянулся…
Но не страсть, не любовь здесь моя.
В небе тучами руки без пульса…
И, быть может, что это не я.
На морском берегу
В домик ты ко мне явилась,
Печь протоплена сполна.
Раздевайся! Сделай милость.
Ночь предвидится без сна.
Мы встречаемся не часто,
Буря летняя в тоске.
В час такой откинуть ласты
Очень просто на песке.
Ветер всё сильней и круче,
Бьёт фанерную избу,
И сползают с неба тучи
В наш уют через трубу.
Стонешь ты, изнемогая…
Я не против, ты стони.
Не стонала так другая.
«Все ведь разные они…».
Домик задрожал фанерный,
Путник выругался вслух.
Будоража наши нервы,
В полночь заорал петух.
Завопил он не послушно,
С кличкой гордою Француз,
Ел улиток и лягушек,
Тараканов и медуз.
У него меню такое,
И ругать его грешно.
Он не ведает покоя –
Куры съедены давно.
Главное – набить желудки,
Остальное – трын-трава.
«В каждой правде доля шутки»,
Справедливые слова.
Без любви петух томится,
К буре он привык морской.
Он глядит прохожим в лица
С озлобленьем и тоской.
Нам вдвоём не так уж плохо,
Слышен бури стон и крик.
Ради выдоха и вдоха
Стоит жить, хотя бы миг.
А петух в своей манере,
Европеец на… духу.
В гневе он стучится в двери.
Не откроем петуху.
На столе вино и рюмки…
Вспоминай меня и славь!
Ты была, ты – не придумки,
Ты – осмысленная явь.
Наш фанерный дом – калека,
С шумной бурей за стеной.
…Вот уже почти полвека
Рядом нет тебя со мной.
* * *
Над рекой летает гусь
И другая братия…
К вам я больше не вернусь
В жаркие объятия.
Я здесь с удочкой стою
Над рекой гусиною,
Из бутылки водку пью
Синюю-пресинюю.
Километры за спиной,
Тысячи их многие.
Поиграли вы со мной,
И теперь в дороге я.
Пошутили вы сполна,
Что смогли, порушили.
Ваша ненависть без дна,
Личность двоедушная.
Я поймаю карася…
Вдалеке от хрени я.
Пью за здравие гуся,
За своё прозрение.
* * *
Под небом звёздно-чёрным,
Чтобы любовь сберечь,
Плывёшь ты в шуме шторма
На берег наших встреч.
Но я стою на вахте,
Ведь ты спешишь ко мне.
Плывёшь ты не на яхте,
А на простом бревне.
Нет на бревне матросов,
Театра и кино,
Двуногих кровососов…
Безгрешное бревно.
Я ждал тебя ночами,
Как Грэя ждёт Ассоль.
Сюда односельчане
Несли мне хлеб и соль.
Трудны морские мили…
Летел за годом год.
Порой мне говорили:
«Она не приплывёт».
Не прячьте, люди, взоры!
Но волны солоны…
На яхтах компрадоры
Среди блатной шпаны.
Творцы глобальной кражи,
Создатели бузы,
В компашках баб продажных
Российские тузы.
Нам яхты здесь не к месту,
Наш берег не для них,
Не молимся мы жестам
Разбойников лихих.
Ведь мы совсем другие,
Ни ночью и ни днём
Стремления благие
Шпане не продаём.
Я крикам чаек внемлю,
Но моря ширь пуста…
Врастали ноги в землю,
И деревом я стал.
Любовь неутомима,
Она – над миром власть..
Нет на бревне любимой,
Что верной быть клялась.
…Ты с яхты белоснежной
На берег мой сошла.
Но не была ты прежней.
Жестокие дела.
Взглянула на меня ты,
Что повар на угря,
Груба и блатновата,
Подстилка упыря.
С наколками, борзая,
Сквозь щель раздутых губ
Матросам приказала:
– Спилите этот дуб!
Не падаю отныне
Перед любовью ниц.
Ведь я сгорел в камине
Под хохот светских львиц.
* * *
Твоих внутренностей алость
Будоражила слегка.
Ты неспешно подмывалась
Из лесного родника.
Грациозна, что куница,
Мной любимая на треть.
А вокруг летали лица,
Всё хотели рассмотреть.
Что ж вы вьётесь, будто мухи?
Вам шалить не надоест?
Вы ж не люди – просто духи
Горных, незнакомых мест.
Холодна вода, пожалуй…
Почему же, не пойму,
Эти струи, что кинжалы,
Бьют по сердцу моему.
Никогда тебя не встречу,
Для тебя я лишь каприз.
Твои губы, грудь и плечи,
Что моё паденье вниз.
Заколдованные выси,
Всё реально и грешно.
Мне в твои проникнуть мысли
Невозможно, не дано.
За наградою награда…
Мне давно не ведом страх.
Ты, жестокая дриада,
Не забудешь встреч в горах.
По мирам бродил я разным,
Удивленья не тая.
Но твой взгляд зеленоглазый –
Искаженье бытия.
Родники уйдут в былое…
Ты мне вспомнишься потом
За высокою скалою,
За не пройденным хребтом.
Алый свет слепит глаза мне,
За грядой камней гряда.
Разбивается о камни
Родниковая вода.
* * *
Теплоход причалит
Со смехом и слезами…
Сам себя встречаю
На морском вокзале.
Ночь, что морж, клыкаста,
В дождевом потоке.
Себя встречаю часто
Во Владивостоке.
Опустели трюмы,
Комфортные каюты…
Я стою угрюмо,
Сложив в часы минуты.
Мокрый я, что рыба,
На душе – остуда.
Снова я не прибыл
Рейсом ниоткуда.
Ресторан под боком,
Что зовут «Волною».
Как Владивостоку
Встретится со мною?
Водки триста граммов
Выпью сходу, сразу,
Познакомлюсь с дамой
Я с плавучей базы.
Еду миловаться
Я к прекрасной даме.
Ей бы оторваться
По большой программе.
Скажет безучастно
Дама с ясным взором:
«Не грусти напрасно.
Ты прибудешь скоро».
Как же ты коварна,
Милая подружка.
Дулю санитарам
Из большой психушки!
Ухожу бесследно,
В радости беспечной
К морвокзалу еду.
Долго ждал я встречи.
* * *
В небе чёрном паутиной
Растянулся Млечный путь…
Заклинаю, Антонина,
Встреч у моря не забудь!
Ты – судьба моя земная,
Потому нас разлучит
Сам Господь. Он, много зная,
Помнит, видит и… молчит.
Он позволил нашей встрече
На мгновенье расцвести…
Затеряемся мы в Млечном
И единственном пути.
Там сольются наши души.
Здесь мы встретились не зря,
Чтобы слышать, чтобы слушать,
Ничего не говоря.
Век наш делится на крохи,
То, что грустно, не смешно.
Наши выдохи и вздохи,
Как мгновение одно.
Яркий миг того, что было,
Звёзды неба сохранят.
Может быть, меня любила
Ты сто тысяч лет назад.
Над водой скажу морскою,
В стонах волн, в их голосах,
Что не будет мне покоя
Без тебя и в небесах.
Это сон, короткий очень.
Антонина, ты поверь,
Мы, пройдя сквозь дни и ночи,
Не расстанемся теперь.
Дом наш там, над головою,
Там любовь – и смех, и стон.
Там извечное, живое.
Здесь – иллюзия и сон.
Мы уйдём из сказки строгой
Сквозь поток ночей и дней
Дальней млечною дорогой,
Я найду тебя на ней.
* * *
Пусть меня заклюёт воробей!
Я лежу, я блаженствую в яме.
Ты ко мне одеяло прибей,
Дорогая, большими гвоздями.
Ты любя прибивай, не спеша,
С неуёмной и пламенной речью.
Пусть твоя озарится душа,
Задрожат от волнения плечи.
Пусть раздавит меня грузовик,
Пусть шофёр рассмеётся, страдая…
Но я верю в торжественный миг,
Что не встречу тебя никогда я.
Я в счастливую верю звезду,
Что неплохо уже, для начала,
Что уже ни в раю, ни в аду
Не прибьёшь ты ко мне одеяло.
Пусть поверится мне в светлый час
Что нигде я тебя не увижу.
Мне и в яме тепло без прикрас…
Час разлуки всё ближе и ближе.
Воробей не меня заклюёт
В придорожной и грязной канаве.
Всё унылое просто уйдёт,
И оно возвращаться не вправе.
* * *
Даже в Уссурийске,
Хмуром и дождливом,
Я, вполне, без риска
Мог бы стать счастливым.
Может, показалось,
Может, эта проза…
Флирт? Такая малость…
Ах, цыганка, Роза!
Я не знал покоя,
Ты его не знала…
Бурною рекою
Счастье бушевало.
В рощах птицы пели,
Но всегда – без звука.
Счастье в две недели,
А потом – разлука.
Дни промчались резво,
Ночи, как ни странно…
Что-то было трезво,
Что-то было пьяно.
Чёрных глаз глубины,
Чёрные кудели…
Роза – ты лавина
Страсти беспредельной.
Разве ж я тоскую?
Не тускнею взором…
Красоту такую
Вспомнить не зазорно.
* * *
Поражаюсь я вашей осанке…
Разглядел вас давно невзначай.
Нужно вас разбудить на Седанке?
Пригласили меня на чай?
Я не знаю, куда мы едем,
Я впервые увидел вас…
Может быть, портовая леди
На меня положила глаз.
Всё возможно, но мир обмана
Я изведал, постиг сполна.
А ни жертва ли я тумана
От тщеславия и вина?
Что там ждём меня, бедолажного?
Лишь реальность, без всяких снов.
Не остаться бы без бумажника
И, как водится, без штанов.
Выхожу на Чайке так плавно я,
Будто бы водолаз в глубине.
Спите, дама! Желаю вам, славная,
Пообщаться со мной во сне.
Ливень
Штормит на заливе,
И волны гудят.
Во Владике ливень,
Похожий на ад.
Водитель трамвая,
Впусти-ка в вагон!
Я счастлив без края
И сходу влюблён.
Трамвая водитель,
Такие дела,
Как солнце, глядите,
Рыжа и мила.
Ты стала мне ближе,
Средь яростных струй.
Красавице рыжей
Дарю поцелуй.
Она обнимает,
Целует меня.
Ведь всё понимает…
Мне надо огня.
Трамвайное солнце,
Мне в душу течёт.
Я страшный, как стронций,
И мокрый, как чёрт.
Беситесь, воркуя!
Протест ваш во мне,
Что водные струи
На блеклом окне.
Вези меня, радость,
За далью следя!
Я вышел из ада,
Из ада дождя.
С дождями мой ветер
И в солнечном дне.
Один я на свете.
…Не плачь обо мне.
Разбуди!
Сплю я на бескрайнем поле,
Сплю под звёздами средь трав.
Разбудила б меня, что ли.
Встану, голову задрав.
Я пойду осанкой твёрдой,
В неизвестные края.
Разбуди, свинячья морда!
Разбуди же ты меня!
Разбуди меня глазами,
Нежным взглядом, пусть на миг.
Я всю жизнь, как на вокзале.
Поезда идут в тупик.
Я ничуть во сне не ною.
В поле с четырёх сторон
Что склонилось надо мною?
Что хранит мой долгий сон.
Наконец-то, разбудила
И за плечи потрясла.
Мир тебе, свиное рыло!
Ты меня от сна спасла.
Потому я рад, что знаю,
И сомненья в этом нет:
Подо мной тропа свиная,
Вот уже десятки лет.
По ночной кромешной сини,
Гордость свинскую храня,
Перешагивают свиньи
Через нас, через меня.
Мне подняться сил не хватит,
Но ползти ещё могу…
Появился здесь некстати,
На обгаженном лугу.
Утомился я маленько,
От смешных дорог устал.
Уползу на четвереньках
В лучезарные места.
Рельсы щупаю руками,
В поле диком пустота…
Здесь не пахнет тупиками,
Здесь сплошная пустота.
Мой вокзал на бездорожье,
Далеко от рельсов он.
Мир минувший уничтожен,
А грядущий не рождён.
* * *
Не человек я, ты видишь, а элементал,
И для меня в мире вечном ничто не мертво.
Это я, а не ветер в заснеженной мгле пролетал
Мимо яростной стужи великой окна твоего.
Не дождавшись меня, превратилась ты в лёд,
Но его никогда на Земле не растопят лучи.
Как тревожен и страшен, печален мой дерзкий полёт.
Провожай меня взглядом замерзшим, молчи и молчи…
Что ж тут скажешь? Земная нас жизнь развела.
Рук своих не посмел я, не смог протянуть.
Знай, со мной ты везде и повсюду, ты вечно была.
Мой полёт не окончен пока, будет радостным путь.
В мире дальнем и очень похожем на этот, на наш,
В нём хочу растопить лёд столетних, ненужных разлук.
Жизнь земная – лишь мелкий, ничтожный шантаж,
Лишь на миг, на мгновение она – неразомкнутый круг.
Ничего я не сделал для встречи, я просто не смог.
Ты считала, напрасно, что встреч я с тобой не хотел.
Боль не тает во мне в лавине извечных тревог,
Среди мёртвых, унылых надежд и гибнущих тел.
Не человек я, поймёшь… Я – лет запредельных туман
И в обителях тленных навечно объявлен врагом…
Мой полёт на короткое время земное мне дан.
Лёд растает, я знаю. Растает, заплачет, но в мире другом.
Станешь розой под ветром в бескрайней долине, в лучах.
Не разлучат миры нас иные, холодные впредь.
Дом не здесь наш, бескрайнее счастье и вечный очаг.
Только там я тебя сумею понять, полюбить и согреть.
* * *
В море светится планктон,
Волны, будто искры.
Я приду к тебе потом,
Но не очень быстро.
Я подумаю сто лет,
Может, чуть поменьше.
Только ведь потерян след
Самых верных женщин.
К ним тропинки заросли
Травами да мхами.
Годы долгие сожгли
Память с потрохами.
Над ночной стою волной,
Где планктон в свеченье,
Да в рубашечке льняной,
Говорят, лечебной.
Мне прохлады до костей
Выпало с избытком.
Время жутких скоростей
Равносильно пыткам.
Пусть морской трамвай снуёт
Ночью по заливу.
Он ведь тоже теплоход,
Только несчастливый.
Для него простора нет,
Океан далече.
Время выдало запрет
И на наши встречи.
Вдоль залива, как могу,
В темноте брожу я.
Ни бомжа на берегу,
Ни с клюкой буржуя.
У планктона на виду
Я погряз в тревогах.
Где же я тебя найду,
На каких дорогах?
До рассвета пять минут
Или даже десять.
Волны резво камни бьют
Да песочек месят.
Свету я планктона рад,
Солнцу на востоке…
Волны памятью горят,
Страстью дней далёких.
* * *
Вёдра на коромысле.
Наполнены оба.
В них чёрные мысли:
Зависть и злоба.
Шла б она мимо
Походкой жёсткою.
Не до интима
С такой загвоздкою.
Пусть лыбится курицам
И псам бродячим.
Не сложно на улице
Потерять удачу.
Вступил бы в беседу,
С такою вот бодро,
Если б не ведал,
Что плещется в вёдрах.
Подруга сов она,
Мышей летучих.
Лицо нарисовано,
На всякий случай.
Насытились люди
Злом с избытками.
К ней даже груди
Пришиты нитками.
Зависть чёрная,
