Александр Николаевич Коробов
Моя ветвь
Светлой памяти моего отца,
Коробова Николая Артёмовича, посвящается
I
Ты родился в двадцать пятом,
Двадцать пятого числа,
Хоть февральская то дата,
Но в Киргизии весна.
Вся природа воскресала,
Цвёл тюльпан и дикий лук,
И в реке форель играла,
С гор бежащего Кунюк.
Эту бурную стремнину,
У селения Кунту,
Укротил мой дед плотиной,
Воплотив свою мечту.
Смысл в том – мельничная тема,
Наболевшая давно:
То для всех была проблема -
Где молоть своё зерно?
Так, что здесь мечты совпали
Всех, кто в той округе жил,
Рядом мельницу поставил,
И проблему дед решил.
Дело шло на удивленье
Быстро, споро стройки той,
Но без дедова уменья
Всё осталось бы мечтой.
Дед был мастер на все руки.
Как гласит о нём молва:
Знал ремёсла, знал науки,
Словом, в деле был – глава.
Как сказали бы, от Бога,
Люди дар в нём оценив.
По характеру был строгий,
Но был добр и справедлив.
II
Тут копнуть поглубже надо:
Лет полста до того дня,
Мельницу построил прадед,
Мельник, Коробов Илья.
Но построил не простую
Мельницу по той поре -
Он построил паровую,
Может, первую в стране.
Но, скорее, в данной стройке
Топливо взымело вес:
На реке Тобол, в Петровке,
Уголь прям наружу лез.
Вот идея зародилась,
Видно, в технике «гуру»
Прадед был – и появилось
«Ноу-хау» на пару.
От угля в посёлке дымном,
Где с семьёю прадед жил,
Дед седьмым родился сыном
И Артёмом назван был.
Жаль, немного сохранилось,
В роду фактов об Илье.
Знаю, Настенька родилась,
Дочь, последняя в семье.
Ей Артёмово потомство,
Всё ж, обязано собой -
То она свела знакомство
Деда с будущей женой.
Детям дал образованье -
Самый верный капитал.
Но, не менее, чем знанье -
В них характер воспитал.
Старший, Фёдор, стал фотограф.
Был в столицу приглашён.
При Советах был картограф.
Но погиб при съемках он.
Офицеры трое были -
Всё, что здесь известно мне:
Видно, жизнь свою сложили
В Первой мировой войне.
Десять лет до той трагичной
Вести, что пришла в семью,
Пятый сын прадеда, мичман,
У Цусима пал в бою.
А, Василь, стал металлургом -
Это сын Ильи шестой.
Стала, кажется, хирургом,
Настя, начав медсестрой.
Лишь Артём в прадеда дело
Вник до тонкостей спеца:
Всё в руках его горело,
Словом, сын пошёл в отца.
В общем, каждый взял по силе,
Крест свой – дочь и сыновья,
Но служили все России,
Впрочем, как и сам Илья.
Из восьми детей – от рода,
Четверо пустили ветвь:
Настенька, Василий, Фёдор,
Ну и ясно, что – мой дед.
Здесь хотел поставить «точку»,
Дав семьи последний штрих.
Но прочёл я снова строчки,
Что с пера слетали в стих.
Стыдно стало, что те беды
Гладко так легли в мой лист:
В них трагедия прадеда, -
А прошёлся, как статист.
Как же пред такою долей
Не склонить главы своей:
Где брал силы? Где брал волю? -
Хоронить своих детей!
Христианское смиренье? -
Разве дело только в нём:
Эту веру, сверхтерпенье -
Русским духом мы зовём.
Уловить тот дух поможет,
Даже, может быть, понять -
Истина, что мир не может
Без Руси существовать.
Знал своё предначертанье
Всей подкоркою, прадед,
И в борьбе за выживанье
Коренил свой русский след.
Это всё, что мне известно
Из прадедовой семьи.
Может быть, Вам интересно
Знать источники мои?
Из семейных есть преданий,
Есть – от первого лица.
Но в основе моих знаний
Книги дяди и отца.
Потому вести так сложно
Речь о прадеда судьбе:
В мемуарах, как и должно
Больше пишут о себе.
Потому – то жанр не лучший,
Чтоб жизнь рода описать.
Может, явится мне случай
Всё подробнее узнать?
Может, прадеда потомки,
Что свою пустили ветвь,
Мне напишут о Петровке,
И прольётся новый свет?
Хоть, прекрасно мне понятно -
То – не более, чем вздор:
Слишком много, безвозвратно,
Утекло воды с тех пор.
Всё же чудеса бывают,
И всё сложится, как знать,
Ну, а нынче цель иная -
О моём отце сказать.
Пред которым я обязан
За рождение моё.
Кровной ветвью я с ним связан
И в ответе за неё.
Будут здесь мне их писанья
За источники служить:
Дядины – «Воспоминанья»,
Папы – «Прожитая жизнь».
Они главные герои -
Мой отец и брат Кузьма:
И написано с душою,
И талантливо, весьма.
Мемуары дают понять-
Суть нам и исток всего.
Но, а мне живую память
Не заменит – ничего.
III
А теперь мы возвратимся,
Вновь на мельницу в Кунту,
Где Артём наш поселился,
Самый младший сын в роду.
Он не знал, конечно, ранее
Благодатных этих мест.
Но вопросом выживанья -
Стал с Петровки переезд.
У Артёма к тому часу
Было шестеро детей.
Пропитанье встало сразу,
Главным бременем тех дней.
Дети труд узнали рано,
Но – по году своему.
А жена его, Татьяна,
Всем была под стать ему.
Синеглазая брюнетка
Из полтавского села,
Мастерицей была редкой -
Что бы в руки не взяла.
Ткала пряжу и вязала,
И прослыла за швею:
На машинке обшивала
И соседей и семью.
Вела споро и умело
Все домашние дела.
И при этом всегда пела,
И усталость не брала.
Часть забот, пред ней стоящих,
Разделила на детей:
Тот, кто старше, те за младших
Отвечали перед ней.
Как бы жизнь была не сладка,
Как не лезла в дом беда:
Дети были все в порядке,
И накормлены всегда.
(Тот же дар и те уменья
Узнаю в сестре моей.
При нехватке подтвержденья,
Дополнял портрет – по ней.)
Я б назвал – семейным ладом -
Что она сложила здесь.
И всегда с ней муж был рядом,-
Может, в том секрет и есть?
Видно, это было главным
В выживании семей.
А в строительстве державном-
Заселение земель.
Чтоб не подвиг предков наших
В демографии страны,
Нету и сомненья даже -
Давно б выродились мы.
Но семья несла недолго
Испытаний тяготу.
Шла к наладке, понемногу,
Жизнь, с строительством в Кунту.
Стройка шла с утра до ночи:
«Миром» – дамбу, водоём.
А вот мельницу и прочье -
В большей части, сам Артём.
Водоём в семь соток вышел,
А за тем его концом -
Хозпостройки, ну а выше -
Дом с верандой и крыльцом.
Ну, а сразу за домами
Был разбит фруктовый сад,
И вдоль берега, рядами
Посадили виноград.
От реки канал прорыли,
Обводняя огород.
С годом, мельницу пустили -
И пошёл в семью доход.
Хоть и благий край для жизни -
Как за мерку не возьмись,
Но, вода там, в полном смысле,
Означала – эту жизнь.
Вскоре живность появилась
Для питания – своя,
И над всем этим трудилась
Вся Артёмова семья.
На строительство, дополню -
Ушло около двух лет.
И ещё раз вам напомню,
Что Артём – это мой дед.
Так что стройка начиналась
С рождества твоей сестры,
А когда же завершалась -
Подгадал на свет и ты.
Так шутил наш дядя Кузя.
Но, хоть как тут не гадай:
Родилась сестра Маруся,
А за ней – брат Николай.
Ты родился уже в новом,
Ещё пахшем саманом,
Доме сытом и здоровом,
Для тебя уже – родном.
Это знаково рожденье
На своём куске земли.
С ним – начало восхожденья,
Духом, вспрянувшей семьи.
В честь кого тебя назвали -
Николаем, мне не весть.
Может, брата так же звали?-
Их у деда ж было шесть.
Я за лет прошедших, далью
Не узнаю уж о том.
За тебя я свечку ставлю
Пред «Угодника» столом.
Начинался двадцать пятый -
Год мечты, надежд, любви.
Год сулитель, год глашатай -
Процветания семьи.
И ничто не предвещало,
Что идёт в их дом беда.
Каждый верил в то, что ждала
Их счастливая судьба.
И четыре года позже,
В день Великого поста,
Появилась на свет Божий
Твоя младшая сестра.
Вот теперь семья вся в сборе:
Сам Артём с женой своей.
К ним – немало и в ту пору -
Целых девять душ детей.
Пять сынов, четыре дочки -
Капитал семьи – живой.
Набухали щедро почки,
Деда ветви родовой.
Старший сын его, Алёша,
Вскоре в дом жену привёл.
Стал он мельником хорошим,
Подменял отца в помол.
В нём еще одна сидела,
Родовая, видно, страсть:
К музыкальному он делу
С детства тягу стал питать.
Он на прадеда гармошке
Лет с шести играть начал.
Даже сам он, понемножку,
И мелодьи сочинял.
Было время, дед с прадедом, -
Помоложе бывши чуть,
Заиграют как дуэтом -
Вся Петровка – тут как тут.
Как о них бы говорили:
«Первым парнем на селе»,
Все по очереди были:
Прадед, дед мой, Алексей.
В те года в Петровке жила
Вдова графа одного,
Вот она и обучила
Нотной грамоте его.
Осознав тот дар бесценный,
Размечтался заиметь,
Как маэстро полноценный,
Посолидней инструмент.
В доме было две гармошки -
Дед Артёма и Ильи.
Все играли, но Алёшку
Они так – не превзошли.
Впрочем, всё семейство, в целом,
Как уже писал о том,
Музыкальный слух имело
И играло – кто на чём.
Мой отец, к примеру, тоже
Был хороший гармонист,
На гитаре, скрипке – позже,
Он играл, пел – как артист.
Жену Лёши Пашей звали -
Дева яркой красоты.
Времена его настали
Воплощения мечты.
И в Пишпеке, по заказу,
Продав скот, баян купил, -
Что в приданое за Пашу,
Он от тёщи получил.
Приобщил к искусству Пашу:
За доход с помола свой,
Купил бубен ей и даже,
Съездить думали в «Большой».
Правда, тёща как узнала,
Что такой чудак их зять,
Сразу в обморок упала,
После – стала уважать.
Через год и дочка Ксеня
Вышла замуж за Петра.
Поселилися, на время,
В летней кухне, у пруда.
Хоть профессьи не имея -
Жених видный по селу:
Дед приставил к Алексею
В обученье ремеслу.
Пётр способным оказался
По всем мельничным делам,
К концу года уж справлялся
Он со всей работой сам.
Пару слов о теме важной:
Такса здесь была одна -
Мельник брал с «пудовки»¹ каждой, -
«Гарнец»², за помол зерна.
Счас, тот «гарнец» приходилось
Им делить на три семьи.
Тут-то деду пригодилось,
Вспомнить навыки свои.
Дед, как отмечалось выше,
Многие ремёсла знал:
Делал бочки, клепал крыши,
Кожи квасил, вычинял.
Обувь шил потреб различных,
С шерсти валенки катал -
Если раньше для нужд личных,
То теперь – и на базар.
Был и «костоправом» местным -
Правил вывихи, хребты.
И в Пишпеке был известным.
Но – не брал с людской беды.
(Тем уменьем, в роду деда,
Алексей наш обладал.
Может, – не уменье это,
А, наверно, Божий дар?)
Третий, возрастом, был Миша,
Но лишь в третий класс ходил:
С переездами, так вышло,
Что два года пропустил.
Дальше, Ваня шёл и Кузя -
Первоклашки, в те срока.
После – Аня и Маруся,
Затем Коля – всё пока.
______________
¹Ёмкость (чаще деревянная), вмещающая 16 кг зерна
²Ёмкость (чаще деревянная), вмещающая 3 кг зерна
Поспешил назвать я Фросю -
Её не было ещё.
Но уже были вопросы,
И сейчас их освещу.
Те событья столповые,
Как катком потом прошлись -
Судьбоносны, роковые -
Круто изменили жизнь.
IV
Продолжалось заселенье
Территории страны.
Шёл народ на освоенье
И Киргизской целины.
По долинам, близ теченья
Горных рек – то там, то тут,
Возникали поселенья,
Расселялся русский люд.
Украинский, белорусский,
То есть суть – один народ:
Кто здесь истинный, кто – русский,-
Разве то кто разберёт?
Ведь Россия пятистольна.
Как история гласит:
До Москвы, первопристольной,
Ещё было три Руси.
Был язык всегда единый.
Века ж два тому сейчас -
Кто-то очень дальновидный
Разъязычных сделал нас.
(Дескать, в пользу, без сомненья -
Ноги-то снутри растут.
Но благие намеренья
Знаем мы куда ведут.
Так устроена природа -
Биполярная среда,
Есть у каждого народа
Свои выродки всегда.
Люди – что-то, вроде, поля,
Оно требует уход.
Если власть его не полет -
Сорняками зарастёт.
Вот тогда – пиши пропало:
Гибнет разом огород -
Распадается держава,
Вырождается народ.
Всё ж, потуги те напрасны:
Русофобским их делам
«Коды» наши неподвластны
Рукотворным дележам.
Ему надо лишь пробиться,
Зову крови с глубины:
Слиться, чтобы возродиться -
Мы судьбой обречены.
Русский мир – есть Полюс света,
В этом смысл его и суть:
Нести Правду на планете -
Свыше вычерчен нам Путь.
Потому нам Провиденье
Дало всё, чтоб устоять.
Наш характер, сверхтерпенье -
Чтоб мир в мире удержать.
Что ж поделать, коль от роду,
Сразу, как себя постиг,
Мессианскому народу
Сатана пути мостит?
Если сбросим груз мессии,
Как сейчас, с Пути сойдём -
Потеряем мы Россию,
Растворимся, пропадём.
Но оставлю размышленья
Я о смуте наших дней…
А ведь нити к проясненью
Из двадцатых ведут к ней.
НЭП и «фабрики рабочим»,
А «земля крестьянам» – так,
Появился, между прочим,
Фабрикант, кустарь, кулак.
И при этом Власть Советов.
И неважно что потом
Было много мер, запретов -
Чтоб пошёл страны подъём.
Вот и НЭП подняли снова -
Тут и Ленина магизм:
В перестройке Горбачёва,
Больший дать «социализм».
Ведь в одном ряду стояли -
НЭП, социализм, подъём.
Но на НЭПе и застряли
В новом мышленьи своём.
Подводя черту, отмечу
Всех его деяний суть:
Горбачёв был как Предтеча,
Постелив иуде путь.)
Но вернёмся мы в то бытье,
Чтоб народа жизнь понять.
И продолжу я событья
По порядку излагать.
Кто был Ленин для народа?
Как воспринят был тогда,
В те, трагические годы? -
Как Второй приход, Христа!
Потому – чтоб не касалось,
Всё за подписью его,
Русским людом принималось,-
Как от Бога самого.
Людям НЭП дала свободу
Строить собственную жизнь.
И земля теперь народу
В их стране принадлежит.
Что ж ему потребно более,
Чем землицы «застолбить»,
И иной, конечно, доли,
Чтоб по-новому зажить.
По стране шло расселенье.
Уезжали насовсем.
(Кстати, это есть решенье
И сегодняшних проблем.)
Подымалася пластами
От рассвета до темна.
Засевалася хлебами
Вековая целина.
За одну лишь весну, сразу,
Вкруг Пишпека и до гор,
Хлебный клин возрос в два раза,
И сулил хороший сбор.
Сам Пишпек, как поселенье
Был недавно сер и мал.
После ж твоего рожденья
Он столицей Фрунзе стал.
Город рос и масса встала
Продовольственных потреб.
Но зерно – для хлеба мало -
Без муки – не будет хлеб.
Как уводят жизнь от плана,
Её тут же, с этих пор,
Обрекают, поздно ль, рано -
В недобор иль перебор.
Мельниц тоже не хватало.
Вот той истины пример:
Ремесло Артёма стало
В спросе, выше всяких мер.
Зачастили в это время
Гости с дальних кишлаков.
У них мельничная тема
Не сходила с языков.
Дескать, залежь всю подняли -
Не осталось и следа.
Где молоть зерно – не знали, -
Не наездишься ж сюда.
-«Своя мельница назрела -
До трёхсот уже дворов.
Но по мельничному делу
У нас нету мастеров».
Просят деда, Христа ради,
Чтоб построил он, как ту,
Но на их реке, Нораде,
Мельницу, что и Кунту.
-«У тебя ж сын мельник тоже.
Что ж толчётся он с тобой?
Мы же приймем и поможем -
Отделяй его с женой.
От общины всей мы скажем:
Будет нам как сын родной.
