Александр Николаевич Кестер
Кратковременная память
На перемене в подсобку вбежали ребята. Я силился быть непринуждённым, улыбнуться. Алла Петровна, наша училка по литре и русишу, про меня даже не вспомнила, хотя портфель стоял возле парты. Забрав его, я ушёл домой.
На маму было больно смотреть: бледная, в замешательстве от переполнявших её эмоций – ругать или плакать, она обработала мне рану. Кожу я рассёк в сантиметре от глаза. Повезло.
Кроме этого случая, Арины Родионовны, о влиянии на творчество Пушкина которой с особой тщательностью рассказывала учительница, и не сложившихся отношений с языком, с уроков русского и литературы я за всё время учёбы в школе больше ничего не вынес. Двойку к концу 4-го класса я исправил на твёрдую тройку, а вот с литературой у меня сложились особые отношения. Произведения по программе если и читал, то «по диагонали», для оценки. Интересы мои лежали совершенно в другой области. Так до выпускного и повелось, за сочинение: по литературе «пять», за русский «уд». Русский язык был для меня сродни математике и прочим точным наукам, для сдачи которого я использовал кратковременную память: начитывал перед экзаменом или контрольной, сдавал и тут же благополучно всё забывал.
